Сорок пять - баба ягодка опять

Белый Налив
                Начать всё с нуля – это не безумие.
                Безумие – это притворяться счастливым.
                У.Блэк



                1. Дмитрий Игоревич


    Ох, уж эти мне командировки! Вот уже пять лет, работая в Московском университете, Дмитрий Игоревич Поздняков регулярно, раз в год, в одно и то же время – в конце октября – ездил на пару недель читать лекции в Новосибирск по узкой тематике, пока не предусмотренной основной программой одного из тамошних вузов. 
    Пока делал карьеру, устраивал быт, он дважды упустил предоставлявшуюся ему судьбой возможность жениться. В первый раз он влюбился в студентку пятого курса Ирочку Самохвалову, способную и, как оказалось, весьма темпераментную девушку. Дмитрию о ту пору было 37 лет, и с тех пор прошло уже пять. Но Ирочка, ошпарив его своей молодостью, легко упорхнула из его объятий в объятья молодого еврея Бориса, с которым и переместилась в Израиль в качестве жены.
    Года через два он познакомился с тридцатилетней Екатериной, летевший одним с ним рейсом к маме в Новосибирск. Они сидели рядом, познакомились и очень мило беседовали до самого Толмачёва. Нашлись и общие темы. Катя работала журналисткой, и ей приходилось освещать весьма разнообразные темы, в том числе и молекулярной химии, специалистом в одном из новых направлений которой являлся наш Дмитрий Игоревич. Она уже кое-что написала о достижениях в этой отрасли науки, открытиях и о людях, вносивших вклад в развитие химии, особенно в России, поэтому это всё оказалось стартом, а потом…
    Когда они вышли из самолёта, Дмитрий предложил ей составить ему компанию в заранее забронированном ему номере гостиницы, Екатерина, к его вящему удивлению, приняла это не совсем пристойное предложение, попросив его немного подождать, так как ей нужно было позвонить маме, чтобы предупредить о том, что задерживается.
    Первая ночь любви оказалась настолько сладкой, что на следующий день, во время чтения лекции, Дмитрий часто ловил себя на том, что, может быть, действительно пора завязывать с холостяцким образом жизни: Екатерина по многим уже известным ему параметрам подходила на роль его будущей супруги.
     Увы, во время третьей их встречи выяснилось, что Екатерина «разведёнка», но экс-муж всячески домогается её, требуя восстановить распавшийся союз ради двоих детей, в данный момент оставленных на попечение московской свекрови: мальчик уже ходил в третий класс, а девочка только в младшую группу садика.   
    Дмитрий и Екатерина договорились о новой встрече уже в Москве, обменялись номерами телефонов – она улетала из Новосибирска на четвёртый день, а Дмитрий Игоревич оставался. Когда же дело дошло до его возвращения, Дмитрий Игоревич, рассудив здраво, решил, что неприятности с бывшим супругом  - а они обязательно будут – ему ни к чему, к тому же у неё двое детей, один из которых уже хорошо знает и любит своего папу. Да и зачем ему брать на себя такую обузу, если он пока ещё в состоянии сам произвести на свет потомство?
    Все знакомые подбадривали его чем-то вроде «Не хнычь, Дима, подберём мы тебе голубку, ты ведь у нас в самой силе!» Но всё как-то не получалось с этой самой «голубкой», и Дмитрий Игоревич, читая лекции в двух университетах и неустанно работая в сфере теоретической и прикладной науки, решил махнуть рукой на эту проблему. «Кому это даётся легко, - рассуждал он, - тому флаг в руки!» Для него же это было таким муторным делом: ухаживания, капризы, отказы, уходы-возвращения (список каждый может продолжить на своё усмотрение до бесконечности) – что он был уверен в своей неспособности выдержать столь тяжкое бремя. Уж лучше как-нибудь потихонечку одному.
    Дмитрий Игоревич был совершенно одинок: его родители погибли в автокатастрофе, когда он ещё был студентом второго курса.  Помогла ему «дойти до ума» родная тётка по матери Нина Александровна, главврач одной из городских поликлиник. Было ей в ту пору сорок пять. Выглядела она очень хорошо, но замужества избегала, так как была одержима работой. В духе трудоголизма воспитала она и своего племянника.
     - Женщины, Димочка, это хорошо. Но зачастую они капризны, непостоянны, много транжирят. Есть ещё много отрицательного, так что если не получится ничего, возьмём тебе мальчонку и будем воспитывать.
    Но через год после того, как прозвучали эти слова,  Нине Александровне представилась возможность выйти замуж за солидного шестидесятилетнего чиновника, и вся теория тётушки рассыпалась на атомы. Вскоре она оставила работу и в браке была счастлива, чего теперь желала племяннику.


                2. Знакомство


     Дмитрий Игоревич продолжал работать как на лекциях, так и в лабораториях, играл в шахматы с соседом, иногда в маленьких компаниях выезжал на природу. Жизнь шла своим привычным, размеренным ходом.
    Однажды Дмитрия пригласили на охоту: двое из его коллег были членами охотничьего общества и раз в полгода выезжали в Вологодскую область «на зверя».
    - На какого? – спросил Дмитрий Игоревич Александра Павловича, доктора психологии.
    - Да какая тебе разница, на кого? Кто попадётся. Точнее, кого обложим и на кого лицензия имеется.
    - Согласен на всех, кроме медведя. На него не надо.
    - А почему это не надо? Что, он особенный какой? У него много мяса, а шкура чего стоит! Впрочем, тебе так и так стрелять не придётся, только загонять. Ты же не член!
    - Да я не в том смысле. Медведь – олицетворение мощи России, а я, как ты знаешь, патриот. Все боятся русского медведя, а он – никого! Ходит себе в перевалку по лесу и лакомится, чем придётся. Но попробуй его тронуть – не рад будешь. Даже если на цепь посадить – всё равно бояться будут. Только в двух случаях его не боятся.
    - В каких же? – спросили охотники.
    - Если зубы вырвать или когти обломать. Причём то и другое лучше вместе.
    - Ладно, убедил. Не тронем мы твоего мишку. Пусть малину кушает да пчёл гоняет. У нас шансов пульнуть в косолапого ноль целых и сам знаешь сколько десятых.

    Охота удалась: подстрелили пять зайцев и двух кабанов – молодого и матёрого. А после охоты, как и положено, пир горой со свежатинкой и тем, что с собой прихватили да по пути в супермаркетах набрали.
    Дмитрий Игоревич на охоте побывал впервые. На всю жизнь запомнил он сцену охоты в «Войне и мире», любил читать книги об охоте от Тургенева и Аксакова до Майн Рида и Хаггарда. Но это всё 19 век, а в наше время, когда и зверей-то нет, зато защитников природы больше, чем волков на всей планете!..
    Романтика, охотничий задор и какая-то особая весёлость передались и ему, и он стал соучастником этого действа, но потом на фоне прекрасной северной природы поутихли охотничьи страсти, и все с каким-то тихим педантизмом выполняли свою работу по поискам и обкладыванию зверя. Потом другая работа – свежевание тушек и раскладывание мяса и шкурок по мешочкам и, наконец, пикник у костра. Единственный трезвый (тот, кому выпал столь нелёгкий жребий – в буквальном смысле) уселся за руль микроавтобуса – и компания с песнями отправилась восвояси.
    Уже через день Дмитрий отправился в свою ежегодную поездку в столицу Сибири. На этот раз свой курс он отчитал быстрее, чем всегда: ввиду болезни одного из местных преподавателей ему ставили больше лекционных часов. Он не стал спешить назад, в Москву, решив провести сэкономленное время на берегах Оби, тем более что гостиница была оплачена заранее.
    Утром первого свободного дня Дмитрий Игоревич вышел в холл и, подходя к газетному прилавку за свежей прессой, обратил внимание на стоящую рядом с кожаным диваном женщину с большим чемоданом на колёсиках. Дама была не первой молодости, с усталым взглядом, но всё ещё красивая. Дмитрий Игоревич невольно представил, какой она была в детстве, в молодости – ведь только мужчина способен увидеть в любой женщине ту девочку, которой она была когда-то.
    Подойдя поближе, он спросил:
    - Вам помочь?
    - Мне, право, неудобно, но если вас не затруднит…
    - Не затруднит, - улыбнулся он, успев за время этого микродиалога получше рассмотреть её.
    Женщина оказалась моложе, чем он машинально прикинул поначалу, года 44 навскидку – то есть ровесница.
    Пока Дмитрий тащил тяжеленный чемодан (одно колёсико оказалось поломанным, поэтому дама и согласилась!) сначала до лифта, а потом по длинному коридору (номер, разумеется, оказался предпоследним), с него сошло семь потов. Зато он успел познакомиться с приезжей, которая приехала в Новосибирск для того, чтобы войти в наследство: умер её дядя, оставивший племяннице трёхкомнатную квартиру в центре города. Сама же дама была тверичанкой, работала в салоне красоты и имела маленькую полуторку. Звать её Елена, одинокая.   
     - Теперь все мои проблемы будут решены, но предстоит большая волокита. Жить придётся в гостинице, так как квартира опечатана, а мне нужно ходить по юристам.
    - Если хотите, я вам помогу и в этом. Опыт имеется, правда, далёкий – почти двадцать лет назад. Время у меня тоже есть, - и Дмитрий Игоревич в двух словах рассказал ей о себе.
    Вечером они договорились совместно отужинать в гостиничном ресторане. Дмитрий Игоревич обратил внимание, что Елена приняла его предложение весьма охотно, нисколько при этом не жеманясь. Он не смог дать себе отчёта в том, почему эта хрупкая и даже нежная женщина как-то сходу овладела им – наверно, она покорила его своей естественностью, чего в Москве давно среди женщин не встречалось, по крайней мере, с его точки зрения. К тому же Дмитрий впервые за последние месяцы почувствовал настоящее мужское влечение, причём он не припоминал, когда он ощущал это с такой силой, как теперь. Как будто птица страсти села на его плечо.


                3. Одногодки


    Он не ошибся насчёт её возраста: они оказались одногодками, Елена была на несколько месяцев старше. 16 марта ей будет 45, а  день рождения Дмитрия Игоревича был в октябре. «Ну, что ж, - мысленно сказал он себе, - может, оно и к лучшему, что ровесники: с молодыми у меня что-то не складывалось». Он припомнил расхожее выражение: «Сорок пять – баба ягодка опять», - и улыбнулся. Настроение заметно улучшилось.
     Первый тост он провозгласил за знакомство, второй – за то, что они одногодки, а третий за продолжение знакомства. Елена раскраснелась от коньяка. Она с аппетитом ела и запивала нарзаном. Тогда Дмитрий Игоревич не обратил внимания на это, зато позднее вспомнить пришлось, а сейчас он молча смотрел на неё.
    Елена цвела поздним, но ярким цветом и могла – это Игорь понял сразу – осчастливить его на какое-то время, а не исключено, что и на длительное – это уже от них двоих зависит. Дмитрию Игоревичу хотелось быстрее попробовать эту ягодку на вкус. «А что тут такого? – возразил он своему внутреннему «я». – Мы же не дети!» Он не догадывался, что случай представится уже завтра вечером.
    Именно вечером, после бурного дня, проведённого в различных офисах, Елена сознается ему, что её тоже охватила тяга к нему. «Наверно флюиды страсти перескочили с вас на меня», - без тени смущения произнесла она, когда вечером они собрались, чтобы поужинать в номере Дмитрия. Так что воспылали они почти одновременно. Дмитрий Игоревич встречал в литературе примеры, когда мужчина чувствует, что некая женщина - именно та, которая ему нужна. Примерно то же может ощущать и женщина: ей передаётся влечение мужчины, и она тоже тянется к нему. К тому же они оба были холостяками, а детей не было тоже.
    На следующий день они с Еленой, одетой в песцовый полушубок и белые сапожки, отправились в нужные инстанции, чтобы сдвинуть дело о наследстве с мёртвой точки, хотя бы запустить этот муторный процесс. Их усилия не пропали даром – к вечеру на руках у Елены уже была солидная папка с документами. Что-то уже было подписано и даже завизировано, что-то – нет, но лёд тронулся в нужном ей направлении.
    Вечером они обошли тему ресторана, и Дмитрий Игоревич заказал ужин в свой номер. Официант доставил всё, что было  заказано, и накрыл столик на двоих. Он ушёл, а хозяин создал обстановку, максимально приближённую к домашней: зажёг бра и торшер. Розовато-матовый свет наполнил комнату. Дмитрий Игоревич извлёк из холодильника бутылку шампанского.
    На ужин были доставлены в двойном количестве говяжий шейный карбонад, заливные языки, бутерброды с красной икрой и маленькая вазочка  с чёрной. На десерт – порезанный ананас, имевший вид целого, ванильный крем и мини-пирожные разных сортов.  О напитках и цветах Дмитрий позаботился заранее, чтобы не разориться окончательно. Всё благоухало.
    Как само очарование, вошла Елена. Она помолодела по сравнению с временем нашего сегодняшнего хождения по кабинетам лет на пять – это как минимум. Назад, в гостиницу, они возвращались пешком, - вот что значит прогулка по сибирскому морозцу - плюс душ, свежий макияж и, конечно, тот самый свет, который источали светильники. На ней было платье цвета индиго и белые туфли на шпильках. Волосы были приподняты и собраны сзади в пучок – так, что обнажилась тоненькая грациозная шейка, на которой висел кулончик из какого-то камня – возможно, оникс в серебре.
    Выпив по бокалу шампанского, они приблизились друг к другу и поцеловались. Дмитрия тотчас же пронизало подобием электрического заряда, но он сдержался. Он не любил так, сразу, очертя голову, бросаться в омут. Ему надо было приручить женщину, дать ей возможность созреть, а потом уже сорвать спелый, уже просящийся в руки плод.
    А вот Елена предпочитала быстрое утоление страсти. Дмитрий ей нравился своей интеллигентностью, тактичностью. Да и лицом он был хорош. Она соскучилась по мужской ласке: вышла замуж поздно, в возрасте тридцати лет, уже состоявшейся личностью, и не смогла подчиниться человеку ниже себя по уровню развития. Через три года брак распался, после чего Елена решила не повторять первого опыта. Одно время у неё был приходящий друг, но потом он женился и покинул Тверь. Елене было всё равно: этого мужчину она не любила.
    Несмотря на обоюдную тягу, в этот вечер между Дмитрием и Еленой ничего не произошло. Оба сдержались, решив не торопить события. Но расстались они довольными и счастливыми: между ними пролегла незримая, но прочная нить, оборвать которую уже было нельзя. В этот вечер оба сделали ещё один шаг по направлению друг к другу.


                4. «Ягодка моя»


    Утром им повезло: Дмитрию Игоревичу пришла на ум идея позвонить одному своему коллеге с юридического факультета. Когда-то они вместе с Женей Кудряшовым ходили на военную кафедру, вместе занимались подводным плаванием. 
    Друг Женя, а теперь Евгений Иванович Кудряшов, закончил университет одновременно с ним. После женитьбы он уехал в Новосибирск, так как жена его была солисткой местного оперного театра и перебираться в Москву не хотела: она считала, что в тридцатилетнем возрасте ей уже не пробиться. Жену его звали Галиной. Женя любил её. Галина родила ему сына, и он прижился в Новосибирске, в большой четырёхкомнатной квартире, доставшейся жене от отца, бывшего крупного чиновника облисполкома.
    - Что же ты мне сразу не позвонил? У меня же много связей, и сам я кое-что могу. Везите все документы и будьте уверены – через два-три дня квартира будет ваша.
    - Да мы ещё и не женаты, - робко возразил Дмитрий.
     - Какая разница? Сегодня не женаты – завтра будете. Везите документы.
    Они домчались на такси до областного министерства, где работал Женя, за двадцать минут. Встретились, обнялись. Они не встречались с позапрошлого года. Евгений бегло просмотрел бумаги Елены и сказал:
    - Послезавтра можете за ними приходить. Приезжайте ко мне домой. Адрес помнишь, Дима? Обмоем и встречу, и эти бумаги. Вы же, наверно, в гостинице оба?
    - Да, в Конгресс-Отеле. Грех жаловаться.
    - Отели у нас не хуже, чем в Москве. Гостей в городе хватает с советских времён, а ударять в грязь никто не хочет.
    Они распрощались, назначив встречу на 18 послезавтрашнего дня. Немного побродили по центру города, сходили в кинотеатр. Начинало смеркаться, когда Елена и Дмитрий вернулись в гостиницу. Вечер был в их полном распоряжении – распоряжении людей, нашедших друг друга в этом непростом, бушующем вокруг них мире. А в их душах бушевала страсть, она владела их сознанием, душами и, конечно, телами. Руки дрожали, невольно соприкасаясь.   
    «Пора! - подумал Дмитрий Игоревич, - нельзя заставлять женщину томиться». – «А себя-то изводить зачем? – услышал он своего alter ego, - Что, предыдущие два неудачных опыта покоя не дают? Так что же ты ждёшь, милый человек? Вы же любите друг друга…»
    В эту ночь они познали друг друга и больше расставаться уже не пожелали.

    Да, Дмитрий Игоревич любил. Он знал это наверняка потому, что была неистовая страсть, было взаимное притяжение тел с полным принятием ими друг друга. Секс в их отношениях сразу захватил ведущую роль, и им обоим это было приятно.
    Через некоторое время, когда оба будут уже в Центральной России, один из друзей похвастается перед Дмитрием, что заимел молодую подругу.
    - Подругу или любовницу? – попытается уточнить Дмитрий Игоревич.
    - Понимаешь, - замнётся приятель. – Мы друг без друга уже не можем, а сексом занимаемся редко – нельзя же в конце концов всё измерять этим! Наши отношения выше, поэтому решай сам.
    На что Дмитрий ответит ему:
    - Всё измерять, безусловно, нельзя, но любовь между мужчиной и женщиной – можно. Нет сексуальной тяги – нет любви. У нас с Еленой она очень велика, поэтому и случилась скороспелая любовь, причём очень сильная, самозабвенная.

     Действительно, ни у Елены, ни у Дмитрия ещё не было такой любви. Оба оценили это и дорожили своими чувствами, боясь спугнуть её – ведь она была очень трепетна. Они были не первой молодости, поэтому тем более всё воспринимали очень серьёзно.
   «Ягодка моя!» - часто шептал Дмитрий своей второй половинке, отдававшей ему всю себя без остатка. Она находила его руку и прижималась к ней горячими, распухшими от его поцелуев губами. В ответ на такой акт нежности и благодарности он обцеловывал каждый её пальчик, грудь, тело… Ей казалось, что внутри её играет скрипка, любимый ею музыкальный инструмент, а водит смычком по струнам её любимый
    Так продолжалось полгода, пока однажды утром в выходной день после утреннего сеанса сексотерапии Елена не призналась Дмитрию, что ждёт ребёнка.
     - Почему молчала?
    - Боялась, что ты скажешь: поздно. А я хочу рискнуть стать матерью, несмотря ни на что.
    - А я разве нет? – И он крепко обнял жену.   


                5. Счастье нужно выстрадать


    Он не узнавал свою Елену: с каждым днём она становилась всё краше и краше, похудела. Ему нравилось ласкать такое родное, худенькое тело жены – «с начинкой», как он выражался. Елена была мила и хороша всем – веснушками, рассыпанными по спине, маленькой родинкой под левой лопаткой и многим другим. А смех? Какой в последнее время был у неё заразительный смех, и как часто она смеялась! А почему бы и нет? Любимая женщина, она сама любила, и всё пело в ней, всё стремилось к жизни, к новым её проявлениям. И, конечно же, она ждала - не дождалась, когда станет матерью и сможет прижать к себе маленький комочек – совместную частичку её и Дмитрия. Ей говорили: «Ты поосторожней, Лена. Блюди себя – ведь не в двадцать пять рожаешь. Эх, поздновато вы встретились, годков бы десять назад!..»
     А врач сказал ей откровенно:
     - Подумайте. Вы у нас в зоне риска. Возраст, склонный к гипертонии. И потом, самое неподходящее для родов – у вас резус-фактор отрицательный, слишком редкая группа крови. Донора придётся искать заранее, на всякий случай. И мы по своей базе данных поищем, и вы ищите. У нас были случаи, когда приходилось искать в спешке, а было и такое, когда найти не успели.
    Елена передала этот разговор Дмитрию. Тот ничем не выдал своего волнения, но произнёс:
    - Я буду искать. Бери отпуск заранее, двигайся и только отдыхай, но активно, поменьше лежания.

    Когда роды приблизились, Елена начала нервничать. Дмитрию только сейчас удалось найти донора, студента четвёртого курса. Парень уже состоял в донорах, а уж выручить жену любимого профессора был готов с радостью.
    Елена заблаговременно легла в перинатальный центр под наблюдение врачей. Но как много в этой жизни зависит не от нас и не от нами предпринимаемых усилий!
    Переливание, действительно, потребовалось. Но у Елены были слишком узкие таз и бёдра, а мальчик оказался очень крупным.
    - Сама не родит. Будем делать кесарево! – командовал старший акушер.
    И кто бы смог предположить – ведь ни в каких медицинских документах это не проходило – что у Елены окажется скрытый порок сердца, что почему-то выявилось как раз во время родов! Её горячее и беспокойное сердце не выдержало наркоза, потому что она получила дозу для среднестатистического пациента, каковой не была…

    … Через три дня хоронил Дмитрий свою Елену. Он не плакал. Застрял в горле комок, сидевший там с того самого момента, когда ему позвонили.
    Он смутно помнил, что происходило с ним тогда. Как будто, в начале заплакал. Потом закаменел. Позже немножечко отошёл, и только тогда почувствовал его, этот комок. Он знал, что это такое, где-то читал: при сильном стрессе первый удар получает вилочковая железа. И знал, что могут быть последствия перенесённого стресса – в его случае горя, беды, обрушившихся неожиданно, ударивших наотмашь, - но он-то его ещё не перенёс!

    После похорон стало легче. Но комок всё равно стоял. Ему было трудно дышать.
    Через неделю ему отдали мальчика. Это был здоровый ребёнок, весивший 3900. Он поражался, как его хрупкая Елена могла выносить такого. Наверно, что-то чувствовала, бедняжка, и хотела подарить ему сына во что бы то ни стало.
    Дмитрий всегда знал и про узкие бёдра, и про редкую группу крови, и, конечно, про возраст, но самое главное – что причиной смерти оказалась остановка сердца – от него как-то ускользало.
    Маленький комочек жался к нему, просил тепла. Ему дали в помощь патронажную сестру, которая приходила каждое утро и делала всё, что полагается. Дмитрию, как полагается, дали декретный отпуск, но всё равно он вертелся, как белка в колесе.
    Однажды, когда новоиспечённый немолодой папаша почти бежал по зимнему парку, чтобы вовремя отпустить медсестру (ходил в магазин и аптеку), он задохнулся от пронзившей грудную клетку боли. Дмитрий Игоревич присел на скамейку, отдышался и пошёл дальше уже не торопясь. Навстречу попался его бывший одноклассник, ныне подвизавшийся в весьма доходном бизнесе. Они давно потеряли друг друга из виду, но в школе дружили. Дмитрий окинул его взглядом и понял: этот из породы счастливчиков.
    - О! Приветствую тебя, Дмитрий Игоревич! Говорят, ты женился, наконец? Рад за тебя, рад. Ты извини, не могу долго говорить (как будто Дмитрий просил его об этом!), я тут к одной коллеге спешу.
    Дмитрий понял: где-то неподалёку живёт его любовница. Он что-то от кого-то слышал про его амурные дела. А, впрочем, какая ему разница!
    - Счастье нужно выстрадать, - пробормотал он в ответ на слова одноклассника, - а потом заплатить за него.
    - Что, что ты сказал? – переспросил бывший друг уже на расстоянии.
    - Да так, ничего. Прощай!

    Сестричка сказала ему, когда он вернулся,  что завтра снова придёт к Ванечке, хотя у неё и выходной.
    - Если у вас накопились дела, постарайтесь их перепланировать на завтра, я смогу побыть с ним весь рабочий день.
    Утром Дмитрий, уходя,  заранее оставил ей денег:
    - Когда Ванюшка уснёт, спуститесь на первый этаж. Там открылся хороший магазинчик, купите, что считаете нужным для себя и ребёнка. А я действительно воспользуюсь вашим предложением.      
   Дмитрий Игоревич отправился в поликлинику. Терапевт выслушал его жалобу на позавчерашнее и сказал:
    - Сейчас я выписываю вам лёгкие лекарства плюс направления на обследования. Как пройдёте их – сразу ко мне, без очереди. Шутить с этим не будем. Тогда и посмотрим, что будем делать дальше.
    Дмитрий в тот же день воспользовался предоставленным медсестрой выходным и прошёл всё предписанное доктором, а потом позвонил своей незамужней двоюродной сестре, которая жила в Подольске, – может, согласится приехать.


                6. Хождение по мукам


    На пятый день, как это и было договорено, Дмитрий Игоревич переступил порог кабинета своего участкового терапевта.
    - Здравствуйте, доктор. Ну, как мои обследования?
    Врач набрал в поисковике страничку с данными обследований Дмитрия Игоревича.
    - Вынужден вас огорчить: результаты ваших обследований, можно сказать, шокировали меня, старого врачевателя. Вам сколько лет?
    - Сорок шесть.
    - Ну, вот видите? А вы уже начинаете сдавать. Мне вот шестьдесят два, но столько болячек не имеется, хотя, честно признаюсь, себя берёг не очень-то.
    - Что же конкретно, Феликс Абрамыч? Не томите.
    - А конкретно вот что. Сердечная недостаточность, ведущая к ишемии – раз; сахарок повышенный – семь с половиной при норме шесть – это два; нервишки пошаливают, что-то вроде нервного истощения – это мне тут невролог накалякала про вас – вот вам и  три. Мало? А ещё налицо депрессия – это я уже сам по вашему состоянию вижу, хотя и не психиатр. В общем, пишу вам пока направления к кардиологу и эндокринологу, записывайтесь в регистратуре прямо сейчас, ибо очередь к ним затяжная, на месяц вперёд. Беритесь за дело сразу, а вот и новые рецепты на первое время, потом эти спецы вам что-нибудь поконкретнее выпишут.
    Дмитрий Игоревич вышел из кабинета в холодной испарине. «Ну, что, герой, довёл себя со своими перелётами и стрессами, из которых до сих пор выйти не можешь? А у тебя ведь грудной ребёнок. Завтра же написать заявление с отказом от Новосибирска – пусть к выходу из декрета подыщут нового преподавателя для этого!»
    Он сразу же записался к нужным врачам и стал ждать. Оказалось, что у кардиолога есть отказ на приём через три дня:
    - Вам повезло, молодой человек, - прокомментировала пожилая медсестра такую удачу, вручая номерок.
    
     Дома дела обстояли благополучно. Лилечка, медсестра, которой было всего двадцать три года, очень привязалась к малышу, иногда вывозила ребёнка на коляске в ближайший парк. Дмитрий Игоревич, чем мог, пытался её отблагодарить. Он покупал ей подарки, которые приводили девушку в смущение, хотя он и видел, что они ей очень нравятся. Лилечка была уже не только патронажной сестрой, а становилась Ванечке родной, так как ему не суждено было узнать маму.
     О Елене Дмитрий старался не вспоминать, да и врачи запретили это делать. Но когда всё-таки вспоминал, на глаза навёртывалась непрошеная слеза, и он начинал вспоминать её всю, до мизинчика на руке, и всю их такую недолгую совместную жизнь. Потом подхватывал младенца на руки и целовал, целовал, шепча:
    - Прости, сынок, не доглядел я мамку твою, прости!
   
    Вскоре отпуск по уходу за ребёнком должен был закончиться. Встал вопрос о постоянной няне для ребёнка. Попытка договориться с родственницей из Подольска оказалась неудачной. И тут опять на помощь пришла Лиля.
    - Я решила пойти на курсы, чтобы расширить специализацию. К Ванечке я теперь буду заходить гораздо реже, но могу порекомендовать вам мою маму. Она не работает. В молодости мы жили в Мурманске, матери шёл полярный стаж, поэтому она уже пенсионерка. А после смерти папы два года назад – он был старшим офицером на атомной подводной лодке – мама устроилась работать в библиотеку, но, отработав год, ушла – не понравилось, ведь она всю жизнь работала учительницей, была среди детей.
    - Так мы с ней вроде как коллеги, - улыбнулся Дмитрий Игоревич, - а как зовут вашу маму?
    - Александра Павловна.
    - Хорошо. Передайте маме, что я жду её послезавтра. – На этот день он как раз был записан к эндокринологу и вторично к неврологу.
    Невролог подтвердила то, что записала в истории болезни для терапевта:
    - Вы находитесь в состоянии длительного стресса. Если есть возможность, обязательно поезжайте в санаторий или дом отдыха. Вам нужен покой, минимальная нагрузка и лечебно-оздоровительный процедуры. Необходимое направление я вам сейчас выпишу, желательно, чтобы бумагу эту подписали и другие доктора.
    Эндокринолог в свою очередь выписала направление на УЗИ щитовидки и убедительно потребовала перейти на диету: рыба, овощи, гречка, вегетарианские супы, мясо только варёное, и то редко.
    - Колбасам, копчёностям, солёностям – война. У вас диабета ещё нет. Повышенный сахар пока не страшен, но чреват. Спиртное исключить.
     - Я не пью, уже три месяца.
     - Вот и отлично. Но все мои рекомендации выполняйте строго, и я тоже вам подписываю направление в санаторий. 
    Кардиолог был настроен не столь оптимистично:
    - Есть небольшая патология и сердечная недостаточность. Это лечится в санатории. Но таблетки пить будем уже сейчас, без них – никак. Сердечко часто побаливает?
    - Да нет, только иногда.
    - Я ставлю вас на учёт. Будем наблюдаться постоянно. И побольше оптимизма, положительных эмоций. Это, знаете ли, второй доктор для вас.
    Дмитрий Игоревич решил, что завтра же возьмётся за дело: будет полностью соблюдать рекомендации врачей. Но с санаторием придётся подождать – он ведь только недавно вышел на работу.

    Когда он открыл дверь, ему навстречу с мальчиком на руках вышла женщина примерно его возраста, чуть выше среднего роста, в меру полная и для своего возраста даже красивая. Её каштановые волосы были разделены пробором, зачёсаны назад и собраны в пучок. У неё были синие глаза и чёрные брови.
   «Кто она и почему у неё на руках мой сын?» - мелькнула мысль, но он тут же вспомнил: «Это же мать Лили! Не слишком они похожи, видно Лилечка в отца. Видимо, они с дочерью пришли вместе, а потом девушка помчалась на свои курсы».
    - Здравствуйте, Дмитрий Игоревич. Я мать Лилии.
    - Здравствуйте, Александра Павловна. Очень рад! – и он пожал женщине свободную руку. – Ну, как вам мой Иван?
    - Вы знаете, мы с ним прекрасно поладили. Мальчик тихий, спокойный.
     - Так вы согласны работать у нас?
     - Да, согласна. Не пропадать же Иванушке! В садик ему ещё рано. Пускай годиков до двух дома побудет.
    Дмитрий Игоревич улыбнулся и взглянул на портрет жены. Ему показалось, что лицо на фотографии немного просветлело. «А, может, она и видит эту сцену», - подумал он, но тут же снова заговорила Александра Павловна, и он переключился на реальность.
    Новой няне Ванечки было сорок пять. Когда Дмитрий услышал об этом, то даже покачнулся.
    - Я рано вышла замуж, Лилечку родила тоже рано, и мужа потеряла раньше, чем другие.
     И он подумал, что их судьбы чем-то похожи.


                7. Александра


    Александра Павловна оказалась настоящей находкой для Дмитрия Игоревича. «Вот удружила Лилечка, так удружила!» Александра Павловна имела хороший опыт: свою дочь вырастила, помогала сестре, у которой было трое ребятишек, а, главное, значительную часть жизни проработала в начальной школе. Она была сноровистая, быстрая, а в общении разносторонняя. Помимо заботы о Ванюшке, она взяла на себя уборку квартиры и приготовление обеда и ужинов, так как Дмитрий Игоревич, отказавшись от командировок в Новосибирск, давал платные консультации для студентов на дому, чтобы резко не снизить свои доходы.
    Дома у себя Александра Павловна только ночевала да проводила часть выходных дней. Поэтому когда он узнал, что у Лили появился парень с серьёзными намерениями, он предложил Александре Павловне полностью переехать к нему, посулив увеличение оплаты её труда. От дополнительных денег она отказалась категорически:
    - Я не бедна. Пенсия у меня неплохая. Вы платите мне и так хорошо, а работу я делаю от чистого сердца, потому что вижу, в какой ситуации вы оказались. Моё же кредо – делать добро людям, если мне это по силам.
    Дмитрий Игоревич горячо поблагодарил её, но вопрос о переезде пока повис в воздухе.
    Как-то в воскресенье пришла Лилечка. Увидев, что Дмитрий Игоревич тяжело вздыхает, она с присущей ей добротой и тактичностью выяснила у отца Ванечки о проблемах, возникших у него. Ничего не сказав ему, она уехала вечером, а утром, уже с чемоданом и большой сумкой приехала Александра Павловна.
    - Я решила оставаться у вас. Ну, что мне ездить взад-вперёд? Да и вижу: вам без меня никак не обойтись.
    Дмитрий Игоревич был очень растроган. Он взял её ладони в свои, крепко сжал, а потом поцеловал их. За обедом он рассказал о том, что решили его врачи.
    - Поезжайте обязательно, я справлюсь! Да и Лилечка поможет.
   
    Дмитрий Игоревич, взяв внеочередной отпуск, поехал в знаменитый Лепельский военный санаторий в Белоруссии. Почти каждый день он звонил, интересовался, как дела. Однажды трубку взяла Лиля.
     - А где мама, Лилечка?
     - Вы только не волнуйтесь, Дмитрий Игоревич! Мама заболела. Уже три дня я за неё. Пока справляюсь.
    - А как же учёба?
    - Так это же были курсы. Они уже закончились.
    Это всё, конечно, обеспокоило Дмитрия Игоревича и, хотя до окончания реабилитационного курса оставалось ещё три дня, он выехал в Москву.

    Он ехал в поезде и размышлял об Александре Павловне. Только сейчас, после отдыха, напитавшись лесными и озёрными ароматами и почувствовав себя моложе, он понял, что ему нужна женщина, что он ещё не старый. Конечно, память о Елене была ещё жива, но Ванюше была нужна мама – одного папы ему будет явно недостаточно, тем более такого, как он, вечно занятого и много работающего.
     «Вот выздоровеет Александра Павловна – и предложу-ка я ей руку и сердце!» - подумал он.
    Александра Павловна перенесла на ногах простуду, ослабив тем самым защитные силы организма, и, как-то выйдя на прогулку с Ванечкой, перемёрзла. Вечером её зазнобило, поднялась высокая температура. В таком состоянии она не могла подходить к ребёнку и вызвала дочь. Лиля, в свою очередь, вызвала врача, который, прослушав Александру Павловну, что-то заподозрил и посоветовал ей ехать в стационар: «Похоже на пневмонию».
    Александра Павловна, переложив свои обязанности на Лилечку, отправилась в больницу. Она понимала, что не простуду перенесла на ногах, а, видимо, грипп, который дал осложнение на лёгкие. Радовало же её то, что Ванечка при этом не заболел.
     В больнице она быстро пошла на поправку.

    Дмитрий Игоревич, только заглянув домой, чтобы оставить вещи и выяснить подробности, сразу отправился в больницу. Он нашёл Александру Павловну уже выздоравливающей. Посидев у неё с полчаса и передав фрукты, он откланялся и вышел. В коридоре он прислонился к стене и отдышался: «Уф, гора с плеч спала!»
    Только теперь он осознал, что Александра Павловна прочно вошла в его жизнь, что она небезразлична ему. О том, что он соскучился по женщине как таковой, говорить не приходилось. Сейчас, после выздоровления он чувствовал в себе силу недюжинную. А ещё он понимал, что Александра Павловна – очень неплохая для него партия: умная, деликатная, хорошая домохозяйка и, главное, она привязана к Ванечке. Не зная мать, ребёнок может воспринять мачеху, как маму. «И будет полноценная семья», - подумал Дмитрий Игоревич. 
 
    И вот настал день выписки. Дмитрий Игоревич сказал Лиле, что он сам заберёт её мать из клиники.
    Он ждал её у проходной больницы в своей машине, заранее позвонив ей. И вот он заметил, что она появилась на крыльце главного корпуса. Он обратил внимание на то, что она побледнела («столько дней без свежего воздуха!»), немного похудела. Он выскочил из машины и побежал ей навстречу. Её большие выразительные глаза улыбались. Она показалась ему очень красивой. Они шагнули навстречу друг другу.
    Игорь Дмитриевич приобнял её, потом, поцеловав руку, сказал:
    - Дорогая Александра Павловна, не согласились бы вы стать моей женой? Живём ведь вместе, и ребёнок у нас есть…
    - Я уже думала, что не дождусь от вас этого предложения…


                8. Кому что на роду написано


    И вот они вместе…
    Вечером пораньше приготовили вкусный ужин, откупорили бутылку шампанского. Дмитрий Игоревич поднял тост:
    - За нас, за всё хорошее! И чтобы мы побыстрее стали мужем и женой.
    - Дмитрий Игоревич, мы же с вами не дети. Для меня штамп в паспорте никакого значения не имеет. Стать мужем и женой мы можем уже сегодня, если есть на то желание.
    Желание было…
    Они потушили в спальне свет. Он начал с нежности. Но, видя, как задрожала женщина, охваченная страстью, усилил натиск. Будучи в отличной форме, он вложил в обладание Александрой много силы и чувства. Она испытывала и блаженство, и нежность к этому человеку, который сейчас так рьяно доказывал свою привязанность и любовь.
    Совершенно счастливые, они заснули, обняв друг друга.

    Когда сочетались браком, кто-то из присутствовавших на свадебном банкете воскликнул:
    - Надо же, как всё устроено: у кого один брак, у кого ни одного, у кого два, а есть и три, и четыре. Видно, как на роду написано – так и будет. И кому кого не миновать – тоже.
    У Дмитрия Игоревича и Александры Павловны на роду написано было по два брака. И этот союз уж точно должен был стать счастливым.
    Вскоре Лилия сообщила им, что ждёт ребёнка от того молодого человека, с которым жила.
   - И сколько уже? – поинтересовалась мать.
   - Пятый месяц пошёл. УЗИ показало, что будет девочка.
   - Вот и славно, – прореагировал Дмитрий Игоревич, - невеста для Ванечки! Год разницы, в самый раз.
   
    Свадьба Лили и Павлика была назначена на 16 сентября. Девушка с утра была в приподнятом настроении. А когда надела новое голубое платье, Александра Павловна ахнула: до чего же хороша! После регистрации планировался ужин в ресторане на 12 человек (родители Павлика ехать из Алма-Аты не планировали: далеко, визы, и проинформировал их Павлик слишком для них неожиданно).
    - А почему вы решили, что на свадьбу нужно ехать из разных квартир? – спросил Дмитрий Игоревич. – Ведь вы же уже пять месяцев живёте вместе в маминой квартире!
    - Какое это имеет значение! Он так решил, сказал, что так будет романтичнее, к тому же он у себя в общежитии устраивает мальчишник с друзьями.
    Мать нахмурилась. Своим женским чутьём она почувствовала недоброе. «Только бы пронесло», - подумала.   
    К сожалению, не пронесло. Лилин так называемый гражданский муж стать супругом как минимум не спешил и в загс не явился. Лиля не знала ни его адреса, ни места работы – вроде, аспирант какого-то вуза, а в Москве-то их сколько.... Телефон, разумеется, с утра оказался вне зоны доступа.
    - Как же так, доченька?
    - Я не знаю, мама. Я любила его, мне было безразлично, где он учится или работает. Он гражданин Казахстана. Паспорт его я видела, он точно не был женат – этовсё, что я знаю. Сделай что-нибудь, мамочка, я же люблю его.
    Подошёл Дмитрий Игоревич, заметив слёзы на глазах невесты.
    - Лилечка, дорогая, успокойся. Если он сделал это злонамеренно, он бы всё равно испортил тебе жизнь. Я знаю таких ветродуев. А с ребёнком мы поможем. Ты же помогла мне поднять Ванечку! Видишь, какой карапузик вырос. И у тебя всё будет хорошо.
    - А сейчас думай только о будущем ребёнке, - подвела черту  Александра Павловна, - и береги себя!

    Родители постарались создать для Лили самые комфортные условия. Наступило бабье лето. Всей семьёй они отправились на машине в дальнее Подмосковье. Лиля собирала букеты из листьев и веточек, радостно улыбалась прекрасному дню, гостеприимному лесу, встретившему их таким разноцветьем, звенящей тишиной, прерываемой чудными голосами каких-то пташек, спелыми лесными чуть терпкими яблочками, брусникой и подосиновиками. 
    Они бродили по разноцветному пушистому ковру, разгребая шуршащие листья в предвкушении, что под ними затаился груздь или рыжик. Это была неповторимая музыка осени.
    Лиля, давно не бывавшая в этом мире, обрела покой и уверенность в себе. Покой воцарился в её душе, мир и гармония, которые помогла ей восстановить природа. Мать и отчим смотрели на неё с чувством радости и облегчения: они поняли, что внутренний кризис миновал. Оба подошли к ней, обняли за плечи.
    - Лилечка, милая, как мы рады, что ты ожила – ведь всё в себе держала.
    - Пойдёмте-ка вон туда, на поляну, где маленькие ёлочки растут! – предложил Дмитрий Игоревич.
    - И как же ты разглядел! – восхитилась Александра Павловна, расстилая покрывало на ещё зелёной траве. – Лучшего места для пикника не придумаешь.
    На «скатерти-самобранке», как по мановению волшебной палочки, стали появляться не только обычные бутылочки с минералкой, бутерброды и пирожки, но и голубцы в виноградных листьях, любимое блюдо семьи, особенно хорошо «шедшее» в такой обстановке. 
    Пикник удался на славу. Главное же, чем все четверо насытились вдоволь, - это изумительно свежий воздух смешанного леса, который провентилировал лёгкие, проветрил головы, в общем, подзарядил и обновил.

    В январе Лиля родила … крупного мальчика весом 4 килограмма. Все удивлялись, как хрупкая девушка смогла выносить и родить такого богатыря, а ещё тому, как могли ошибиться врачи, делавшие узи. Как оказалось, медики перепутали снимки, а УЗИ оказалось  единственным.
    Мылыш, окрещённый Василием, сразу стал любимцем семьи.
    Через год Лиля устроилась на работу, а детей отдали в ясли: пусть приобщаются к большому миру и познают его.
    - Надо воспитывать их жизнестойкими и самостоятельными! – сказали обе женщины в ответ на слабые контраргументы профессора Позднякова Д.И.
    - Лилечка у меня молодец! – с гордостью подтвердила давнюю истину Александра Павловна. – Хоть и молода ещё, но всегда может мобилизоваться и начать с нуля.
    - Да, это хорошие качества, - согласился с ней Дмитрий Игоревич.

    На этом мы расстаёмся с героями нашей повести. Согласитесь, что все они очень положительные люди, думающие прежде всего о других, а потом уж о себе. Пожелать им можно только счастливой и прямой дороги.


                Февраль 2015