Глава 1.
Митяй снова услышал знакомую фразу жены: да у него всегда что-нибудь недоделано! Так обычно говорила она, когда дома собиралась теплая компания старых друзей. Горячительные напитки расслабляли не только тело, но и ум, и ничего более умного Маринка в эти моменты не произносила. Говорила она это всегда немного вызывающе, с ироничным взглядом и полуулыбкой, как будто за этими словами стояло нечто большее, чем то, что сказано.
– Стерва! - подумал Митяй, глядя на то, как она кокетливо заправляет пышные светлые волосы за уши, открывая взору маленькие очаровательные серьги, которые, между прочим, подарил на день рождения именно он. Друзья знали привычку Марины подтрунивать над мужем и с удовольствием находили какой-нибудь предлог, типа: что-то у вас полочка криво повешена!, чтобы услышать шутливое ворчание Марины на мужа. Митяй немного злился в такие моменты, но, разливая вино по стаканам, мысленно обещал сам себе: я ей ночью покажу - всё я доделываю до конца или нет! И, когда они оставались наедине, жена действительно расслаблялась, отогревалась душой, и мелкие обиды забывались в один миг. Но этим вечером всё было не как обычно. Когда друзья разошлись по домам, и Марина, любуясь своим отражением в зеркале, сняла узкое малиновое трикотажное платье и осталась в одном нижнем белье, захмелевший Митяй по привычке подошел сзади к жене и, поглаживая её, стал расстегивать бюстгальтер. Но она в ответ раздраженно буркнула: спать хочу! - и завалилась на кровать, сверкая полуобнаженной грудью. Митяй почесал за ухом: ну и хрен с тобой! – все равно завтра рано вставать.
Работу свою он не то, чтобы любил, но уважал. - Кусок хлеба всегда будет! -говорил его отец, когда советовал окончить курсы сварщиков. И, правда, зарплату Митяй приносил жене неплохую, но, глядя, как поднимаются его знакомые на собственном бизнесе, завидовал их смелости, дорогим машинам и, тревожно поглядывая на красивую бойкую жену, начинал размышлять: может, и мне что-нибудь предпринять?.. Но разговоры с захмелевшими друзьями в компаниях о возможном бизнесе ни к чему не приводили, а только останавливали его. – Ты что?! - перебивая друг друга, наезжали друзья. – Зачем тебе эта головная боль? Недавно Юрку Попова грохнули, говорят – деньги не поделил с кем-то. А Боб, знаешь, каким стал! Тачку новую купил, иномарку. Знаешь кто его крышует? - Саня Вялый, он недавно из тюряги вышел... Митяй «чесал репу», разговоров о Бобе не любил, потому что ревновал жену к «бывшему» и утихал в своих мечтаниях о бизнесе.
Марина работала продавщицей в ювелирном магазине. Работа сначала ей очень нравилась. Она с удовольствием, собираясь на работу, наряжалась, делала тщательно макияж и прическу, чтобы в ювелирном салоне смотреться достойно рядом с витринами, сверкавшими серебром, золотом, бриллиантами и искусственными камнями. Целый день, независимо от настроения и самочувствия, надо было выглядеть бодрой, общительной, вежливой, улыбчивой и наблюдательной: как бы чего не случилось! На случай опасности была потайная кнопочка аварийного сигнала позади витрины, но Марина никогда не тревожилась, ей больше нравилось думать о красоте украшений и о собственной значимости. Правда, были моменты и не очень приятные для нее: когда в магазин заходили однокашники со своими подругами или знакомые мужчины, собиравшиеся сделать подарки возлюбленным. В такие моменты она невольно сравнивала свои красивые, но недорогие серьги и колечко, с теми дарами, которые предназначались для других. Колечко и серьги подарил ей Митяй, конечно же - «по поводу», а не просто так, и они ей очень нравились - сама выбирала, но иногда знакомые парни, просившие Марину помочь с выбором украшения для девушки, покупали в ювелирке такие вещи, от которых ее голова начинала болеть, и настроение портилось на несколько дней.
- В другой магазин, что ли, придти не могли, - бурчала тихо она, хорошо понимая что магазинов-то ювелирных в ее маленьком городке всего пять и с выбором особо не разбежишься. Но ущемленное чувство гордости не давало покоя. Ладно бы кто-то незнакомый делал это, а то - Вовка из соседнего подъезда! Да он всегда троечником был в школе, родителей то и дело в школу вызывали! И вдруг – явился-не запылился! Кольцо с сапфиром и бриллиантами Таньке купил за десятку! Десять тысяч рублей, конечно – не десять тысяч долларов, но все-таки это половина обычной зарплаты продавщицы за месяц! А Танька всё плачется при встрече: денег нет!
Но самые крутые местные мужики в их ювелирку не заходили, предпочитали покупать всё за границей, чтобы никто ничего не знал. Но все и так всё знали!
Однажды в конце рабочего дня подкатил к магазину Боб. У Марины глаза округлились от неожиданности, когда она вышла на улицу. Прямо у дверей магазина стоял новенький черный "фольсваген", и в приоткрытое окно выглядывал Сашка Бобров. Как только она вышла из магазина, он тут же выскочил из машины и, подбежав к ней, пригласил подвезти до дома. – Почему бы нет? – подумала уставшая за день Марина. Ноги гудели, в животе урчало – что уж тут гордость демонстрировать! На машине можно за пять минут до дома доехать!
– А что, на "мерседес" еще не заработал? – съязвила она, садясь в машину.
Машина резко рванулась и, лихо обгоняя сторонников правил дорожного движения, поплыла с невероятной скоростью не к дому Марины, а на проселочную дорогу и по ней с ветерком на правый берег Тотьмы, где когда-то они находили уединенные места для встреч.
- Да заработал бы я и тебе и себе на "мерседес", если бы пришел в ваш магазин, а ты бы охрану и работничков сонным чаем к моему приходу напоила и запись с видеокамеры стерла, - гоготал он.
- Еще чего! – игриво возмутилась Марина. – Ты своей Нэльке сонный чай подливай, когда к другим женщинам на работу подкатываешь и увозишь неизвестно куда!
- Мариш, может, съездим вместе по старой дружбе в сауну к моему знакомому? Там такая красотища! Кроме нас никого не будет, гарантирую!
У Марины учащенно забилось сердце и перехватило дыхание. Она стала обиженно, с шумным придыханием, упрекать его:
- А кто тебе мешал со мной в сауну до этого ездить? Нэлькин папа? Ах, Нэлли, Нэлли! Как будто из-за того, что папа у нее «шишка на ровном месте», она - фея неземная! Эта фея тебе еще покажет, если узнает, что ты меня сегодня «подвозил»!
- Ну, ты ведь ей об этом не скажешь! Маринка, ты же умная!
- Да дура я, - слезинка выкатилась у нее и замерла на щеке. - Дура, что сижу сейчас и слушаю тебя, уши развесила. Митяй нам обоим голову оторвет, если узнает, что я снова с тобой.
- Да твой Митяй меня пальцем не тронет, не дотянется! И тебя если тронет, то пальчики-то быстро ему пообломают!
Слезинка сделала свое дело, и Боб одним махом схватил Марину в объятия и поцеловал в обиженные губы. Маринка сдалась, она чувствовала себя так, словно в нее влили стакан коньяка. Её бывший Сашка ( она, в отличие от друзей, никогда не звала его Бобом ) стал таким мужиком! Высокий, стильный, холеный, весь, как будто отутюженный, в темно-сером заграничном костюме и в белоснежной рубашке. А стрижка - как всегда, короткий ерш в разные стороны! Туман в голове, разомлевшее после близости тело, не давали Марине двигаться. Она лежала на откинутом сиденье машины и смотрела в окно на небо. Сашка тоже молчал…
А Нэлли в это время полулежала в удобном кресле косметического салона «Успех», и над её педикюром, присев на низенькую скамеечку, ворожила знакомая педикюрша Надюша.
Надюша знала, что чаевые сегодня будут, как всегда, щедрые и поэтому старалась угодить постоянной посетительнице салона.
- Какая у вас приятная кожа на ступнях! – щебетала она.
- Так вашими стараниями, Наденька! Я ведь у вас здесь регулярно, как по расписанию, раз в месяц – педикюр и раз в неделю – маникюр. Сегодня хочу ещё массаж лица сделать и маску.
- Всё сделаем на высшем уровне! Чай - ваш любимый, жасминовый?
- Да-да, было бы неплохо!
Нэлли сделала глоток ароматного чая и откусила кусочек шоколадной конфеты. На лице проступило довольное выражение.
- Если бы вы знали, Наденька, как я устаю целый день на каблуках шататься по выставкам, магазинам, арт-салонам. Мы сейчас с мужем делаем ремонт в новом доме и хочется не ширпотреб купить для дома, а что-то эдакое, изысканное.
- Хорошо вас понимаю! – сказала Наденька, - сейчас в магазинах такой ширпотреб! Сколько времени и какой вкус надо иметь, чтобы найти что-то необычное! – А про себя подумала: могла бы и в тапочках бегать по магазинам, всё равно твой Боб и не смотрит на твои каблуки - других хватает!
Но Нэлли тапочки, лодочки без каблука были противопоказаны, потому что, несмотря на изящную фигурку, она была небольшого роста, а ей всегда хотелось быть похожей на супермодель. Конечно, благодаря неплохому вкусу, она модно одевалась и выглядела привлекательно, но до супермодели ей было далеко. Зато, когда Сашка брал её на руки и называл своей маленькой феей, она чувствовала себя звездой. Уже три года прошло, как они поженились, а она все также горячо любила его. Пять лет назад семья Нэли сменила место жительства – её отца перевели по работе в Каменногорск. У Нэлли ( она любила, когда в ее имени делали акцент на удвоенной букве «эл» ) к тому времени был закончен институт технологии и дизайна, но заказов на работу не было, да она их и не искала - денег отца хватало им с матерью на комфортную жизнь. Нэлли была единственной дочерью в семье, и мать частенько в разговорах намекала ей, что не против была бы понянчить внуков, тем более, что молодые годы убегают так быстро, что в сорок не успеваешь понять куда они делись. – Мама!, - говорила ей Нэля, - время сейчас другое, никто так рано не рожает, все хотят сначала для себя пожить. – Нэлечка! – отвечала мать, - но я же не толкаю тебя к первому встречному и под венец! Конечно, поживи для себя!..
А получилось, что как раз «первый встречный» и затуманил разумную Нэлечкину голову. Конечно, у нее уже были кратковременные романы с мужчинами, но когда она увидела впервые Сашу, то нескольких его взглядов было достаточно, чтобы она ощутила себя страстной роковой женщиной. Саша был не один, с ним была очаровательная высокая блондинка, но именно дух соперничества подхлестнул активность Нэлли. Когда Александр вышел с друзьями покурить, она смело подошла к нему и попросила зажигалку. Потом перебросилась с ним несколькими фразами, немного пошутила о нравах незнакомого маленького городка и так откровенно нежно посмотрела в глаза, как будто говорила, что этот взгляд он должен запомнить навсегда. Саша оценил её стройную фигурку, когда она уходила, и довольно улыбнулся.
Глава 2.
Митяй пришел домой с работы и стал разогревать борщ. Когда он собирался жениться на Марине, мать его не отговаривала, но скептически предупреждала: будешь помирать с голоду – приходи, накормим! Но Марина оказалась неплохой хозяйкой, деньги на ветер не бросала и вкусно готовила. Правда, натирать свеклу для борща, которая окрашивала руки в малиновый цвет, просила Митяя - руки у нее должны были быть в порядке всегда, этого требовала ее работа. С работы она приходила позже его, вечером любила смотреть телевизор допоздна, а Митяю нужно было вставать рано, и он уходил в другую комнату, ложился на диван, и через пять минут слышалось зычное похрапывание. На работу собирался быстро, по-солдатски ( не зря в армии служил ), брал сухой паек и через пятнадцать минут шагал по дороге к заводской проходной. Парень он был видный, всегда чисто выбрит и хорошо одет, и встречные девчонки поглядывали на него с интересом.
- Ну, Маринка! Такой борщец сварила! – мысленно хвалил он жену, наливая вторую порцию горячего борща со сметаной. До прихода жены с работы оставалось два часа. Выпив кружку крепкого чая с песочным печеньем, он растянулся на диване и стал перетряхивать в уме все новости, которые узнал на работе за сегодняшний день. А на работе поговаривали о том, что положение их на заводе шаткое, конкуренты борются за новый подряд и могут их фирму вытолкнуть с предприятия. У кого больше связей с начальством, тот и в выигрыше будет – это понимали все. Если с ними не перезаключат договор в новом году, значит, зарплаты не будет до нового контракта. У Митяя ныло сердце – они с Маринкой собирались покупать новую машину, да и квартиру, которую оставил ему дед, нужно было подремонтировать и не мешало бы мебелью новой разжиться…
Марина достала из сумочки ключи, посмотрела время на телефоне - час ночи! - и сердце ее дрогнуло: что сказать Митяю? Пока она забегала в подъезд, пока ехала в лифте, в голове ее созрело несколько оправдательных версий: внезапная болезнь подруги, которую надо было везти в больницу, внезапная болезнь у нее самой, дескать, сделали укол в больнице, отлежалась и пошла домой, внезапное предлагаемое повышение по службе, которое надо было обсудить в кафе. Дальше этого ее уставшие мысли не могли пойти. Она подошла к двери и стояла около нее, боясь вставить ключ в замочную скважину. Внутри всё дрожало, она поняла, что может потерять Митяя, заботившегося о ней и в более трудные времена, когда она больная, разбитая разрывом отношений с Бобом, похудевшая на десять килограмм, пришла к Митяю поплакаться в плечо, и он подставил ей своё плечо, как опору. Она была благодарна за всё, теплая нежность к нему сидела в ее душе, но разве могла она оторвать свою душу, словно прилепившуюся к Сашке Боброву с юности, с той поры когда нечего было утаивать друг от друга и первая любовь, первое познавание взрослой жизни соединяли их словно навсегда. Разве такое забывается? Грешная слезинка застыла в глазу, не смея скатиться на щеку. Как хорошо было всего час назад! И вдруг мысль о том, что сейчас, наверное, Сашка говорит жене, что задержался с друзьями на работе и целует ее в губы, чтобы доказать свою верность ей одной, заставили Марину мысленно сражаться за свое семейное благополучие до победного конца. Она открыла тихо дверь, сделала очень печальный, усталый вид, собираясь озвучить первую версию о больной подруге и отключившемся телефоне, но услышала только звучное похрапывание Митяя. Словно камень свалился с души! Она проскользнула в спальню, разделась, бесшумно легла в постель и мгновенно уснула.
Неужели надо просыпаться! Марине хотелось, чтобы этот сон длился вечно! Пусть звенит будильник, пусть хоть всё прахом пойдет! Ей снилось, что они с Сашкой едут в поезде, в купе, на юг, беззаботно смеются и разговаривают обо всем. Ее голова лежит у него на плече, и от этого так тепло и хорошо, что не хочется даже двигаться.
- Мариха! Ты будешь вставать или нет? – громкий голос Митяя ворвался из соседней комнаты так, как будто кто-то дернул в поезде стоп-кран и Марина свалилась в купе на пол. Она открыла глаза и с удивлением увидела, что никуда она не свалилась, что за окном дождь, а старый чужой комод в спальне уже никуда не годится, да и обои раздражают своей пестротой, надоело на них смотреть. - Почему он не спрашивает, где я была? – Марине стало не по себе. Она опять сделала удрученный вид, вставая с кровати, и тихо пошла в ванную. Теплые струи душа вернули ощущение ласкового покоя, и она, высушив феном волосы, уверенно вышла из ванной комнаты, готовая ко всему.
- Мариха! У тебя всё в порядке? – спросил Митяй и, не дожидаясь ответа, стал оправдываться перед нею, что выпил немного с друзьями после работы и рано уснул. Марина облегченно вздохнула и грустно посмотрела на Митяя. – Работы сейчас много, - сказала она, - товар новый привезли, а старый надо переоценивать. Да говорят еще, что заведующая новая придет, старая – увольняется. Новый человек – новые отношения! Как будем работать – не знаю! – Митяй почесал затылок и подумал: мне бы, Маринка, твои проблемы! Сиди себе с маникюром, на золото смотри целый день, а тут – в робе со сварочным аппаратом потей, да и этой работы вот-вот можешь лишиться. Конечно, устроиться и в другое место можно, но, как говорит жена: новый человек – новые отношения. И неизвестно, что ждет впереди.
Целый день Марина была, как в тяжелом сне. Работа ее не радовала, покупатели раздражали, она попросила продавщицу Иру полчаса последить не только за своей, но и за ее витриной, а на вопросы коллег отвечала, что голова болит, но она уже приняла таблетку и скоро будет в норме. Марина сидела на работе в маленькой комнатушке, где можно было попить чаю в течение рабочего дня, и ничего не пила-не ела. Слезы катились у нее из глаз. В этих слезах было всё: и старая боль расставания с Сашкой, и унизительные плотоядные взгляды Сашкиных друзей, которые и взглянуть на нее, как на женщину, не смели, пока она была рядом с Бобом, и пересуды соседей, и боль от невозможности жить вместе с любимым человеком, пусть даже и предавшим ее, но все-таки любимым. - За сколько он продал нашу любовь? – часто злилась она, оставаясь наедине с собой и ненавидя воспоминания о их встречах. - Разве можно его, подлеца, любить после этого? – И ей казалось, что она почти разлюбила его, недостойного ее слёз и страданий, но это ей только казалось, потому что вчерашняя встреча перевернула всё «с ног на голову». Вчера еще с утра, когда выдавалась свободная минутка на работе, она представляла как в субботу поедет с мужем в автомобильный салон выбирать новую машину и прикидывала, какую марку машины лучше купить, чтобы и по деньгам подходила и не самая плохая была! Хорошо, что сейчас можно покупать в рассрочку, - думала она. А какой цвет машины выбрать? - Обязательно что-нибудь вишнево-фиолетовое! Этот цвет подойдет им обоим. Конечно, они посмотрят и дорогие машины, и попроще. А еще на новой машине можно будет поехать к морю... И время на работе летело в этих мечтах так быстро, но вдруг вчерашний приезд Боба все изменил. Марина поняла, что обманывала сама себя. Она чувствовала себя какой-то ватной куклой, подвластной чему-то сверхъестественному, потому что сама уже больше не понимала, как нужно правильно жить.
Митяй сегодня с утра показался ей неприятным, неряшливым и угрюмым. Бывало и раньше он казался ей то грубоватым, то слишком ревнивым, то даже глупым. Она стала вспоминать его пошлые словечки и грубые упреки, которые он когда-то в ссорах с ней позволял себе выкрикивать, намекая на их бывшие отношения с Бобом, и нежность к нему исчезала минута за минутой. А её Сашка, любимый, родной Сашка, был чужим мужем! Вспоминая о Сашке, на душе у нее становилось и сладко, и тошно. Он даже не удосужился позвонить с утра сегодня, чтобы узнать, как у нее дела! Она каждые полчаса проверяет телефон, нет ли пропущенного звонка. А он? Да может быть, он уже и забыл о том, что вчера между ними было? Может, он уже Нэлечку свою с утра возит по магазинам и покупает ей обновки, чтобы загладить чувство вины перед ней! Как жить дальше? Как всё объяснить Митяю? Как посмотреть в глаза матери Митяя? У нее тоже не сладкая жизнь была, да еще это горе предстоит: развод единственного сына. Как бы Митяй не запил после развода! То, что она разведется с мужем, у нее не было сомнений. Вчера - были, а сегодня уже не было. Лишь бы не трястись после встреч с Сашкой так, как она тряслась вчера у двери квартиры. Она не смела ее назвать своей, хотя вместе с Митяем они клеили обои, планировали купить новую мебель, уже даже купили новую кровать и большой зеркальный шкаф. Дед Митяя берег ее для внука и для правнуков. Не женился даже когда остался вдовцом в зрелые годы…
Маринка опять заревела, как белуга. - Хорошо, что не успела родить от Митяя, а то как сейчас делили бы неделимое – ребенка! А ей хотелось ребенка, о нем она подумывала уже тогда, когда они встречались с Сашкой. Сашка всегда был очень уверенным в себе, она знала, что без куска хлеба он ее с ребенком не оставит, и вдруг - такое предательство! Только теперь она уже не Сашку винила в измене ей, а коварную обольстительницу Нэлли, купавшуюся в папиных деньгах! Ненависть к Сашкиной жене захлестнула ее. Она должна была быть на месте разлучницы и зваться женой Боба! Марина подумала, что вот сейчас позвонит этой самоуверенной наглой малышке Нэлли и скажет незнакомым голосом доброжелателя, что ее муж вчера встречался с другой женщиной. Пусть эта гадина тоже поплачет, пусть ревнует Сашку так же, как плакала и ревновала она. Пусть знает, что он не ей одной принадлежит, и что нельзя отнимать чужое и разрушать чужую жизнь. А то, что ее прежняя устоявшаяся жизнь почти разрушена, она понимала сейчас особенно остро. Но ей хотелось бороться за Сашку, за свою любовь, чего бы это ни стоило! Только вчера она по-настоящему поняла, как плохо жила с Митяем, несмотря на то, что со стороны знакомым казалось, что она "катается, как сыр в масле": только вышла замуж - и сразу квартира, машина, да и Митяй - "золотые руки"! Руки, руки... Она вспомнила, как иногда закрывала глаза и представляла, что это не Митяй ее обнимает и целует, а Сашка! Так она тосковала по нему! А на праздник вместо того, чтобы наряжаться для мужа и радовать его, старалась, словно в отместку за свою боль, понравиться его друзьям. - Дура, дура я!, - ругала Маринка сама себя, - надо было одной жить, все равно бы Сашка вернулся ко мне! Она немножко побаивалась Митяя: вдруг изобьет ее, когда узнает, что она снова была с Сашкой?
Ирина заглянула в комнату приема пищи.
– Маринка! – со страхом глядя на опухшее от слез лицо коллеги, прошептала она. - Ты что? Что-то случилось? Вроде ты недавно была у родителей, говорила, что все живы-здоровы.
- Случилось, - сказала Марина, - я умерла для всех! И слезы снова брызнули из ее глаз.
- Маринка, расскажи, что случилось! Через десять минут обед, давай куда-нибудь сходим в укромное местечко и поговорим.
- Да как я пойду по городу с такой опухшей физиономией! Сразу же поползут разговоры, здесь каждый третий – знакомый.
- Припудрись, капюшон накинь на голову, очки надень солнцезащитные, помаду поярче, - и никто ничего не узнает.
Ирке можно было доверять. Правда, они не были близкими подругами, но иногда говорили друг другу нечто большее, чем остальным. Марина стала успокаиваться.
- Пойдем в «Погребок», там днем редко кто бывает, посидим, возьмем по чашке кофе, по бутеру и поболтаем.
Кафе «Погребок» было элитарным заведением. Столики были отделены один от другого высокими деревянными спинками диванов, цены были космические, свет такой, что и знакомого человека не разглядишь в отдалении, и Марина, устало вздохнув, вспомнила, как они давно когда-то сидели в этом кафе с Сашкой, отмечая его первую зарплату.
- Пойдем!, - сказала она и до самого кафе не промолвила ни слова.
Кофе в кафе было до того крепким, что пить его, не запивая водой, было невозможно. – Горечь какая! – подумала Марина. Но ей хотелось, чтобы эта горечь помогла успокоить горечь ее души. – Выпить бы сейчас чего-нибудь покрепче, да нельзя, на работе сразу учуют.
Внезапно в кафе вошли два парня и сели за соседний столик. Марина уже всё выложила, как на духу, Ирке, глядящей на нее так, словно перед ней возникала серия из захватывающего сериала, от которого невозможно было оторвать глаз. Она не знала, что сказать Марине, как подбодрить ее, и сказала самую расхожую фразу: Ничего, в сорок лет жизнь только начинается! – Марина грустно улыбнулась, почувствовав, что часть камней уже упала с ее души. – Хорошо, что мне еще не сорок, а только двадцать восемь! И надежда умирает последней! – вяло улыбнулась она.
Вдруг в переливах тихой приятной музыки она услышала за соседним столиком: …Боб, говорят, в областной больнице. Перекрутило его так, что вряд ли на ноги уже встанет, да еще говорят, что Нэлька у него беременна. Папаша Нэлькин столько денег вбухал врачам, чтобы операцию Бобу сделали, как надо, но говорят, все равно из инвалидной коляски уже не вылезет. Хотя всякое бывает! Чего раньше времени говорить! Удивительно, что жив остался, машина-то вдребезги! А в той, с которой он столкнулся, живых не осталось. А у Боба большие долги были, так сразу из его конторки люди засуетились: как бы на них не наехали… Отдавать-то с чего?
Больше услышать Марина ничего не смогла, тихую музыку сменили громкие хиты, и она ошарашено вертела в руках надкушенный бутерброд, не понимая, что с ним надо делать. Слез не было, ужас стоял в ее глазах, было страшно и больно, она не знала, как сейчас идти на работу в таком состоянии, но обед заканчивался и надо было вставать и идти в магазин. Ира не слышала того, что услышала Марина. Она сидела немного дальше от говоривших и обдумывала сказанное Мариной. Марина хотела подняться из-за стола, но ноги стали какими-то ватными, голова – пустой, и она рухнула на пол прямо около столика в кафе.