Ветер стих.
До этого всё крутил и крутил, подбираясь под рёбра и заставляя повыше поднимать воротник. Рука то и дело поднималась к левому уху и зажимала ушную раковину ладонью - так и мочке теплей, и резкий поток воздуха не проткнёт барабанную перепонку, не задует до боли и противных капель в течение нескольких несладких дней.
А теперь ветер стих.
Может он взял передышку, спрятавшись за холодным солнцем и безоблачным небом? Может быть. Зато можно спокойно считать ветряки там вдали, на другой стороне залива. Их ровно двадцать семь.Правда, несколько дней назад было двадцать восемь. Наверно, один убрали. Или закрыли непроницаемым экраном. Потому что, если сосчитал двадцать семь, значит двадцать семь, значит так и есть, а если кто-то сосчитает по другому, это уж его проблема - пусть ошибается, если не хочет мне поверить. А я себе верю. Двадцать семь. Такое моё настроение именно сейчас. Завтра будет другое, и тогда считать совсем не буду, чтобы не сбиться.
И лебедь - плыл чуть вдалеке, а теперь подплыл поближе и приглядывается ко мне. И чего ты приглядываешься? Видишь, я иду тихонько вдоль холодной манящей воды, прозрачной у прибрежного песка. Вот там впереди вообще будет пляж, где трое в гидрокостюмах разворачивают на берегу паруса своих серфингов. И чего разворачивают, раз ветер стих? Наверно надеются, как все мы, каждый на своё, и у некоторых оно совпадает.
Стих ветер. Значит солнце потихоньку пробьёт прилетевший из космоса прошлой ночью холод, маргаритки раскроются на тонких ножках, и что-то будет.
Будет тепло. И понемногу перестанет скукоживать то, что будто бы застыло там в груди, но вовсе не застыло, а лишь ещё не отошло от дрёмы и поэтому ворчит.
Просыпайся!