Въезжая из Литвы на территорию Калининградской области в то время не было смысла обозначать её границы. Немецкие полуразрушенные постройки, грязные и неухоженные улицы посёлков на пути следования напоминали кадры послевоенной кинохроники. Создавалось впечатление, что кругом живут временные люди, заселившие эти места, а завтра убывают на родину.
Калининградская область – место совсем гнилое, здесь постоянные дожди. Сырой и неприветливый Калининград (Кёнигсберг) мрачный и запущенный даже летом. Город вызывал какие-то смешанные чувства, а скорее страх. Если Москва – сердце нашей Родины, то Калининград её мочевой пузырь.
Разбитые дороги во время дождя напоминали танковую директрису. В больших дорожных ямах асфальта, залитых до краёв дождевой водой, гробились автомобильные подвески и диски колёс прямо в городской черте.
Люди, заселившие эти места, не отличались общностью культуры и нравов, говорили на разных диалектах нашей необъятной страны и разительно отличались друг от друга.
Городок Ладушкин (старое немецкое название Людвигсорт) Багратионовского района Калининградской области, называть городом не поворачивался язык, хотя он значительно больше районного центра Багратионовска, затерявшегося в лесах на польской границе.
Население почти 10 000 человек, небольшое здание администрации и почта, здание силовых структур, два предприятия: сыроваренный завод и зверосовхоз, школа, клуб, универмаг, несколько магазинов, столовая и вокзал для проходящей электрички в сторону Мамонова. Через Ладушкин проходила Мамоновская трасса, а наш военный городок находился в лесу у трассы.
Подав звуковой сигнал, я беспрепятственно заехал в часть. После службы в режимных частях и штабах, такое отношение к легковой машине с одесскими номерами меня удивило. Дежурный по КПП, не поинтересовался целью моего визита, указал на здание штаба.
До войны здесь был завод, оставленный немцами, где производились немецких ракет ФАУ -1 и ФАУ – 2. Ланный объект представлял интерес только для шпионов и комиссий НАТО, приезжавших инспектировать данное предприятие. Все наши секреты для американцев были банальны, как и статус города, для населённого пункта с гордым названием Ладушкин.
Летом в этих краях солнце заходит поздно. Дождь прекратился, и только с высоких деревьев продолжали падать отдельные капли, задержавшиеся на хвое и крупной листве вековых великанов. Я вышел из машины, поправляя парадный ремень на новеньком кителе цвета морской волны.
Из здания штаба выскочил перепуганный рыжеволосый полковник, натягивая на голову старую выцветшую фуражку. Необычно удлинённое туловище и короткие ноги не соответствовали его высокому росту. Поначалу бегавшие мелкие голубые глазки увеличились, налились кровью, в них замелькали искры злости и молнии агрессии.
-Здравия желаю, товарищ полковник, где я могу видеть командира части?- в привычном стиле, при встречах со старшими я поздоровался с незнакомым офицером.
-Ты, что слепой? Я командир. – Обиженно прорычал полковник.
Такой ход представления командиру для меня был полным фиаско. Опознавательные нашивки и специальные жетоны в то время отсутствовали на старом мундире полковника, а в армии того времени таких полковников, как собак нерезаных, в каждом штабе. В разговоре с Начпо я представлял, что командир простой как шпала и незатейливый как грабли, а подобная рябая страшила только способна пить кровь из подчинённых, если они не будут лизать ему зад. С моей точки зрения - это самый, что ни на есть выходец из народа, забытых Богом деревень или медвежьих углов страны, перепуганный в детстве, пролетавшим вертолётом, дослужился до полковника и стремится показать свой особый статус. В подобных ситуациях мгновенно сориентироваться просто не возможно.
-Старший лейтенант … прибыл в ваше распоряжении для дальнейшего прохождения службы.
-Прибыл, так иди и служи. Я полковник езжу на копейке, а тут лейтенант, на Волге разъезжает по части, как козырный туз и заставляет командира выбегать ему на встречу, - забыв об элементарных приличиях, продолжал он.
-Старший лейтенант.
-Пока ещё старший. Здесь в такой фуражке не долго прослужишь.
«Мандавощек» замени сегодня на наши, - тыкая пальцем в петлицу с эмблемой войск связи на моём кителе, - пробурчал командир части и, указывая на свои артиллерийские «палец на палец», выдыхая в меня неприятный запах винного перегара.
В этот момент к штабу подъехал капитан, на каком-то очень старом и тяжёлом немецком мотоцикле с коляской. Внешность его показалась, мне знакома, и кого-то напоминала. «Армия сильна гибкостью своего руководства», и лицо командира моментально изменилось и в один миг приняло человеческий облик, а из его уст неожиданно потекли сладкие речи.
-Товарищ старший лейтенант считаю, что вы представились, займитесь своим устройством, завтра в 8.00 на разводе я вас представлю офицерам.
Капитан, поприветствовал полковника и, протянув мне руку, неожиданным приёмом оторвал меня от земли.
-Братишка, здорово, сколько лет прошло? ...
-Десять, - ответил я, ощущая вернувшийся под мои ноги асфальт.
-Виктор Васильевич, вы братья, - изображая удивление, произнёс командир.
-Товарищ полковник, мы самые настоящие братья, - подтвердил Виктор, указывая глазами на суворовский значок на моём кителе.
Полковник не придал значения взгляду и, озадаченный таким ответом удалился продолжить своё «занятие», а мы с Виктором ещё раз обнялись. Капитан Клёнов выпускник Казанского СВУ на спартакиаде Суворовских училищ в 1970 году получил три золотые медали по лёгкой атлетике и был признан одним из лучших спортсменов спартакиады. Мы познакомились во время той спартакиады, но больше не встречались.
-Кадет, ты приехал к нам служить?
-И сразу влип в дерьмо.
-Брось расстраиваться. Место клёвое, во всех отношениях.
-Только маленький недостаток – не командир, а баран в папахе.
-Человек с лошадиной фамилией - пьянь беспросветная. Успел нахамить?
-Овсов? – Произнёс я.
-Он самый. Чеховский персонаж. Не обращай внимание. Нахамил, значит, пьяный.
Трезвый – нормальный человек и даже иногда играет в волейбол.
-А трезвым бывает?
-Здесь реки спирта и тормозить трудно. Примодин, подполковник - твой шеф, всё разрулит. С командиром он в шоколаде. Поверь, тебе здесь понравиться.
Представление моему шефу было кратким и продуктивным, решены возможные проблемы устройства и прибытия семьи. Зам командира умел напустить пыль и создать имидж борца за справедливость и равноправие в офицерской среде, тем более в присутствие особиста. Хитрый и дальновидный карьерист – Примодин всегда и во всем преследовал свои далеко идущие цели. Он не плохо разбирался в людях, но распределял их на нужных и второстепенных, в зависимости от происхождения и связей с сильными мира сего. Даже женился на глухой дочери полковника училища, чтобы быстрее проскочить по карьерной лестнице. Всегда был в курсе всего, и о моём прибытии знал, в школу не ходи, успел пообщаться и с Редьковым и возможно начальником отдела кадров.
Кадетство в Вооружённых Силах во все временно носило особый характер отношений и базировалось на строгом соблюдении не писаных принципов. В каждой части кадеты объединялись в союз и негласно придерживались этих принципов. В своём кругу называли друг друга только по имени, не зависимо от звания и занимаемой должности. В части до моего приезда было всего два кадета. Я стал третьим. Вечером Виктор познакомил меня с Калининским кадетом Ивановым. Они в подробностях поведали о части, в которую я прибыл служить, и дали краткие характеристики на всех сослуживцев офицерского состава.
-В гарнизоне 95% офицеров помешаны на рыбалке, которая здесь досуг и хобби, - объяснил Иванов.
-Остальные - тихушники занимаются литерболом, включая командира и моего непосредственного начальника, - подытожил Виктор.
Квартиру получил в старом немецком доме на первом этаже. Произвёл косметический ремонт, встретил жену, но командир через неделю отдал эту квартиру детскому саду под кабинет заведующей, предоставив другую. Квартира в двухэтажном кирпичном доме, на втором этаже не понравилась, но она была на одной площадке с Вячеславом Ивановым, и в подъезде, напротив, на первом этаже жил Виктор Клёнов. Так что были и свои плюсы. В чердаке дома Виктора жили самые настоящие почтовые голуби, их развёл сын майора Марковского, который поступил в Пензенское училище, а голуби одичали и смешались с простыми дикарями. Только старые пары продолжали производить на свет породистое потомство.
Ремонт нового жилья делать не было смысла, так как командир в своих причудах пошёл ещё дальше, и отправил меня в очередной отпуск. Для меня такая выходка «рукамиводителя» части была, как нельзя, в масть. Догулять лето на юге, где стоит прекрасная погода, одно удовольствие. При очередной встрече с командиром, я выдвигал веские причины «нежелательного» отпуска, но в душе боялся переборщить. Командир был «непокобелим» и даже подписал заявление на гараж для машины и вручил выписку из приказа на отпуск.
Немецкий гараж с большим количеством инструмента и запчастей для Волги, принадлежавший майору Давыдовскому, убывшего за границу, пустовал более года. Начальник КЭЧ - дородная русская красавица – копия статуи девушки с веслом, выдала разрешение на гараж и новый замок со словами:
-Здесь стояла Волга Давыдовского, и командир берёг этот гараж для своей копейки, но он на виду и в нём нельзя делать то, что в гаражах за 5- м домом. - Она загадочно улыбнулась и продолжила. - Тебе крупно повезло. Квартиру отремонтируем к твоему возращению из отпуска, не переживай.
-Спасибо, Светлана …?
-Григорьевна, а лучше просто, Света, и люди к тебе потянуться, а «Спасибо», не валюта.
-Шампанское – валюта? – С днём рождения тебя. Сказал я, зная, что через две недели Светлане тридцать.
-Царская валюта, глядя на год выпуска, прощебетала красавица, от кого узнал о дне рождения?
-Слава Иванов по секрету намекнул.
-Прекрасный человек и умный офицер. Обояшка, всем женщинам нравится.
Контейнер пришёл очень быстро. Машина в сухом гараже, и больше ничто не могло удержать меня в этом «гнилом» Ладушкине.
...........