Прошмыгнули поднатужившись две пернатые.
Тигрик потрясённо вырвался с когтями и осадил на растяг пол.
Мимо. В лифте кто-застрял уже.
Потом начала ритмично осыпаться штукатурка, заиграв под руслом музыкальной фольги, басистое нечто.
Начали звонить тошно в дверь. Ошиблись. Потом дружно запилила сирена кондуктора Фолева под окном.
И наконец когда все стало невыносимым, ожгло когда до косточек, Фридрих Зайцингер выкинул Тигрика за окно.
Первый этаж, как никак. Тишина подтянулась встречать рассвет. Доброе утро. Птички лениво чирикнули в переделках, и курляво стукнулся в стекло форточки рой запеченных солнцем мух.
Тигрик рвался обратно. Пришлось пустить.
Соседка орать зачла от бурды само-сделанной.
Беглый арестант Кропоткин бить бутылку принялся, и остальное патефоном вскружило скрипы калитки, громыхания стаскиваемого лома с лестничной пролетки, фонематичной присказкой пожарных застав обросло все. Пол треснул будто по швам, но под полами мыши строили замок. И Тигрик плюхнулся и был тут же выпровожен заного на гуляние. Заметно утихло все.
Даже мысли закрутились в клубок и юрко засеребрились пальнув фонтаном идей в плавучую середину беспрерывного неба. Зарево поспело...