В середине нулевых ходили мы с мамой на Воскресенское кладбище, убрались у маминых родных. Там на нашем попечении есть ещё одна могила, где похоронен папин двоюродный брат, трагически погибший незадолго до своего восемнадцатилетия и моего рождения. Это один из самых жутковатых уголков этого печального места, но, кроме Саши там рядом ещё четыре могилы по папиной линии.
Когда мы подошли, по соседству с Сашиным местом упокоения, убиралась женщина. Я никогда в жизни её не видела. Пожилая, полная, с химической завивкой. Она глуховатым голосом спросила кто мы и жива ли ещё её сестра Анна. Баба Аня была матерью Саши, поэтому мы сказали, что жива, но сил, чтобы навестить могилу сына у неё уже нет. Тогда она попросила передать Анне привет от Шуры.
К бабе Ане я ездила не то что часто, а постоянно, она уже не справлялась с хозяйством, да и общения ей не хватало катастрофически.
В первый же выходной после посещения кладбища, я поехала к ней. И первым делом передала привет.
- А! Это Шурка, наша двоюродная сестра. Рядом с Сашенькой похоронена тётя Вера, родная сестра нашего отца и моя крёстная, а Шурка её дочь.
Говорю, что никогда её не встречала, даже и не слышала о ней ни от бабушки, ни от бабы Ани.
- А ведь Шурка в молодости красивая была, перед войной вышла замуж за лётчика. Он, конечно, на фронт попал, а она на заводе работала. Шустрая, боевая.
Шуркин муж был как-то в Саратове проездом. Из госпиталя или по каким другим делам, но к жене успел забежать на сутки. И Шурка заводскую смену прогуляла, так уж ей хотелось побыть с мужем, хоть чуточку.
Он поехал воевать, а ей дали пять лет без права переписки. Уж в каких краях отбывала моя троюродная бабка наказание теперь никто и не скажет.
Без неё пришёл на планету мир, возвращались с войны уцелевшие фронтовики. И муж Шуркин тоже вернулся. Ещё молодой, лётчик, отмеченный боевыми наградами. В общем, ждать жену из лагеря он не стал, женился на её лучшей подруге и, наверное, был счастлив.
Шурка из заключения вернулась к матери, жила с ней. Замуж больше не выходила и детей не нажила.
А через год после нашей с ней встречи баба Аня сказала мне, что Шурка умерла.
Этой весной я убрала могилу прабабушки Веры, матери Шуры. Больше некому.