Глава 7
Наступило время года, когда дни стали длиннее, солнце уже не скупилось на тёплые ласковые лучи, снег осел и был похож на грязную белую скатерть. Повсюду направо и налево виднелись звериные тропы, протоптанные до земли, и узенькие тропинки, ажурные мышиные следы, и затейливые отпечатки птичьих лапок и крыльев. Валялись иголки хвои, сухие ветви, прошлогодние серые, мятые листья, сорванные сильным ещё не по-весеннему холодным мартовским ветром.
Уже неделю с белым котом происходило непонятное: его перестали интересовать мышиные следы и птичьи ночёвки, и хотя последней его добычей, сутки назад, был тощий хомяк, в первый раз, неосторожно вылезший из норы погреться на солнышке, он не чувствовал голода. Его постоянно куда-то влекло, кот бесцельно бродил между шумящими от ветра елями, пробирался по узким тропинкам в завалах, поднимался выше, туда, где была граница хвойного леса и широких заснеженных альпийских лугов.
Это было то время года, когда инстинкт продолжения рода заставляет его сородичей, под окнами наших городских квартир драться, не жалея себя и соперника, кусаться, царапаться с бешенной дикой злобой, теряя клочки шерсти, до тех пор, пока не победит сильнейший. Потому что так велит могучий и вечный закон природы.
Иногда Снежок останавливался, тщательно обнюхивал воздух, потом встав на задние лапы, принимался царапать когтями жесткий и шершавый еловый ствол. И тогда из его глотки вырывались дикие оглушительные звуки.
Когда солнце уже начало клониться к заходу, Снежок ощутил резкий запах. И хотя тот донёсся до него впервые, однако внутренний голос неожиданно подсказал коту: это было именно то, что не давало всё последнее время покоя – запах соперника его племени. И тогда он побежал по следу, чтобы дать отпор и изгнать с территории, которую считал своей.
Белый кот долго бежал, и когда неожиданно понял, что тот, с кем он искал встречи и боя, уже рядом, за тем старым трухлявым пнём, то не стал раздумывать, потому что голос крови был сильнее, и бросился навстречу врагу. С диким кошачьим воплем кот высочил на небольшую поляну. В этот момент шерсть на его белом загривке поднялась дыбом, сам он выгнулся дугой, а ужас сковал мускулы, когда, наконец, увидел его – своего врага, который как, оказалось, был, намного, больше его и сильнее…
Снежок ошибся, это был самец дикой лесной короткохвостой кошки рыси, недавно поселившейся в этих местах. От дикого вопля, неожиданности и наглости, с которой выскочил на поляну этот странный белый зверёк, рысь растерялась и прижалась к земле, нервно подрагивая ушами с чёрными кисточками на кончиках. В этот короткий миг у белого кота с новой силой проснулся страх, инстинкты кричали ему: хочешь жить беги. И Снежок ещё несколько секунд назад так ждавший и желавший боя, позорно побежал, как никогда в жизни не бегал.
А рысь, опомнившись от испуга, стремительно бежала за ним почти, настигая. Когда ей удалось зацепить кота за бок страшной когтистой лапой и оставить на снегу клочки его белой шерсти, он, оставляя кровавые пятна, побежал ещё быстрее, но рысь нагоняла его. Тогда Снежок метнулся к стоявшей одиноко громадной, старой ели и стремительно забрался до середины: ведь это всегда выручало его от нападения волков и диких собак. Но когда обернулся, то с ужасом увидел, что этот большой страшный зверь, легко прыгая с ветки на ветку, догоняет его и на дереве. Белый кот бросился выше по стволу. Когда он был на верхушке ели и увидел только небо и молчаливые вершины заснеженных гор, а ниже – рысь, которая, пробуя лапой на свой вес тонкие у макушки ветви и не спуская с него взгляда своих желтых злых глаз, медленно приближалась, то понял что ему не уйти. И тогда в последний раз раздался его вопль, в котором было и желание жизни, и страх, и дикая бессильная злоба на этого серого большого зверя, который хочет его догнать.
Когда рысь была уже совсем близко, и Снежок почувствовал её дыхание и запах, то неожиданно для себя прыгнул и камнем полетел вниз, сбивая хвою, скользя по широким еловым лапам и оставляя на них клочки белой шерсти и капли крови. С двадцати пятиметровой высоты он упал в глубокий снег, пробил наст и чудом остался жив. Пока рысь осторожно спускалась за ним с ели, он пулей выскочил из сугроба. Теперь он бежал по направлению своей норы в скалах. Кот намного опередил рысь, но израненный и ослабевший от большой потери крови, чувствовал, что враг его нагоняет. Когда до его норы оставалось совсем немного, Снежок снова увидел рысь, бежавшую по его кровавому следу. Собрав оставлявшие его силы, хромая белый кот снова неожиданно рванулся и исчез под скалой. Считавшая его уже своей добычей и не ожидавшая такого исхода, дикая кошка сначала попыталась пролезть в нору, но та была слишком узкой для неё. Тогда она просунула лапу, пытаясь достать кота. А когда окончательно поняла, что нора слишком глубока и этот дерзкий белый зверёк, так напугавший её, ушел из-под самого носа. Принялась с истеричной злобой, присущей этим животным, царапать каменные стены норы, резко и дико визжать от досады, ненависти и голода, который тяжелой липкой тенью преследует всех диких животных в конце зимы. Поранив лапу об острый выступ в скале, рысь немного успокоилась, отошла в сторону и притаилась за большим серым камнем.
Когда Снежок забился в самый дальний угол своей норы и наконец, почувствовал себя в безопасности, к нему пришла боль: четыре глубоких рваных полосы от страшных когтей рыси на правом боку были жестокой платой за его ошибку. Под визг рыси, бесновавшейся у входа, он стал зализывать раны. И хотя ему было ещё больнее от прикосновения шершавого языка, однако кот занимался этим до тех пор, пока не перестала идти кровь. Он делал так, хотя никто не учил его, это было заложено в нём природой, так поступали миллионы поколений диких предков. Это заменяет животным лекарства, опыт предков спасает их от болезней и заражения крови, помогает выжить в суровых и жестоких условиях борьбы за жизнь.
Белый кот потерял много крови, и поэтому ему очень хотелось пить, но он не решался подойти к выходу. Двое суток он мучился от жажды. Часами Снежок лизал холодные каменные влажные стены норы, но это мало помогало, и хотя жажда с каждым часом становилась всё сильнее и мучительнее, выйти он не мог. Потому что все его чувства, обострившиеся до предела, говорили ему: рысь здесь, рядом, терпеливо ждёт за большим серым камнем, чтобы наброситься, смять и растерзать его.
На третьи сутки, когда Снежок едва очнулся от мучительно состояния между сном и смертью, это же самое чувство подсказало ему: рысь, наконец, ушла. И тогда он нерешительно с предосторожностями высунулся из норы. Свежий горный воздух опьянил раненого кота, и он с трудом сильно хромая на переднюю лапу, добрался до родника. Когда прислушиваясь к каждому шороху кот, наконец, утолил жажду, то следующим врагом, с новой силой начавшим терзать его, был страшный, никогда, до такой степени не испытанный голод.
После нескольких часов бесплодных поисков добычи ему, умирающему от голода, неожиданно повезло: на северном открытом безлесном склоне горы в неглубоком овраге он наткнулся на замершую в жестокие зимние холода куропатку. Глубокий снег долго сохранял её от зубов хищников, но весеннее солнце растопило его и сделало коту подарок. И хотя птица неприятно и душно пахла, кот торопливо, с жадностью съел её почти без остатка. После этого больше суток он проспал в своей надёжной и тёплой норе. Раны затягивались и вскоре совсем перестали беспокоить, боль в поврежденной лапе прошла, но хромым белый кот остался навсегда.
…
С того дня когда Снежок чудом спасся от дикой кошки, его спокойная жизнь кончилась. Горная рысь коварное и злопамятное животное. Она помнила и ненавидела белого кота. Подкарауливала его у ручья, когда он пил воду, на лесных полянах, где Снежок охотился на мышей, и ему приходилось снова стремительно убегать в свою нору. Рысь терпеливо сутками могла стеречь его возле серого камня и когда белый кот, дождавшись ухода, вылазил из норы, то всюду натыкался на её свежие следы. Постоянный страх научил чувствовать её приближение по неуловимому для человеческого уха чуть различимому шороху и едва ощутимому запаху. Теперь для белого кота стало важно всё: когда на секунду неожиданно замолкала синица или шумно и беспокойно свистел горный дрозд, то вдруг звонко начинала трещать сорока, предупреждая лесных жителей о приближение хищника. Коту стало достаточно дуновения слабого ветерка со стороны самца дикой рыси, чтобы вовремя почувствовать его и уйти.
Но постоянное чувство опасности имело и свою положительную сторону, вылечив Снежка от того неопределённого состояния, в котором он находился некоторое время назад и из-за которого попал в беду.
Постепенно кот нащупал у своего врага слабые стороны. Один раз, когда рысь погналась за ним, он стал убегать по горной осыпи. Осколки скал свободно держали кота, но его более тяжелый враг, увлекшись погоней, столкнул маленький камень, тот покатился вниз, увлекая за собой большие, через секунду страшный грохот пронёсся по ущелью: это был обвал. Испуганная шумом рысь серой молнией метнулась к ближайшему лесу, и долго ещё горное эхо разносило по ущельям тяжёлый каменный гул.
С тех пор рысь стала бояться этого места. Кот сразу почувствовал это, и часто, к великой досаде своего врага, спокойно не спеша уходил от рыси по осыпи, прихрамывая на переднюю лапу.
Однажды рыси всё же удалось загнать его на небольшую поляну, где вокруг густой и высокий шиповник стоял стеной. Однако кот, оставляя на колючках клочки белой шерсти, проворно пролез в один из многочисленных фазаньих ходов, которые вдоль и поперёк проходят через километровые заросли шиповника, барбариса, облепихи и боярышника. Увлечённая погоней рысь погналась за ним, но узкий лаз, который был мал даже для домашнего кота, цепко обхватил её, острые иголки, больно впились в тело, и рысь, раздирая кожу до крови, бешено крича от боли, с трудом выбралась из зарослей. Ещё долго потом, осторожно вынимая зубами мелкие острые колючки и зализывая раны языком, рысь тихо и жалобно визжала.
Так день за днем в постоянной борьбе за жизнь проходило время. Последние месяцы жизни белого кота научили его очень многому, теперь уже он не испытывал былого страха даже перед самым жестоким и сильным своим врагом – рысью. Природное чутьё, память, выносливый крепкий организм и те инстинкты, которые достались ему от предков, в конце концов, превратили белого домашнего кота в совершенное дикое животное.
Глава 8 http://www.proza.ru/2015/06/09/1109