Я затянулся папиросой и выпустил сизый дым в потолок. За окном была серая дымка раннего весеннего утра, а рядом безмятежно спала Римма. Вставать и идти к делам, которые меня ждали этим наступившим утром, было еще рано и можно еще поваляться в кровати.
Вот уже десять лет как я состою на службе в Императорской сыскной полиции Санкт Петербурга.
В феврале этого года мне присвоено звание коллежского секретаря, и я привинтил третью звездочку в ряд на оранжевый просвет своего серебряного погона.
Отец поддался на уговоры доктора, видя сам, что становится все хуже и согласился со скрипом в сердцах сменить сырой климат Петербурга на более приемлемый для него Киевский.
Киев. Город на крутых Днепровских берегах, украшенный златыми куполами лавры.
Пишет, что ему в Киеве гораздо стало лучше.
Пьеро. Он добился… Добился? На него свалилась слава лучшего театрального бутафора. Действительно, у него это получается. Практически утратив интерес к азартным играм, он всю свою прыть перенес на оформление сцены для спектаклей. О нем заговорили как о мастере.
Признаться, я ему завидую. Всю свою жизнь он просто катится по жизни, не прилагая ни каких усилий, достигает, не тратя труда. Поразительно. За, что его так балует судьба?
- Ну, Иван! Я же просила тебя не курить в постели. Ты невозможен.
Не открывая глаз и не поворачиваясь, произнесла недовольным тоном Римма.
На это я, не высказывая возражений, погасил в пепельнице докуренную папиросу.
Наступило утро.
……………………………………………………………………………………
Я не торопясь, шел на службу. У меня было еще время для такой прогулки. Не смотря на то, что я потратил усилия, чтобы привести себя в порядок по мне все равно было видно, что мой вчерашний вечер и ночь, имела последствия. Ужасный запах изо рта, мешки под глазами. Какого черта я вчера сорвался?
Наверно по тому, что мне уже тридцать пять? Наверное, по тому, что за преследованием преступников и раскрытием причиненных ими злодеяниями я совсем забыл про свою жизнь, которая мне дана всего один раз? Возможно.
А может по тому, что я сплю с той, которая мне совершенно безразлична? Но она не обязывает меня к ответственности или к дальнейшему развитию отношений. Не спрашивает меня про мое, или ее, будущее. Наши встречи происходят по желанию или обстоятельствах, не имеющих под собой смысловую основу.
Наверно по этой причине я прихожу к ней, именно к ней. Такой вот, абсолютно не такой … Но я прихожу к ней, и менять ни чего не собираюсь. Во всяком случае, пока, не собираюсь.
……………………………………………………………………………………..
Мои размышления о бренном и ненадежном мироздании были прерваны, и мое внимание переключилось на вход зеркальной галереи гостиного двора на Большой садовой.
Возле лавки, что торговала канцелярскими принадлежностями толпилось пятеро городовых, сновали в штатском…Кажется Кирпичников там тоже…
Ого! Там Филиппов и Кунцевич, тоже с ним. Наверняка там, что-то уж очень серьезное. Наверное, и мне есть смысл туда подойти.
………………………………………………………………………………………
Подойдя к месту, Синицын, узнав меня, вытянулся и отдал мне честь. Я в ответ вежливо кивнул ему.
Войдя в канцелярскую лавку, я увидел пишущего следователя Кравецкого, эксперта который осматривал отверстие разобранного в стене. Владимир Гаврилович Филиппов шепотом что-то объяснял ротмистру Кунцевичу.
Я подошел и дождавшись когда станет до меня, робко поздоровался.
- Здравия желаю, Ваше превосходительство.
Филиппов сверкнул на меня взглядом.
- Иван Карлович, голубчик, да где же вас черти-то носят?
- Так Ваше превосходительство, я это…
- Вы на службе состоите. Я за вами дважды посылал.
- Виноват Ваше превосходительство.
- Ай да ну бросьте вы… От вас разит, черти как.
- Виноват.
- Честное слово… ну, нельзя же так. Я сейчас с Романом Сергеевичем на доклад к оберт- полицмейстеру. Вы уж Иван Карлович, тут все обстоятельным образом проведите осмотр. После доложите мне. И помните, что это дело под особым контролем.
- Не извольте сомневаться, Ваше превосходительство.
………………………………………………………………………………………
Войдя в свой кабинет, я положил собранные мною бумаги в результате осмотра на стол. Распалил примус, стал заваривать кофе. Необходимость крепкого кофе была неоспорима.
Пока кофе готовился, я высыпал себе в рот порошок аспирина и жадно запил стаканом воды, затем вторым стаканом. После поставил стакан и выпил оставшуюся воду с горлышка графина.
Расположившись с чашечкой приготовленного кофе за рабочим столом, я стал ожидать, когда наступит «лучше».
………………………………………………………………………………………
Филиппов прибыл от обер- полицмейстера около одиннадцати.
Постучав, я вошел с обычным «- Разрешите, Ваше превосходительство?».
- Из опрошенных мною лично двух ночных сторожей гостиного двора мною было установлено следующие:
Перед самым окончанием сторожевого времени, когда стали открывать лавки, это примерно семь тридцать утра, из канцелярской лавки принадлежащей господину Воронову, вышел неустановленный господин. Он хорошо одет, высокого роста. Сторожа запомнили черные усы и прямой нос. Более подробно они его не удосужились рассмотреть. По виду он напоминал негоцианта. Он спросил у сторожей, « Не трудна ли была ночка?» Те ему ответили. Вслед за обозначенным господином, вышло еще двое, и среди них был еще и мальчишка. По виду те походили на приказчиков. В руках имели саквояжи. Сели в пролетку и были таковы.
К восьми утра открыл лавку, что рядом, приказчик, ювелирного магазина господина Гордона Соломона Цодиковича. Тут и обнаружилась, что произведена кража золотых украшений.
При осмотре места происшествия удалось установить следующие обстоятельства.
При опросе приказчик канцелярской лавки коея граничит одной стеной с ювелирным магазином Гордона, показал, что под вечер крутился в лавке мальчишка лет семи, восьми. Приказчик несколько раз выводил его за ухо из лавки. Но сказал, что при закрытии лавки было много посетителей. Мальчишка опять к ним зашел, но было уже не до него. Потом когда лавка опустела, то мальчика уже не было. Закрылись и разошлись.
Мне представляется, что дело происходило седеющим образом.
Мальчишка, который связан с похитителями, воспользовавшись суматохой, затаился в шкафу, который стоит в помещении лавки. Рост позволял ему там притаиться. Дождавшись, когда лавка закроется, в оговоренное время открыл ее из нутрии и впустил похитителей.
Те разобрали стенку. Эксперт сообщил, что место, где они разобрали лаз в стене, был обработан химикалиями, коими именно сообщит в акте. Это дало возможность облегчить работу, и бесшумность при произведении действий. Проникли в ювелирный. Вскрыли сейф, и разобрали витрины, похитив золотых украшений по предварительным подсчетам на сумму пол миллиона золотыми рублями.
- Иван Карлович, сея, кража с таким убытком, в своем роде первая, в Петербурге. Гордон весьма влиятельный ювелир.
- Ваше превосходительство, господина Гордона, мне не удалось расспросить на месте, по той причине, что плох был, на гране помешательства. Я вызвал его к часу дня сюда, где обстоятельно допрошу.
На сей момент предприняты все доступные меры к розыску преступников и похищенного.
- Это конечно правильно Иван Карлович, но тут кража продумана заранее. Подготовлена, несомненно, людьми, знающими толк в воровстве. По этому вряд ли они не понимают, что мы будем искать именно по местам реализации. Они, конечно же, понимают, что мы будем получать информацию от осведомителей. Наверняка у них есть план более продуманный по реализации похищенных украшений.
- Вне всякого сомнения, Ваше превосходительство. По этому я оповестил все полицейские ведомства в России. Дополнительно я передам список похищенного, как только он будет получен от господина гордона. Он его уточняет. Где-то, но золото, тем более в таком количестве, должно дать о себе знать.
- Дай то Бог, дай то Бог. Дело о краже поручаю вам Иван Карлович. О ходе расследования докладывайте мне лично. Жду вашего рапорта утром и вечером. Потрудитесь голубчик.
- Слушаюсь Ваше превосходительство.
………………………………………………………………………………………
До визита ко мне Соломона Гордона был еще запас времени, и я начал размышлять о порученном мне деле.
Признаться, особых перспектив на то, что я его раскрою я перед собой не видел. Пол миллиона рублей, ведь это колоссальные деньги. Нууу… я даже затрудняюсь сказать, что на них купит простой обыватель. Это, это можно построить, скажем, дом в шесть этажей в центре Петербурга. Да, пожалуй, два дома.
Воры, надо отдать должное не шпана Лиговская, которая в трактире все проматывать станет. Это мне не наивный красавчик, который пойдет в скупку сдавать бриллианты убитой им любовницы.
На месте кражи они оставили инструменты, фомки и все такое, даже сварочный аппарат, чтобы с сейфом сладить. Ни одного отпечатка пальцев не оставили. Знали за чем шли, знали, у кого взять, знали, как взять. Так наверняка знают куда деть.
Толи раньше бывало, девку не поделили, ножом друг дружку порезали, еще чего затеют не мудреное. А тут, совсем сладу нет.
………………………………………………………………………………………
В кабинет вошел Соломон Гордон. Это старый человек невысокого роста с заметно выделяющимся животом, не длинными ногами с кривизной на которых не новые, хоть и дорогой ткани брюки, собранные гармошкой в низу.
Дорогой бордовый сафьяновый жилет, хоть и свежая, но неаккуратная рубашка. По верх лабшердак на размер больше. На голове шляпа. Новая.
Он присел на стул, воспользовавшись моим предложением и вытянув вперед руки, оперся ими на трость.
Седые волосы, борода, выпуклые глаза из под пенсне, крючковато мясистый нос. Персонаж с библейской картинки.
- Господин Гордон, позвольте у вас спросить, вы кого-то подозреваете?
- Молодой человек, ви думаете, что старого Соломона обокрали его знакомые. Ви считаете, что старому Соломону в лавку полез господин Фаберже. Так я вам сразу скажу, что это бил не он. У него нету на то часу. Или ви думаете, что там ночью лезли кто-то от господина Самойлова, так и ему до моей лавки некогда. Или ви думаете, что старый Соломон будет говорить на господина Болена? Нет, молодой человек, мои конкуренты не стали бы меня так делать.
Послушайте молодой человек, я вам это скажу так, что они этого не стали бы делать, не по тому, что они все такие из себя. На каждом изделии, что прошла коммерцию, через мою лавку есть клеймо.
- Клеймо?
- Ну, да. Имею такое себе. Ви знаете, что есть фирмы, которые имеют свои магАзины. Есть, что у них все скромнее виглядит. То они торгуют, через магАзин старого Соломона, а я с того имею свой гешефт.
А ви скажите, к примеру, ну так, … Ви серьезно это все будете искать?
- Да, я буду делать все от меня зависимое, чтобы найти и вернуть вам украденное у вас.
- Тогда я еще имею спросить. А ви молодой человек, сейчас мене сказали, чтобы старик Соломон, не сильно тратил нерви, и от этого не имел удар, или ви таки будете искать?
- Соломон Цодикович, …
- Ай, нэ надо на меня иметь обиду. Молодой человек, я старый жид, который, чэго-то прожил на этом свете. Все вот это вот, что у меня уже не я взял под свое слово. Оно таки, чэго-то стоило, до сегодня. Меня ждет долговая. Я вам скажу, что у меня нет столько, чтобы я мог вернуть. Даже если я пойду жить на улицэ.
Так слушайте мэня, если ви найдетэ все вот это, ну, хотяби нэ все, но что-то с того. У менэ есть то, что я ложил на черный дэнь, и вот я его имэю. Так, у меня есть. То ви получэте прэмию, скажим тридцать тысяч. Слово старого Соломона.
- Скажите, как выглядит ваше клеймо?
- Теперь это ужэ похожэ на деловой разговор. Буквы «С» точика и «Г» точика. И то все в таком себе квадрате. На каждой вэще, совершенно на каждой.
- Я вас просил составить список похищенного у вас.
- Ну, то я его имею.
И Гордон протянул мне шесть исписанных мелким почерком листов писчей бумаги.
……………………………………………………………………………………..
Российский преступный мир, вернее сказать его высшая каста воров объединилась в кланы. Кланы враждовали между собой, некоторые наоборот, объединялись. Целая политика и дипломатия.
Преступные кланы формировались на основе национальности.
Вот уже три дня я был занят тем, чтобы получить хоть какую-то информацию по сей краже.
Я поднял трубку телефона и произнес в нее.
- Коршун у аппарата.
- День добрый. Пан Коршун мог бы прийти к Анечкеному мосту, сегодня к двум.
- За чем?
- Для пана полициянта имею повидомлення за то злото.
- Я буду.
- Довидзення пану полициянту.
……………………………………………………………………………………….
Я был на месте ровно в назначенное время. Долго ждать не пришлось. Ко мне подошел парень лет двадцати одетый в вольно городской- мещанский стиль.
- На пана чэкают. Прошу пана…
Он указал на стоящий, на той стороне, экипаж с поднятым верхом. Я направился к нему.
Заглянув в экипаж, я увидел в нем, не безызвестного мне Яцека Цвинского, по кличек Яцек «Варшава».
- День добжий, панэ Коршун. Прошэ.
После того как я оказался в экипаже, Яцек дал команду, и экипаж тронулся.
- И так, вы хотели мне сообщить информацию о краже в магазине господина Гордона.
- Так. То есть так.
- Что вы хотите за это взамен?
- Ниц. Я совершенно бескорыстно готов допомогти криминальной полиции.
- Интересно. Позвольте полюбопытствовать, от каких таких щедрот? Это странно, когда занимающий высокое положение в воровской среде человек изъявляет готовность помочь, мягко говоря, своему антиподу. Я имею ввиду полицию.
Яцек улыбнулся на сказанное мной.
- Я не знаю как у вас, но у нас говорят, цо забардзе, то не здровэ.
- Это не простое любопытство.
- Я разумью пана.
- Я готов вас выслушать.
- Злото вкрав у пана Гордона, пан Караваси.
- Я должен поверить вам на слово?
- Шукать доказы е справа пана полициянта, а нэ моя. Тэм бильше, цо пан мае до цого хыст. Якщо пан схоче, так знайде. Чи нэ так е?
- Иначе, вы хотите сказать, что господин Караваси вам сильно мешает, и вы хотите убрать его нашими руками? И используете сложившуюся ситуацию?
- Я нэ помэлывся, в вас панэ Коршун. Так то е. Пан Караваси е добжа курва.
- Простите, кто?
- По-вашему, то есть, ****ь. От того що вин опынытся за гратами то вид цого нэ кому не станэ злэ.
- Ну, что же. Благодарю за содействие сыскной полиции.
- Я вважаю, цо пан Коршун розуме, цо то е прыватна размова? Надали, так не будэ.
- Я это понимаю. С вашего позволения я сойду?
- Приемно пшэ було з паном спилкуваться. Доповидзення.
……………………………………………………………………………………
Не могу сказать, что личность Караваси мне была знакома на столько, что я мог планировать дальнейшие свои действия. Подняв имеющуюся информацию у полиции о Караваси, мне стало известно следующее. Преступный клан поляков был сильно настроен против греческого клана воров. Об этом доносили и другие источники информации. Тем более мне также стало известно, что греки праздновали какую-то удачу. По времени это могла быть кража у ювелира Гордона принесшая полумиллионный приз.
И сама личность Караваси.
Никола Караваси, Греческий подданный, тридцать восемь лет. Международный вор- гастролер. В Российской империи часто появляется в Черноморских портовых городах. Находится в розыске за крупные кражи. Хитер, изворотлив, мнительный, удачлив, пользуется популярностью у женщин. Так же, разыскивается полицией Нью-Йорка, Лондона, Ливерпуля, Марселя. Среди желающих упечь за решетку Караваси, были Аргентина и Османская порта.
Мда. Сей случай не прост. Это мне не «Жбан» Лиговский с ножиком. Этот Караваси серьезный субъект.
…………………………………………………………………………………….
Из Ростова на Дону, пришло сообщение телеграфом, что в скупку были сданы некоторые драгоценности, имеющие соответствующие описанию клейма.
Бюджет полиции был весьма умерен, но часть расходов согласился компенсировать господин Гордон. Получив полугодовую отсрочку от фирм, у которых он взял драгоценности на реализацию, он был заинтересован в скорейшем возвращении украденного у него.
И так, я выехал ближайшим поездом в Ростов на Дону.
………………………………………………………………………………………
Прибыв на место, мне уточнили, что украшения с клеймом «С. Г.» в скупку сдала местная каскадная певица, широко популярная на Дону и Кубани, Антониной Стрельской.
Драгоценности были изъяты, а модам Стрельскую я пригласил в полицию. Именно пригласил, при этом как было указано в повестке «для беседы». При этом городовой который был послан к ней должен был в скользь сообщить, что я приехал специально из самого Санкт Петербурга. На мой взгляд, это должно возыметь на провинциальную приму.
…………………………………………………………………………………….
- Проходите. Проходите, прошу вас, модам Стрельская. Прошу вас располагайтесь. К моему глубочайшему сожаления, мебеля казенные, не бог весть, как говорится… Уж простите.
Начал я с появлением Стрельской разливать устами меды. Ей это как мне кажется, пришлось по вкусу.
- Ах, ну да, что вы право в самом-то деле.
- Ну а как же-с? Сама Стрельская! Я о вас столь лесного наслышан.
- В Петербурге про меня слышали?
- Что вас так смущает? Конечно, идут разговоры о вашем таланте. Знает ли двадцатый век, новости разносятся не вероятно быстро. Я как узнал, что вы в Ростове. Так, непременно… Огромная просьба, сжальтесь.
- Неужели автограф?
- Ежели можно.
Я скривился, изображая гримасу мольбы. Я протянул ей лист со штампом полицейского участка Ростова на Дону.
- Ну, отчего же нельзя. Конечно.
- Ивану Коршуну, на удачу.
Ивану Коршуну на удачу.
С наилучшими пожеланиями А. Стрельская.
- Премного благодарен. Все сокровища этого мира, к вашим ногам, сударыня.
- Скажите, Иван Карлович, вы меня только за этим пригласили?
Загадочно улыбнувшись, произнесла она, взглянув на меня из под вуали.
- Безусловно, я бы не осмелился. Но, я не мог не спросить у вас… Я в этом месте перешел на неприличный шепот. Я бы не посмел… и никогда не простил бы себе, если бы я вам не задал вопрос.
- Какой вопрос?
Она тоже перешла на такой же шепот.
- Продав кольца с бриллиантами и перстень с изумрудом, который вы совсем недавно сдали в скупку. От куда они у вас?
- Знаете, что?!!! Не ваше дело!!!
- Ошибаетесь Антонина Ефремовна. Как раз мое. Эти драгоценности похищены из ювелирного магазина.
- Какие еще кольца? Шутить изволите Иван Карлович!
- Вот эти.
Я достал из ящика стола ювелирные изделия.
- Вот эти самые, сударыня. А вот еще и квитанция, что вы деньги получить изволили. То, что это ваша рука, у вас сомнений нет? Ежели есть, то имеется с чем сравнить. Я про ваш автограф. И так. Я внимательно слушаю ваш рассказ?
- Вы мне должны пообещать, что, то, что я расскажу, останется в тайне.
- Не могу сударыня. Все зависит от вашего рассказа.
- Ну, тогда я вовсе отказываюсь с вами изъясняться! И вообще, по какому праву?! Что вы тут себе позволяете?!!! Вы кого из себя возомнили!!! Я Стрельская!!!
- Все? Сударыня. Вы, наверное, неверно меня истолковали? Я сильно устал. Дорога утомила. Если вы не желаете вовсе отвечать, сегодня, на мои вопросы, ну, что же. Я, пожалуй, отправлюсь спать в гостиницу.
- Да, прекратим этот совершенно для меня неприятный разговор.
- Продолжим его завтра?
- Я не думаю…
- А я сударыня думаю. Ведь вы обретете ночлег тут в сырой камере на твердой постели. У меня есть все основания для вашего ареста. А там каторга в заснеженной и холодной Сибири. Там место не для вас, но обстоятельства…
- И вы посмеете так поступить со мной?
- Посмею. Я буду крутиться и наверняка не сразу усну, но мне кажется, усталость возьмет надо мной верх. И так, я все же надеюсь услышать ваш рассказ.
- Поймите меня правильно, это для меня очень важно.
- Сударыня, я чертовски устал. Пощадите меня, и себя за одно.
- Я певица, и пока молода я должна… У меня есть тот, кто меня взял на содержание…
- Кто же он?
- Попреков, Леонтий Васильевич, крупный торговец зерном. Это ужасный человек, но у меня нет другого выбора.
- Чем же он так ужасен?
Не без ехидства уточнил я у Стрельской.
- Это ревнивей Отелло и «скупой рыцарь» в одном лице. Но … Он даже на гастролях не дает возможность мне вздохнуть. Ну, вы меня понимаете? Он стар, но богат и влиятелен. Я же молода и… не дурна собой.
Она тяжело вздохнула.
Я молча ждал продолжения сего повествования.
- Недавно на Нижегородской выставке у моего покровителя, были важные переговоры. Это было для меня как глоток свежего воздуха.
Он, налетел как вихрь, высокий, статный, атлетически сложен. Это были мои самые замечательные три дня моей жизни. Он и осыпал меня этим «золотым дождем». Он словно герой из древних мифов Эллады. Он еще вдобавок и богат, судя по его подаркам. Но я решила не испытывать судьбу и продала их. Мой старый ревнивец мог и зарезать, узнай он про него.
- Капли этого «дождя» у меня на столе?
- Да, на столе.
- Кто же этот Персей?
- У него свое дело, какая-то коммерция, я толком не расспрашивала. Он мне представился Григорием Попондропулосом.
- Это он?
Я предъявил фотокарточку из картотеки.
- Да, но тут он молод, очень молод. Кто он, скажите.
- Николас Караваси, профессиональный вор. На мой взгляд, нет такой страны, где его не разыскивает полиция.
- Ах, это мне все равно. Он ни чего у меня не украл, наоборот щедро одарил.
- Это ворованное золото.
- При чем тут золото. Он сделал мне еще более дорогой подарок, который вы не в состоянии у меня забрать.
А вы негодяй, Иван Карлович. Комедию тут передо мной разыграть изволили. Ни чего не скажешь, в сласть наизмывались. Унизили, как могли.
- Извините. Служба обязывает.
- Ну да. Хотя бы сохраните в тайне мой рассказ. Могу ли я рассчитывать хотя бы на это?
- Разумеется модам.
- Все вы мужчины…
……………………………………………………………………………………
Конечно все, что мне удалось узнать, это было формальное подтверждение. Кроме как уверенности в правильности «взятого мною следа» другого ни чего у меня не было.
На утро следующего дня я телеграфом отправил сообщение о том, что мне удалось узнать в Петербург.
Через три часа я получил ответ.
« По поступившей информации от достоверных источников запт подозреваемый в совершении преступления господин Караваси прибывает в городе Одесса тчк Вам надлежит незамедлительно выехать в Одессу и принять меры к задержанию подозреваемого тчк».
Мне ни чего не оставалось кроме как выехать ближайшим поездом в Южную Пальмиру.
……………………………………………………………………………………
О городе на бреге Черноморском я был весьма наслышан, и то, что мне представлялось в моем воображении будоражило.
Ну, как же-с, не с чем не сравнимые словарные обороты южной рЭчи, город полный солнечного света и запах моря, теплого ласкового моря, на волнах которого недалече вальяжно качаются шаланды. У нас, в Северной Пальмире такого нет, у нас море холодное.
Одесситы ходят в белых костюмах, и портные, старые сгорбленные старики снимают мерки с клиентов в своих ателье.
Я так себе представлял город- легенду. До сего момента мне ни разу не довелось в нем побывать, но мечтал. И вот теперь…
……………………………………………………………………………………
Выйдя из здания вокзала, я осмотрелся на привокзальной площади.
День хоть и был солнечный, но ветреный. Ветер разносил по всюду пыль. Сновали везде разные люди, совсем не напоминающих своими одеждами курортников.
Я сел в свободный экипаж, и засмотрелся на городской пейзаж. От меня медленно, дымной струйкой уходила разочарованием мечта.
- Я дико прошу пардону. Таки мы будем помолчать, или будем, к примеру, ехать?
Задал мне, в общем-то, резонный вопрос, кучер. Кучер был не схож на своих коллег из Питера. Он был совсем без бороды и в картузе. А у нас они выглядят как ямщик из известной песни.
- Давай братец в приличную гостиницу.
- Я опять прошу пардону. А, что есть приличная гостиница?
- Где есть горячая вода.
- Таки это ни есть сложно. То уже ехаем.
………………………………………………………………………………….
После того как горячий душ снял усталость после моего утомительного вояжа по железной дороге я направился в полицейское управления Одессы. Завтрак я перенес на обеденное время.
Объявившись в здании Императорской полиции города Одессы и выяснив, куда мне необходимо подойти, я отправился соответственно указанию дежурного офицера.
…………………………………………………………………………………….
- Проходите, добро пожаловать Иван Карлович. О вашем прибытии получил соответствующие указания. К вам в помощь, опытного сотрудника даем, дело-то ведать по всему серьезное у вас, раз из самой столицы в наши края. Так, что все, что можем. По вашей ориентировке Михаил Кузьмич Кондыба занимается. Знаете ли, весьма и весьма… Ну, сами познакомитесь.
- Благодарю. Дело действительно непростецкое.
- Ну, как же-с. Наслышаны о нем. И о премиальных, тоже слухи и до нас докатились.
………………………………………………………………………………….
В кабинет вошел не молодой, но крепкий, не высокого роста господин Кандыба. Прочно внедрив в свою практику привычку, встречать по одежке и соответственно провожать по уму, я внимательно рассмотрел вошедшего.
Вообще-то я резко выделялся на фоне Одесситов одеждой. За версту можно было сообразить, что я из приезжих. Черный костюм из добротного сукна, бордовый галстук, котелок и трость, с которой я не расстаюсь. Трость с секретом. В нутрии спрятан острый кленок, закрепленный к рукоятке, а сама трость это ножны.
Господин Кондыба выглядел совершенно иначе.
Легкий, белый парусиновый костюм, по всему видать не особо-то он его жалел, канареечно-желтая жилетка, на голове канотье из светлой соломки.
После я рассмотрел его лицо, что тоже дало массу впечатлений.
Безликое, совершенно безликое впечатление. Мелкие глазки просверливали насквозь, того на кого он направлял свой взор. Уж, такой как вцепится в загривок, ни по чем не стряхнуть. Въедливый до противности. Таких в детстве не любят и с ними стараются дружбы не водить.
Вот мои впечатления от господина Кондыбы, при первых секундах моей с ним встречи.
Нас представили друг другу.
- Так, пожалуй, и преступим сразу, Иван Карлович? Чего тянуть?
- Пожалуй, тянуть не чего.
……………………………………………………………………………………..
Выйдя из здания, господин Кандыба тут же закурил папиросу из картонной пачки. На пачке было написано «Македонские» первый сорт, акционерное общество В.И. Асмолов и КО, крепкие.
- Я вам так скажу по делу сему уважаемый Иван Карлович. Мне как это навязали, так я не в восторге. У меня тут своего не разгрузить, а тут еще вы с этой бедой. Тут Одесса, город портовый, контрабандисты, налетчики, а про мелкую шушеру, уже и разговору нету. Тут ухо востро держать надоть.
Так, что уж как-то так.
- Да я понимаю, но…
- Не, я не то, чтобы вообще. Кое, что я так имею по твоему вопросу. Сидай в пролетку и там будем посмотреть. Може и как раз.
…………………………………………………………………………………….
Пролетка остановилась.
- Я тут сейчас.
Сообщил мне невзначай Михаил Кузьмич. Спрыгнул и оглянувшись вошел в темный двор перекошенного дома.
Одесса мне совершенно не нравилась своими архитектурными, налепленными видами. На Петербург, а я все же привык к творениям Растрелли. Как говорится дело вкуса.
-Ну, все, можно сходить в одно место и мы будем иметь.
Отпустив пролетку, мы пошли пешком по мостовой. Нет, мне Одесса совершенно не приглянулась.
- Тут есть ломбард. Тут рядом, с Преображенской площадью. То там есть цацки ваши, с клеймом как вы указали в депеше. Вот туда мы и держим.
Объяснил мне по пути Михаил Кузьмич.
После, прихватив с собой на всякий случай городового, который встретился нам по пути подошли к ломбарду.
………………………………………………………………………………………
-Станешь с черного хода. Всех впускать ни кого не выпускать.
Поставил строго Михаил Кузьмич.
- Не извольте беспокоится, ваше блогородье. Усе сделаем, как у лучшем виде.
- Ну, а мы Иван Карлович внутрь зайдем. Прошу.
………………………………………………………………………………………
- А вот скажите, к примеру сколько денег стоит вот эта брошка, или к примеру вот эти запонки?
После того как рассмотрел витрину, задал вопрос господин Кондыба.
- Слушайте, не надо делать тут с понтом. Зачем нужны эти ненужные всем мансы? Или я не знаю, кто есть в этом городе Михай Кондыба.
Ответил стоящий за прилавком хозяин ломбарда тучного телосложения с кипой на голове, типичный Одессит из моей легенды.
- Сема, тогда, что говорят за вас, то оно так и есть?
- Ой, вот больше в Одессе ни за, что не говорят, кроме как обо мне? И шо?
- Сема, говорят, вы потеряли последнюю совесть. Так оно, правда.
- Господин Кондыба, ви опять меня унижаете не за чито, при незнакомых людЯх. Это ни есть интелигенто. Ви имеете, чито сказать? То говорите. Не имеете, передавайте привет моей тете Бэсе, что живет от вас напротив.
- Сэмэн, ты опять берешь к себе ворованные вещи и делаешь вид, что ты за то не имеешь интэрес. Так вот это и есть не интэлегентно.
- И де?
- Таки вот.
И господин Кондыба указал на пять предметов из списка похищенного у Гордона. Две брошки, цепочка для часов и две пары запонок.
- И шо на них написано?
- Так да Сема. Читай сам.
Он протянул Семену депешу. Тот пробежал по ней глазами.
- И шо, вот это вот оно и есть?
- Ай, Сэмэн, не делай дурного. Таки да, за это рэчь.
- Вот опять Сэмэн Кипер страдает из свого доброго сердца.
- Сэмэн, я тебя умоляю.
- Дядя Михай, так я же боже ж мой. Пришел два дня тому этот поц, и говорит, что ему надо до зарезу. Таки я сначала не хотел.
- Таки кто к тебе приходил?
- А я знаю?
- И шо?
- Ну, я посмотрел и дал ему, бо ему таки по всему видно, таки было надо шо не дай бог. А это поставил, чтобы хоть что-то с того иметь. А шо? Мне того надо было как рыбе зонтик.
- Сэмэн то кто до тебя скинул то все добро?
- Тоже я говорю, что того поца в маминых сандалах, первый раз, чтобы я так жил, как я вас хотел.
В этот момент я увидел. Что второй, по всему подручный Семена глазами показывает мне, что хочет что-то мне сказать и для этого показывает на двери.
- Ладно. Михаил Кузьмич, я выйду, душно у вас, прямо невмоготу, я постою на воздухе.
………………………………………………………………………………………
Через пару минут за мной на улицу вышел подручный Семена.
- Вы из Питера по те цацки до нас приехали?
- Да.
- И шо, тем кто найдет, будет иметь пару копеек?
- Премия назначена, коль найдется.
- Имею вам сказать, то будете рады.
- Так говорите.
- То тоже не тут. Давайте вечером я до вас? Вы где остановились?
- В «Лондонской».
- То все. Я таки буду.
……………………………………………………………………………………
Краденые украшения были изъяты под протокол. Семен прибывал в расстроенных чувствах и еще долго жаловался Кондыбе на несправедливость, что встречается на его жизненном пути, называя его при этом «дядя Михай».
После господин Кодыба оставил меня, сославшись на занятость. А я отправился отобедать и после в свой номер спать.
………………………………………………………………………………….
Проснулся я, что-то около пяти вечера, от неимоверной духоты. Одесса окончательно разочаровала меня, в том числе и духотой в номере, в котором я находился. И вообще, всей этой смесью малоросской, еврейской бессарабской и греческих культур. Этот своеобразный образ жизни…
Из моих размышлений меня вырвал стук в двери номера.
- Кто там?
- Таки это я. Моня. Моня Левиндзон. То шо?
Я отворил двери.
- Проходите.
Моня зашел в номер и мялся с ноги на ногу не зная как себя вести и с чего начать разговор. Я же решил не торопить события и понаблюдать за этой ситуацией.
Но пауза затянулась, и мне надоело.
- Вы собирались мне сообщить, что-то очень важное по делу.
- Таки да.
- Ну, я внимательно вас слушаю.
-А правда, то що за то дело шо вы копаете, то за то дают пару копеек тому кто надыбает?
- Правда.
- И шо?
- В смысле?
- То сколько?
- Тридцать тысяч.
- Таки нечего себе. А за то шо я до вас имею сообщить то я с того поимею пару копеек?
- Да. Если информация предаставленая вами будет полезна в поиске преступника.
- За то рэчь не идет. Я таки так себе и имел в виду.
- Я весь во внимании.
- Ага. А вот, к примеру, ну, чисто що бы на перед я для себя имел. То холобуду месье Семена не закроют в дрэбэзги и пополам?
Я имею интэрэс, бо, там есть-таки и моя доля с того всего кипеша.
- Я прилажу максимум усилий, чтобы это случилось.
- Я вот, так, чисто, а поговорить, то, що мене, можите гарантировать, за то я таки получу с того всего свой гешефт?
- Вам слово офицера полиции будет достаточно?
- Ну, таки да, хотя конечно… хоть, что-то…
- Послушайте, вы меня начинаете утомлять.
- Таки я так и понял. Ну, тогда сидите там я буду говорить здесь. Я знаю кто скинул Сэмэну те цацки, за що стоит такой кипишь, что боже мой.
- Да говорите уже, черт бы вас побрал.
То я и говорю, шо то я принимал эти цацки, но сразу имею вам сказать, шо за то мне сказал Сэмэн. Таки он там за главного.
- Я понял.
- Ну, я принял. Мэне то шо? Только я ваш прошу, за то, что я буду сказать, не должна вся Одесса завтра говорить стихами.
- Анонимность я вам гарантирую.
- За то нэма базару. Таки это все счастье, чтоб он был здоров, принес, Нахман Циперович.
- Кто это?
- Ви шо, не знаете кто такой из себя Нахман Циперович? Тоже такой, ничего себе. За то що он вор, каких больше нема. Ходите и спросите, у кого угодно, и за него вам сразу скажут, кто есть Нахман Циперович.
- Вы знаете, где он может находиться в настоящее время?
- Ай, да ну не делайте мене юмор. Кто не знает, где может сейчас шлятся Нахман Циперович. Конечно он у этой,… хорошо що родители не дожили до сейчас,…
- Говорите быстрее.
- То у этой лярвы, модам Головко. Месье Кандыба за то в курсе дела.
Разговор хоть и был полезным, но неимоверно меня утомил.
Я поблагодарил Моню Левиндзона и выпроводил его из номера.
Сам спустился в холл и зателефонировал в управление сыскной полиции месье, тьфу ты господину Кандыбе. Я изложил полученную мною информацию и в ответ услышал.
- Ай да не морочите мне голову. Где я вам найду сейчас модам Головко. Ее уже черти носят, где не приведи Господь. Завтра, с утра, все сделаем, шо будет все красиво. А сейчас делайте ночь.
Я отужинал и опять завалился спать.
……………………………………………………………………………………
На следующее утро за домом на Молдаванке, где проживала модам Головко Евгения, было установлено скрытое наблюдение.
Так же я узнал про Нахмана Циперовича, что ему тридцать пять лет, известнейший Одесский вор и аферист. Человек крайне расточительный, и женолюбив. Арестовывался Одесской сыскной полицией трижды.
Два дня я совместно с господином Кондыбай и его подчиненными провели в засаде.
На третий день к полудню из пролетки, которая остановилась, вышел щегольского вида господин и направился в дом который вызывал у нас интерес.
- Я же говорил, что усе будет красиво. Пошли соколики!
…………………………………………………………………………………….
Михаил Кузьмич и еще четверо с ним быстрым шагом вошли в подъезд. Меня же с двумя в форменной одежде оставил под окном интересуемой нас квартиры, которая располагалась на втором этаже.
Через минуту окно отворилось, и до половины высунулся Нахман и дальше прервал свою попытку перекинуть свою ногу через подоконник.
Он увидел нас в низу. Улыбнувшись, произнес совершенно невозмутимым тоном.
- Здрасте вам через окно, господа «легавые».
И уже после крикнул, обернувшись в комнату.
- Господин КОндыба, ви мене ломаете личную бэографию, уже по чэтвертому разу.
Нахман исчез из окна, но его все же было слышно на улице.
- Месье що за непрэличные мансы, ведите себя сдэржано. Ой…! Е…! та шо же ви такое вытворяете?! И где, я хочу спросыть, ви получали такие манэры?!
В оконном проеме появился уже Кандыба.
-Таки що ви там себе застыли? Или вам уже совсем за то нет ни какого интэрэса? Просю до хаты.
Мы все поднялись на второй этаж.
Я не успел войти в коридор как услышал Нахмана.
- Михай КОндыба, я вам уже говорю снова, то слушайте меня здесь. Я той перстень купил возле «Привоза» у какого-то там себе фраэрка.
- Що за фраер?
- А я знаю? Такой себе. Цена сходная то я… А шо? Вэщь достойная, за даром отдает. Ну, тоя и взял себе как для интэлегентного видона.
В комнате помимо меня, представителей Одесской полиции и задержанного Нахмана, находилась еще миловидная дама с выдающимся бюстом. Она сидела в кресле возле манекена на котором было недошитое платье, и смотрела в окно пустым, безразличным взглядом. Как я совершенно справедливо мог предполагать, это и была та самая Евгения Головко.
- Нахман, да не тулии ты того горбатого до стены.
- Михай КОндыба, я таки настаиваю на показаниях, що я вам пэдоставил.
- Ладно, за то мы уже не имеем разговор.
Совершенно спокойно стал говорить Михаил Кузьмич.
- Давай за то письмо. Що у тебя изъяли из кишени.
- А що вам к примеру здалось то письмо?!
- Ша! Не кипятись. Тебе его написал Григору Карави.
- Ну, то шо? Я с ним вирос на Молдаванке. За то знает вся Одесса, и вам за то, тоже известно.
- Ай! И шо Григору вор и еще та сволочь, таки я тоже знаю. Шоб он был здоров. Но сейчас не за то. Нахман, какой такой ценный груз он сдал в Константинополе в комнату хранения?
- Вот то у него и спроситэ. Какой у этого босяка может быть ценный груз? я вас умоляю. Так, пару каких-то пустяков.
-Ладно. Собирайся, поедем до криминалу.
- Нуууу, вот опять за рибу гроши.
………………………………………………………………………………………
На прощание, пообещав модам Евгении Головко с ней поговорить отдельно, мы удалились.
Усадивши Циперовича в пролетку под охраной полицейских, как в форме, так и в цивильном, Михаил Кузьмич кликнул к себе старшего.
- Марэк! Ходи здесь.
- Що, дядя Михай?
- Таки оставь пару глаз за хатой модам Головко. Это бил раз. Тэпэрь, вези того Нахмана Циперовича до кутузки и нехай там сидит без допроса до завтра, а то и послезавтра. Это бил два.
- Дядя Михай, ото можэ до него кого-то подселить?
- Ай, Марэк, то не думай себе що Циперович идиЕт. Он те понты срисует, как два пальца обсосать.
- Теперь ехай до участка и не делай мне нервы. Скажешь вэчэром своей маме, що до мамы я поеду в воскресенье. Таки мама это наше все, это шоб ты знал. То вот этот бил тры.
…………………………………………………………………………………….
Нахмана увезли, а я и Михаил Кузьмич остались на улице.
- Скажите, пожалуйста, свое мнение по такому поводу. У меня есть подтвержденная информация, о том, что кражу совершил некто Николос Караваси.
- То шо?
- Ни как пока не могу увязать причастность его к тому, что мы с вами тут нашли и с задержанным Циперовичем.
- Караваси? То я за него знаю. В Одессе его тут нэма.
- Мне телеграфировали из Петербурга…
- То ну и шо? Брэшут, нэма. Я бы за то знал. То Иван Карловыч, все дурня. Я тэбе вот чего. В письме сказано шо через три дня, той Григору Карави до Ялты нарисуется. То есть смысл нам до порта проехать, шобы того знать каким пароходом он плывет.
………………………………………………………………………………………
Пароход «Георгий Победоносец» рейсом из Константинополя приходил завтра в первом часу дня. О том, что необходимо задержать Григору Карави, послана была телеграмма в Ялтинскую полицию.
Я же выезжал туда немедленно. Расплатившись с гостиницей, я в сопровождении Кандыбы выехали на извозчике к вокзалу.
……………………………………………………………………………………..
- Иван. Шоб ты был здоров. То я взял тебе билеты на той «одинцынг паровоз». То уедешь без проблэм, то шоб ты себе знал. Правда, через три часа.
- Ну, тут уже ни чего не поделаешь.
- И таки как Иван що ты можешь сказать за Одессу?
- Так я ее практически и не видел.
- То не есть проблема. Вот сейчас я тебе ее тошки покажу.
- За три часа?
- А шо такое? Тоже мы быстренько, тудой - сюдой, и все.
Мы проследовали в питейное заведение не далеко от привокзальной площади.
- Слухай сюдой Ваня. «Шустов» это не вся «Одесса», но это то, что мы можем посмотреть за то врэмя, що у нас есть.
………………………………………………………………………………………
Мы уже за разговором под «Шустовский» коньяк немного захмелели.
- Таки я вот шо тебе расскажу Ваня. И ты себе теперь будешь знать.
- Весьма интересно.
- Таки дело было, шобы я так жил. Ну, замастырили тут этот самый коньяк, що мы тут с тобой разом усугубляем. Ну, ясное дело повезли до самого царя- батюшки. Мол, таки да. То как раз император завтракал, и пил чай с лимоном. Он имеет такую возможность, но я нэ за то.
То Император попробовал и говорит, что той Шикарный коньяк надо закусывать только лимоном. То ми себе так сейчас и делаем.
- Я слышал эту историю, но немного по-другому.
Я действительно слышал подобный анекдотец, где Император Николай Второй, поперхнулся «Шустовским» напитком и впопыхах закусил лимоном. После он произнес: «- …такое дерьмо, только лимоном с сахаром и закусывать стоит, а то можно сыр понапрасну извести».
- И шо?
- Кончается также.
- Ага. Вот ты мене скажи, вот ты в Петербурге живешь?
- Ну, да.
- А вот ты царя, ну, к примеру, из далека, видел? Ну, хоть раз. Ведь они там же живут?
- Почему же из далека? Прямо вот как вас сейчас. Даже общаться довелось.
- Ну, дает! Ой брэшэш, Ваня!
- Вы не верите?
- Ну, шобы, да, так нэт. И за шо ты с ним говорыл?
- Император меня поблагодарил за службы, я ответил, что служу России и его Императорскому Величеству.
- О дает!
- У меня есть доказательства.
- А ну.
Я протянул врученный мне Императором золотой портсигар с монограммой.
- Приличная вэщь. Примерно фунт весом.
………………………………………………………………………………………
Я покидал совершенно мне не понравившийся город и в тоже время замечательного сыщика Михаила Кузьмича Кандыбу, с которым меня свела судьба в Одессе. Почти сразу после посадки в вагон коньяк взял свое надо мной и я уснул.
……………………………………………………………………………………….
В Ялте Григору Карави задержали в порту возле трапа «Георгия Победоносца». При обыске у него не было найдено в багаже ни чего из драгоценностей с клеймом «С.Г.»
Но тут мне, как ни когда пригодилась моя давняя манера внимательно разглядывать одежду на встретившемся мне человеке.
Я заметил, что костюм, очень приличной ткани и судя по всему дорогого покроя в некоторых местах, что называется «топорщится».
Предложив раздеться Григору Карави, в воротнике его пиджака и отворотах брюк я обнаружил вшитые туда золотые украшения с бриллиантами. На всех было клеймо Соломона Гордона.
На вопрос «от куда у него сие?», Карави несет чушь про то. Что это его недруги вшили ему эти украшения в тот момент, когда он сдавал костюм в чистку. Но, найденную у него почтовую квитанцию на отправку ценного груза, весом в полпуда, в Константинополь от его имени на имя Николоса Караваси он объяснять вообще отказался, впрочем, как и давать какие либо показания в дальнейшем.
Григору Карави тридцать четыре года, участник банды Николоса Караваси, помимо всего прочего разыскивался полицией Нью-Йорка и Рима. А вот на весомых основаниях задержали его мы, представители Российской императорской сыскной полиции.
Доложив о задержании в Петербург, я получил предписание следовать на Турецкие берега, что я и сделал ближайшим пароходом.
……………………………………………………………………………………
Когда я оказался в своей каюте я взглянул в зеркало, прикрепленное к стене каюты. Вид у меня был совершенно неважный.
Дело в том, что я впервые оказался на пароходе. Мало того, мне впервые предстояло, довольно таки длительное, морское путешествие. Это меня смущало… Ой да нет, я просто боялся, самым натуральным образом. Мое сознание рисовало картины кораблекрушений в виде картинок из книг, которые когда либо, попадали ко мне в руки.
Я очень стеснялся этого своего предрассудка, но ни чего с собою поделать не мог.
Я по этой причине пропустил отход от пристани и до самого вечера не выходил из своей каюты. Я очень был рад тому, что меня не коснулась еще одна напасть, как морская болезнь, и я довольно таки хорошо перенес движение по воде.
На мое счастье пассажиров на борту парохода «Орел» было не много, и свидетелей моей трусости попросту не было.
К вечеру я осмелел окончательно и даже решил прогуляться по верхней палубе.
Увидев багровый закат гаснущего за горизонтом солнца, и осознав, что кругом вода а под днищем корабля глубина, и мое умение плавать все равно не даст в такой ситуации преимущества. Я опять стал трусить. Страх я погнал от себя решительно лишь только по тому, что рядом прогуливалась миловидная дама, довольно привлекательная, очень хороша собой. Мне стало стыдно, так как она была совершенно спокойна.
Наверно все же на лице у меня был некий налет переживания, она мне улыбнулась и тихо произнесла.
- Ну, что вы сударь, все будет непременно хорошо.
- Вне всякого сомнения, модам.
Зачем-то меня потянуло посмотреть вниз за борт , и я там увидел много воды и волны раздающееся от хода корпуса. Я немедленно поспешил спуститься в каюту.
Там я долго пытался уснуть.
Потом я вспомнил, как в детстве мне мама пела колыбельную.
Тогда давно, кода я был совсем ребенком, за окном был вечер и такой же жидковатый закат. Мне, лежа в постельке, казалось, что какие-то страшные существа выходят на улицу и властвуют там до рассвета. Поэтому, взрослые укладывают своих детей, чтобы они их не видели и не пугались их страшных внешностей.
Мама садилась рядом и покачивая колыбель пела тихо и ласково.
Содержание песни было примерно такое.
Очень далеко, там, где наступает темнота, и месяц восходит на ночное небо.
Что непременно наступит зима и настанут долгие холода. А еще за глубокими морями, есть люди, которые злые и хотят причинить нехорошее. Мне когда я вырасту, предстоит с ними, когда я выросту непременно сразится. Уже мне было как-то совестно бояться. К тому же, есть славные и сильные люди, которые сейчас берегут мой покой и не дадут потревожить мой сон, и я вырасту здоровым храбрым и сильным и сменю их.
В этом месте я совершенно успокаивался и прекращал бояться, и спокойно засыпал.
Ну, вообще-то я как-то соответствую на сегодняшний день этой колыбельной. Но вот плыть по морю…Это уж каким-то образом, уж через чур, на мой взгляд.
……………………………………………………………………………………..
Сойдя на турецкий берег, я стал оглядываться по сторонам. Все было для меня не привычно, жара, куда-то снующее- суетящиеся басурмане, черт их дери, доносившаяся отовсюду непонятная мне речь. Я поменял в ближайшем банке деньги.
На мое удивление я довольно таки легко объяснил, куда меня надо отвести.
Я произнес всего два слова. Геур амбасадор.
Меня поняли, кивнули в знак согласия и доставили в Российское посольство.
Я щедро расплатился, кажется, я дал гораздо больше, чем это от меня требовалось. Пускай, пусть знают, что мы русские, щедрые люди.
…………………………………………………………………………………….
Странно, но в посольстве от меня отмахивались и ни какого содействия в моей работе ни кто особо не спешил помогать.
Проведя битых два с половиной часа, я не добился, ровным счетом, ни чего.
Злой как шайтан, я было направился к выходу, не представляя как мне действовать дальше, как меня окликнул кто-то сзади.
- Иван! Ванька! Коршун!
Я меньше всего готов был к тому, что меня кто-то мог окликнуть в Константинополе.
- Хе! Глазам своим не поверю! Налбандов! Серж!
Это был мой однокашник по учебе в университете.
- Собственной персоной.
- Какого черта ты здесь шляешся?
- Тут служу в посольстве. Позволь, но у меня к тебе тот же вопрос.
- Тут оказался по делам.
- Каким еще к чертям собачим делам.
- Я служу в полиции и у меня тут…
- Где?
- В управлении Императорской сыскной полиции Санкт Петербурга.
- Ну, а тут-то ты чего сыщиш?
Да вот понимаешь, такое дело…
- Давай так Иван. Мы сейчас пойдем в одно тут более, менее, приличное заведение и там ты мне все подробно расскажешь. Могу побиться об заклад, что ты сегодня еще и не обедал вовсе.
- Что, я могу ответить на это? Ты прав.
- Тогда вперед.
……………………………………………………………………………………..
За обедом я рассказал о моем деле, и посетовал на непонимания меня в русском посольстве.
- Ай, не принимай этих чинуш, так близко к сердцу. Я постараюсь тебе помочь. Есть тут у меня приятель, из местных полицейских начальников, некто Абу Али Рахджимит Бей. Обратимся к нему, и он нам непременно поможет. Во всяком случае, я так думаю.
…………………………………………………………………………………….
При содействии турецкой полиции, знакомый Сержа к моей радости согласился помочь в поимке преступника, который и им достаточно принес неприятностей, прочесывали район Перу (европейский квартал Турецкой столицы).
Портье одного из дорогих отелей сообщил, что человек похожий на Николоса Караваси находится в ресторации этого отеля с какой-то дамой, которой он не имеет чести знать.
Заприметив меня, дама быстро покинула обеденную залу. Я ее тоже узнал. Это была ни кто иная как Евгения Головко. Я признаться не ожидал ее тут увидеть.
…………………………………………………………………………………….
Тем временем в Одессе, произошло следующее, о чем я узнаю гораздо позже.
- Марэк. Слушай мэня, очень со вниманием. Ты прейдешь, сегодня домой и скажИшь своей маме такое. Мама, таки ваш брат был правый, когда говорил, что ви родили идиета. А ведь он вам говорил, что от того с кем вы связали свою жизнь другое било трудно ожидать.
Ты спросишь, почему я так тебе говору? Я тебе Марэк расскажу и за это.
Ты, наверное, подумал, что модам Головко стоит и смотрит в окно, не отрываясь, только для того, чтобы сделать всем с понтом, что в Одессе два памятника Дьюку Ришелье? То той первый, а модам Головко есть второй?
Марэк, слава Богу, что до твоей головы занесло мысль, что это стоит таки провэрить. Таки тебе не стало больно, когда ты увидел, что около окна торчит манекен?
- Дядя Михай…
- Марэк, щобы ты так жил, но при этом был здоровый, не говори это громко, а то вся Одесса будет знать, что у меня есть родственник, который сильно плохо с мозгом.
- Таки, что мне и теперь делать, дядя Михай?
- Таки не стоять тут, и раздражать мэня своим фасоном, а сходить к раввину и спросить его. Рэбэ, и что мне теперь делать? Когда все приличные люди стояли за мозгом, меня где-то носили черти. За остальное можиж его уже не беспокоить.
Иди рой носом, но щобы к вечеру я знал, и где подевалась модам Головко! Иначе ты будешь стоять заново с шашкой и своей жидовской мордой, как придурок в форме, на глазах у всей Одессы!
……………………………………………………………………………………….
Дальнейшая судьба Марэка мне до сих пор не известна. Мне кажется, что Михаил Кузьмич, не выполнил своих угроз. Во всяком случае, в тот раз.
По тому, что Марэк узнал, что в Одесском порту Евгения Головко наняла фелюгу и отбыла в Константинополь, столицу Турецкой Империи.
……………………………………………………………………………………
Что же касается господина Караваси, коллеги из Турецкой полиции проявили больше прыти. В наручниках он был доставлен в ближайший полицейский участок.
Среди прочих колец, которыми были унизаны его пальцы на руках, два было с клеймом «С.Г.».
Дальше, больше. Когда полицейский достал из жилета Караваси какую-то сложенную напополам бумагу Караваси дернулся и попытался вырвать ее у него из рук.
Я все же оказался ловчей и успел этого не допустить.
Пока остальные турецкие стражи порядка, с усердием янычар лупцевали оказавшего неповиновения Караваси, я ликовал. У меня в руках была таможенная квитанция, на тот самый важный груз из комнаты хранения багажа, на два места.
……………………………………………………………………………………
Через час на столе полицейского участка стояли два саквояжа с большей частью похищенных у господина Гордона ювелирных изделий. Полпуда весом.
……………………………………………………………………………………
Потом были три дня знакомства с древней столицей в прошлом величественной Византийской, а нынче турецкой Империи.
Наверно они так и останутся самыми яркими в моей жизни. Хваленые Турецкие бани, танец живота в исполнении пышногрудых красавиц, и конечно же курение кальяна. Опиум.
За это время при дружеском содействии Турецкой полиции были оформлены соответствующие документы на изъятое золото и задержанного известного международного вора Николоса Караваси.
……………………………………………………………………………………
На борту парохода «Цесаревич Алексей», на котором мы должны были вернуться на Родину, произошло следующее.
После того как Караваси поместили под замок в каюту, и для охраны был приставлен дюжий матрос. Золото было заперто в сейфе капитанской каюты. Дежурный офицер доложил, что на трапе просится сестра задержанного передать в дорогу ей собранную еду.
- Господин капитан, пропустите ее и я вас попрошу, приготовите еще одну каюту для арестанта. Я кажется знаю, кто это может быть.
- Сделаем, Иван Карлович.
……………………………………………………………………………………
У задержанной на борту парохода Евгении Головко, по мимо продуктов на дне корзины были припрятаны парик и форменка русского матроса торгового флота. Так как корабль, являлся территорией Российской Империи, мои полномочия были правомерными.
………………………………………………………………………………………
В Одессе нас встречал, согласно данной мною телеграмме с борта «Цесаревича Алексея» канвой.
Из Петербурга выслано сопровождение, для этапирования задержанных мною в столицу.
Я же повидавшись с Михаилом Кузьмичом Кандыбой, отбыл в Петербург, за которым я, признаться, порядком соскучился.
…………………………………………………………………………………….
Петербург, встретил меня дождем, на перроне Царскосельского вокзала. Оказывается, я очень люблю Петербуржский прохладный дождь.
………………………………………………………………………………………
Господин Гордон выдал обещанную им премию, которая была распределена согласно моего отчета. Лично мне было жаловано три тысячи рублей, на которые я купил всякой всячины Римме. Ну, и себе обновки. Оставшиеся две тысячи отложил на черный день по холостяцкой привычке.
Начальство сочло, что у меня есть заслуги, ведь мне удалось утереть нос Североамериканской и Французской, а за одно и Италийской полиции и хваленому Скотланд-Ярду нос, был жалован крест Святого Владимира третьей степени на шею к которому полагалась ежегодная пенсия в сто пятьдесят рублей. Вручал мне его ни кто иной как Петр Аркадьевич Столыпин, ровно за год до происшествия в Киеве.
От господина Гордона я получил в подарок золотой Брегет с надписью на крышке, « Господину Коршуну Ивану Карловичу, за время, обращенное в золото. На память от Соломона Гордона»
…………………………………………………………………………………….
На суде, который состоялся через неделю по окончанию следствия, был оглашен приговор.
Николос Караваси получил три с половиной года заключения в тюремном доме.
Грегора Карави к двум годам.
Нахмана Циперовича и Евгению Головко освободили в зале суда за недостаточностью улик у стороны обвинения.
Ах, да, чуть не забыл! Об Этом деле еще у меня на память осталась фотографическая карточка на которой запечатлены начальник управления сыскной полиции Санкт Петербурга Владимир Гаврилович Филлипов, известнейший из воров того времени Николос Караваси, ну, и ваш покорный слуга.
Продолжение следует.