Доктор районной больницы словоохотлив и шутлив, любит посмеяться над хорошими анекдотами.
Еще в студенческие годы на первой практике он убедился в том, что общение с пациентом выравнивает неустойчивую амплитуду здоровья больного. От его уверенного зычного голоса хочется, как в детстве, кувыркаться через голову, забыв про больное сердце. Внешность кардиолога кажется более подходящей для священнослужителя. Первая изморозь седины в большой бороде, похожей на метлу, говорит о почтенном возрасте Доктора, давно переступившего рубеж пятидесятилетия. Высокий лоб плавно переходит в голый череп. От этого кажется, что лица у Доктора слишком много. Усталые серые глаза с бесконечной любовью глядят на входящих в кабинет пациентов.
Каждый день возле дверей кабинета ожидают Доктора простые смертные, надеющиеся на чудо исцеления. К нему охотно записываются на прием одинокие и пожилые женщины, которым не хватает в опустевших квартирах живого человеческого общения. С Доктором можно поговорить обо всем: о детях, забывающих дорогу к родному порогу, о подорожании коммунальных услуг, о наркоманах, вырывающих из старческих слабых рук сумочки.
Женщины благоговеют перед Доктором и теряются от медицинских терминов, вылетающих из волосатого рта. Точно так же они по выходным вслушиваются в церковные песнопения батюшки, завороженные его голосом, и млеют от непонятных слов. Пациентки с благодарностью кивают головами за умение Доктора вселять в них надежду.
А он слушает слабый аритмичный стук изношенных сердец, ослабевших от возраста и обид, отводит взгляд от отвислых грудей с морщинистой кожей, от пучков серых волос подмышками. Задумчиво глядит в окно на пасмурное небо и вспоминает свою мать, которая любила угощать его козьим молоком и свежими домашними яйцами.
- Яйца любите? – спрашивает у пациентов Доктор. – Особо не увлекайтесь. В Вашем возрасте надо следить за показателем уровня холестерина в крови.
Одни пациенты выходят, входят другие: первичные, повторные, по договоренности с врачами.
Тонкие пальцы медсестры Ирочки порхают над клавиатурой, чуть касаясь букв. Порой она вскидывает выщипанные бровки, переводя выразительный взгляд с больничной страховой карточки на пациента – возраст, указанный на пластиковой карточке часто не соответствует внешности пациента, сидящего перед Доктором. Ирочка остра на язык, зная, что молодости позволительно много.
В кабинет входит последняя пациентка – зрелого возраста женщина. Правда, выглядит она, как стареющий подросток: маленькая и худощавая. Ирочка видит перед собой амбулаторную карту пациентки с чистыми листами.
Доктор в рассеянности вертит в руках направление, глядя на незнакомый неразборчивый почерк семейного врача, пробегает глазами по анализам крови. Петрова Ангелина, 1950 год рождения, проживает по улице Мира, 7. Буквы и цифры сливаются в конце смены у Доктора перед глазами.
« Моя ровесница, но что-то жизнь ее потрепала до неприличия. Вид оставляет желать лучшего», - мелькает у Доктора в мыслях, и переводит взгляд на окно, дожидаясь, пока разденется женщина.
- Положите, бабушка, одежду на кушетку!
Доктор вскидывает на Ирочку удивленный взгляд, словно она назвала его «дедушкой».
- Бабуля, лифчик тоже снимите, - дает распоряжение Ирочка, мельком взглянув на пациентку.
« Бабульке уже за семьдесят, а раздевается шустренько, как молодая» - отмечает про себя Ирочка.
Воображение тут же подсовывает ей картинку из своего далекого будущего: молодой Генка тянет руки к своей семидесятилетней Ирочке, а она быстренько вытряхивает свои кости из тряпок.
Медсестра хихикает, не удержав смешок, но тут же голосом строгой учительницы обращается к пациентке Петровой:
- Бабуль, теперь на весы!
Доктор не выдерживает и шепчет, наклонившись к Ирочке через стол:
- Ты чего забабулькала? Она моя ровесница. Еще даже не на пенсии!
У Ирочки вытягивается миловидное личико. Она начинает слегка заикаться от такого неожиданного поворота событий:
- Д-да Вы что??? Она же уже никакая, - и остолбеневшим взглядом смотрит на женщину, застывшую на напольных весах.
- Застрелюсь в пятьдесят пять лет! – уже чуть громче обещает Ирочка Доктору и с возмущением стучит металлическими набойками по полу, направляясь к бедной Петровой Ангелине.
«Блин, - думает Ирочка, - если в пятьдесят пять так хреново выглядеть, то нет смысла жить до семидесяти! Там уже Генка не то, что на руки возьмет, а свои ноги протянет от такого зрелища!»
Петрова Ангелина, проживающая по адресу Мира, 7 глуховата на оба уха, напряженно вслушивается в рассказ Доктора об операции на сердце, сделанной ему самому в прошлом году. Она боится операций.
- Ну, что же, Петрова Ангелина. Пойдем пока на больничный, а там посмотрим?
Петрова радостно кивает головой, не услышав страшного предложения к операции. Она согласна идти на что угодно, только не на это.
- Где Вы работаете? – интересуется Ирочка, собираясь открыть больничный лист.
«Наверно, фотомоделью в каком-нибудь агентстве» - ерничает про себя Ирочка. Она пытается сравнить пациентку со своей матерью и опять ужасается различию во внешности женщин одного возраста.
- Блин, застрелюсь! – опять угрожает Ирочка неизвестно кому и плотно сжимает подкрашенные узкие губки.
Пациентка держит в подрагивающих руках кучу направлений на обследование и не отвечает на заданный ей вопрос.
«Расстроилась тетка, - отмечает про себя Доктор. – Диагноз серьезный, месяц точно отсидит на больничном листе».
- Петрова, Вы где работаете? – погромче спрашивает Ирочка, и в ее голосе уже звучит сочувствие.
- Отработала я свое, детка, - признается пациентка и вздыхает.
«На такую кучу рецептов придется занимать в долг до пенсии, лекарства нонче дорогие. И угораздило же меня с этим сердцем».
- Да, Вы не расстраивайтесь так, - громкоголосый Доктор успокаивает огорченную пациентку. – Отдохнете немного, подлечитесь и снова приступите к работе!
- Какая работа, доктор? Мне помирать скоро, а Вы мне все про работу талдычите, - удивленно вскидывает редкие брови Петрова Ангелина.
Доктор испуганно смотрит на Ирочку – только ему женских истерик не хватало в конце приема! Каждый второй сегодня норовит помереть в его кабинете, не пройдя полного обследования!
Ирочка изучающе смотрит на пациентку, сидящую перед Доктором. Соображает она быстрее Доктора:
- Бабуль, у Вас есть с собой хоть какие-нибудь документы?
- Ась? – переспрашивает Петрова, подставив к уху ладонь перпендикулярно.
- Карточка страховая там или пенсионное удостоверение? – радостно кричит Ирочка.
- А как же, деточка?!
Петрова роется в продуктовой сумке, не обращая внимания на Доктора, поправляющего на носу сползающие очки.
Ирочка берет в руки документ пациентки и надувает щеки. Потом у нее увеличиваются глаза. И покраснев, как рак, зажимая ладонью рвущийся наружу смех, Ирочка давится словами:
- Тысяча…девятьсот…тридцатый год!!! Не пятидесятый!!!!
Доктор щурит через очки усталые глаза, вчитываясь еще раз в цифры на направлении. Сам чёрт не разбёрет в каракулях семейного врача, то ли 1930, то ли 1950 год!
Она стремительно выскакивает из кабинета, смех летит по коридору далеко впереди девушки в белом халатике, до самого первого этажа, где находится регистратура.
Практикантка из медучилища, подменившая на время обеденного перерыва регистратора, долго извиняется перед Ирочкой за путаницу с амбулаторными карточками. Она выдала карту по направлению пациентки, а не по предъявлению документа. Но это же 1950, а не 1930! Честно, нет???
Так Ирочка узнает, что на улице Мира, 7 проживают две Ангелины Петровы с разницей в возрасте в 20 лет.
- Не буду стреляться до семидесяти лет, - решает Ирочка.- Нет, хотя бы до пятидесяти пяти точно! – поправляет себя повеселевшая медсестра.
А в конце коридора ее ожидает Генка, широко раскинувший руки для объятий своей еще двадцатилетней Ирочки.