Часть первая. Не грустная.
Коля, а в последствии Николай Иванович Самцов, ничего не умел делать. Ничего у него не получалось - хоть тресни, хоть лопни, хоть головой о стенку его бей. Чего в детстве-юности от папы хватало в достатке. Подзатыльники получал, голова со стенкой соприкасалась не единожды, но терпение его не лопало и сии экзекуции сносил он стоически, осознавая всю их правомочность. В отличие от никчемных конечностей, голова была на месте и соображать была способна. К наукам, правда, не совсем была пригодна, а если точнее, совсем была не пригодна, но смекалка имелась и хватка практическая присутствовала.
По окончании службы в армии, из коей был досрочно уволен в запас по причине потенциально существующей угрозы нанесения стратегического ущерба вооружённым силам страны, Коля призадумался о дальнейших путях развития своей неординарной особы.
Каким только специальностям он не обучался: и маляр, и штукатур, и каменщик, и столяр, но дальше подсобника не доходил. Да и в подсобники почему-то старались взять других, но не Колю. Видно опасались подвоха с тылу. А надёжный тыл, как известно, обеспечивает успех на фронте. И трудовом тоже. А такой надёжности Коля не внушал. И лишь лопатой и метлой он достигал трудовых успехов. Здоровьем Бог одарил сполна и силой не обидел, и если алкоголь и он встречались иногда, то табака здоровый организм не видел.
И пошёл он в ЖКХ дворником, где и платили хорошо и по службе нареканий не имелось. А как раз - наоборот. Регулярные: хвала, поощрения и премии довели его анфас до доски почёта. Трудовая жизнь наладилась и назрело время обустройства личной жизни.
В силу отсутствия вредных привычек и наличия спокойного уравновешенного характера, разгульных компаний он чурался. Посему был он интроверт, и свободное время проводил в квартире, которую мама с папой загодя ему приобрели. Хоть и бестолочь, а всё же сын. Бестолочь с точки зрения родителей, так как оба обладали дипломами о высшем образовании. Ну а Коля, не то что к наукам, но даже к чтению прилежания не имел, потому лишь телевизор был в друзьях и от тоски спасал. До поры до времени.
Пришла пора и наступило время, когда тоска сковала естество и телевизор оказался не у дел. Захотел красавицу жену и детишек вокруг себя, и стало ему так невмоготу... Что он стал совершать вылазки в общество. Вылазки были робкими и общество мелочным. Первое время. Пока он не сделал открытие, перевернувшее всю его жизнь. Точнее к этому открытию его натолкнуло массовое поголовное восхищение женской частью общества его скромной, но, как оказалось, достойной всяческих похвал, персоной. Все особи женского пола были от него без ума..., но зато как развит был у них инстинкт! И в их среде появилась нездоровая конкуренция за право обладанием его средством производства.
Ни много, ни мало, а сложилось именно такая ситуация. Де факто. А де юре - требовалось вмешательство самого Коли, дабы мирно, без кровопролития, урегулировать столь щекотливый вопрос. Да, да, именно так. Из Коли он превращался в Николая Ивановича, а из бестолочи в солидного уважаемого господина Самцова.
Острая востребованность женской половиной человечества его, не очень-то и скромной, персоны, натолкнула Николая на открытие, конечно же частного масштаба. Для него это являлось именно открытием, потому как никаких любовных дел мастеров - дон Жуана, Ловласа, Казанову, Альфонса - он читать не читывал и слышать не слыхивал. А до всего дошёл своим умом, ну разве ж можно назвать его глупцом?
Мысли о семье улетучились, как будто ветром сдуло. Пришла другая жизнь и совершенно другие планы. А поскольку он твёрдо решил становиться Николаем Ивановичем, то работа дворником в ЖКХ входила в острое противоречие с этим решением, и вскоре стала перевёрнутой страницей его жизни и печальной записью в трудовой книжке. Новая жизнь, новые знакомства, и новые, совершенно другие, связи.
Жизнь поманила богатым столом: ешь, пей, наслаждайся, - не будь дураком!
Прошло немного времени и наш герой стал настолько популярен, "что страшно рассказать." Популярность и слава среди слабого пола приобрела поистине масштабные размеры. А то было время перемен и гласности, и каких только жуликов и авантюристов не выплеснула волна перестройки на застойные берега нашей Родины.
Каких только удивительных и фантастических объявлений не объявляли в нашей, ставшей почти свободной, прессе. Месье Самцову впору было давать не объявления, а опровержения, настолько огромным был наплыв дам. Поистине, слухами земля полнится.
И уже один эту тяжёлую ношу он потянуть не мог. И был вынужден расширить штат и ввести разделение труда. На работу был взят администратор, секретарь и бухгалтер. Но дабы избежать конфликтов, путаницы и лишнего расхода средств, все эти должности Николай совместил в одном лице. Лицо хоть и носило некогда женский образ, но это было давно и пол сей особы определялся по платью, небрежно наброшенному на бесформенное тело. Но действиями этой несуразности руководил холодный, расчётливый, практический ум. Это был идеальный вариант административного работника для такой специфической фирмы. Никаких личных отношений на работе. Это было исключено! Дела велись аккуратно и фирма процветала.
И к слову сказать, от многих прохиндеев, бессовестно и беззастенчиво обманывающих наивных и доверчивых дам, жаждавших лишь искренней любви и ласки, Николай Иванович в этом вопросе был человеком щепетильным. Если клиент был недоволен выполненной работой, или имел претензии по процессу её выполнения, деньги ему возвращались. Либо назначался повторный сеанс. Но, к непоколебимой репутации гражданина Самцова, подобных эпизодов набралось всего три. Для него и это был удар. И если бы не вскоре выяснившиеся обстоятельства, то ещё неизвестно какие последствия этот удар повлёк бы. Удар по самолюбию и тщеславию - один из сильнейших ударов, которые наносит судьба человеку с подобным складом характера.
Как позже выяснилось, к неуемному торжеству Николая Ивановича, нечистоплотны в этом вопросе оказались сами дамы. За один билет дважды попасть на сеанс! Хорошее кино!
Самолюбие было успокоено, тщеславие насытилось и возгордилось. Жизнь текла пчелиным мёдом, что другому и не снилось.
Родители, воспитанные в духе светлых идеалов и чистой любви, вначале очень стеснялись подобного рода деятельности их отпрыска. Но потом, поразмыслив, сошлись во мнении, что у каждого свой талант. Хорошо, что хоть чем-то их ребёнок одарён. Хотя, в глубине души терзались столь специфическим талантом.
И всё-таки один немаловажный момент до сих пор был упущен. Спешу эту оплошность исправить. В этом вся суть.
На определённом этапе развития своего творчества, ему поступила побочная новаторско-производственная идея. И как все передовые идеи была воспринята им, сформировавшимся консерватором, со скепсисом, с опаской, и чуть ли не в штыки. Исходила она от клиентки и по своей сути была не нова, хоть и таила в себе непредсказуемые последствия для обеих сторон.
Состоятельная одинокая дама, приближаясь к опасному для женщины возрасту потери девичьей молодости, возымела желание заиметь себе чадо. На радость себе и на зло своей сестре с её чадами, коих нестерпимо любила и коим, с неотвратимой неизбежностью, пришлось бы завещать своё наследство, которого они давно уже ждали. Этого её делать очень не хотелось, несмотря на вышеуказанную любовь.
Николай вначале был категорически возмущён, в середине оторопело растерян, и лишь в конце попытался осмыслить. Веские и аргументированные доводы своего администратора, секретаря и бухгалтера. Из всех убедительных доказательств в пользу принятия правильного решения, решающую роль сыграла дополнительная солидная плата и отсутствие всяких юридических обязательств по отношению к конечному результату эксперимента, заверенных нотариально.
Глупец! Пошёл на поводу своей жадности и жадности своей административной несуразности. Но как оказалось, и в этом смелом коммерческом предприятии он имел успех. Все его опасения относительно будущих притязаний матерей его же несанкционированных детей на: движимое и не движимое имущество, выплаты ежемесячных или ежегодных пособий, единовременную помощь, а также любовь и ласку, сопровождаемую всеми перечисленными выше выплатами и пособиями, оказались напрасными.
Более того, женщины-матери, приходя к нему на сеанс, конечно, платный. С какой стати он им должен делать поблажки или скидки? Ничего личного. Бизнес есть бизнес!
Так вот, когда они приходили к нему на сеанс, всякий раз выражали искреннюю благодарность за качественно сделанную работу. И было за что. Дети у него получались - загляденье! Здоровенькие, крепенькие, одно дитё к одному, как будто с конвейера сходили, а не мамы их рожали. Причём разные. Но самое главное, не в обиду будь сказано их отцу, очень смышлёные. Ну очень! Генные парадоксы!? И эта смышлёность с возрастом только развивалась. Их мамы, пока они были ещё маленькие, годиков эдак до пяти, иногда брали их с собой на сеанс. Показать папе. Папа бывал очень доволен: улыбался, заигрывал, потом гладил дитя по головке и строго спрашивал маму:" Претензии есть? Нету? Очень хорошо! Деньги уплатили? Прекрасно! Прошу в кабинет. Клавдия Бароновна, займите ребёнка... минут двадцать." Потом глядел в томные умоляющие глаза пациентки, поворачивался и добавлял:" Хорошо, - полчаса. При выходе возьмёте доплату. И не балуйте пацана! Это вредно." Видимо, накатывали воспоминания отцовского воспитания. Да! Почему Бароновна? Как рассказывала сама Клавдия Эмильевна, её прадедушка был бароном и его корни тянулись из самой Германии. И в царской России он занимал очень высокий пост. А потом случилась революция и прадедушка драпанул к родным корням. а дедушка, то бишь сын прадедушки, остался строить светлое будущее новой Родины. Стройку закончил в 37-ом с характеристикой - враг народа. Не дотянул до 39-го, когда был заключён пакт Молотова-Риббентропа. А уже сын дедушки, то бишь её папа, воспитывался в детдоме, но благородную генеалогию семьи передал дочери, чем она очень гордилась.
Словом, судьба Николаю благоволила, в его кармане удача жила, туда же ему и деньги приносила. Правда, иногда случались небольшие трения с некоторыми представителями невольно обманутых мужей, ухажёров, любовников. Но трения эти тоже быстро утихали усилиями Клавдии Бароновны и возведённой ею крыши. Все претензии мужей, ухажёров и любовников оказывались беспочвенными и проходили для Николая безболезненно, чего нельзя было сказать о самих подателях исковых заявлений, и их многострадальных головных наростах. Ну а жизнь тем временем шла вперёд, оставляя позади прошлое, слегка тревожа настоящее и нервно щекоча будущее.
Надо сказать, что благодаря именно Клавдии Бароновне, с законом они шли параллельно, не пересекаясь. Была зарегистрирована фирма по оказанию услуг населению. Документация велась, налоги платились, криминала - ноль! А что государству ешё надо? Разве что некоторым его представителям. Например, завотделом развития индивидуального предпринимательства горисполкома в лице строгой и принципиальной Элеоноры Вольдемаровны. Для неё было сделано исключение и выдан абонемент на бесплатные процедуры в любое время дня и ночи, сроком до полного краха фирмы.
Этого не желал никто. Особенно подобного финала не желал основатель фирмы. Да он об этом и не думал. И хотя, как уже упоминалось, соображалка у него имелась и хватка практическая присутствовала, этого явно было недостаточно, чтобы отнести Николая к категории логически мыслящих людей. Эта была бы слишком незаслуженная лесть. Но для Клавдии Эмильевны-Бароновны подобная лестная характеристика показалась бы очень блеклой, в сравнении с её истинными способностями. Словом, они очень удачно в своё время встретили друг друга. И в благополучном состоянии фирмы главная заслуга, несомненно, принадлежала кажущейся несуразности. И именно она, как особа с аналитическим складом ума, как матёрый гроссмейстер, дальновидно сумела предугадать финал этой удачно складывающейся партии. Она к нему была готова и встретила во всеоружии. А вот многоуважаемый Николай Иванович потихоньку свои бойцовские позиции начал сдавать. И несмотря на строгий режим, на отсутствие вредных привычек, на почти полное отсутствие стрессовых ситуаций, Николай Иванович чах. И это становилось заметным, что не могло не сказаться на работе. Плановые показатели падали, а вместе с ними и доходы. Нужны были кардинальные перемены. На общем собрании пайщиков фирмы в количестве двух человек был детально разработан новый бизнес-план. Собственно, вместе они приняли лишь первый пункт, который гласил, что все права на ведение дел в фирме, включая печать и право подписи, переходили к Клавдии Эмильевне. Проще говоря, полный карт-бланш! После этого энтузиазм сей особы утроился. Она стремительно разработала тенденции экономического развития, целевого капиталовложения и банковских операций. Дело было спасено и выведено на более высокий уровень. Фрау Клавдия превращалась в магнатшу, пусть и уездного масштаба.
А Николай Иванович потихоньку отходил от дел. Собственно говоря, он был ей уже не нужен. И бароновская наследница подумывала о ликвидации убыточного производства и отправке его основателя на почётную заслуженную пенсию.
И если физически он выглядел ещё довольно бодрым, то с умственными способностями, и ранее не блиставшими, была вовсе беда. Годы шли и старческий маразм, как культурно принято говорить, всё чаще напоминал о своём присутствии. Причём его присутствие чаще замечали другие, нежели сам владелец этого страшного недуга. А как говорила Фаина Раневская:" Склероз вылечить нельзя, но о нём можно забыть".
Прошло трудом насыщенное время, невыносимым оказалось это бремя. Такой нагрузки вынести не смог, и в старости очень занемог.Занемог он скорее не от возрастной старости, так как был ещё далеко не стар, а от внутренней изношенности организма. Бурная жизнь с большими нагрузками надломила Николая Ивановича психологически. Он чаще стал впадать в депрессию, меланхолию, апатию, и прочие слова синонимы печального духовного упадка. А вместе с духовным упадком стал понижаться и так невысокий умственный потенциал.
Начиналась драматическая сторона жизни. И вот лишь один эпизод из этой жизни, очень грустный и очень...
Часть вторая. Не весёлая.
Николай Иванович проснулся в дурном расположении духа, причиной чему послужил предутренний сон. Если бы это произошло в начале ночи или в её середине, то повода к необъяснимой печали не было бы. Он просто этот сон забыл бы. А приснилось ему вот что. Он работает в ЖКХ: молодой, красивый, сильный, с метлой в руках и улыбкой на лице метёт опадающие листья - значит, осень. А потом придёт зима, и Николай, с раскрасневшимся от мороза лицом, убирает снег. Кругом красота и душа его поёт. К нему подходит начальство из управления. Его хвалят, ему улыбаются, хлопают по плечу. В счастливой эйфории, преодолевая гравитацию, он медленно начинает отрываться от земли. И вдруг...
Что-то случается настолько нехорошее, что заставляет его впасть в уныние. Где-то подсознательно Николай знает, что случилась беда, но какая именно, хоть убей, не может вспомнить. Отчего уныние усиливалось и внутри вспенивалась злость на свою голову и на память, которая там должна всегда присутствовать.
Без особой бодрости Николай посетил туалет, а на выходе, под шум журчащей воды, его застиг врасплох звонок в дверь. Обременять себя лишними вопросами он не привык и не хотел. Раз звонят, значит кому-то надо войти, а чтобы войти, надо открыть дверь. Что Николай Иванович и сделал.
Перед ним стояла женщина средних лет, но ещё очень даже привлекательной наружности, что инстинктивно и отметил Николай Иванович. Многолетняя привычка к галантности сохранилась у него на подсознательном уровне.
- Доброе утро, мадам! Вам кого?
Вопрос был задан с улыбкой, хотя сердце по-прежнему сжимала грусть. Дама улыбнулась в ответ, но как-то лукаво.
- Вас, Николай Иванович, - и деликатно отстранив его в сторону, прошла в прихожую и стала раздеваться.
Николай Иванович смутился, но ситуацию решил прояснить:
- Видите ли, уважаемая, я давно отошёл от дел. Я уже не практикую.
Последняя фраза была явно из врачебного лексикона. Однако на женщину не произвела ни малейшего впечатления. Сняв верхнюю одежду, она уверенной походкой направилась на кухню и начала там хозяйничать. Николаю Ивановичу ничего не оставалось, как закрыть дверь и последовать за ней. И, наконец, выяснить - в чём-же дело?
- И всё-таки, любезная...
Обращение не вязалось со столь бесцеремонным поведением.
- Я вижу вы ещё не завтракали. Сейчас мы эту ситуацию, Николай Иванович, исправим. Оказывается, она его знает. Негостеприимному хозяину стало даже неловко. Ему пришли приготовить завтрак, а он чуть было не нахамил.
- Буду вам очень признателен, - скромно промямлил Николай Иванович и пошёл привести себя в порядок.
Минут через пятнадцать он вошёл в кухню в спортивном костюме, тапочках на меху, чисто выбритым, пахнущим хорошим одеколоном и уверенным в себе.
- А я вас вспомнил! Вас зовут Катя.
Прошёл к холодильнику, достал початую бутылку коньяку и хлопнул её на стол.
- По этому поводу надо выпить!
- По какому именно, Николай Иванович? - спросила женщина, оказавшаяся Катей. - За знакомство не получится, - мы, оказывается, знакомы. Разве что за то, что вы опять меня вспомнили.
Инстинкт ловеласа, выработанный за долгие годы, всегда подсказывал нужные слова и поступки для каждой конкретной ситуации.
- Только красивую женщину хочется вспоминать и вспоминать. И всё это как новое знакомство.
- Ну что ж, я принимаю ваш комплимент и по рюмочке, пожалуй, можно выпить. Правда, я на работе. Но сегодня у меня сокращённый день.
- Тем лучше для вас, и тем и хуже для меня.- Да, сноровка с годами не терялась, несмотря на причуды памяти.
Николай Иванович принялся за завтрак, а Катя продолжала хлопотать по кухне.
- Так вы, Екатерина, стало быть у меня уже бывали?
Екатерина добродушно улыбнулась.
- Да, представьте себе. Последние полгода я вам готовлю, убираюсь и, вообще, слежу за порядком.
Николаю Ивановичу пришлось покраснеть.
- И всё это время я вас постоянно забывал, а потом вспоминал? Неужели это так?
- Не совсем так. Я не специалист в этой области, но ваша память выдаёт такие забобоны... Бывает забываете, бывает помните, бывает вспоминаете такую мелочь, о которой я давно забыла. Случается, не помните своего прошлого, а иногда рассказываете свою биографию в таких подробностях, что знаменитому Казанове стыдно было бы при этом присутствовать.
На лице вместе с краской вновь появилась выражение грусти. Вилка со звуком опустилась на тарелку.
- Какой кошмар - моя жизнь!
У Кати была своя точка зрения на этот счёт. Может быть потому, что эта была не её жизнь, и она ею не жила.
- А по-моему, не всё так плохо. Вы всегда сыты,умыты, в доме чисто и красиво. Хотите - сходили на улицу погулять, хотите - смотрите телевизор. Красота! Никаких забот!
- Эх, Катя-Катя! Вот именно, никаких проблем. Может они и есть, но я о них не помню.
- Раз не помните, значит,- нету! Не о чем беспокоиться. Обо всём позаботиться Клавдия Эмильевна.
Николай Иванович оживился, когда услышал очень знакомое имя.
- Точно! Очень энергичная женщина. Годы проходят, а ей хоть бы хны. Интересно, как она там, наша Клавдия Бароновна? Что-то давненько не навещала? Да и зачем я ей теперь?
- Ну что вы! - успокоила Катя. - Она о вас всегда помнит. Клавдия Эмильевна женщина совестливая, что теперь редкость, особенно среди людей состоятельных. Она приезжает раз в неделю: привозит продукты, осматривает квартиру, беседует с вами, предъявляет претензии мне, потом выдаёт недельное жалованье и уезжает.
- Жалованье, конечно, вам?
Екатерина по-детски рассмеялась.
- Ну, конечно, мне. Надо же как-то зарабатывать на жизнь, на семью.
- Да-да, конечно. Извините!
- Да ладно! Вам просто не понять, как живут другие простые люди. Мой муж работает на заводе, простым рабочим, заметьте. А зарплаты у нас... Как сказал один острослов:"У нас зарплаты - лишь залатать латы!" Двое детей-школьников, которых надо кормить, одевать и решать школьные или уличные проблемы, когда они случаются. Прибавьте к этому коммунальные, кредит, да и мы с мужем не живём святым духом. Ещё приплюсуйте ежемесячную выпивку, без которой, представьте себе, муж обходиться не может. Ну это ещё по-божески - два-три раза в месяц, у других бывает хуже. А вы говорите!? Проблем вам не хватает!? Тут не знаешь куда от них спрятаться, когда решать уже не получается. Вот такая у меня жизнь.
Николай Иванович этот монолог слушал как-то отстранённо. По всему было видно, что вникнуть в суть этой денежной проблемы он не мог. Эта реальность для него была не реальна. Единственное, что он мог сделать - это сочувствующее выражение лица. Но актёр из него был никудышний. И вдруг глаза засветились каким-то желтоватым оттенком.
- Вам хоть жалованье выдают, - горестно промолвил он, - а у меня денег нет даже на карманные расходы. Не с чем на улицу выйти.
Прежняя ироничная улыбка вернулась на уста и глаза Екатерины.
- Пожалуй, что так. Карманных денег у вас действительно нет. У вас есть шкатулочные. Но если вы возьмёте их оттуда и положите в карман, то у вас появятся карманные деньги.
- Катя! Не говорите загадками.
- Да какие тут загадки. У вас сплошные отгадки. Вы получаете пенсию, пусть небольшую, но всё-таки... Расходов у вас практически нет, и всю свою пенсию складываете в шкатулку.
Николай Иванович задумался, потом очень здраво изрёк:
- Глупо. Могут либо ограбить, либо выкрасть. Деньги надо хранить в банке.
У Кати проскальзывал озорной характер.
- Лучше в бутле, больше влезет.
Но он не услышал. Он был погружён в себя.
- Что вы сказали, Катя?
- Я говорю, что хранить деньги в шкатулке захотели вы сами, чтобы всегда иметь при себе наличность. Ну и ради красоты, конечно.
Николай Иванович посмотрел на Катю подозрительно. Она как ни в чём продолжала:
- А в банке вы храните валюту, которая ежемесячно поступает на ваш счёт от Клавдии Эмильевны, как процент от её бизнеса.
Теперь он на неё смотрел подозрительно до крайности.
- А откуда вы всё это знаете?
- Скажу - не поверите, Николай Иванович.
- А вы попробуйте убедить.
- Пожалуйста. От вас. Всю эту историю вы мне рассказывали раз пять. Как видите, не зря. Я вас успокоила?
- Где? - голос старого ловеласа отдал хрипотцой, а взгляд стал похожим на взгляд Кисы Воробьянинова, когда Бендер вскрывал стул с мнимыми бриллиантами.
- Надеюсь, успокоила везде. Деньги в шкатулке, шкатулка в секретере, секретер в спальне, спальня в квартире, квартира в доме, дом...
- Эх, Екатерина, издеваетесь над больным человеком!
- Упаси Боже, Николай Иванович. Никогда себе такого не позволю. Всё так и есть, как в сказке. Только ломать ничего не надо. Ключики на шнурке, шнурок на шее.
- Катенька, ещё раз извините. Да, ключики я с утра заметил, только не знал у кого спросить - зачем они там и от чего?
- Я очень рада, что и в этом вопросе я вас здорово выручила. Надо потребовать дополнительную плату за эксплуатацию ячеек моей памяти.
Николай Иванович последней фразы не услышал. А может и притворился, что не услышал. Старый хитрец. Но приятное Екатерине решил доставить. Приятное в его понимании.
- А знаете, Катенька, пойдёмте пересчитаем мои сбережения!
Катенька почему-то этому предложению не обрадовалась.
- Нет уж, увольте! Ваши деньги - вы их и пересчитывайте. Мне надо закончить дела по кухне, чтобы вы Николай Иванович, не остались без обеда и ужина. Кстати, слово "увольте" не носит прямого значения как моя просьба. Это старое образное выражение.
- Я в курсе. Ну а я, пожалуй, отлучусь. А потом ещё по рюмочке, - и Николай Иванович ускакал.
А уже спустя минуту-другую мы наблюдаем следующую картину в спальне хозяина квартиры. Открытая шкатулка лежала на кровати, рядом сидел её владелец и вздрагивающими пальцами перебирал содержимое. А перебирать было что. Пенсионный фонд заслуженного пенсионера, в который откладывались только крупные купюры. Собственно, они ему были не нужны, и тем не менее радовали глаз и доставляли удовольствие.
Время шло и Николай Иванович становился мрачным и задумчивым. В его сознание непроизвольно вернулись воспоминания об утреннем сне. Они вернулись в тот момент, когда он, окрылённый похвалой начальства, преодолевая земную гравитацию, начинает отрываться от земли-матушки. Он сверху вниз смотрит на недоуменные и испуганные лица руководителей, отчего ему становится очень смешно, и он хохочет. Вдруг замечает серьёзное лицо директора, даже немного злое, который устремляется к нему, хватает обеими руками за ноги и что есть силы дёргает вниз. Николай Иванович падает наземь... и всё, умирает. Просто взял и умер. Реакция организма на это безобразие последовала незамедлительно и в логической последовательности. Во рту пересохло, к горлу подкатил ком, внутрь пробрался холод. И ему стало страшно.
Катя, обеспокоенная продолжительным отсутствием хозяина, вошла к нему в комнату. Николай Иванович лежал, уткнувшись в подушку, и по-детски хныкал. На полу лежала перевёрнутая шкатулка, а рядом валялись разбросанные деньги.
- Ну что вы, Николай Иванович, успокойтесь, - утешала его Катя. - Не надо так волноваться. Всё пройдёт. Уж поверьте мне. Всё образуется, а всё плохое забудется. Вставайте. Вот. Давайте соберём денежку, положим в шкатулочку, закроем в ящичек, от греха подальше.
Они опять сидели на кухне, а в рюмках был налит коньяк. Николай Иванович грустно посмотрел Кате в глаза. Он был спокоен и, как ей показалось, мудр.
- Когда забудется плохое, то хорошего останется настолько мало, что будто и не жил вовсе. - И тут глаза его дико блеснули. - А разве я жил? На что я потратил свою жизнь?
После этих слов он выпил коньяк. Екатерина не осмелилась. И тут в дверь позвонили. Катя пошла открывать, а он убрал со стола бутылку и рюмки.
- Николай Иванович, к вам какая-та женщина с визитом.
Он вышел в прихожую. Перед ним стояла пожилая дама, одетая более чем скромно и красотой, видно, не блиставшая и в лучшие годы своей жизни. Женщина заговорила первой:
- Николай Иванович, вы, конечно, меня извините, вы меня вряд ли помните? Прошло столько лет.
- Я себя недавно начал вспоминать, а вы хотите, чтобы вот так с порога вспомнил вас. Снимите плащ и проходите на кухню. Катя, помогите!
- Я, собственно, ненадолго. Буквально, несколько минут. Николай Иванович небрежно махнул рукой и пошёл доставать спрятанное.
- Ну что ж, - сказал он, когда все уселись за столом. - Мы ещё по глоточку, а вам с дороги просто необходимо, а уж тогда поговорим. Будьте здоровы!
Гостья оказалась старше, чем показалось вначале. Морщинистое лицо, седые волосы, натруженные руки с набухшими венами. Она это осознавала и чувствовала себя неловко. И эта неловкость бросалась в глаза.
- Вы не стесняйтесь, перекусите с дорожки, - сказала Катя, пододвигая тарелку с бутербродами поближе к гостье. - Вы не на приёме у министра. Здесь простые трудящиеся люди.
Она, конечно, сказала глупость. Поняла это быстро, но сказанного уже не воротишь. Посмотрела на Николая Ивановича, у которого проступил румянец, то ли от выпитого коньяка, то ли ещё от чего, и продолжила разговор, поменяв тему:
- Я сейчас к бутербродам заварю кофейку. Простите, мы до сих пор не знаем вашего имени-отчества?
- Ольга Владимировна. А вас?
- Катя. Просто Катя. Вам кофе покрепче?
- Вообще-то нет. А лучше всего чаю. Зелёного.
- Сейчас посмотрим. У нас тут запасов, что всё и не упомнишь.
- А вы, Катя, помогаете Николаю Ивановичу по хозяйству?
- Ага. Что-то навроде экономики. Хотя при таких запасах экономить незачем. Вот, нашла. Тут подал голос и доселе молчавший хозяин.
- Я тоже хочу кофе. Покрепче.
Экономка Катя возразила в категорической форме:
- Кофе вам нельзя, ни крепкого, ни слабого. Тем более после коньяка. Могу сделать чай. Зелёный.- Хозяин безвольно согласился.
- Я помню здесь была другая женщина, энергичная такая особа. Клавдия...
Ольга Владимировна, позабыв отчество, смотрела то на Николая Ивановича, то на Катю, прося у них помощи. Помогли оба.
- Эмильевна! - подсказала Катя.
- Бароновна! - поправил Николай Иванович.
- Точно! - согласилась Ольга Владимировна и с тем, и с другим.
Все засмеялись.
- Она теперь очень деловой и очень занятой человек, - сказала Катя и посмотрела на Николая Ивановича. Тот в ответ неловко заёрзал на табурете. А Катя продолжила.
- Она - бизнесмен! Точнее, бизнесвумен. Хорошая женщина, только требовательная очень. Но без этого в этом деле нельзя, иначе ни бояться, ни уважать не будут.
- Да, пожалуй, вы правы, - согласилась Ольга Владимировна. - Я с ней встречалась всего-то два раза, но поняла с первого взгляда, что она далеко пойдёт. - И задала вопрос. - Ну, а как ваша жизнь, Николай Иванович?
Николаю Ивановичу в который раз стало неловко. Он не хотел первому встречному изливать душу. Хоть и очень этого хотелось. Хотелось понимания и сочувствия.
- У меня обычная скучная жизнь пенсионера, - ответил он мрачно. - Даже рассказывать не о чем. Лучше расскажите вы о себе. Вы же пришли неспроста. А мы о вас ничего не знаем.
- Резонное желание, - вновь огласилась Ольга Владимировна. - Я, собственно, за этим и пришла. Нет, не то, чтобы рассказать свою жизнь. Скорее поблагодарить вас, Николай Иванович. Но раз вы задали этот вопрос, я на него отвечу. Как уже говорила, живу в пригороде, который, кстати, начинается сразу за чертой города. И назвала район.
- А, так это совсем рядом! - оживилась Катя. - Туда и маршрутка, и автобус ходит.
Николай Иванович молчал. Ему это название ничего не говорило.
- Совершенно верно, - продолжала Ольга Владимировна. - Там я родилась, там, наверное, и умру. Отлучалась на пять лет на учёбу в педагогический. А затем всю жизнь проработала учительницей литературы в 15 школе. С семьёй у меня как-то не сложилось. Я далеко не красавица, это факт, на осознание которого у меня хватило ума ещё в юности. Но дело, видимо, не в этом. И не такие выходили замуж. Причина в другом.
Она улыбнулась.
- Воспитанная и, можно сказать, помешанная на классиках мировой литературы, на литературной романтике 19 века, я слишком идеализировала мужчин. Когда я осознала противоречие литературы и жизни, мне уже было под сорок. Старая дева!
- Ну что вы, Ольга Владимировна! - не выдержала Катя, чтобы не вмешаться. - Помните в фильме:" Жизнь после сорока только начинается!"
- Это для красавиц. А вообще, это философский вопрос. Для кого-то она действительно только начинается, а для кого-то, увы, заканчивается. Для меня она не начиналась и не заканчивалась. Она продолжалась такой, какой была. Ну это ладно. С замужеством я смирилась. Точнее, с его отсутствием. Но что бабе надо для семьи, пусть, как принято говорить, неполноценной? Хотя я с этой формулировкой не согласна.
- Дитё! - простодушно воскликнула Катя.
- Ну, конечно! Кто-же ещё скрасит серое существование, унылую тоску и беспроблемную жизнь? В жизни проблемы человеку просто необходимы.
- Ой, Ольга Владимировна,- горько вздохнула Катя. - Может, они и нужны, но когда их слишком много, то только о них и думаешь.
- Вы меня, конечно, извините, Катя, но думать о проблемах мало - их надо решать. Надо работать! Посмотрите на мои руки. Ужасное зрелище, неправда ли? Вы скажете - возраст? Но они такие уже давно. Но всё по порядку. Раз захотели слушать - слушайте. Правильно, дитя. Но где? С кем? О подобных ситуациях множество кинолент. Но там кино, а тут жизнь. Из-за своей стеснительности и скромности с этим вопросом я прожила два года. Наступил критический момент. Но Господь сжалился и услышал мои молитвы. Я узнала о конторе Николая Ивановича. Бывший владелец конторы встал.
- Я приготовлю кофе.
- Может быть, я? - предложила Катя.
Торг был неуместен.
- Спасибо, я сам.
Катя махнула рукой и предложила продолжать.
- А продолжать мне как-то неловко.
- Да чего уж там, - буркнул Николай, стоя у плиты. - Рассказывайте всё до конца.
- Хорошо. Жила я тогда с родителями. Они уже были на пенсии, но хозяйство держали приличное. Одним словом, деньги у нас водились. И вот в один прекрасный момент, почему прекрасный вы узнаете потом, я посетила вот этого хорошего человека.
Хороший человек стоял спиной и было видно как покраснела его шея. Но на это никто не обратил внимания.
- И всё получилось так, как я даже не могла мечтать. Через девять месяцев у меня появилась цель жизни. Родился мальчик. Богатырь! - Николай Иванович, наливая кофе, от удовольствия улыбнулся. - Я была на седьмом небе от счастья. И всю невостребованную любовь я вложила в сына, ради которого жила и продолжала жить.
- Вы его забаловали, - сделала вывод Катя.
- Как раз-таки и нет. Я всегда пыталась воспитать в нём дух настоящего интеллигента: смелого, великодушного, благородного. Не оторванного от современной жизни, но и не принимающего худшие её веяния. Я всегда хотела, чтобы Божья искра, которая называется нашей душой, в нём не угасла.
Катя подпёрла рукой подбородок и задумчиво посмотрела сквозь Ольгу Владимировну.
- Таких людей нет. А если и есть, то это музейный экспонат под вывеской - "Исчезающий вид."
Все натянуто улыбнулись, а Ольга Владимировна посмотрела на настенные часы.
- Вот, собственно, я за этим приходила. Поблагодарить вас, Николай Иванович; как-никак, вы всё-таки отец, пусть, как принято говорить, и биологический.
Николай Иванович проглотил образовавшийся в горле ком.
- И сколько ему уже?
- Ему уже 25 лет. Закончил с отличием технический ВУЗ. В данный момент аспирант и живёт в столице. - Помолчав, добавила. - И зовут его Николай Николаевич. Ну, мне пора. Дома работы невпроворот. Николай Иванович засуетился. Где-то подсознательно он осознал, что именно сейчас должен совершить что-то благородное. Внутри что-то ныло и к этому призывало.
- Одну минутку, - и он рванул в спальню.
Появился со шкатулкой в руке. Поставил на стол и открыл крышку.
- Ольга Владимировна, мне трудно говорить. Я прошу вас, только не обижайтесь. Это мои сбережения, которые мне, собственно, и не нужны. Я очень одинок. Так уж сложилась моя жизнь. Точнее, я её так сложил. Я очень прошу вас - возьмите эти деньги и передайте сыну. Нашему сыну.
Ольга Владимировна замахала руками.
- Нет, нет и нет! Я не за этим пришла. Мы не просили и в более трудные времена. А сейчас, слава Богу, всё наладилось. Поэтому, я прошу, больше не смейте даже затрагивать эту тему. А за угощение - большое спасибо.
- Пойдёмте, помогу вам одеться, - предложила Катя.
Женщины вышли в прихожую. Николай Иванович о чём-то думал. Потом спросил:
- Ольга Владимировна, а как фамилия... - он не знал, какое местоимение применить: либо вашего, либо нашего. Поэтому, решил обойтись без него вовсе. - Как фамилия сына?
Женщина обернулась. Постояла с минуту молча.
- Глубинин Николай Николаевич, 1990 года рождения. Счастливо оставаться!
- Мы ещё встретимся, Ольга Владимировна! - крикнул он вдогонку. Вернулся на кухню, безразлично, или даже брезгливо, посмотрел на шкатулку.
- Екатерина! - заорал Николай Иванович в сторону коридора, так она почему-то не возвращалась. Катя появилась в пальто и сапогах.
- Куда это вы собрались? - голос был командирский, не терпящий никаких возражений.
- Как куда!? Домой. Решать свои проблемы.
- Отменяется! Всё отменяется! Катя, вы не переживайте, я вам всё компенсирую. Просто именно сегодня я должен сделать главный поступок своей жизни. Так что, раздевайтесь, присаживайтесь и слушайте. Иначе завтра я забуду.
Катя подчинилась. Николай Иванович преобразился. Будто мудрость, всю жизнь кружившая на расстоянии, решила заглянуть и в это бренное тело. И он сухо и делово давал указания.
- Можете налить себе ещё коньячку. - Екатерина отрицательно покачала головой. - Не хотите, как хотите. В общем, план у нас такой. В первую очередь приведёте мне нотариуса. Не перебивайте! Всё оплатим с лихвой. С ним буду иметь дело я. А вы в это время добудете всю информацию о Глубинине, моём сыне. Будем исправлять то, что ещё хоть как-то можно исправить.
... и самый счастливый день в жизни Николая Ивановича Самцова.