Школа! Вот, очевидно, в чем заключалось ее проклятие и наказание.
Снова ранний подъем. Унылый маршрут по недостроеным улочкам, по петляющим тропинкам дворов, залитых мутными лужами. Холодный колючий ветер, запускающий свою противную лапу за шиворот, щекоткой пробегающий меж влажных, разогревшихся под курткой лопаток, и угрожающий свалить с тяжелой простудой не сегодня, так завтра. Дурацкое время года: не одеться, не раздеться!Удушающая школьная шерсть – пиджак, покрой которого сковывал все движения. Набитая книгами будто кирпичами сумка (тяжела ваша наука, как не крути!) Снова объемный пакет в охапку – обещанные презенты для Нади. Попытки ни скем не заговаривать и даже не встречаться взглядом при подходе к школе.
Беглая пролазка через черный вход, как вор, партизан, или – еще лучше! – агент какой-нибудь придурковатой тайной службы...
И это только начало дня.
В школьной кутерьме Лера заблудилась, отчего на нее нахлынул приступ раздражения, а затем и головокружения.
Где это вообще видано – учиться в субботу! У ее детей такого не было. Когда она вчера изучала свой дневник, ее потрясение не имело границ. Все же с тех пор слишком многое изменилось.
Но кое-что в дневнике порадовало. Во-первых, у нее было много хороших оценок, что само по себе приятно. А во-вторых, это конец четверти. Еще несколько дней – и каникулы!
Вот-вот мог прозвенеть звонок, а Лера не представляла даже в какую сторону ей идти. Толпа школьников валила сквозь небольшой холл с таким напором, что совсем оттеснила ее к стене. Она стояла как у берега реки, не представляя, что она вообще там делает, наблюдая за бурным течением, в котором смешался запах пота с каким-то неуловимым, чисто казенным запахом, который она приносила каждый день домой на своей одежде.
Школота еще не та, что заливается духами знаменитых брэндов, сделала приметку Лера. Парни не мелируются и не загорают в соляриях, а девочки не ходят с распущенными волосами, размалеванные под американских порно-звезд.
Но о последнем замечании ей все же пришлось пожалеть.
Голова еще сильнее пошла кругом, в глазах образовались кислотные пятна.
В толпе, как врезка из видеоклипа, возникла Надя с кроваво-красными губами, которые на усыпанном прыщами детском лице смотрелись пошло, ядовито и вызывали смутное отвращения.
О, Господи! А еще это вызывало желание поднять на нее палец и ржать в нездоровом припадке, слетая с катушек от такой непростительной глупости и уродства!
Валерия поморщилась, чувствуя неудержимый прилив возмущения: ее художественное зрение было оскорблено, уязвлено и травмировано!
Королева эпатажа, твою мать, чуть не вырвалось у нее с воплем. Да что же ты делаешь?!!
Она бросилась в поток, как отважный герой, либо чокнутый самоубийца, пробкой проталкиваясь сквозь движение. И уже за миг до того, как кто-то громко и выразительно закричал: «Смотрите на эту идиотку с накрашенными губами!», Лера прорвалась к Наде со спины и вцепилась в ее предплечье. Девчонка от неожиданности принялась вырываться, но Лера потащила ее прочь из толпы, чувствуя, как под пальцами трещат нитки пиджака.
В ту же секунду, когда в толпе замаячили головы, желающие увидеть «идиотку с накрашенными губами» и движение на миг стушевалось, Лера успела развернуть Надю лицом к стене и затолкать в темное укрытие под основание лестницы.
Девчонка тщетно пыталась освободиться.
– Ты с ума сошла? – вскричала Валерия. – Не хочется школу закончить по добру по здорову?
– Что такое? – недоумевала девчонка.
– Это что за Шапито? – Лера ткнула пальцем ей в лицо.
– Я купила помаду, – промямлила Надя.
– Да уж вижу! Зачем? Ты в Совдепии! Кто в школу ходит с помадой в Совдепии?
Лера увидела, что девочка дрожит мелкой дрожью от страха и унижения.
– Ладно, успокойся, – она быстро нашарила в куртке платок. – Вытри. Только аккуратно, не размажь, а то станет хуже. – Раздражение смешалось с чувством жалости. – За такое и побить могут, даже я... так бы всыпала тебе сейчас... по-матерински! А они? Что бы сейчас было? Как ты до такого додумалась вообще!!?
Девушка вытирала помаду, с трудом сдерживаясь, чтобы не зареветь.
– Что за беда с тобой, – протянула Валерия. – Дай помогу. Нечего рюмсать. Для чего тебе башка, гений пиара?
Ей вдруг стало смешно и она тихонько засмеялась:
– Королева красоты!
Надя тоже улыбнулась, хоть и против воли. Но Лера продолжала смеяться, от чего руки ее тряслись, мешая стереть помаду, и девчонка в конце концов тоже принялась посмеиваться.
– Какой дурацкий цвет. Самую дешевую брала? – спросила Валерия.
– Мне цвет понравился, – призналась Надя сконфужено.
– И зря. Не твой совершенно. Через года два подберешь себе что-то не такое едкое... Теперь мы знаем, что яркие цвета – не твой конек, нужны исключительно теплые оттенки...
Валерия в который раз с болью пригляделась к школьному костюму Нади, – он слишком плотно ее облегал, ношеный не один год. Это было понятно по потертостям на бортах пиджака и в подмышках, по латкам на локтях, и по тому, как неаккуратно заштопаны швы, к тому же – белыми нитками. Один такой шов совсем разошелся – на плече, за который волокла ее Лера. Нитки жалобно торчали...
Ее словно били всякий раз по глазам, когда она смотрела на Надю. Новый костюм девочке не покупали ясно по какой причине. Но в доме даже темных ниток, судя по всему, не было, чтобы его подлатать. Что уж говорить про блузки или кофточки, которых для разнообразия всего-то было две, и такое все старое, заношенное.
– Я принесла тебе свой костюм. Одевала не часто, он совершенно новый. – Лера развернула пакет. – И вот еще – вельветовые штаны, не сказать, чтобы очень модные...
– Правда? Штаны? – Глаза Нади заблестели, она радостно задергалась, норовя обнять Леру, но та поспешно увернулась, дабы избежать столкновения с сокрушающим запахом пота.
Она порылась в пакете, показывая, что там еще есть женская рубашка.
– Пуговицы советую перешить, тогда лучше пойдет к брюкам... Мы потом подберем. И главное, я тебе еще раз напоминаю, брюки – не для школы. Уяснили?
– Ага!
– И вот кое-что еще... Это шампунь. Мама дала.
– Ух ты! – Надя выхватила бутылочку и открыла ее, жмурясь от удовольствия при запахе самой обычной, ничем не примечательной шампуни «Крапивка», как будто это был волшебный эликсир, собственноручно собранный сказочными феями.
Не хотелось даже представлять, чем Надя мыла голову обычно. Ее волосы оставались жирными, кажется, без исключения. Густые, мелко вьющиеся, не получая должного ухода, эти завитки у лба и висков часто сбивались вместе и противно липли к коже, словно ее облили чем-то вязким (или она попала под дождь из соплей, как подмечали некоторые школьники). Лишь в редких случаях свежесть проявлялась своеобразной вспушенностью, непослушные колечки выбивались из густой косы, выделяя заодно и плотный касторовый запах.
Лере только потому хватало нервов спокойно смотреть на это, что далеко в глубине души она все еще надеялась, что это сон.
Вот бы нечто подобное хоть раз увидела вживую ее капризка-дочь! Лена фанатично ухаживала за волосами, несмотря на юный возраст. Никакая «Крапивка» ей и в бреду не привиделась бы! Она бы ею даже ноги мыть не стала.
– Черноус! – прогремело так, что у нее заложило уши.
Что это? Что? Господи, неужели я просыпаюсь? Неужели этот кошмар наконец-то завершается?
– Черноус!!!
Да, похоже, сама Преисподняя вспомнила о ней, загремела и разверзлась!
До нее вдруг дошло, что этот резкий голос, звучавший, как внезапно разорвавшаяся граната, от чего-то подозрительно знаком. Где она слышала его раньше? До чего же грубый... невольно содрогнулась... Такой голос и за сотни лет не сотрется из памяти!
В тот момент, когда крепкая жилистая рука вцепилась ей в плече и повернула на 180 градусов, по обескровленному от страха лицу Нади и по вспыхнувшим обрывкам воспоминаний, Лера уже догадалась, что голос принадлежал классной руководительнице Леофтине Фёдоровне Осипович.
Господни муки!
Это что ж за имя такое? Что за карма, стало быть, у человека?
И каким таким чудом Валерия запомнила это нелепое сочетание фамилии-имени-отчества? Как и ту деталь, что про глаза они всем классом называли женщину «Лёня», либо «Федя»...
Но разве способны мы забывать категорично неприятных особей, что встречаются в нашей жизни, на долгие годы занимают собою пространство, проходят красной нитью в памяти, как плохой пример, плохой образец, плохие ассоциации? Способны ли мы навсегда забывать их имена? Это все равно, что забыть, какую боль причиняет ожог, какой ужас вызывает насилие, и как трудно примириться с клеветой.
А если время и запорошило в ее памяти внешний облик руководительницы, то через секунду все разом воскресло, представ воочию.
На Леру смотрело грубое лицо в обрамлении короткой мужской стрижки. То ли эта прическа, то ли сами черты лица делали ее практически безобразной, не похожую на женщину и отдаленно. Косматые брови, холодные черные глаза с коричневым налетом на веках, широкий дряблый нос, бесформенный подбородок и вечно сжатые тонкие губы.
Это было странное существо с угловатой фигурой и резкими движениями, всегда в дешевых спортивных костюмах и с неотступно следующим за ней как плотная оболочка запахом никотина. Вот и сейчас, когда она оглушительно кричала на девушку, от нее несло, как от старой, провонявшейся пепельницы.
Это сколько же ты пачек в день приговариваешь, с невольным ужасом подумала Валерия, прикрывая глаза и стараясь не вдыхать. Подумать только, а ведь она преподает физкультуру – здоровый дух в здоровом теле!
– Ты оглохла?!!
Ее снова рванули за плечо, да с не меньшей прытью, швырнув куда-то вперед, от чего Лера чудом удержала равновесие и не растянулась на покрытом плиткой полу.
Ее сознание отказывалось верить в происходящее. От возмущения из глаз едва не посыпались искры. И все же, когда стальная рука попыталась впиться в нее третий раз, Лера успела увернуться.
Кратковременная передышка. Руководительница начнет толкать ее снова, как какую-нибудь заложницу. Она делала это с ощутимым удовольствием, с ощутимой властью. Лера не ошиблась. И пока единственным спасением для себя находила расстояние вытянутой руки между ними. Она быстро перебирала ногами, чувствуя, как с каждым шагом в ней все сильнее разрастается ярость.
«Прочь из моего личного пространства!!! Изыди!»
Так они поднялись на третий этаж – Лера скакала по ступеням впереди, пока та шагала следом и направляла короткими репликами.
– Куда? Давай выше! На лево! Я сказала, на лево! В учительскую!
Уже почти у кабинета Лера все же решила поинтересоваться, что стряслось и почему ее под конвоем ведут в учительскую.
Ответом был толчок в спину, от которого она не вошла – впорхнула в кабинет.
– Будет тебе сейчас конвой! Язык отрастила, как помело!
Лера села на стул, в который ей ткнули пальцем.
Это от чего же она язык отрастила? От того, что спросила, куда ее ведут? Господи, это что – главный черт в аду?!!
Она, конечно, помнила замашки руководительницы, с приличными пробелами, но помнила. Такое невозможно забыть. Однако же! Это школа, или концлагерь? – все никак не могла определиться Лера. Настороженно огляделась.
Руководительница села перед ней за стол в нарочитой близости – их разделяло от силы полметра, – и старалась придавить ее взглядом так, чтобы мокрого места не осталось. Это только вызвало еще большую бурю протеста в душе Валерии.
Господи, это нас так учили? Тогда не удивительно, что половина одноклассников спилась впоследствии!
Ну нет, изверг в человеческом обличии, не думай, что перед тобой безобидное маленькое существо, на которого ты свою никчемную натуру можешь выплеснуть! Я – акула моды, мастер скандалов! Да я таких, как ты одним пальцем прищелкиваю. Ты лишь жалкая пылинка на моем плече!
Но стоило ей раскрыть рот, как загремело с новой силой, будто бы прямо в лицо выстрелили из хлопушки:
– Ты что это делаешь?!!
Лера услышала странный гул в ушах, возникло чувство, что она окончательно сошла с ума. Она с недоумением смотрела на руководителя.
– Делаю что?
Тяжелый кулак резко опустился на стол.
– Ты зачем принесла вещи Фроловой? Сознательно подрываешь дисциплину?
Вот, значит, в чем ее преступление!
– Подрываю дисциплину? – спросила Валерия. – Тем, что помогаю ребенку привести себя в порядок?
– Ты кого из себя возомнила?!!
В лицо девушки брызнула слюна, она вздрогнула от неимоверного отвращения. А само обвинение потрясло и оглушило Леру настолько, что она совершенно потеряла дар речи. Руководительница тем временем продолжала расчленять ее взглядом, губы нервно плясали на бесформенном желтом лице, извергая залпы новых обвинений.
– Спуталась со старшеклассниками и почувствовала свободу? Куришь! Что еще с ними делаешь? Говори! Говори сейчас, а то потом поздно будет!
Но Лера вдоха сделать не успевала, не то чтобы возразить.
– Решила, что особенная? Не такая, как все?!! Диссидентка!!! Вылететь хочешь? Бедный твой отец! Да ты его в могилу загонишь! Зона, метла да стопка – вот твое будущее! Это уже сейчас видно. Но я не позволю, – стол снова сокрушенно содрогнулся, – не позволю у меня под носом такую похабщину! Ты немедленно заберешь вещи назад!
– Черта с два, – вскричала Лера.
– Ты как разговариваешь, хамло?!! – И снова стол задрожал от удара. Лера невольно отшатнулась. – Она не сирота! Родители обязаны о ней заботиться! А если нет, то ей место в интернате!
– Да что вы такое говорите? Вы в своем уме?
Валерия запнулась, понимая, что перед ней непрошибаемый гусеничный танк. Нет – Терминатор! Стальное сердце. Господи, про какую говорить мораль с железкой? Что у нее с головой? Честное слово, это не может быть реальностью! Шизофренический сон!!!
В глазах образовался странный туман.
Но ведь так и было... Лера, вспомни! Сколько таких Фроловых? И никто из учителей никогда не брал их под защиту. Никто. Как, черт побери, такое может быть?
А ты... Ничто так не каралось в школе, как проявление характера, воли или несогласия. Любое противоречие выглядело, как преступление.
Да это не школа, а колония строгого режима!
Как же она не понимает? Как объяснить?
– Это низость – сначала дать, потом отобрать, – снова заговорила Валерия, глядя в глаза учительницы. – Надя на седьмом небе от счастья – у нее есть новые ботинки и какая-то одежда. Вы понимаете, что такое новые ботинки? Вы же мать, ну же! Я вам вот что скажу: делайте, что хотите, но я не стану ничего забирать. Оно теперь принадлежит ей. Моя мать дала согласие. У моей мамы, можете не сомневаться, сострадающее сердце!
Последние слова были сказаны с ударением, это трудно было не заметить.
– Ты еще имеешь наглость мать сюда вмешивать? – возмутилась Лёня-Федя, но напор ее немного убавился. – Я позвоню ей сегодня же!
– Да вы и спать не ложитесь, пока ей не позвоните, – не сдержалась Валерия. – Что я такого сделала, что вы то и дело ей звоните? Я не прогуливала этих ваших... уроков! Я с жизнью своей, может, расставалась... А Надя... Неужели вам ее не жаль совсем? Что бы вы делали с такими родителями?
Руководительница прожигала ее горящими глазами, но не сразу придумала, что ответить. Все же говорила Лера уверенно, прямо и без заиканий, не страшась жестких взглядов и обвинений. Такой ребенок вызывал определенную долю недоумения и смотрелся подозрительно.
– Ты что это рот раскрываешь где ни попадя? О чем ты пререкалась вчера на математике...
Ну, конечно, как же такое можно было забыть?!! Они ведь лучшие подруги! Даже стрижки эти идиотские делают одинаковые, и сложением почти идентичны – эдакие шкафы с руками – «двое из ларца». У них и запас реплик и ужимочки одни на двоих. А когда ржут – так вообще одно лицо!
Когда дело касается таких людей, напомнила себе Лера, становится уместной знаменитая фраза «Я буду говорить лишь в присутствии адвоката».
Вот и ей не стоило ничего говорить! Какой прок?
Да катитесь вы все!!!
Вас вообще не существует!
Восемьдесят седьмой год давно миновал. Это уже история, прошлое столетие!
Как и ты, Лёня-Федя, – ты тоже история!
Адийос!
Гореть тебе в адском пламени!
– У меня сейчас урок, – сказала она с внезапным равнодушием, проигнорировав вопрос, на который не существовало ответа. – Потом меня обвинят в том, что я прогуливаю...
– Скажешь, что я задержала, – беспрекословным тоном заявила руководительница. Но все же кинула взгляд на часы.
– Иди! – скомандовала после этого. Вид у нее был самый что ни есть снисходительный. Как если бы царица простила, наконец, своего непокорного поданного.
Лера быстро встала и, не обронив ни звука, направилась вон. Но не на уроки. Нет. А как можно дальше из этого кошмара. От этих привидений, которые придумали, каким образом добраться до ее сознания, порвать и сожрать! Эти черти! Проклятые души! Мертвые – раз уж на то пошло! Именно в том понимании, в каком и положено быть мертвым душам!
Я никого не боюсь! Прочь лапы от меня! Прочь!
Все только иллюзия...
Иллюзия...
Читать дальше (Глава 15): [url=http://www.proza.ru/2015/06/04/1402]
©"Последнее желание" Г.Зарудная