Приключенческая повесть для детей младшего и
среднего школьного возраста
В повести рассказывается о приключениях мальчика Вити, впервые попавшего на ВАЗ, и о повзрослевшем Вите
Глава I
Как Витя Репкин попал на ВАЗ и что он там увидел
С утра шёл дождь. Низкие тёмные тучи зацепились за вершины Жигулёвских гор, над рекой повис туман. Рыбалка и пляж отменялись. Оставался только фильм «Синьор Робинзон». Все ребята, кроме Вити, посмотрели его уже по два раза.
Витя стоял у окна, смотрел на Волгу, думал. Ничего хорошего на ум не приходило, но тут ему вдруг вспомнились слова отца: «Ты приходи к нам. У нас при любой погоде в цехе солнечно». И Витя решил выполнить обещание, побывать у отца на ВАЗе.
В телефонном справочнике отыскал нужный номер, набрал его и стал ждать. Услышав ответ, попросил пригласить к телефону директора.
- А вам какого директора? – переспросила секретарша. Мальчики не звонили генеральному, у него была только внучка.
Витю очень удивило, что директор ленится сам взять трубку, и он ответил:
- Самого главного!
- Минуточку! - сказала секретарша.
Директор готовился к ответственному совещанию, его ни с кем не соединяли. Узнав, что с ним хочет поговорить какой-то мальчик, спросил:
- Что ему нужно?
- Не знаю, - призналась секретарша, - но очень просит.
Сняв трубку, директор услышал голос Вити. Витя говорил быстро, боясь, что его не дослушают и положат трубку. «Нельзя упускать момент», - подумал он и сказал:
- Товарищ директор, пропустите меня на ВАЗ.
- На ВАЗ? - удивился директор.
- Да, на ВАЗ, - подтвердил Витя.
- А зачем? - поинтересовался директор.
- К папе.
Директор замолчал. «Наверное, думает, как пропустить меня на завод», - подумал Витя, но услышал совсем неожиданное:
- Сколько вам лет?
- Восемь, - выпалил Витя.
Директор замолчал. В трубке слышался приглушенный разговор, похоже было, что его кто-то отвлекал. Наконец директор сказал:
- Рано вам на завод. Подрастайте, мы ждём вас. - Он не стал ждать новых вопросов мальчика, спросил: - Поняли?
- Понял, - ответил Витя и положил трубку. «Так на завод не попасть», - решил он и стал думать. Думал всё утро, за завтраком и после завтрака еще минут десять и придумал. Через двадцать минут его остановил на проходной завода вахтёр Охрямкин и громко спросил:
- К кому идёшь, малец?
- К папе, - признался Витя, - я обещал побывать на его рабочем месте.
- Нельзя даже к папе, - сказал вахтёр и, подумав, добавил: - Нельзя, даже если обещал. Завод построен для взрослых.
Витя потоптался в проходной, хотел было идти домой, но тут к вахтёру подошли несколько рабочих, и Витя проскользнул мимо них. Вахтёр сразу крикнул:
- Ты куда, малец? - И побежал за Витей.
Вбежав в цех, Витя на секунду замер от неожиданности. Над ним плыли кузова, краска у них яркая, солнечная. Он оглянулся назад, увидел вахтёра, быстро пробежал метров сто и снова остановился, продолжая рассматривать кузова, проплывавшие вверху. Отсюда, снизу, они здорово походили на гигантских черепах.
- Ах ты, негодник! - кричал вахтёр, полагая, что настиг мальчика.
- От меня никто ещё не уходил!
- А я уйду!
Смеясь, он побежал по проходу между двумя линиями конвейера, на которых плыли красивые ку¬зова. Сзади него вдруг что-то затарахтело, и Витя увидел чудище с чёрным лбом, а наверху, на сиденье, девушку с копной длинных, вьющихся волос. Сзади погрузчика торчали длинные рога, на них стояла чёрная бочка. За чудищем метрах в пяти бежал вахтёр. Вите ничего не оставалось, как вспрыгнуть на эти рога и ухватиться за бочку. Обняв бочку, Витя победно посмотрел на вахтёра. Тот кричал, рукой подавая сигналы девушке, другой держась за грудь. Вахтёр почувствовал перебои в сердце. Вите повезло. Девушка смотрела вперёд и не видела вахтёра.
- Ага, нагнал? - закричал Витя, понимая, что ушёл от погони. Вахтёр погрозил ему кулаком, что-то прокричал вслед и, сбавив бег, свернул в сторону. Витя тотчас спрыгнул на пол, прошёл несколько метров и остановился. Ему здорово повезло. Как раз здесь кузова встречались со своими двигателями, и это было так интересно, что он забыл обо всём и даже о вахтёре. Всё его внимание захватил сам процесс стыковки. Кузова плыли, как и раньше, а двигатели вместе с карданным валом и мостом плыли навстречу им, потом вдруг круто поворачивали и ныряли под кузов. Двигатель несколько секунд перемещался под кузовом, как бы убеждаясь, что выбрал именно свой кузов, а убедившись, чуть-чуть подтягивался под него и становился на место. Рабочие крепили гайки, слышался резкий свист работающего инструмента - и всё. Дальше кузов становился машиной, потому что теперь имел своё собственное сердце. Всё делалось чётко, просто и красиво, словно происходило это не в цехе, а на экране телевизора или в кино. Витя смотрел с тем удивлением, когда забывается всё, кроме того прекрасного мгновения, которое хочется повторить. Он бы увидел ещё и ещё раз стыковку кузова с двигателем, но чья-то цепкая рука взяла его под локоть, и он вздрогнул. «Всё, - подумал он, - попался!»
- Здесь запрещено останавливаться, - сказал мастер, и Витя вздохнул облегченно.
Мастер пошёл дальше, но Витя остановил его вопросом:
- Дядя, а они все одинаковые?
- Кто они? - переспросил мастер. - Машины?
- Нет, двигатели... - О машинах Витя и не подумал, он знал, что все они разные.
- Нет, не одинаковые, для каждой модели свой, а есть ещё разные модификации. Там тоже двигатели другие. - Внимательно осмотрев Витю, мастер сказал, показывая на проплывавшие кузова: - Гляди, вот тут плывут тринадцатые модели, восьмые и девятые. На второй - четвёртые, пятые и седьмые, на третьей - шестые.
- А как же, - робко спросил Витя, - кузова находят свои двигатели?
- Очень просто. За них это делает электроника, но объяснять это очень сложно. - Мастер подумал немного, хмуря лоб, видимо, хотел всё же объяснить, но он спешил и поэтому сказал, чтобы закончить
разговор: - Ты учись хорошо, а когда окончишь институт, сам мне расскажешь.
- А вас здесь к тому времени уже не будет! - нашёлся Витя.
- Не мне - так другому, - сказал мастер. - Конвейер, он, брат, на века запущен. - И мастер, сказав: - Извини, друг, мне некогда, - пошёл
вдоль конвейера по своим делам.
Дальше конвейер то взмывал в высоту, то вдруг опускался до самого пола, и всюду на кузовах работали люди. В одном месте прокачивали тормоза, в другом ставили сиденья. Была здесь и своя заправочная, заправляли бензином, а где-то дальше обували - надевали колеса. Больше всего его уди¬вило то, что каждый рабочий знает, где и какую де¬таль надо ставить. Он бы наверняка всё перепутал. Теперь Витя не просто шёл вдоль конвейера, он внимательно вглядывался в замысловатые конструкции установок, пытаясь понять, для чего они здесь и как работают. Но почти всё оказалось сложнее, чем он мог представить, и он здорово огорчился. «Да, - подумал он, - папа прав: чтобы работать здесь, надо учиться». Вдруг Витя заметил вахтёра. Тот крался к нему и был совсем близко.
- Не уйдёшь, малец! - шептал он, и снова до Вити донеслись слова: - От меня ещё никто не уходил!
- А я уйду! - крикнул Витя и выскочил на широкий проезд, где сновали трактора, погрузчики, пикапы. Мимо него протарахтел трактор, за ним бежала целая змейка оранжевых тележек с оранжевыми контейнерами. На секунду ему показалось, что вовсе он и не на заводе, а на площадке городского парка, где так же вьётся змейка детских вагончиков. Только там нет такого грохота трактора и сердитого вахтёра. Не раздумывая, Витя вспрыгнул на одну из пробегавших мимо тележек и быстро залез в контейнер. «Тут меня никто не найдёт!» - решил он и успокоился. Внутри контейнера было не так уж и уютно, пахло подгорелым маслом. «Самое главное, что теперь меня не поймает вахтёр», - подумал Витя и улыбнулся. Тряска вдруг прекратилась - выходило, что трактор остановился. Витя хотел было подняться, чтобы посмотреть, куда приехал, но тут над головой заскрежетало железо и в контейнере сразу потемнело. Не успел он как следует обдумать, что произошло, как вдруг понял: его куда-то понесли. Было ощущение движения, скорее полёта, и не было прежней тряски. Полёт длился недолго, контейнер стукнулся об пол и замер. Над его головой скользнули вилы, они поддели верхний контейнер и унесли в сторону. Витя быстро встал, боясь снова оказаться в западне.
- Ты смотри, кого привезла! - кричала женщина, стоявшая рядом с ним. С лобастого чудища с длинными рогами свесилась девушка. Витя узнал её и засмеялся.
- Ты что, малыш! - крикнула она. - Тебе что, приключений захотелось? А мне за тебя в тюрьму?
- Почему в тюрьму? - не понял Витя.
- А если бы я тебя ненароком проткнула вот этими вилами?
Поняв, что она права, Витя сказал виновато:
- Я больше не буду.
- То-то, - сжалилась девушка, - а то я уже хотела сдать тебя охране.
При упоминании об охране Витя сжался, посмотрел вокруг и, не заметив вахтёра, пошёл вдоль конвейера. Интересно было смотреть, как ставили колёса, но дальше было ещё интереснее, там творилось главное волшебство. Конвейер кончался, подвески круто взмывали вверх и уходили обратно, а автомобиль, встав на собственные ноги, замирал в ожидании водителя. Витя подошёл к машине. Она только что сошла с конвейера. Погладив глянцевые бока, подумал: «Ещё тёпленькая», - и услышал за спиной:
- Интересно?
- Очень, - признался Витя.
Водитель открыл дверцу, сел за руль. Машина фыркнула и рванулась с места, но бежать ей было некуда. Впереди на полу лежала лесенка, а дальше дорогу перегораживала яма. Машина пробежалась по лесенке и замерла над ямой. Витя больше всего боялся, как бы она не свалилась в эту яму, но всё обошлось хорошо. Водитель положил на руль рогатульку, подошёл к фарам. Металлические руки выбросили перед машиной две линзы величиной с арбуз. Водитель включил свет, подкрутил на фарах вин¬ты. В его движениях чувствовалась уверенность.
Витя заглянул под машину. Передние колёса вдруг стали вращаться. Внизу, в яме, мелькнула каска. Что делал в яме рабочий, Витя не знал. «Наверное, регулирует колёса, - подумал он, - иначе зачем им вращаться?»
Водитель снова сел за руль, и машина рванулась вперёд, освободив место на яме другой, только что сошедшей с конвейера.
«Вот это да!» - подумал Витя и побежал за своей, остановившейся невдалеке. Водитель шёл навстречу.
- Интересно? - спросил он.
- Очень.
- Это поначалу, а потом всё становится просто работой.
- Мне бы такую работу! - воскликнул Витя.
- Она от тебя не уйдёт, - засмеялся водитель, - надоест ещё.
- Не надоест, - сказал Витя.
- Ну ладно, - усмехнулся водитель, - мне некогда, бывай!
- Бывай, - ответил Витя, смеясь.
Он снова подошёл к машине, потрогал руль. «Вот бы прокатиться», - подумал.
- Садись быстрее, - услышал Витя, - вижу, тебе не терпится, покататься хочешь!
- А разве можно? - спросил он, залезая в салон.
- Вообще-то нельзя, но рискнуть можно. - Рабочий с интересом посмотрел на мальчика, предложил: - Познакомимся?
- Давай, - согласился Витя.
- Испытатель Иван Стариков, а тебя как звать-величать?
- Витя Репкин.
- Не Борькин ли сын?
- Да.
- А что здесь делаешь?
- К папе пришёл да и завод хочу посмотреть.
- И тебя пропустили? - Старикова заинтересовал младший Репкин.
- Пропустили, - вздохнул Витя. - Вахтёр где-то по следу бежит...
- Ну ладно, - сказал Стариков, - к отцу ты после явишься, а сейчас давай дадим вместе путёвочку в жизнь этой машине, не возражаешь?
- Конечно, нет! - обрадовался Витя, представив, как за ужином будет рассказывать обо всём отцу. «Вот удивится», - подумал он. Оглянувшись назад, спросил: - Дядь Вань, а сколько их сходит с конвейера?
- Считать надо, - сказал Стариков, притормозив машину. - Значит, так, - начал он, - с каждой линии в минуту один автомобиль, с трёх, значит, три. С каждой линии в смену по четыре сотни, всего, значит, за две смены по восемьсот, а три умножить на восемьсот сколько будет?
- Не знаю, - признался Витя, - на бумажке надо.
- А ты проще, - подсказал Стариков, - вначале три умножь на восемь, а затем прибавь два нуля.
- Двадцать четыре! - без запинки выпалил Витя.
- Прибавь ещё два нуля.
- Две четыреста! - Лицо Вити сияло.
- Добавь ещё двести сорок шесть «Нив», их собирают в другом корпусе.
- Две тысячи шестьсот сорок шесть автомобилей в сутки! - радостно доложил Витя.
- То-то, - подытожил Стариков, включая скорость, - у нас, брат, одну минуту моргнул - и три автомобиля потеряешь! Такая цена минуты!
Машина въехала в камеру и остановилась. Стариков дёрнул за тросик, висевший сбоку, и машина стала вибрировать и покачиваться.
- Мы разве едем? - спросил Витя.
- Едем на месте, - засмеялся Стариков. - Ролики вращаются, а мы с тобой на том же месте. Как у нас говорят: «Злится, воет двигатель, а автомобиль не движется!»
Вите было совершенно непонятно, зачем ехать на месте, если можно ехать по дороге. И он спросил:
- А зачем так?
- Наездим несколько километров, проверим всё и дальше поедем. - Стариков указал на выпуклые зеркала, которых Витя почему-то не замечал раньше. - Зеркала видишь? - спросил он.
- Здорово, - вздохнул Витя, увидев в зеркалах мигание света фар.
Стариков засмеялся, сказал:
- Может, попробуешь? - Он показал глазами на руль.
- Нет, боюсь. Я могу только с папой, где машин нет. На лугу или в поле.
- Молодец, - похвалил Стариков. - За руль нужно садиться только с правами. А хочешь, - неожиданно сказал он, - я тебя по треку прокачу?
- Хочу, - сказал Витя.
Стариков завёл двигатель, машина выехала на улицу. Витя не успел даже осмотреться как следует, под ними уже бежала бетонка трека.
- Видал как хорошо! - крикнул Стариков.
- Здорово! - подтвердил Витя.
Закончив круг, Стариков посмотрел на Витю, спросил:
- Ещё хочешь?
- Хочу.
Машина свернула на дорогу, вымощенную булыжником.
- Булыжная мостовая, - прокомментировал Стариков и повернул руль. Машина свернула чуть в сторону и стала вдруг припадать на все четыре стороны, словно её кто-то специально ломал. Они ехали по неровным волнам, застывшим в бетоне. Затем колёса застучали и машина запрыгала, словно под ними была стиральная доска.
Стариков свернул в камеру, и в салоне сразу по¬темнело, по кузову били струи настоящего ливня! Выехав из камеры и проехав несколько метров, Стариков остановил машину, открыл капот, наклонился, копаясь в моторном отсеке.
- Витя спросил:
- У тебя что-то не получается?
- На скорости слышал скрип, а где скрипит, не
понял. - Стариков махнул рукой: - Садись, сделаем ещё круг.
Машина вошла в вираж, горизонт вдруг наклонился, затем выровнялся. Стариков слился с машиной, вслушиваясь в гул двигателя, но скрипа не было. Когда машина остановилась, Витя спросил:
- Нашёл?
- Нашёл, - ответил Стариков. - В машине по¬началу все детали прирабатываются друг к другу. Вот мы с тобой погоняли её по разным дорогам, и всё встало на своё место.
Стариков взял карту контроля, что-то записал. Витя полюбопытствовал:
- Что ты написал?
- Замечаний нет, вот и записал.
- А если бывают? - не унимался Витя.
- Тоже записываю.
Витя задумался, потом вдруг спросил:
- Дядь Вань, эта машина тысячу лет проездит?
- Сколько? - Старикову показалось, что он ослышался.
- Тысячу! - не моргнув глазом, подтвердил Витя.
- Эка куда хватил! - засмеялся Стариков. - За тысячу лет мир так изменится, что люди не ездить, а летать будут.
- Летать? - спросил Витя.
- Ну, может, изобретут маленькие вертолёты и надобность в машине отпадёт. А если отпадёт, тогда зачем их выпускать? - Стариков с хитрецой посмотрел на Витю, засмеялся: - Ну ты даёшь, - сказал он и повторил: - Тысячу лет! Нет, тысячу даже в музее не простоит, а вот в хороших руках лет пятнадцать-двадцать походит.
Стариков хотел ещё что-то сказать, но Витя забеспокоился, увидев невдалеке вахтёра. Он пробирался к ним зигзагами, потому что путь ему преграждали машины и он обходил их, пролезая сквозь щели между бамперами. Вахтёр кричал и грозил кулаком, и, даже не слыша его слов, Витя знал: крик вахтёра обращён к нему. Стариков тоже заметил вахтёра, спросил:
- За тобой?
- Да, - признался Витя, и ему хотелось расплакаться.
- В машину! - приказал Стариков и вскочил на сиденье. Вахтёр уже тянулся к дверце, но машина с визгом рванулась с места и затерялась в общем потоке своих собратьев.
Придя в себя, Витя спросил:
- Дядь Вань, а ты не боишься?
- Мне-то чего бояться? Бояться не мне, а тебе надо.
Стариков проехал через тоннель, и они вновь оказались в цехе, но здесь не было конвейера, все площади заняли готовые автомобили. Они стояли ровными рядами, словно приготовились к параду.
- Вот это да! - воскликнул Витя. - Сколько их тут?
- Тысячи три, может, больше, - сказал Стариков.
Машина остановилась, приткнувшись в одном из рядов, но Стариков не выходил из неё.
- Давай-ка я тебя в другой цех увезу. Там тебя искать не будут.
- Давай, - согласился Витя.
Они въехали под шлагбаум. Дальше была территория цеха экспедиции.
- Посмотришь, как отгружают машины, и уйдёшь домой. Там у них своя проходная. - Стариков притормозил машину, добавил на прощанье: - А твоему отцу пока говорить ничего не буду, понял?
Глава II
Что делал Витя в багажнике новеньких «Жигулей»
Витя шёл вдоль длинного ряда красивых машин. В цехе экспедиции люди не ходили, а ездили на специальных машинах - такси. На боках этих оранжевых машин красовались чёрные шашечки, какие бывают на городских такси. В одну сторону они шли, набитые битком людьми, в другую - пустые.
В прошлом году они ехали на такси в Москве, там очень даже просто заблудиться без такси или метро. «Здесь, наверное, тоже», - подумал он. Такси проехало мимо него, водитель резко затормозил, показывая тем самым шик езды, спросил, высунувшись в окно:
- Подвезти?
Не отвечая, Витя вскочил в салон, сел рядом с водителем.
- Далеко путь держишь? - весело спросил водитель.
- Туда... - Витя махнул рукой вперёд.
- Понятно, - по-своему понял водитель. - Hа экскурсии, значит?
- Вроде... - соврал Витя.
Такси остановилось, водитель успел сказать «приехали», и салон мигом заполнили ожидавшие водители-гонщики. Машина резко развернулась и быстро уехала обратно. Витя увидел, как несколько человек клали в багажник брезентовые сумки и машины уплывали дальше. Впервые в жизни он видел картину, когда не машина, а пол под ней ехал! «Здорово, - подумал он и улыбнулся. - Придумают же!» Но работа у этих людей была простая, понятная ему сразу, а простая работа его никогда не интересовала, и он демонстративно отвернулся. Взгляд его снова скользнул по длинному ряду машин, тянувшемуся до конца цеха, которого отсюда не было видно. Витя подумал, как будет рассказывать ребятам, что видел целое море машин, а те не поверят ему. Улыбнувшись, представил лицо вихрастого Вадика. Он-то уж точно не поверит, а Костик может и поверить, Костик обычно верил всем, даже если ему врали. Ещё раз взглянув на ряды машин, Витя чуть не вскрикнул от неожиданности, увидев вахтёра.
«Теперь всё, - подумал он, - тут он меня поймает!»
Витя пробежал мимо машин с открытыми багажниками, в них только что положили инструмент, оглянулся назад и, не увидев вахтёра, петлявшего сзади, юркнул в багажник, притянул к себе изнутри крышку. В багажнике сразу потемнело, крышку тянуло вверх, и держать было не так-то просто: «Ничего, выдюжу, - решил он, - зато вахтёр ни в жисть не догадается, где я!»
До Вити донеслись вначале тяжёлые шаги, затем свистящее дыхание. Похоже, это был тот самый вахтёр. Он потоптался рядом в полном недоумении.
- Вы тут мальца не видали? - услышал Витя его вопрошающий голос, обращённый к работавшим.
- Видели, - ответил женский голос.
- Куда он мог деться?
- А кто его знает, нам тут некогда по сторонам смотреть.
Вахтёр топтался на месте, не понимая, куда делся малец. Ему хотелось присесть, отдохнуть, хорошенько подумать, как дальше организовать поиск, наконец, успокоиться. Эта гонка вконец измотала его, и он давно бросил бы этот поиск, если бы не честолюбие. От него действительно ещё никто никогда не уходил, об этом знали его сослуживцы, знал и начальник охраны. О нём так и говорили: «Если Охрямкин взялся, значит, не отстанет, доведет до конца дело». Охрямкин не хотел терять репутацию, он очень гордился ею и решил найти этого мальца. Охрямкин потёр грудь над сердцем и, когда оно отпустило, опёрся рукой об багажник. Он слышал, как жалобно щёлкнул замок, и даже поду¬мал: «Ничего, кому надо, откроют». Щелчок слышал и Витя, ему стало легко держать крышку, и он понял, что кто-то здорово надавил сверху. «Наверно, вахтёр!» - подумал он и успокоился. Теперь звуки стали приглушёнными, шаги тоже. К машине подошёл рабочий, осмотрев багажник, спросил вахтёра:
- Вы захлопнули?
- Да, нечаянно, - признался вахтёр. – Опёрся и захлопнул.
- Не беда, - сказал рабочий и поставил пломбу. - Вахте мы доверяем. Надеюсь, оттуда ничего не брали?
- Упаси вас господь, - проговорил Охрямкин и облегчённо вздохнул.
Отдышавшись, вахтёр пошёл в сторону отгрузки, полагая, что малец там. Ему захочется посмотреть процесс погрузки автомобилей на двухъярусные платформы.
Витя не знал, что опломбированный багажник теперь никто не вскроет. Вначале он испугался, хотел даже кричать, но передумал, не хотелось сдаваться настырному вахтёру. «Лучше пусть найдёт кто-либо другой», - решил он и замер, прислушиваясь. В багажнике было темно, и он подумал о том, что долго не продержится, не хватит воздуха, и уже представил, как будет задыхаться. «Придётся всё-таки кричать», - подумал он, и ему стало не по себе, новая встреча с вахтёром не сулила ничего хорошего.
Машина вдруг перестала колебаться, замерла, и он понял, что она подошла к концу напольного конвейера. Приглядевшись, заметил два светлых квадратика в задней стенке. «Ну как я раньше не догадался», - радостно подумал он и потянулся рукой к отверстиям. Легко проткнув пальцем бумажную ленту, закрывавшую отверстие снаружи, увидел две полоски света, пронзившие багажник. Свет и воздух проходили через отверстия, специально сделанные для крепления номерного знака. Но даже если бы их не было, Витя всё равно нашёл бы выход, он проткнул бы перегородку салона. Но портить перегородку не хотелось. Витя не любил ничего портить. Инструментальную сумку пришлось подложить под голову, больше в багажнике ничего подходящего не нашлось. «А выход можно найти в любой ситуации», - подумал он и окончательно ус¬покоился. Тёмный багажник «Жигулей» стал его теремком. Но тут вдруг машина вздрогнула, взвизгнули колёса, и он куда-то поехал. Ехал недолго, вскоре машина остановилась, хлопнула дверца, и всё стихло. До Вити донеслись шумы работавших двигателей, глухие удары колёс о металлические листы настилов, по ним на эстакаду загоняли машины. До него доносились и отдельные фразы, по ним трудно было догадаться, о чём шла речь.
- Эту в Венгрию? - спрашивал кто-то.
- Нет, вон ту, - отвечал другой голос. И всё, потом снова гудели двигатели, стучали колёса, шуршали шины. Машина снова вздрогнула, подёргалась взад-вперёд и остановилась. Он ощутил знакомые глухие удары. Хлопнула дверь, и чей-то голос сказал:
- Крепи колёса!
«Значит, и меня погрузили на платформу», - подумал Витя и смолк. Что делать сейчас, он не знал. Кричать, чтобы его услышали, или молча лежать, вдруг довезут только до Куйбышева или Сызрани и сгрузят. Оттуда он и сам доберётся домой, за¬то будет что рассказать ребятам. «Не поверят, ну и пусть. Им же хуже!» - подумал он. Состав не¬сколько раз дёрнулся, лязгнули буфера вагонов, а когда прекратилось дёрганье и ровно застучали колёса, его стало покачивать, как покачивает во всех вагонах во время движения. Неожиданно состав остановился, вагон отцепили и некоторое время перегоняли с места на место. От дёрганий Витю бросало из стороны в сторону, и ему пришлось упереться ногами в бензобак, а руками в крышку. Тело напружинилось, и его перестало кидать. До слуха доносились отрывистые разговоры железнодорожников по громкой связи, но они показались ему бессвязными. Дёрганье вагона прекратилось так же неожиданно, как и началось. Витя вслушивался в обступившую его тишину, ему стало не по себе и рас¬хотелось уезжать из Тольятти. Он представил отчаяние мамы и гнев папы, и слёзы сами собой покатились из глаз. Он ругал себя за то, что в этот раз не оставил записку, как делал это всегда. А написать надо было всего несколько слов: «Я на заводе». Тогда родители были бы спокойны и до утра не искали бы его: с завода куда денется. А к вечеру всё равно добрался бы домой. Но записки в дверях он не оставил, и очень скоро родители поднимут на ноги всех. До слуха донёсся шорох гравия, кто-то шёл мимо, изредка постукивая молотком по крышкам букс, и Витя решил подать голос. «Если услышат, - подумал он, - то позовут самого главного начальника, откроют багажник и выпустят». И он стал кричать:
- Дяденька, вытащите меня из машины, я лежу в багажнике!
Крикнув, Витя прислушался. Шагов не было слышно, выходило, что человек остановился. Витя ещё раз крикнул и снова прислушался. И тут до него донеслись голоса.
- Слышал? - спросил один.
- Слышал, - подтвердил второй.
- Похоже, кричал ребёнок.
- Похоже, - согласился второй.
- И что ты думаешь? - спросил первый.
- Радио не выключили, вот и все думки.
Шаги стихли. Люди уходили всё дальше и дальше, и Витя понял, что кричать бесполезно. Вскоре колёса застучали снова. Вначале поезд шёл медленно, а выбравшись на простор, пошёл быстрее.
«Ну вот и всё, - решил Витя, - теперь мне отсюда не выбраться!» Он ощупал своё жильё, но ничего утешительного не нашёл. Кругом одно железо и резина. Руки сами потянулись в карманы. Обычно там лежало что-либо съестное. То жвачка, то конфеты, а тут ничего, одни крошки. Он хотел выбросить крошки, но пожалел, вдруг пригодятся. «Нет, - решил он, - о еде не буду думать. Потерплю». Он старался не думать о еде, но ему почему-то вспомнился дом, вечерний час за ужином, тихий разговор мамы и папы, чай со сгущённым молоком или вареньем и маслом. Слюнки потекли сами по себе. Он глотал их, потом слёзы. Но плакать всю дорогу было бы слишком, да и где взять столько слёз. Голова Вити упёрлась в колесо, и он подумал о том, что лучше было бы вместо колеса иметь кочан капусты или хотя бы одну свеколку. Их хоть грызть можно. От этих рассуждений ему стало совсем плохо, и он почувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Он стал перебирать в памяти всех путешественников, о которых хоть что-то знал, но все они имели перед ним преимущество: у них было что есть! У Робинзона, по рассказам ребят, был красивый остров, на нём обитало много птиц. Вокруг острова бушевало море, полное рыбы и водорослей. Оно запросто могло выбросить на берег корабли с запасом продовольствия и даже с сокровищами. А тут ничего. Резина и железо. «Лучше бы я был Робинзоном!» - подумал Витя и осёкся. Быть Робинзоном ему вдруг расхотелось, и он решил во что бы то ни стало заснуть. Он стал считать, зная, что не досчитает и до сотни и уснёт, как засыпал дома. До ста считалось легко, но после считать становилось труднее, терялась последовательность счёта, и он стал повторяться. При счёте сто со¬рок, а может, и больше, Витя заснул и спал очень долго. Спал, несмотря на то, что и здесь его нашёл вахтёр, на этот раз ему всё же удалось схватить Витю за локоть. Охрямкин зло кричал в лицо:
- Я разве не говорил тебе, что от меня ещё никто не удирал! И выговор за тебя мне ни к чему!
Во сне Витя рванулся, хотел убежать, но тут его подвели ноги. Они почему-то не слушались, приросли к полу, и Охрямкин сказал, крепко стиснув локоть:
- Всё. Теперь ты мой!
Поезд шёл быстро. Стояла тихая звёздная ночь. На небе дежурила похудевшая луна, в траве мерцали светлячки, стрекотали какие-то насекомые. В лёгком тумане тихо несла свои воды красавица Волга. Витя спал, ничего не видя и не слыша. Проснулся под утро. Подумал, сколько может прожить вот так не вставая, и решил: два дня проживёт точно. Сказать, сколько живут люди без еды, он не мог, потому что никогда этого не знал.
Состав стоял. Снова до Вити доносились все звуки жизни, и он вслушивался в них. Изредка включалась громкая связь. Но слова почему-то сливались. Одно слово всё же он разобрал: «Волгоград». Но и здесь получилась загвоздка. Был ли он уже в Волгограде или состав отправлялся туда, он не знал, как не знал и того, где находится этот Волгоград. В любом случае этот город манил его к себе. У него была целая серия открыток монумента Славы. Ему хотелось побывать там и посмотреть на меч, поднятый Матерью-Родиной. Наверное, в облачную погоду меч так же падал, как однажды падал на него весь собор Василия Блаженного в Москве и он, Витя Репкин, дал дёру, чтобы спастись. Тогда он здорово удивился, что собор не упал, папа долго смеялся над ним, говоря, что эффект падения создают облака, бегущие высоко в небе. Вите хотелось посмотреть, как будет падать меч, и будет ли ему страшно, как раньше?
Состав дёрнулся несколько раз, колёса снова выстукивали свою песню, увозя Витю в неизвестность, потому что, где находится этот Волгоград, он не знал. А вдруг на самом Севере? А там запросто может быть холодно даже летом. Бывает, и белые медведи заходят на сушу. А что им сделается? Снег белый, и они тоже белые. Медведей он не боялся, в багажник они не заберутся, а вот холод. Витя поёжился, ему стало холодно от одной мысли, что в багажнике нет шапки, валенок и шубки. Будь они здесь, тогда и Север ему нипочём. «На Севере я замерзну», - подумал он и хотел заплакать, но вдруг вспомнил, что ещё не Север и плакать рано. «Вот если привезут на Север, тогда и зареву», - решил он и улёгся поудобнее. На Север ему не хотелось ехать, и он попробовал заснуть. Вскоре он уснул, но быстро проснулся, потому что ему действительно стало прохладно и он подумал: «Начинается Север!» Скверные мысли снова завладели его сознанием, и он сказал вслух:
- На Севере я замёрзну!
А сказав, стал думать, что могло случиться в случае, если он действительно замёрзнет. Мама и папа будут долго плакать, но потом всё же успокоятся и купят себе ещё какого-нибудь мальчика или девочку.
Костя обрадуется, потому что была его очередь брать билеты в кино на обоих. Владик крепко обидится, Витя должен ему порцию мороженого. Он бы ещё долго думал о Севере и последствиях, если окажется там, но тут состав обогнул гору и выскочил на солнечную сторону. В багажнике потеплело. Витя улыбнулся, вспомнив папину поговорку: «Живы будем - не помрём!» Паниковать и хныкать раньше времени не было основания. Успокоившись, он снова заснул. Проснулся от дёрганий, вагон толкали по тупикам, пока, наконец, установили в нужном месте. Снизу доносились разговоры людей, их было много. Люди готовились к разгрузке автомашин, лязгали детали крепежа, слышались шутки, смех. Кое-кто на-певал весёлые мелодии. Но вот загудели двигатели, началась разгрузка состава. Очередь дошла и до машины, в которой находился Витя. Несколько рывков, подъёмов и спусков, при которых Витю бросало к разным стенам багажника, и она твёрдо стала на свои колёса. Что ещё происходило на перроне, Витя не знал, мог только догадываться. Машины перегоняли к месту продажи.
Глава III
Что увидел Витя в горах и чем окончилось это
удивительное путешествие
Вскоре на перроне осталась только одна машина. Люди ходили вокруг неё, возбуждённо говорили, цо¬кали языками, хвалили. Потом они куда-то ушли, а когда вернулись, Витя услышал:
- Слушай, дорогой, гони к лётчикам. Скажи, шашлык будет, вино будет!
Кто-то ответил: «Ясно», - и сел в салон, потому что вначале машина осела, затем хлопнула дверца и сразу заурчал двигатель. Ехали по горной дороге, потому что Витю всё время прижимало к задней стенке. Машина осторожно забиралась всё выше и выше на горное плато, к вертолётчикам. Дорога жалась к бокам зелёных пирамид гор и чем-то напоминала серпантин, небрежно брошенный кем-то на горную гряду. Кое-где на обочинах журчали ручейки - чистые и холодные слёзы камней. Водитель притормаживал около них и, не вылезая из машины, протягивал ладонь, плеская на лицо воду. Вите становилось не по себе от журчания воды, нестерпимо хотелось пить. Он хотел даже крикнуть, позвать на помощь водителя, и тот, услышав крик, наверняка высвободил бы его из заточения, но близость конца путешествия останавливала его, и он говорил себе: «Потерпи ещё чуть-чуть, Витек!» Ему очень хотелось узнать, куда и кому гонят его машину.
Вертолётчики тоже с любопытством встретили автомобиль, вслух высказывали восторг, а налюбовавшись, закатили на сооружение из прутьев, уголков и проволоки, напоминавшее чем-то небольшой домик, который они называли клеткой.
- Крепи колёса, - сказали водителю, и тот старательно скручивал проволоку. Закончив крепёж, водитель засомневался:
- А если загремит?
- Отчего загремит? - спросил один из вертолётчиков. - Слушай, дорогой, коров возим, баранов возим, быков возим, не гремят! Даже ослов возим, тоже не гремят, а «Жигули» чем хуже?
На всякий случай водитель сел в кабину вертолёта, там, пусть даже в салоне автомобиля, висеть под вертолётом, над пропастью, не совсем уютно, тем более что вертолёт летел неровно, воздушные потоки то поднимали, то опускали его вниз на несколько метров, будто кто-то играет с ним. Водитель не часто летал, потому чувствовал себя неважно. «Там, в «Жигулях», было бы ещё хуже», - подумал он. У Вити сердце замерло от страха, но, к счастью, вскоре полёт кончился, вертолёт перескочил глубокое ущелье и плавно опустился на гор¬ном плато невдалеке от нескольких приземистых домиков, сложенных из камня. Виновник торжества, Ибрагим, в новой черкеске и с орденом Ленина на груди, встречал дорогих гостей.
«Достойный подарок к пятидесятилетию!» - подумал он, и лицо его, чёрное от щетины и загара, озарилось улыбкой. Вертолётчики окружили Ибрагима, поздравили с юбилеем и дорогим подарком, несколько раз подбросили в воздух.
- Шашлык будет? — спрашивали они.
- Ходит ещё, - отвечал Ибрагим, указывая на отару овец.
- Ничего подобного, - авторитетно заявил водитель. - Вано приказал без шашлыка не вручать подарок!
- Какой вопрос! - сказал Ибрагим, смеясь, и позвал жену и сына. Те подошли к отаре, ловко схватили барашка и понесли к домикам.
Ибрагим подошёл к машине, сел за руль. Сделав круг по поляне, подогнал её к отаре овец. За¬чем-то обошёл машину вокруг, постучал ногой по шинам. Довольно хмыкнул сам себе, сказал вслух:
- Ну и Вано, ну и председатель!
Витя слышал разговор, и ему стало весело от того, что он увидит Ибрагима, горы, овец, которые блеяли где-то рядом. Ибрагим специально остановился около отары, чтобы и овцы порадовались подарку. Овцы заинтересовались машиной, с любопытством смотрели на собственные отражения в её глянцевых боках и сгрудились около неё всей отарой. Ибрагим подбадривал их, разрешая вдоволь насмотреться на самих себя, но тут один старый баран упёрся рогами в бампер, и машину качнуло. Ибрагим отогнал овец: дело шло к тому, что баран мог начать бодаться сам с собой, а после удара его витых рогов машину пришлось бы сдавать в ремонт. О том, что происходило вокруг машины, Витя мог только догадываться. Незаметно отступили голод и жажда, но тут на него пахнуло всеми запаха¬ми жареных шашлыков, и он стал глотать слюнки. «Сколько бы я съел их? - подумал он и сказал сам себе: - Штук десять!» Но никто не думал угощать его шашлыками, потому что никто, кроме него самого, не знал, что он находился в багажнике! За запахами шашлыков в багажник проникли звуки протяжной мелодии песни. Слов её Витя не знал, но песня была красивой, брала за душу, и ему захотелось плакать. Он действительно всплакнул, но горцы запели другую песню, она чем-то походила на колыбельную, какую в детстве любила петь мама, и он, успокоившись, заснул. Проснулся от сильного шума - вертолёт взлетал. «Всё, - подумал он, съели шашлыки и улетают!» Вертолёт поднялся выше, шум стих, и он услышал Ибрагима. Тот был рядом с машиной и, как прежде, хвалил какого-то Вано.
Ибрагим ещё раз обошёл машину, как бы убеждаясь, что с ней ничего не случилось, пока они веселились, взял ключи и открыл багажник. Его интересовало, есть ли там запасное колесо. От неожиданности Ибрагим захлопнул багажник, затем открыл снова.
- Вай, вай, вай! - вскричал он, разглядывая Витю. - Ты как сюда забрался?
- Сам не знаю, - ответил Витя.
- Скажи, дорогой, чьи это шутки? - допытывался Ибрагим.
- Не шутки это, я из Тольятти приехал, - сказал Витя и попытался встать, но тело почему-то не слушалось его, ноги не хотели становиться, да и в руках не было силы.
Ибрагим взял Витю на руки, поднял высоко над собой, словно хотел показать всем: горам, овцам, горцам.
- Вай, вай, вай! - повторял он. - Из Тольятти, да!
Ибрагим крикнул что-то подходившим горцам, бережно понёс Витю к домикам. Горцы шли вслед за ним.
- Давай скорее, - сказал он жене, - человек умирает от голода.
Витя жадно пил кислое, удивительно вкусное молоко, а выпив, посмотрел по сторонам. Ему хотелось есть, но просить ещё побоялся. Ибрагим понял его, сказал, чтобы не обидеть:
- Шашлык нельзя, завтра будет шашлык!
В бурке Витя чувствовал себя хорошо. Люди, окружившие их, засыпали Ибрагима вопросами. Старики с трудом верили, что такое возможно, и с хитрецой поглядывали на Ибрагима, не веря, что мальчик был в багажнике!
Повеселевший Ибрагим говорил:
- Молодец, Витя, лучшим гостем будешь! Увидишь наши горы, наших горцев, наши отары! Ты хотел увидеть горы?
- Ничего я не хотел, - признался Витя, - про¬сто убегал от вахтёра.
- Какой такой вахтёр? - не понял Ибрагим. - Зачем гнался? Покажи мне его! - злился он, и рука его потянулась к рукоятке кинжала.
- Там он, в Тольятти! Я к папе на завод пришёл, а он не пускал, гнался за мной, вот я и спрятался! - признался Витя.
И хорошо сделал, - серьёзно сказал Ибрагим. - Увидишь наши горы, наших овец, поешь настоящих шашлыков! Где есть такие горы, а? -
Ибрагим обводил рукой уходящие в глубокую синь неба вершины гор. Гор, кроме Жигулевских, Витя не видел. Здесь они были выше, величественнее и красивее. Горы здесь располагались по высоте поясами. За первой грядой зелёных вершин теснилась вторая, тёмно-серая, без растительности дальше и выше - совсем белые, седые горы. Горы здесь, как и люди, различались по годам; чем выше, тем старше и величественнее!
- Там снег? - спросил Витя, показывая на седые вершины.
- Всегда снег, - сказал Ибрагим и засмеялся. - Весной снег, летом снег, осенью снег и зимой тоже снег!
- Вы там были? - допытывался Витя.
- Близко был, далеко нет.
- А почему? - не унимался Витя.
Он бы наверняка захотел забраться на самую высокую гору, чтобы посмотреть оттуда вокруг. Наверное, очень далеко видно!
- Слушай, у нас столько гор, столько ущелий, столько пастбищ! Разве всё обойдёшь? - Ибрагим говорил сердито, но вежливо. - Если все ходить будут, кто работать будет?
- Как же другие ходят? - не сдавался Витя.
- Спортсмены ходят. Мой сын тоже ходит!
То, что сын Ибрагима ходит в горы, успокоило Витю, и он сказал, подытоживая разговор:
- Красиво тут у вас! - Его радовал красивый ковёр из цветов и трав и всё, что окружало его: лес, горы, небо.
- Красиво - не то слово, - сказал Ибрагим. - У нас тут хорошо. Жить хорошо, работать хорошо, гулять тоже хорошо.
Ибрагим подошёл к лошади, поправил седло, посадил Витю.
- Покатайся, джигитом будешь!
- Я боюсь, - признался Витя. Ему вовсе не хотелось быть джигитом, но покататься хотелось.
- Сиди, - приказал Ибрагим, - шагом пойдём. Ибрагим шёл впереди, лошадь - за ним следом.
Развернув отару, Ибрагим спросил:
- Нравится?
- Хорошо, - признался Витя.
Незаметно подъехали к домикам, и Ибрагим снял Витю с седла.
- Тебе поспать надо, - сказал он, закутывая Витю в бурку.
Ибрагим подложил подушку под голову, и Витя уснул. Во сне он снова катался на лошади, но вместо Ибрагима были папа и мама. Волосы у мамы были распущены и развевались по ветру. Она заразительно смеялась, увлекая за собой папу, а Витя на коне пытался нагнать их.
Уложив Витю, Ибрагим пошёл к крайнему домику, где, словно изваяния из камня, сидели несколько стариков-горцев. Поздоровавшись, будто они дав¬но не виделись, Ибрагим присел рядом и повёл разговор о том, что же теперь делать с живым подарком. Мудрые старцы в один голос порешили оставить его здесь, а на завод послать срочную телеграмму главному директору. Там мальчика ищут все, потому как никто из них не знает, где он и что с ним.
Решение было принято, и Ибрагим, немного передохнув, стал собираться в дорогу. На рассвете взмыленный конь принёс Ибрагима к местному узлу связи. Стряхнув дорожную пыль и привязав коня к изгороди, Ибрагим постучал в окно телеграфистке Бэле.
- Слушай, Бэла, - сказал он, волнуясь, - передай срочно.
Ибрагим подал клочок бумаги с текстом телеграммы, но Бэла всё ещё смотрела на Ибрагима. За долгие годы работы на почте она ещё ни разу не видела его таким. Да и срочного ничего у него никогда не было. Ну что может быть срочного у рядового чабана, пусть даже заслуженного в республике человека! Но вид Ибрагима пугал её, и она подумала, что там, в горах, что-то стряслось. Не иначе как там случился обвал или пронёсся смерч и унёс всех овец. Бэла взглянула на клочок бумаги и, прочитав текст, заторопилась, села за аппарат, и сразу же поползла лента.
Утром, когда начался рабочий день у генерального директора завода, на его стол легла телеграмма из того аула, где жила Бэла.
- Что это? - спросил генеральный молоденькую секретаршу.
- Очень важная телеграмма, - ответила секретарша.
- От министра? - спросил генеральный.
- Нет. От Ибрагима.
Генеральный перебрал в памяти всех своих знакомых, но среди них не было Ибрагима, и на всякий случай он спросил:
- Это что, новый замминистра?
- Не знаю, - сказала секретарша и вышла из кабинета.
Генеральный пододвинул к себе телеграмму, прочёл.
«Тольятти ВАЗ Срочная Главному директору Спасибо за «Жигули» тчк Приезжай зпт Витю Репкина забери тчк Ибрагим»
Так окончилось это необычное путешествие Вити Репкина.
2. И снова Витя Репкин...
(10 лет спустя)
Глава I.
Что произошло в жизни Вити в последние годы
Витя отказался заканчивать среднюю школу, заявив родителям, что сидеть на их шее не может и не хочет.
- Пойду в техническое училище, - сказал он отцу, - получу специальность, тот же аттестат зрелости и прямиком на ВАЗ. Говорят, теперь туда устраиваются только по блату или за большие деньги, а мне это не подходит...
Отец, как все родители, желавший, чтобы сын поступил в институт, расстроился:
- В училище идут те, кто еле тянет на тройки, кому прямая дорога к станку, а у тебя тройка только по поведению...
- Папа, - спокойно парировал Витя, - вот если бы ты не собирал машины, и другие тоже, кстати, такие же, как ты, чтобы делали твои инженеры?!
Борис Алексеевич молча обдумывал слова сына, он и сам часто задумывался, читая газеты и слушая рекламу, почему все кричат только об институтах. В Тольятти их больше, чем было в Москве при социализме. И если, не дай Бог, все ринутся в вузы, конвейер остановится, собирать автомобили будет просто некому.
- Молчишь? - победно вскрикнул Витя, - потому что знаешь, я прав. Иначе кто будет делать физическую работу, требующую, между прочим, ума и сноровки. Вот ты же у меня, да и мама тоже, умные люди. А я что хуже вас?!
- Потому и просим тебя окончить школу, - тут мама запнулась и Витя подсказал: - И в институт!
- Правильно, - подтвердила Марина Сергеевна, - в институт, как все
нормальные ребята.
- Я что по вашему ненормальный? - рассердился Витя и выжидательно посмотрел на родителей.
- Ну что ты, я этого не говорила. Но все же, лучше было бы...
- Ты лучше посчитай, мамуля, во сколько обойдется вам моя учеба.
Ежегодно по пять тысяч долларов, а где вы их возьмете? Папа ушел в ремонтники, трудновато ему на конвейере среди молодежи, а там зарплата поменьше. Тебе тоже не мед, целыми днями за чертежной доской, очки не успеваешь менять. Я так не могу, совесть не позволяет.
- Но ты хорошо учишься, учителя о тебе хорошего мнения, ты просто способен брать какую-то высоту в жизни! - настаивала Марина Сергеевна.
- А что в училище я буду учиться хуже? - Витя с торжеством смотрел на мать, ожидая ответ.
- А это от тебя зависит, - Марина Сергеевна начинала сдавать позиции, хотя и не очень охотно, - только это все же не институт...
- А я там получу красный диплом и смогу, если захочу, пойти учиться в любое заведение.
Марина Сергеевна с любопытством и немалым удивлением смотрела на сына, раздумывая, как он повзрослел, а она все еще считала его ребенком.
- Ты рассуждаешь как взрослый, сынок, - только и сказала она, - а я и папа продолжаем переживать за тебя, боимся влияния улицы. Сам знаешь, что там творится, наркота, бандитизм, разбои.
- За меня не переживайте. Наркота путь в никуда, туда я не пойду.
Бандитом не стану, не люблю насилие. Да и вы этому меня не учили, - Витя с хитрой улыбкой посмотрел на родителей.
- Хочу быть самим собой, без дури. Ну, хотя бы как вы, для начала. Быть вашим продолжением. Достойным.
Борис Алексеевич, внимательно вслушивавшийся в разговор, переглянулся с Мариной Сергеевной, улыбнулся своей спокойной, завораживающей улыбкой и она поняла его состояние без слов. Совершенно неожиданно для них Витя сам определил свою судьбу на несколько лет, и это не могло не радовать. Но решение поступить в техническое училище не было необдуманной самоцелью. Витя твердо решил освоить рабочую профессию и идти на конвейер. Он помнил слова директора, сказанные ему когда-то: - Подрастайте, мы ждем вас! - А обманывать директора ему, повзрослевшему, не хотелось. Рабочая профессия, решил он, в жизни не будет лишней.
Учеба давалась ему легко. Практические занятия также шли на отлично и, перед выпуском, Витю направили на практику на сборку кузовов.
Самое интересное началось сразу же в отделе кадров. Прочитав заявление, молодая сотрудница зачем-то подчеркнула фамилию, затем наклонилась к соседке и что-то долго шептала. Та в свою очередь внимательно рассмотрела Витю и неожиданно сказала, явно ожидая ответ: - А у меня на полке стоит книжка «Однажды Витя Репкин». Между прочим, довольно интересная.
- У меня тоже, - парировал Витя, - у него действительно была такая книжка, но он дал ребятам почитать, и они ее зачитали. Купить еще одну не смог, в магазине их быстро раскупили.
Сотрудница выжидательно смотрела на Витю, и он продолжил: - Но эта книжка не про меня.
- Очень жаль, - искренне огорчилась она, а я так мечтала увидеть того мальчика. Не каждому в восемь лет удаются такие путешествия...
В цехе сборки сменный начальник Максимов также внимательно прочел список и, не сказав ничего, написал напротив его фамилии бригаду. То была бригада, где раньше бригадиром работал отец Вити, и Максимов это знал.
Идя в бригаду, Витя решил на время прикинуться однофамильцем отца, понимая, что ничего, кроме зряшного любопытства, не будет иметь. Но почти сразу одна из работниц, подсобиравшая вместе с ним панели приборов, не выдержала, спросила:
- А ты не сын ли Бориса Алексеевича, бывшего нашего бригадира?
- Однофамилец.
Работница внимательно, с каким-то недоверием посмотрела на него, сказала: - Хороший человек Борис Алексеевич, мы его обожали и обожаем. Работящий, внимательный. К каждому слову прислушивался. Если надо и на операциях подменял. Не все бригадиры это делают. Ну да ладно, однофамилец, так однофамилец. Быть однофамильцем такого человека тоже почетно.
Работница немного подумала о чем-то, потом сказала: - И ты тоже старайся, и тебя будут уважать как Бориса Алексеевича. Фамилия тоже о чем-то говорит...
Она очень быстро работала, панели не успевали отбирать, но, заготовив впрок несколько штук, могла отойти к подружкам, поболтать с ними, посмеяться, не забывая контролировать ситуацию. После одной из таких отлучек, огорошила Витю сообщением:
- Девочки утверждают обратное, ты не однофамилец, а сын Бориса
Алексеевича, и о тебе написана целая книга. Это правда?
- Ну не книга, а книжка, - уточнил он, - но лучше бы она была не обо мне. Надоели расспросы, что да как. Лучше бы я не заходил тогда на завод, не прятался от вахтера Охрямкина, не попал бы в историю.
- Ну, это ты зря, - засмеялась работница.
- В историю попасть всегда интересно. Другое дело, как из нее выйти...
Они закончили разговор, и Витя вдруг подумал, почему бы теперь, после смены, не пройтись по тому маршруту, по которому он бежал, уходя от Охрямкина.
Глава П.
Витя идет по своему следу
После смены Витя пошел по ходу конвейера между линиями. Также эффектно смотрелись плывущие в воздухе кузова, радужное разноцветье красок просто завораживало. Здесь, как и прежде, было красиво. Он вспомнил, как убегал от нагонявшего его вахтера, вскочив на вилы погрузчика и ухватившись за грязную бочку, а когда вахтер снова настиг его на участке, где двигатели встречаются с кузовами, то вообще спрятался в контейнер проезжавшей мимо вереницы тележек. Не тот ли контейнер, помогший убежать от вахтера и надоумил его потом, позже, в цехе экспедиции, спрятаться в багажник и через несколько дней оказаться далеко в Кавказских горах. Сейчас он вряд ли согласился бы запрыгнуть на рога погрузчика, но тогда, в восемь лет, ему казалось, что невозможного ничего не бывает. От этой мысли стало даже весело, но вот он снова увидел как двигатели плавно и грациозно подкатываются под кузова, а рабочие, почти ровесники, закрепляли их. Витя понимал, что вряд ли увидит того мастера, что рассказывал ему об азах сборки, он, наверное, стал большим начальником. Потому что здесь все поменялось, сменились модели автомобилей, они стали грациознее и элегантнее, сменились и люди.
Еще раз, окинув участок завороженным взглядом, Витя пошел дальше в конец конвейера. Тогда он проскочил этот путь в контейнере тракторной тележки, теперь с любопытством рассматривал, как хорошели на глазах автомобили. Ему почему-то вспомнилась где-то уже слышанная или вычитанная фраза: «смотреть хорошо, работать трудно». В этом он убедился сегодня. Руки ныли от непривычки, но усталости не было. Молодость, избыток энергии брали своё. Подойдя к концу конвейера, вспомнил, как напросился к испытателю Ивану Старикову и прокатился по треку. Он бы и сейчас не прочь проделать тот путь, тем более в таком комфортном автомобиле, как ВАЗ - 2110, но почувствовал неловкость и спросил у одного испытателя, не знает ли он, где сейчас работает Иван Стариков.
- Старикова в прошлом году проводили на заслуженный отдых. Скорее всего, сейчас он загорает на даче, что еще нашему брату остается. На коттеджи нет денег, на честные деньги коттедж не построишь. Вот и горбатимся на социалистических дачах.
Витя не понял, почему водитель заговорил про коттеджи. Он и сам видел эти громадины вокруг Тольятти, но как-то не задумывался о тех, кто их строит, а когда спросил у отца, тот удивился вопросу, но ответил примирительно: - На зарплату коттедж не построишь...
Витя прошел по туннелю в другую часть сдаточного цеха, куда стекаются все автомобили после испытаний и передаются в цех экспедиции для отправки потребителю. Здесь царствовал порядок. Ровные ряды глянцевых автомобилей, молчаливо работающие контролеры. Увидев постороннего, к нему подошел мастер, сказал укоризненно:
- Ушел бы ты отсюда, пока тебя не задержали. Чужака здесь видно
издалека.
- А что могут задержать? - удивился Витя.
- Да, здесь отработанные автомобили, готовые к отгрузке потребителю, многих они привлекают, особенно наркоманов. Что-то снять, обменять на дозу, а там хоть трава не расти...
- Я этим не грешу.
- Это хорошо, но все же от греха подальше.
Витя посмотрел вдаль, увидел ворота, шлагбаум и будку, мимо которой проезжали автомобили, спросил мастера:
- А туда мне можно?
- Ты где трудишься? - в свою очередь поинтересовался мастер.
- На сборке.
- Нет, не пропустят. Нужен специальный шифр в пропуске.
Мастер посчитал разговор законченным, пошел по своим делам. И тут Витя понял, что только этот человек может помочь ему попасть туда, откуда началось его давнее путешествие в багажнике.
- Дяденька, - сказал он просительно, - а вы можете провести меня туда, - он показал в сторону цеха экспедиции.
- У тебя там дело? - поинтересовался мастер.
- Я объясню все потом, сначала проведите.
- Провести не могу, а провезти попробую. Сойдешь за нашего дефектчика.
Мастер подошел к головной машине в ряду, внимательно изучил документы, сел за руль. По пути Витя вкратце рассказал свою историю.
- Ностальгия значит, - констатировал мастер.
- Выходит так.
- Только смотри, тебя здесь быстро вычислят и поймают.
- Это почему? - удивился Витя.
- Ну, в багажник теперь ты не полезешь, а спрятаться там негде, охрана чужаков вычисляет быстро.
Витя подошел к напольному конвейеру, невольно замер, наблюдая, как контролер укладывает документы и пломбирует машину, вот так когда-то опломбировали и багажник его автомобиля. Неожиданно к нему подошла женщина, внимательно присматривавшая за ним.
- Документы? - потребовала она серьезным тоном.
- А если без документов? - попытался отшутиться Витя, понимая, что если подаст пропуск, его сразу же отберут и тогда он не сможет завтра попасть на работу. Он не на шутку рассердился, как-то странно взглянул на женщину, поняв, что она из охраны, про себя чертыхнулся и, ничего не говоря, бросился бежать вдоль плотного ряда машин к распахнутым воротам.
- Этот номер у тебя не пройдет! - крикнула женщина, тормознув пикап. Она быстро нагнала Витю, схватила за руку.
- Документы! - женщина перешла на крик, отчего сразу нагнала страху. Он молча подал пропуск, и она, не отпуская его руку, подошла к столику с дежурным телефоном.
- Поймала нарушителя, - радостно доложила она своему начальнику и сообщила фамилию задержанного. Услышав фамилию, там оживились и переспросили, не ошиблась ли она?
- Я что читать не умею, - обиделась женщина. - Тут так и написано:
Репкин Виктор.
Смех в трубке ее озадачил.
- Вы что думаете, разыгрываю вас?
Ее спросили: - А как он выглядит. Не в коротких ли штанишках в полоску?
- Да нет, нормальный малец, выше меня ростом, худой и тощий.
Там, наконец, перестали смеяться, объяснили сотруднице, что именно на этом месте когда-то охранник Охрямкин выпустил мальца за территорию завода в багажнике автомобиля. Им и был Витя Репкин. Здорово досталось тогда Охрямкину, когда пацаненка привезли в Тольятти откуда-то с Кавказа. Не выдержав насмешек сослуживцев, хороший работник Охрямкин уволился с завода.
- Ну что мне с ним делать? - допытывалась женщина, - везти к вам или отпустить?
Выслушав ответ и положив трубку, долго стояла в раздумье, изучая пропуск и разглядывая Витю.
- Так это всё правда или меня разыгрывают?
- Правда, - подтвердил Витя.
- И как же ты смог так подставить старика Охрямкина? Говорят, хороший человек был!
- Да никого я не подставлял, я просто удирал от него, а когда понял, что попадусь, спрятался в багажник, а меня случайно он же сам и захлопнул.
- Ну а сейчас ты чего от меня удирал?
Ее интересовал уже сам процесс, происходящий, как она полагала, из характера или строения ума Репкина. Она уже поняла, что придется отпустить парня, ничего плохого он не натворил, но все же. Ее распирало любопытство.
- Боялся лишиться пропуска. Завтра на работу. Бригаду не хотел подводить. На меня там уже рассчитывают, надеются.
- Ну, раз так, иди, - она протянула пропуск, еще раз прочла вслух:
- Репкин Виктор Борисович.
- Спасибо, - сказал Витя, довольный тем, что так быстро повторил путь, пройденный когда-то в детстве. Дальше он решил не ходить и не ездить. На Кавказе сейчас не до встреч, там идет непонятная никому, кроме них самих, война, а попасть под случайные пули ему не хотелось. Он только начинал взрослую жизнь, и ему очень хотелось жить.
Глава Ш.
Виктор Репкин хочет стать миллионером и не желает
лететь в космос
Придя с работы, старший Репкин беспокойно смотрел на часы, его тревожила задержка сына, а когда Виктор переступил порог, сказал облегченно:
- Наконец-то,
- Что наконец-то? - не понял сын.
- Да ты не обращай внимания, - ответил отец, - родители всегда за детей переживают. Так природой заложено. Беспокойство, если оно в меру, не должно расстраивать. Просто думаем, как там у тебя прошел первый рабочий день. В бригаде новичкам всегда трудно начинать.
- Да нет, ничего. Справился, а где не справлялся, помогали. Твоя школа, отец. Там тебя помнят и чтут.
- Это хорошо, - Борису Алексеевичу было приятно слышать это от сына, - я старался для людей. Вот они и ценят меня за это. Ты тоже старайся и к тебе придет почет и уважение.
- Я, батя, стараться не буду. Я буду просто работать, хотя мне это и не нужно.
- Это почему же? - насторожился Борис Алексеевич, а Марина Сергеевна, внимательно слушавшая разговор, даже привстала с места, опустив руки с вязанием.
- Все что мы имеем, - как-то торжественно произнес отец, - нажито
благодаря заводу. - И если ты... - Борис Алексеевич прервал фразу, потому что Виктор сказал раздраженно: - Да не об этом я. - Виктор нахмурил брови, соображая, с чего бы начать разговор, который когда-то надо было начинать, поскольку раньше он считал его преждевременным.
- Батя, - Виктор серьезно смотрел на отца, - ты слышал, кто летал с нашими космонавтами на международную станцию?
- Конечно. Американский миллионер-мусорщик господин Тито, кажется Денис.
- Деннис, - поправил Виктор, - так вот я давно уже размышляю о своем и вашем житье-бытье. Но начну не с Денниса. Это так, к слову, в космос меня не тянет сейчас, думаю, не потянет и в шестьдесят, если доживу до таких лет. А вот что я буду делать после лицея, я продумал довольно четко.
Борис Алексеевич, да и Марина Сергеевна, слушали сына, не перебивая. Что скажет он им сейчас, успокоит или наоборот, расстроит. На что, вернее на кого рассчитывать им в старости, когда обоим придется уйти с ВАЗа на пенсию, спокойно доживать свой век с внучатами или жить в беспокойстве, как живут сейчас многие из их знакомых, у которых повзрослевшие сыновья стали наркоманами или бандитами.
- Так вот, - продолжал Виктор, - сегодня я прошел дорогой, ну той, о которой написано в книжке о моем путешествии, прошел и очень крепко задумался, что я буду делать в будущем, чем заниматься. Конечно, конвейер - запасной вариант, повторю твой путь, но это если ничего не получится из намеченного мною. Конвейер всегда вытягивал и людей, и завод, вытянет и меня тоже. А вот что я наметил по максимуму. Красный диплом лицея, у меня одни пятерки, затем армия, хочу в десантные, пусть даже в Чечню. Армия серьезная школа и если мне суждено выжить, то дальше следующее: учеба на менеджера и работа, очень серьезная работа по утилизации отходов. Вы, да и не только вы, сам мэр Уткин, не знает, что творится вокруг города. Я однажды с дядей Сережей поехал на Узюковскую свалку. Что только туда не свозят. Скоро все овраги проглотит мусор. А вот в городе этим мало кто занимается. Единственный завод по переработке отходов задыхается, потому что туда везут все, что и не должны: стекло, пластмассу, резину, металл. Все это должно отсекаться раньше, еще в городе. Вот с этого я и начну. Потому я и вспомнил о Деннисе Тито, мусорщике-миллионере, хочу быть похожим на него. Делать людям доброе дело, очищать нашу матушку-землю.
Виктор вдруг улыбнулся, внимательно посмотрел на притихших родителей, спросил:
- От меня вы не ожидали такого?
- Ну и фантазия у тебя, Витя, - только и сказал Борис Алексеевич, - значит, мэр ничего не видит, а ты видишь?
- Так его на машине возят, а я хожу пешком и вижу все, как оно есть. Вижу, как растет вверх частный сектор, возводят настоящие дворцы, на городском кладбище ставят не памятники, а монументы.
Услышав о коттеджах и памятниках на кладбище, отец поморщился, сказав, что раньше мало кто думал о личном обогащении, думали о стране, благосостоянии всех, а кончилось тем, что те, кто думал больше всего о других, стали нищими, а те, о которых думали, теперь стали богатеями. И многие за счет воровства или бандитизма.
- Батя, мы не о том. Эта тема пока никем не раскрыта, все молча
наблюдают. Я так думаю, если раньше вы строили социализм, то теперь каждый обустраивает себя.
- Да, - согласился Борис Алексеевич, обдумывая сказанное сыном. Ему многое не нравится, единственное, что успокаивает, все, что строится, останется в России.
- Ну и с чего ты начнешь? - встрепенулся Борис Алексеевич, которого не на шутку задело воображение сына.
- С чего начну? С того, что там, на свалке, будет лежать миллионы лет и не растворится, со стекла. Договорюсь со стекольными заводами, открою в городе пункты по приему битого стекла, а потом, постепенно, возьму в свои руки всю эту очень нужную людям, но неприятную и не эстетичную работу, сделаюсь тем же Тито и буду приносить городу пользу.
- А где возьмешь средства, - не унимался отец, - Тебе же никто не даст и ломаного гроша!
- У тебя, батя, и у мамы. Уйдете с ВАЗа, получите отходные за выслугу, вот я и вгоню их в дело, а потом и с вами рассчитаюсь. Ну не с рэкета же начинать. Строить свое счастье на несчастье других, не для меня. Этим я заниматься не хочу и не буду.
Виктор сказал все, и в комнате повисла тишина. Борис Алексеевич первым нарушил молчание, сказав жене:
- Знаешь, Марина, может здесь больше фантазии, но мне нравится.
- Витя подрос, возмужал незаметно для нас, - просто сказала Марина Сергеевна, обнимая и прижимая к себе сына.