Оба вышли из долгой осенней ночи. Ходили там рядом, ходили. Незнакомые, неприкаянные, молчаливые. Как тени. Каждый думал о чём-то невесёлом, своём...
И не заметили, как вошли в раннее утро, в котором громко кричали воробьи, облепившие обнажённые ветки деревьев вдоль пустых, безлюдных тротуаров сонного города.
Запрокинув голову, хрупкая девушка с зачехлённым зонтиком в руке вдруг спросила:
- Почему они осенью всегда так громко кричат?
- Кто? – очнулся её спутник в плаще.
- Воробьи. Почему они осенью так громко кричат?
- А-а!.. Так ведь решают: лететь со всеми птицами на юг или оставаться.
- Ну?
- Ну... одни кричат: "лететь!", другие: "оставаться!"
- Ну?
- Ну, и никак не могут определиться. Орут и орут, и не замечают, как приходит зима. И остаются. Куда ж лететь в мороз и вьюгу?
- Бедные, - сказала хрупкая девушка, глядя на спутника повлажневшими глазами.
- Глупые, - сказал её спутник в плаще.
Хрупкая девушка доверчиво сунула свою маленькую ладошку в его большую ладонь. Ладошка её была тёплой, почти горячей.
- А вам совсем не интересно, кто я? – спросила чуть позже девушка с почти горячей ладошкой.
- Абсолютно.
- А это хорошо?
- Замечательно.
Хрупкая девушка остановилась.
- Я хочу с вами поцеловаться, - сказала она... и, раскрыв зонтик, обвила руками шею своего спутника.
В осеннем городе кричали воробьи. И под жёлто-солнечном зонтиком, как родные, целовались ещё недавно незнакомые друг другу эти двое из долгой-долгой ночи…
- Комната не нужна? - услышали они чей-то голос потом.
И с трудом оторвались друг от друга.
Рядом с ними стояла немолодая женщина в сером вязаном платке.
- Я говорю: комната вам не нужна? - ещё раз спросила женщина. - Хорошая, чистая комната… И бельё только что заменённое. Недорого возьму...
Вот… А они-то думали, что улетели.