В стародавние времена жил-был в одной деревне старичок. Звали его – дедушка Жихарка. Односелчане любили его за доброту и трудолюбие. Он и столяр был, и плотник, он и песню спеть мастак. А ещё ложки вырезал из чурочек липовых – детишек соседских радовал. Ручки у ложек резные – как зверушки разные. И медведи, и зайцы, и белки с ежами, но – всё больше лисички. Росточка дедушка Жихарка не большого был, на голове волос копна, бородка пушистая, одёжка пёстрая, глаза задорные, с искоркой – улыбаются всегда. Только когда он в лес отправлялся деревья для ремесла своего выбирать – появлялась ненадолго печаль чёрная во взгляде его чистом. Дойдёт до опушки, остановится. Повздыхает чуток, потом взмахнёт рукой, словно муху отогнал, короб на плечах поправит – и зашагает по тропинке.
Как-то раз, бродил старичок по лесу. Ни как не мог липку подходящую выбрать. Долго бродил – далеко зашёл. Смеркаться стало. Небо тучами заволокло. Совсем потемнело – тропки не видать. Тут и заблудился дедушка Жихарка. Заблудился – да не расстроился. Соорудил шалашик маленький на полянке под ёлкой, котелок с крышечкой из короба достал, из-за голенища ложечку точёную с ручкой золочёной вынул, ужинать уселся. Сидит у шалашика, похлёбку ест – к звукам лесным прислушивается. Тут зажужжало что-то! Всё ближе и ближе звук странный – с присвистом да бульканьем. Вдруг, прямо перед ним на полянку – ба-бах! – бабка Яга как с неба свалилась. С неба и есть! Кувыркнулась раз десять – из ступы вывалилась. Встала – охает, за спину держится. Увидела ступу расколотую – руками всплеснула, заплакала. Ох, не доводилось ни кому видеть, как баба Яга плачет – вот Жихарке только! Пожалел он старуху. Подходит, кланяется.
– Не плач, – говорит – бабушка! Давай помогу тебе – чем смогу.
Посмотрела на него старуха, плакать перестала, да не обрадовалась. Бровищи нахмурила, зубы оскалила – сильно, видать, осерчала.
– Это ты, злодей, в мой лес пожаловал! – и пестом на него машет.
– За что меня злодеем кличешь? – удивился старичок – Чем тебя обидел?
– Коли бы меня обидел – не ходил бы по свету! Ты сестрицу мою названую – лису-Патрикеевну в печь усадил?! Чуть не сгубил лисоньку, всю шубу попортил! – кричит баба Яга, и всё ближе подходит – пестом чуть по лбу не угодила.
– Так жива рыжая! – обрадовался дедушка Жихарка.
Вдруг зашуршало в кустах, ветки сухие затрещали.
Выходит на полянку зверь невиданный – шерсть клочками да пятнами, сам скрюченный да скособоченный, а остального в темноте и не видать. Хромает зверь к ёлке – сипит да потявкивает тихонько. А как ближе подошел – разглядел дедушка Жихарка что за чудо к нему крадётся. Не оборотень, не василиск, а лисица обычная. Только жалкая вся такая – ободранная да израненная, и белая от ушей до хвоста – седая не иначе.
– Здравствуй, сестрица – лисица молвит – так вот что за злодей в наш лес пожаловал! Посмеяться надо мной несчастной явился!
– Что ты, лисонька! Не научен я над убогими да обиженными потешаться!
– Ты и на лопату усаживаться не обучен был…
– Рад-то как я, Лиса Патрикеевна, что ты живёхонька!
– Живёхонька, да не здоровёхонька – заскулила лиса – пожог, покалечил ты меня, когда обманом в печь усадил да запер. Много лет и зим не могу я ни кому на глаза выйти – уродство своё показать! А ты, я погляжу, стар да сед сделался…
– Что верно – то верно! Только не время посеребрило кудри мои. Вина на душе камнем лежит, сердце гложет! Думал ведь, что изжарилась ты, Патрикеевна, насмерть! Всё корил себя за проделку жестокую. А ведь ты сама меня погубить задумала…
– Ох, и я разочков тысячу пожалела о том, что съесть тебя хотела! Думала полакомиться, а оно вон как вышло! Даром, что жива осталась. Ой, не жизнь это – с палёной шкурой ходить! Злодей ты, Жихарка, и есть злодей! И не поправишь уж ни чего…
– Рассуди нас, бабушка, – просит Жихарка – нет во всём лесу тебя мудрее и справедливее!
– Знаю это, скромничать не буду. Тебе, сестрица, поделом тогда досталось за то, что мальца съесть пожелала. Получила облик страшной. Сама и виновата!
Понурилась лисица.
– Ты, Жихарка, сколь годков маялся, лисичек из липы резал, вздыхал да печалился? Свою жизнь когда спасал – о чужой не думал. Уж как убежать торопился, а заслоночку на печке не забыл полешком подпереть. И тебе поделом!
Опустил Жихарка голову.
– Ладно! – продолжает бабка – Вдоволь настрадались, помогу вам горемычным. Есть – говорит – средство одно – дело исправить. Только по силам ли, по умению оно тебе Жихарка будет? Надо лисичку из сучка кленового сделать, что б краса её видна была. А ты, Патрикеевна, на ключ за водой сбегай! Я зелье колдовское в воду капну, заклинание своё заветное скажу, фигурку оболью – красота к лисице и вернётся. А недуг да уродство в деревяшке останутся.
– Вот удача-то, бабушка! – кричит Жихарка – Я лисичку красивую хоть из клёна, хоть из дуба с закрытыми глазами вырежу!
– Эх, Жихарка-удалец, больно прыток ты! Зелье-то колдовское в избушке моей на курьих ножках. Избушка – в чащобе лесной, непролазной. Можно туда только в ступе моей долететь. А теперь ступа раскололась – как сама домой попаду – ума не приложу. Хоть пень заколдовывай, что б летал!
– Вот это уж точно не беда! Ступу я хоть сейчас излажу – топор-то всегда при мне! – обрадовался дедушка Жихарка, и давай топориком своим махать – из колоды ступу рубить. Вырубил – не успокоился. Вокруг узор причудливый ножиком вырезал. Смотрит баба Яга – налюбоваться не может на красоту, что из-под рук умелых вышла.
– Ну ладно – смягчилась старуха – садитесь в ступу со мной, полетим лисоньку выручать.
Долго ли коротко ль летели они над лесом тёмным по небу хмурому – долетели, перед избушкой опустились.
– Повернись избушка ко мне передом, к лесу задом – прокричала бабка лесная. Эти-то слова всяк знает, только не всякого избушка слушать будет. Хозяйку-то послушала, заскрипела всеми брёвнышками, с лап куриных хвою стряхнула, и поворотилась к гостям крылечком.
Жихарка – фигурку деревянную вырезать уселся, лисица – за водой ключевой побежала, бабка над зкльем ворожить принялась…
Рассвело уж совсем. Вот и лиса кленовая готова, и зелье заговорено, и водица в ведёрке на опушке стоит, лиса-то при свете дня постеснялась к избушке выйти. Облила бабка лесная фигурку из ведра, зельем брызнула, слова непонятные над ней прошептала – почернела фигурка кленовая, потрескалась – смотреть страшно! Тут из кустов лисица выскакивает. Шуба её рыжая пушистая да блестящая, в лучах солнца восходящего переливается. Подбежала к избушке, на задние лапы встала и говорит:
– Спасибо тебе, сестрица! Спасибо и тебе, мастер Жихарка! Ты уж прости меня за то, что я тебя съесть хотела мальчонкой, не держи на меня обиды!
– И ты меня прости, лисонька, за проделку мою! Только впредь детишек малых не обижай! Из дому не кради, в печь не налаживай!
Так и помирились они. А бабе Яге дедушка Жихарка и корыто выточил, и ложек нарезал, и избушку починил, и баньку на дворе срубил. Без бани-то старуха совсем страшная стала – не мыта, не чёсана, фартук в саже, платок в репье. А попарилась, приоделась – премилой бабулечкой сделалась! Показала дедушке Жихарке липку знатную. Из лесу вывела, платочком в след помахала – велела в гости заглядывать.