В Коктебеле мы снимали комнатку всегда у одних и тех же хозяев: пожилой пары, впрочем, это в детстве они казались мне пожилыми, может, им было-то всего лет по 40. Дородная хозяйка – вечно на кухне у скворчащих сковородок, что-то тушила, посыпала душистыми травами, заготавливала на зиму. Запах возле кухни был всегда завораживающий. Хозяин, Анатолий, усатый- пузатый грек, работал в саду, мастер шуточек, прибауточек, мог и из шланга полить зазевавшуюся дачницу на радость всем. Мог и пофлиртовать с какой-нибудь одинокой дамой, хозяйка на это сквозь пальцы смотрела: "Есть захочет, явится!"- бывало, говорила она. Одно слово: охотник, была у него и охотничья собака, легавая, сухая и стройная. Осенью Анатолий ходил с ней в лес на Карадаг охотиться на дичь. Летом собака скучала в тенёчке. Нас собака считала своими. Поэтому, когда мы вечером шли гулять в горы, то она пыталась увязаться за нами, мы её отгоняли, чужая всё-таки собака.
Мне было 6 лет, но я могла ходить на довольно-таки большие расстояния. В тот вечер, когда мы с мамой пошли из посёлка на биостанцию через горы и лес, легавая увязалась за нами. Мы кричали ей: «Иди домой!», хотя, что собаке-то кричать, можно и шептать, она прекрасно слышит. Но не слушается! Погода чудесная, запахи какие! Дичи в лесу полно, а тут валяйся во дворе. В общем, пошла за нами собака, а мы приняли её в стаю. Она делала петли по лесу, вставала в стойку, показывала нам всю свою охотничью выучку. Весело дошли, даже не устали, но по дороге я не заметила, как натёрла ногу. Возвращаться можно было только на автобусе. Вот он как раз на остановке стоит. Но как быть с собакой? Она сидела в тенёчке, преданно на нас смотрела, высунув длинный розовый язык, будто улыбалась. «С собакой нельзя!» - сказал водитель. Но мы его долго упрашивали, объясняли, чья собака, вроде бы он нашего Анатолия даже знал. Согласился. Он-то согласился, а собака-нет. Сначала мы её звали, лезь, мол, в автобус, потом тащили за ошейник, потом водитель толкал её сзади, как застрявший автомобиль. Собака даже не огрызалась, просто не хотела лезть в автобус и всё. Что же делать? Поехали без неё. По дороге страшно переживали, вдруг она потеряется, что мы хозяину скажем? Приходим домой - собака радостно встречает нас лаем. Я, мол, давно здесь, под персиковым деревом лежу, и вы бы могли, если бы в этот жаркий пыльный автобус не полезли! Рассказали хозяину, а он смеётся: «Этот пёс все дороги в горах знает, не пропадёт!»
К сожалению, через год Анатолий на охоте промахнулся и загнал заряд дроби собаке под холку. Рана зажила, но дробь причиняла псу ужасную боль, поэтому его нельзя было гладить или трепать по шее.
Днём взрослые ложились спать, сиеста. Я же не спала, дневной сон для меня - пытка, поэтому родители отправляли меня во двор играть с собакой. Мы валялись с ней в тенёчке под персиковыми деревьями, играли в мячик. Я знала, что гладить её нельзя, но всё-таки не удержалась и тронула за холку- собака впилась мне в ногу. : кровь рекой, шрам на всю жизнь. Такая вот печальная история. После этого случая, опасаясь, что пострадают дачники, Анатолий собаку пристрелил, хотя все просили его не делать это. Мне жаль её до сих пор. Очень уж хорошая была псина.
Если убрать последний абзац, то история будет весёлая, оставить - грустная. Так уж в жизни бывает.