Было время, когда я увлекался электронной игрой, в которой разыгрывались битвы древности с участием исторических персонажей. Среди качеств военноначальников были «сила голоса» и «харизматичность голоса», которые можно было регулировать. Был у грузин полководец – Георгий Саакадзе, который в этой игре не фигурировал. Историки писали, что его команды перекрывали шум битвы и слышны были далеко за её пределами.
У меня самого голос негромкий. Тому причина - хронический фарингит. Иногда, напрягшись, я издаю харизматичный звук. От неожиданности присутствующие вытягиваются в струнку, их лица становятся серьёзными. Но хватает меня не надолго. Трубный голос становится сиплым. Сразу бывает заметно, как меняется расположение у людей. У них вдруг пропадает интерес к моим речам, какими бы содержательными они ни были.
Мои слабые голосовые связки сослужили добрую службу. Я пользовался доверием со стороны тёщи и тестя. Они удивлялись тому, что в общении с их дочкой, моей супругой, я никогда не поднимал голоса, даже прихвастнули перед соседями, поставив меня в пример всем тамошним зятьям. Считалось, что дома те склонны выяснять отношения на повышенных тонах, что крик для них - главный аргумент. Пусть при этом на всю округу разглашаются сокровенные тайны семьи, собираются толпы зевак. И уж совсем не стеснялись они приправлять свой ор крепкими словечками. Я и в этом отношении выгодно отличался от них, что в представлении тёщи и тестя явилось продолжением уже помянутого моего достоинства.
Однако это не означало, что в моей лексике не было ругательных слов. Однажды я, как филолог, в кругу друзей проявил креактивность и сконструировал мат не то что в три, а в пять этажей, забористый с завитушками. Вроде как победил в конкурсе. Но в быту к своим талантам я не прибегал. Однажды всё-таки попробовал. Меня тут же осадили. Присутствовавшие брезгливо кривились. Мне сказали, что брань в моих устах звучит неубедительно, голос не поставленный и рылом не вышел. Мол, очкарик-сушок и никакой харизмы. Ох, уж эта харизма!
Безусловно, никакой я не ангел. Надо–не надо я тоже проявляю дурное расположение духа – замолкаю и потом сипло произношу фразы типа: «Прошу без эксцессов!», «Вы и ваши идиосинкразии!» Иногда меня не понимают. Но бывает, что после такой моей «гневной отповеди» противная сторона замолкает и с интересом ждёт продолжение тирады.
Впрочем, общение на повышенных тонах иногда забавляет, даже трогает, ибо происходит... от любви, от самых искренних благих пожеланий.
К примеру, мой коллега Мераб. Однажды мы были в командировке. Он в моём присутствии общался с матушкой по телефону. Аббоненты обзывали друг друга, огрызались, происходила настоящая перепалка. Между тем разговор шёл о том, приняла ли матушка вовремя лекарство, не выпил ли лишнего на банкете сын, ведь он плохо переносит спиртное, и так далее. Мать и сын проявляли заботу о друг друге.
На днях я встретил Мераба. Он гулял со своими детишками в саду. Мы говорили на философские темы, а дети бегали на площадке. Вдруг мой приятель начал истошно вопить. От неожиданности я вздрогнул. Были в крике паника, нравоучение, угроза. Насколько я понял, один из сыновей Мераба нашкодил, что вызвало педагогический раж папаши. Я умилился такой заботливости моего коллеги. Мне даже вспомнился один эпизод, о котором я рассказал ему.
Как-то я поднимался из подземного перехода к остановке троллейбуса. Только-только выпал снег. Детвора баловалась, играя в снежки. Среди весёлого шума и гомона обращал на себя внимание парнишка лет двенадцати-тринадцати. Он крича отчитывал, или, отчитывая кричал на свою младшую сестричку. Ему показалось, что та была неосторожна, когда подходил троллейбус. Паренёк обзывал обидными словами пострелёнка и одновременно проявлял озабоченность, ответственность. Она лепила снежок на парапете подземного перехода. Её личико выражало сосредоточенность на столь незатейливом занятии и ещё то, что ей было привычным такое изъявлению чувств со стороны брата. За девочку вступилась интеллигентного вида старушка. Она начала укорять мальчика, что не гоже так кричать на девочку. Я хотел было заступиться за него, мол, из любви он так поступает. Мальчик пуще разнервничался. Он ещё не пришёл в себя после неосторожного поступка сестрёнки, та продолжала его игнорировать, а тут незнакомая тётка нотации читает.
- Надоели все! И вы и моя сестрица! – воскликнул он в сердцах.
Здесь голос старушки возвысился до самых высоких нот. Ей показалась неслыханной дерзостью то, как отреагировал парнишка в возрасте её внуков. Кончилось тем, что мальчик схватил за руку сестру и повёл восвояси. Оба грозились друг другу рассказать о происшедшем родителям.
Я пребывал в благостном состоянии, пока рассказывал про этот мимолётный случай. Мераб странно смотрел не меня, как бы не мог понять, к чему я клоню. Но вот опять нашкодил его сынишка, и он снова начал вопить.
- Как он мил! – заметила моя супруга, когда позже я вспоминал о Мерабе, и добавила:
- Помнишь у Нодара Думбадзе в романе «Я, бабушка, Илико и Илларион», бабушка гоняет своего незадачливого внука. Она насылает на него проклятия и при этом проявляет недюжинную фантазию в их изобретении. Моя коллега из Германии подивилась такой её манере. Немка изучала фольклор разных народов, а именно жанры плача и проклятий. Она заявила, что социального работника на эту бабку не было. «Это же психологический террор в отношение ребёнка», - возмущалась иностранка.