Гринёв любит пиво
(о съезде партии порядочных людей)
18.02.95.
"Чтобы быть честным,
надо быть или сильным, или бедным".
Поговорка застойных времён.
Конец девяностых. Двое молодых псковских программистов отъезжали (на ПМЖ) в Израиль. На мой вопрос: «А Родина? Родители?» - они ответили: «Родители нас и отсылают. Здесь будет страшно и невозможно не только работать, но и просто жить». «Что ж, - подумал я несколько высокомерно, - у каждого своя мера возможного».
Через год и я, по семейным обстоятельствам, покинул Псков и стал Крымчанином.
Вариант: (Пять лет назад знакомые программисты - аналитики, утомлённые спорами с лихими оптимистами, показали мне прогноз на будущее тогда ещё Советского Союза, как раз на ближайшие пять лет. Даже более скромные предостережения Солженицына, изложенные в короткой брошюрке «Как нам обустроить Россию» воспринимались тогда как крайний пессимизм, а доказательные выводы строго системного анализа – дурным апокалипсическим бредом. Разум ещё мог предположить, но сердце не принимало.
Но прошло пять лет, и я вижу, что дурной сон не только сбылся, но и конца падению не видно.)
Четыре года назад по семейным обстоятельствам я стал Крымчанином. На новом месте новые проблемы. Дом, семья, заводская труба – своих, сугубо личных забот более, чем достаточно, чтобы чуть-чуть отстранённо наблюдать за неудачами перестройки, развалом системы, борьбой за независимость Украины, вознёй вокруг власти в Крыму. Со своим уставом в чужой кагал лучше не лезь. Тем более, что особо никто и не приглашал. Юг не север, все ниши заняты мастью и титулом, каждый бдительно охраняет свою норку. Казалось бы, лучше подальше держаться от дурных политических страстей. Но дом разваливается, заводская труба шатается, а благополучие семьи – так как оно понималось по стандартам пятилетней давности – вещь недостижимая.
- Давай сразу о деле, - скажет нетерпеливый читатель, и будет прав. Но без минимума истории и философии никак нельзя: не зная азбуки, не прочитаешь строчку, не знаешь цифр – не сосчитаешь деньги, не знаешь истории, рискуешь быть обманутым вновь и вновь.
Разовьём мысль эпиграфа. На сильного всегда найдётся более сильный, вопрос времени. Честность бедного, говорят, стоит недорого. Если он один. А если их много? Толпа. А если они объединены одной идеей – масса.
Маркс не так уж и неправ, подойдя к проблеме разделения общества на стаи, кланы, слои с классовых позиций. Бытиё определяет сознание. (Точнее, по Марксу, «Общественное бытиё определяет общественное сознание». Но, на счёт личного, я тоже согласен.) Принцип классовой солидарности неплохо работает, когда требуется собрать под свои знамёна толпу: «Эй! Униженные и оскорблённые! В поход собирайтесь!» - Хорошо, если до ближайшей избирательной урны. Хуже, когда на смерть ради претворения в жизнь очередной «великой» идеи.
Революцию мы пережили. Не ту великую, которая была в семнадцатом году, а новую - "революцию лавочников и уголовников", разрушившую наше государство и покончившую с нашей, так называемой, тоталитарной системой. Жизнеспособна была система или нет, спорить сейчас можно до хрипоты, её уже просто нет. Смутное время. Что впереди?
Вспомним Великую Французскую Революцию. Разрушили Бастилию, отрубили голову королю. Понравилось, и так увлеклись, что стали рубить головы друг другу, благо, вовремя изобретённая гильотина, позволяла это делать быстро и элегантно. Точку поставил молодой генерал Наполеон Буонапарте – защитник революции, потом консул, потом – император Французов. Освобождение – покорение Европы, поход в Россию. Ватерлоо. Закончилось печально.
Революция в Германии, Веймарская республика униженных и оскорблённых немцев. Всех сплотил романтик – художник и ефрейтор Адольф Шикльгрубер, прошедший свои университеты после пивного путча в Мюнхенской тюрьме и популярно изложивший идеи учителя – барона Хаусхофера в своей программной книге «Майн Кампф». Что-то пытался возразить Бертольд Брехт: «Бьют барабаны, шагают бараны, шагают бараны в ряд», – и, не только он один. Но было уже поздно. Толпа сплотилась в массу. Немцы дружно кричали Фюреру «Хайль». Несогласных ждали хорошо оборудованные концлагеря.
Любимый поэт моего детства Владимир Маяковский, избранный горланом и глашатаем нашей революции, искренне полагал, что шагать всем в ногу нормально: «Кто там шагает правой? Левой! Левой!! Левой!!!»
Великий вождь «всех времён и народов», живший сам и пытавшийся всех заставить жить по законам чёрно-белого, да ещё и немого кино…
Идея, овладевшая массами – всесильна. И стадо, шагающее в ногу, это уже не толпа, масса. И всесильной массе по неумолимому закону социального резонанса свойственно всех вовлекать в свои ряды, заставлять шагать в ногу. «Кто не с нами – тот против нас. Если враг не сдаётся – его уничтожают», – на свою беду сформулировал Максим Горький.
Несогласные будут отвергнуты и уничтожены. Логично. И… страшно. Слишком поздно это понял поэт революции. Поняв – не смог жить. Или не дали?
Великий пролетарский писатель. Начал как певец свободы. Ницшеанская песня о Соколе, песня о Буревестнике, старуха Изергиль, сердце Данко… «Мать». Революция. Эмиграция. Второе пришествие. Путешествие и коллективный бред про СЛОНа. Пророческая «Жизнь Клима Самгина» с его трагическим концом. И... конец.
ПЭВК – партия экономического возрождения Крыма. В семнадцатом году революция свершилась под лозунгом «Экспроприируй экспроприаторов» в переводе с Ленинского на простонародный – «Грабь награбленное», по фене «Сарынь, на кичку!» Современным языком «Обогащайся, кто как может» или «Прихватизируй, что плохо лежит». Недалеко мы продвинулись за семьдесят лет в лозунгах и идеях. Решив свои экономические проблемы, лидеры «партии власти» заговорили о порядке и законности: «Ребята! В разборках и бедных отстреливают».
Кнут и пряник, штык и идея – пожалуй, главные атрибуты любой власти. Если не хватает пряников или идея не работает, остаётся кнут и штык. Тот же Наполеон сказал, что штык приводит к власти, но, сколь ни будь долго на штыках усидеть невозможно. Любой режим держится до тех пор, пока народ считает его справедливым, на худой конец, в состоянии терпеть.
Одному всё-таки скучно. Поиски подходящей «стаи», точнее, точки приложения усилий, и привели меня на съезд СПРК – союза поддержки республики Крым (Партия погибшего Керченского «Красного директора» Аптера). Звучит, конечно, не так респектабельно, как у ПЭВК, но и не так спёрто-серо как на организационном собрании «союза рабочих и крестьян».
Красные директора. Впрочем, нового я ничего не услышал. Доклад лидера Куницына, выступления «свадебных генералов»…
Центр – есть центр. Центризм – это, прежде всего, взвешенность и умеренность.
В перерыве я, как личный гость В. Р. Заречного, кандидата медицинских наук и сопредседателя СПРК, рядом с ним. Слушаем как даёт интервью какой-то корреспондентке заезжий из Киева почётный гость Гринёв. Крупный, рыхлый, живот выпирает и даже свисает на ремень, Сбоку и чуть сзади телохранитель. У него тоже выпирает. Но грудь и бицепсы компенсируют избыток пуза.
Поговорив о высоких материях, «свадебный генерал», облизнув пересохшие губы, произнёс: «Пивка бы…». Я про себя машинально за него добавил: «… и бабу бы». Кто-то из хозяев тут же кинулся распорядиться. И мне всё стало как-то неинтересно. Правильнее, наверное, оставаться вне стаи…
Через пару дней после съезда рукопись статьи показал Виктору Родионовичу Заречному. Диагноз: «Непроходная». Статья в своё время так и осталась недописанной...
«В этом мире творить добро можно одним способом – только расплачиваясь за это лишениями и гонениями. И чем выше, бескорыстнее дар, тем жёстче лишения и гонения… Вплоть до костра. И я буду неминуемо уничтожен. Те, кто живёт в суете дня вчерашнего, не прощают пророков грядущего», - из дневника Павла Флоренского, узника СЛОН – Соловецкого лагеря особого назначения. Запись 1937 года. Через два года его не стало…
Совсем непохожи лидеры дня сего на подвижников и пророков.