Город детства

Геннадий Кульчитский
   Я ехал по железной дороге, поезд следовал мимо моего родного города, и что-то защемило, противно заныло внутри и я не смог проехать мимо... В городе не осталось никого из родственников, не было ни одной родной могилы, но я всё же сделал остановку. До следующего поезда у меня в распоряжении был почти целый день и я подумал, что если не смогу никого найти из друзей детства, то хоть подышу воздухом родного города. Мне удалось найти Юрку Чуркина и я попросил его собрать к вечеру, кого удастся из нашей компании на нашем старом месте у водокачки под дубом. «Многие уже на том свете, причину ты знаешь, а те кто выкарабкался..., вообще-то мы совсем не встречаемся. Но я попробую» – пообещал он.
                * *  *
    Это была встреча друзей детства, которых раньше объединяла улица и, пожалуй, ещё одно обстоятельство, одна общность, одна общая тайна, принадлежность к группе людей, которых в обществе называют одним словом... Почти все они, будучи подростками и совсем молодыми людьми, жили одной страстью, одной зависимостью, которая определяла какое-то время их образ жизни. У одних в большей степени, у других - в меньшей, у каждого была своя история... То, что осталось от дворовой компании - это был маленький срез потерянного поколения.
                * *  *
    Вообще, эту встречу нужно было бы, наверное, снимать на камеру... Но бесстрастная камера не уловила бы и сотой доли того, что удалось уловить мне. И сейчас, сидя снова в вагоне поезда и продолжая свою поездку, я выхватывал из памяти какие-то, особенно запомнившиеся мне фрагменты встречи, со скрытыми и неожиданными проявлениями оттенков чувств.
  В памяти остался фрагмент разговора с Юркой, который страстно и убеждённо говорил:
- Я почти поборол Это, но я всё ещё во власти... Я знаю, что Это ещё где-то глубоко сидит во мне, я ещё изредка могу сорваться при случае, в определённых обстоятельствах... Но когда-нибудь я поборю и это, до конца, не сейчас, но это обязательно случиться... Ты – молодец, ты смог, я тоже думал, что смогу, но пока нет...
- У меня другая история, я тогда не залез так глубоко, как вы все. Меня спасло, то, что я встретился с «Бобом» уже почти взрослым и я быстро уехал учиться, окунулся в другую среду, мне это помогло. Мне было гораздо проще. А вот ты, действительно, молодец! Ты преодолел.... Уже то, что ты это осознаешь и так говоришь – это уже победа! 
- Ты знаешь, как мне это удаётся? Каждый день, каждое утро я говорю себе, повторяю, как заклинание: «Я буду сегодня чист!» И знаешь, мне это помогает... А ещё помогает, знаешь, что? Я вспоминаю тех кто  преждевременно «квакнул»: «Саню-жиду», «Витцу-руку», «Лёньку- сопела» ну и остальных тоже... Нет, это не страх за себя, за свою жизнь... Мне кажется, что я как бы должен прожить часть их жизни за них, вместо них...
                * *  *
    Поскольку старые друзья собирались на встречу у водокачки по одному, с большим разбросом по времени, и, видимо, потому, что сами они между собой давно не общались, то общего разговора как-то не получалось, а были такие разговоры-междусобойчики.
                * *  *
   Был разговор с Геркой, он сетовал на жизнь и говорил в основном о ЛюсИ.
- Ты знаешь, она всё же снялась в одном успешном фильме... И тот негодяй, который обеспечил ей этот успех, не только подсадил её на эту гадость, он ещё и вдолбил ей в голову, что она - талант. И она попалась на обе эти приманки: она попала в лапы этого зверя под названием «кайф» и она ещё уверовала, что она талант и, естественно, теперь уже не понятый. Она не может справиться с первым и не может смириться со вторым. Она продолжает жить в этом нереальном мире, жить этой химерой о непризнанном таланте. И от этого у нас в жизни ничего толкового не получается..., в жизни и в отношениях... Но ты ведь знаешь, как я её любил..., и люблю! И она тоже. Но я всё чаще думаю, что я ничего не могу сделать с этим...
    А потом была моя встреча с Толиком... В детстве он был наш вождь, признанный лидер, авторитет, он был первый из нас во всём, но только не в Этом. Он наоборот, как мог боролся с Этим и когда понял, что он бессилен что-либо сделать, он просто ушёл от нас в другую компанию. Ушёл, порвав навсегда отношения со всеми нами. Но сегодня он почему-то пришёл. Моментально оценив пришедших на встречу, он очень удивился, увидев меня в этом кругу наших бывших друзей:
- Профессор, «Пан Пшицкий» и Вы здесь, среди них, вот уж не ожидал, какими судьбами?  Такой интеллектуал, интеллигент, из такой семьи..., никогда бы не подумал, что ты окажешься среди них тогда. Ты был мой лучший друг и в этом ты меня тогда предал. Ну да ладно, дело прошлое...
 Мы обнялись, слёзы выступили у меня на глазах:
- Когда ты ушёл из нашей компании, я несколько раз пытался с тобой поговорить. Ты должен помнить это. Но ты был горд и непреклонен, ты не хотел ни с кем из нас разговаривать. А мне нужна была тогда твоя помощь... Впрочем, может быть своей непоколебимой позицией ты мне и помог. Я вскоре уехал и порвал с Этим. А тебя спасли мотогонки, иначе твой братец выбрал бы всё равно подходящий момент в твоей жизни и утешил бы и тебя тоже. Уж он это умеет.
  И, наконец, был ещё один сильный момент встречи, когда появился у водокачки он, «Боб» - злой гений, тот, кто научил, приобщил, с кем каждый из нас пробовал курить сначала дикую коноплю, а потом резал головки мака и собирал этот белый сок, это «молочко»... Это он всех нас научил...
  С Толиком его связывало многое. Боб был старшим братом Толика, подарившим ему первый мотоцикл, который открыл ему путь в гонки, в большой спорт.
  Они обнялись, но это нужно было видеть. «Боб» привлёк Толика к себе, пытаясь прикоснуться щекой к щеке. Но Толик слегка отстранил голову и настоящего родного объятия двух братьев не получилось. Мне подумалось, что между ними незримо стояли Саня, Витька, Лёнька... Братья были, если не врагами, то противниками, хотя прошло уже столько лет. Это «Боб» фактически отобрал у Толика его друзей детства, когда вернулся из зоны где-то под Норильском, где «отмотал» несколько лет.
 Зачем ему это было надо? Наверное, после отсидки ему было очень одиноко, он отстранялся всеми силами от криминального мира , он боялся, что опять втянется и всё пойдёт по кругу... К тому же он вернулся уже наркоманом, а в то время в криминальном мире, эти люди были не в почёте. Свою зависимость он побороть не мог, он был в её власти и ему нужны были мы, для того, чтобы не чувствовать одиночества, чтобы кто-то был рядом. Для того , чтобы быть в окружении себе подобных, он приобщал по одному нас, несмышлёнышей, потихоньку, крадучись, втайне от Толика. А Толика он или не хотел подсаживать на наркоту, как брата, или чувствовал его сильное сопротивление возрастающему его влиянию на нашу компанию. А скорее всего, и то, и другое. Но Толик тоже не шёл с ним на конфликт с открытым забралом, чувствуя в нём превосходство в физической силе, жизненном и криминальном опыте. Он просто ушёл в свои мотогонки с головой... А может быть он нас тогда тоже предал, будучи нашим лидером? А мы все попались, вляпались, кто в большей, кто в меньшей степени...
 Только сейчас, сидя в тёплом, полутёмном купе ночного поезда мне стало всё предельно ясно, всё было разложено по полочкам, по своим местам. Эта встреча высветила для меня все нюансы, дав возможность рассмотреть всё это с очень близкого расстояния и в то же время со стороны.
  И закончилась эта встреча как-то необычно, не по-дружески, не по-товарищески. Боб чувствовал себя не в своей тарелке, Толик не хотел общаться с Бобом, да и остальные его мало интересовали, Герка сослался на дела, а Бося вообще был под кайфом. Проводил меня до вагона Юрка, мы обменялись с ним номерами телефонов, договорились созвониться.
    Ни радости, ни удовлетворения от встречи с родным городом я не получил. Ведь город  детства – это память детства, память о беззаботном счастливом времени. И, если её затемняет что-то негативное и, к тому же, очень сильное, то этих счастливых воспоминаний просто нет. Мы сами у себя отняли свой город детства и много чего ещё..., правда не без активной помощи «Боба».
    Колёса вагона выстукивали свою песню, но как-то очень уж невесело, а я лежал на верхней полке, слушал эту песню, всё думал и никак не мог заснуть...