Почёсывая розовую, примятую ото сна, с редкой ржавой щетиной щёку, тридцатичетырёхлетний Лёня Алтынников, ковыляя, зашёл в уборную. Слёзно зевнув, молодой человек задумался. В приоткрытую дверь из кухни ненавязчиво тянуло оладьями и женской болтовнёй. Блуждающий взгляд его невольно остановился на огромном, чёрном таракане, застывшем на выцветшей лилии замасленных обоев. Рассеянно прицелившись, Лёня впечатал щелбан. По привычке промахнувшись, без сожаления посмотрел вслед убегающему таракану, щедро сплюнул и вышел прочь.
Перенеся на пороге ванной серию жестоких и внезапных приступов сомнения - бриться или не бриться, Лёня вспомнил про воскресенье, мысленно сказав себе: «Нечего лезвие тупить». Приобретя уверенность, шагнул к умывальнику и, скрутив пустой тюбик «Жемчуга», выдавил остатки зубной пасты и сомнений. Не занудствуя, прошёлся по зубам, плеснул в лицо холодной водой, оставив без внимания кусочек подсохшего мыла.
- Ой, Лёнечка проснулся! – увидев мужа в дверях кухни, в неподдельном изумлении забилась двадцатишестилетняя Валечка Алтынникова (урожденная Берёзкина), и хвостик её тоненьких, сероватых волос задрожал. Худенькая, на пятом месяце беременности, Валечка, двумя руками ухватившись за чашку с чаем, сидела по левую сторону от свекрови.
- Выспался, наконец? - суховатым, не располагающим к прениям тоном, поинтересовалась у сына Антонина Васильевна Алтынникова.
- Выспался, - плюхнувшись на табурет и придвинув поближе оладьи, без подробностей отчитался Лёня.
Минуты три по кухне стелилась случайная настораживающая тишина. Нервно вздрагивая, отчаянно бросалась на стёкла, потерявшая ориентир, муха.
- Тётя Нина с дядей Колей звонили. Они - на даче, – глядя на жующего Лёню, круглыми и острыми глазами, подёргивая носом, похожим на большую съезжающую каплю, начала Антонина Васильевна.
- Угу, - разрывая пополам, Алтынников, как в топку бросал оладьи в рот.
Тётя Нина – родная сестра покойного отца Лёни. Старший Алтынников был человеком обычным. Скромным и добросовестным инженером, хорошим мужем и отцом. Умер тихо и спокойно, не обременяя и не упрекая близких. Уснул и не проснулся.
– После обеда заедут. У них много черешни, малины, гороха, зелени всякой. Угостить хотят. Дадут по ведру всего, - рассекая ритмичное и выразительное чавканье, тщательно выговаривала слова Алтынникова.
- Уууу, - собрав зрачки у переносицы, молодой человек жадно пил остывший чай.
- Но, я думаю, продать надо. Не от смерти ж отъедаться, - подытожила Алтынникова, пристально посмотрев на живот беременной невестки.
Валечка с глуповатой улыбкой поглядывала то на мужа, то на свекровь. В один момент, почувствовав головокружение и тошноту, решила просто смотреть на холодильник.
- Ты давай, Лёня, бери Валентину, смотайтесь на рынок. Приценитесь там, что почём. Я вечерком по соседям пробегусь, - продолжала Алтынникова, потихоньку закипающая от нахлынувшего раздражения, вызванного поразительным утренним аппетитом сына.
- Валя, возьми ручку, запишешь, - распорядилась свекровь, подсчитывая в уме предполагаемую прибыль.
Невестка закивала головой. Она уважала свекровь. Всегда думала о ней по-доброму. Ещё бы! Ведь это Антонина Васильевна устроила женское счастье неприметной нянечки детского сада. Валечка знала, что свекровь любит и жалеет её. В знак благодарности, девушка в памяти носила один случай.
Как-то, перебирая своё золото, свекровь посмотрела на неё, тощую и, расчувствовавшись, сказала: «У тебя и золотого-то ничего нет. Хотела бы себе цепочку?» Валя на мгновение помешалась: встала, села, опять встала, затем какая-то неведомая сила вдавила её на место, она раскраснелась, хотела было отказаться, но часто закивала головой. « На День рождения подарим» - не узнавая себя, заверила невестку Алтынникова. Как ругала себя Валентина потом, когда попала за неделю до заветного, долгожданного дня в больницу с воспалением лёгких и пролежала там месяц. « Ну, действительно, не нести же мне такой дорогой подарок в больницу. Сама виновата!», - выговаривала себе Валя, сжимая в узкой ладони брелок для ключей (пластмассового цыплёнка) – подарок свекрови. По сей день девушка втайне продолжала ждать следующих дней рождения.
Июнь плавно валил за середину. Солнце не скупясь, раздавало себя, заползая во все уголки. Одиннадцать утра. Рынок галдел на все голоса и буйствовал красками. Тут тебе и рубиновая вишня, и розовая с желтоватым брюшком черешня, изумрудные огурчики. Направо – мясо, колбасы разных форм, закрученные и подкопченные. Налево – сыры сложенные грудами, замками и штабелями. Алтынников разомлел от изобилия. Он решительно повернул к фруктам, но где-то там, глубоко-глубоко, тянуло к мясу. Отставая на пару шагов, намёком на его тень, шла Валечка.
- Почём? – важно и по-хозяйски, выбирая и укладывая в рот самую большую и спелую ягоду, спросил Леонид.
- Сто пятьдесят! Бери! Не пожалеешь! – откликались продавцы.
Деловито отворачивая нос, Лёня шёл дальше. В глубине души он подозревал, что давно перерос в себе техника по замерам колёсных пар…
- Почём? – проворно отсортировав, Алтынников отправил в себя самую крупную вишню.
- Сто! Дешевле не найдёшь!
- Почём? – поддевая мохнатенькую, полную витамин малинку, продолжал Лёня.
- Двести!
- Почём? - ухватившись, словно клешнями, Алтынников тащил полную сока веточку красной смородины.
- Двести! Своя! Без химикатов.
- Почём? – увлёкшись процессом, молодой человек щупал абрикосы, не значившиеся в интересующем Антонину Васильевну перечне.
- Руками не трогать! - одёрнули Лёню.
В полной мере выполнив фруктовую программу, Алтынниковы завернули к овощам.
В огромных прозрачных мешках, один - в - один, тугими стручками, красовался горох. Море гороха.
- Почём? - прихватив несколько стручков, Алтынников вспомнил о жене.
Бледная Валечка безропотно стояла в двух шагах. Лихо вскрыл стручок и отправил горошины в свой безразмерный рот.
- Купи беременной жене гороха! – крикнула озорная молодуха.
- Не жадничай! Купи! Ей полезно! – подхватили тётки разных возрастов и калибров.
- Давай! Давай! – не унимались торговки.
Лёня, улыбаясь отмахивался, он и денег-то не взял с собой.
- Держи! На здоровье! - всё та же озорная молодуха, захватив жменю гороха, протянула его Валечке.
Не найдя взаимопонимания Алтынников свернул с овощных рядов. Рядом, держа в обеих руках горох, шла жена. Не удержавшись, Лёня потянул руку к стручкам.
- Куууда лезешь! – резанул противный женский голос.
Пронзённый дозой адреналина, Алтынников одёрнул руку и осторожно огляделся по сторонам. Строгая продавщица рыбы, отчитывала толстого рыночного кота.
Летний день медленно катился к вечеру. Измождённое солнце искало тучку в бескрайнем лазурном небе.
Часы отсчитывали четвёртый час, когда уставшие, но удовлетворённые Алтынниковы переступили порог своей кухни.
За столом, в недоумении и лёгкой печали сидела Антонина Васильевна. Руки её спокойно и свободно, чуть свисая, лежали на коленях. Плечи были умиротворённо опущены. Слабеющий солнечный луч прилёг на уснувшую между стёкол муху.
На столе стояло три, размером с литровую банку, ведёрка с вишней, малиной и смородиной. Пара килограммов огурцов, маленький пакетик горошка, пучок петрушки вперемешку с укропом. Поверх всего, заняв добрую половину стола, переливаясь всеми оттенками сочной зелени, царственно лежал шикарный букет хрена.
Блуждающий взгляд Лёни невольно упал на огромного, чёрного таракана, сидевшего у ножки стола. На секунду молодому человеку показалось, как обнаглевший таракан улыбается ему белыми ровными зубами.