Перевод. Роберт Саути. Стариковский радости и как он их обрёл». 1799 г.
Robert Southey. The Old Man's Comforts and How He Gained Them". 1799 г.
«Стариковский радости…»
— Ты стар, отец Вильям! — воскликнул юнец, —
Затылок с проплешиной и весь седой,
Но пышешь здоровьем и духом, отец,
Скажи, отчего ты такой молодой?
— Все юные годы, — отец отвечал, —
Я помнил, что жизни река быстротечна,
Здоровье своё почём зря не терял,
С тех пор полон сил и энергии я.
— Ты стар, отец Вильям! — воскликнул юнец, —
Уж страсти любовные канули в Лету.
Но это тебя не печалит, отец,
Скажи, поделись по секрету.
— Когда был я молод, — ответил отец, —
Я помнил, что юность — мимолётное счастье.
О будущем думал и делал я всё,
Чтоб грело меня моё прошлое солнцем.
— Ты стар, отец Вильям, — воскликнул юнец, —
И жизнь тебя гонит поганой метлой.
Ты ж весел, глядишь смерти прямо в лицо,
Отец, поделись своей тайной.
— Я молод душой, — отец Вильям сказал, —
И это — мой главный секрет, понимаешь.
С младых ногтей верил я в Бога истово,
И Он, щит мой, — не забыл меня в старости!
------------------------------------------------
ДАЛЕЕ ОРИГИНАЛ С ПОДСТРОЧНИКОМ И ДРУГИЕ ПЕРЕВОДЫ
------------------------------------------------
Роберт Саути. «Утешения/блага/комфорт старика и как он их обрёл», 1799 г.
Robert Southey. The Old Man's Comforts and How He Gained Them", 1799 г.
– Вы стары, отец Вильям! – воскликнул юнец, "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM," THE YOUNG MAN CRIED,
Пучок волос, что остался, сед "THE FEW LOCKS WHICH ARE LEFT YOU ARE GREY;
Вы крепкий, Отец Вильям, душевный старик; YOU ARE HALE, FATHER WILLIAM, A HEARTY OLD MAN;
А теперь назовите причину, я умоляю. NOW TELL ME THE REASON, I PRAY."
– В дни моей юности, – отец Вильям ответил, "IN THE DAYS OF MY YOUTH," FATHER WILLIAM REPLIED,
Я помнил, что молодость весьма быстротечна, "I REMEMBER'D THAT YOUTH WOULD FLY FAST,
И не растрачивал здоровье и энергию изначально, AND ABUS'D NOT MY HEALTH AND MY VIGOUR AT FIRST,
Чтобы не испытывать в них нужду напоследок. THAT I NEVER MIGHT NEED THEM AT LAST."
– Вы стары, отец Вильям, – воскликнул юнец, "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM," THE YOUNG MAN CRIED,
А удовольствия с молодостью уходят. "AND PLEASURES WITH YOUTH PASS AWAY.
Но вы не плачетесь, что канули дни; AND YET YOU LAMENT NOT THE DAYS THAT ARE GONE;
А теперь назовите причину, я умоляю. NOW TELL ME THE REASON, I PRAY."
– В дни моей молодости, – отец Вильям ответил, "IN THE DAYS OF MY YOUTH," FATHER WILLIAM REPLIED,
Я помнил, что молодость не может быть вечной; "I REMEMBER'D THAT YOUTH COULD NOT LAST;
Я думал о будущем, и я делал всё, I THOUGHT OF THE FUTURE, WHATEVER I DID,
Чтоб не горевать никогда о прошлом. THAT I NEVER MIGHT GRIEVE FOR THE PAST."
– Вы стары, отец Вильям, – воскликнул юнец, "YOU ARE OLD, FATHER WILLIAM," THE YOUNG MAN CRIED,
А жизнь, вероятно, торопится прочь; "AND LIFE MUST BE HAST'NING AWAY;
Вы ж бодры и общительны до последнего вздоха; YOU ARE CHEERFUL AND LOVE TO CONVERSE UPON DEATH;
А теперь назовите причину, я умоляю. NOW TELL ME THE REASON, I PRAY."
– Я весел и юн, – отец Вильям сказал, "I AM CHEERFUL, YOUNG MAN," FATHER WILLIAM REPLIED,
Причина этого, обращаю внимание, в том, "LET THE CAUSE THY ATTENTION ENGAGE;
Что в пору моей юности в Бога я верил IN THE DAYS OF MY YOUTH I REMEMBER'D MY GOD!
И он не забыл меня в старости. AND HE HATH NOT FORGOTTEN MY AGE."
-------------------------------------------------
Ты уж стар, папа Вильям, — воскликнул юнец, —
Волос сед твой и редок, взгляни,
Но и в старости здрав ты и крепок, отец;
Отчего так? Прошу, объясни».
«С юных дней я, — сказал папа Вильям в ответ, —
Помнил: быстры мгновенья весны,
И не тратил напрасно здоровья и сил,
Словно больше они не нужны».
«Ты уж стар, папа Вильям, — воскликнул юнец, —
Где все радости? В прошлом они.
Только ты не грустишь об ушедших годах;
Отчего так? Прошу, объясни».
«С юных дней я, — сказал папа Вильям в ответ, —
Помнил: юность не вечна моя,
И, поскольку о будущем думал всегда,
Не жалею о прожитом я».
«Ты уж стар, папа Вильям, — воскликнул юнец, —
И к закату идут твои дни,
Но ты весел, и смерть не пугает тебя;
Отчего так? Прошу, объясни».
«Сын, я весел, — ответил старик, — и хочу,
Чтоб усвоил ты твёрдо вполне:
С юных дней я о Господе не забывал,
И Господь не забыл обо мне».
(Пер. Д.Орловской)
----------------------------------------------
— Папа Вильям, — сказал любопытный малыш, —
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты думаешь, правильно это?
— В ранней юности, — старец промолвил в ответ, —
Я боялся раскинуть мозгами,
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами.
— Ты старик, — продолжал любопытный юнец, —
Этот факт я отметил вначале.
Почему ж ты так ловко проделал, отец,
Троекратное сальто-мортале?
— В ранней юности, — сыну ответил старик, —
Натирался я мазью особой.
На два шиллинга банка — один золотник,
Вот, не купишь ли банку на пробу?
— Ты немолод, — сказал любознательный сын, —
Сотню лет ты без малого прожил.
Между тем двух гусей за обедом один
Ты от клюва до лап уничтожил.
— В ранней юности мышцы своих челюстей
Я развил изучением права,
И так часто я спорил с женою своей,
Что жевать научился на славу!
— Мой отец, ты простишь ли меня, несмотря
На неловкость такого вопроса:
Как сумел удержать ты живого угря
В равновесье на кончике носа?
— Нет, довольно! — сказал возмущённый отец. —
Есть границы любому терпенью.
Если пятый вопрос ты задашь, наконец,
Сосчитаешь ступень за ступенью!
(Пер. С.Я.Маршака)
----------------------------------------------
«Ты уж стар, папа Вильям, — юнец произнёс, —
Волос твой побелел радикально,
Но стоишь вверх ногами! Ответь на вопрос —
В твоём возрасте это нормально?».
«С юных дней, — папа Вильям промолвил в ответ, —
Думал я — это мозгу опасно,
Но поняв, что мозгов в голове моей нет,
На макушке стою ежечасно».
«Ты уж стар, — молвил сын, — как я раньше сказал,
Да и жиром изрядно набит;
Отчего ж ты не входишь, как прочие, в зал,
А в дверях исполняешь кульбит?».
«С юных дней, — молвил старец, тряхнув сединой, —
Я поддерживал гибкой осанку,
Ибо мазал конечности мазью одной —
Вот, не купишь ли? Шиллинг за банку!».
«Ты уж стар, твоя челюсть беззубая вся,
Ей лишь студень жевать остаётся;
Ты ж съедаешь с костями и клювом гуся —
Объясни, как тебе удаётся?».
«С юных дней, — старец рек, — по судам я ходил,
Вёл с женой в каждом случае спор,
И развил свою челюсть, что твой крокодил —
Не ослабла она до сих пор».
«Ты уж стар, — молвил сын, — и, вообще говоря,
Глаз твой менее зорок, чем прежде,
Как же ты в равновесии держишь угря
На носу? Объясни мне, невежде».
«Хватит! На три вопроса получен ответ! —
Крикнул старец нахальному сыну, —
Целый день, что ли, слушать мне этакий бред?
Прочь ступай, или с лестницы скину!».
(Пер. Ю.Л.Нестеренко)
----------------------------------------------
«Дядя Вильям, — спросил удивлённый малыш, —
Отчего ты стоишь вверх ногами?
Отчего ты друзьям и знакомым велишь
Называть рукава сапогами?».
«У меня, хоть и стал я уже стариком,
Голова совершенно пустая.
Раньше я ежедневно болтал языком,
А теперь я ногами болтаю!»
«Дядя Вильям, — юнец к джентльмену воззвал, —
Ты не слишком изящный мужчина,
Но как драная кошка, залез ты в подвал.
В чем подобной сноровки причина?».
«Я, приятель, ужасно боюсь темноты,
И в подвале воспитывал волю.
А теперь будешь волю воспитывать ты.
Залезай! Я, конечно, позволю».
«Дядя Вильям, — спросил шалопай старика, —
Тебе сварена манная кашка.
Как же ты умудрился в четыре глотка
Проглотить молодого барашка?»
«Проглотить? Проглотил. Я не спорю, мой друг.
Но твои замечания мелки.
За едой я бываю слегка близорук,
И, наверное, спутал тарелки».
«Дядя Вильям, — мальчишка воскликнул, дрожа, —
Всем известно, что ты непоседа,
Но зачем в зоопарке ты дразнишь моржа
И за что укусил муравьеда?».
«Слушай, милый ребёнок, твоя болтовня
Не выводит меня из терпенья,
Только лучше заткнись, а не то у меня
Головой сосчитаешь ступени!».
(Пер. В.Э.Орла)
----------------------------------------------
— Старикашка! — сынок обратился к отцу, —
Голова твоя так поседела,
Что стоять вверх ногами тебе не к лицу!
Не пора ли бросать это дело?
— В детстве я не рискнул бы, — ответил старик, —
Вдруг да что-то стрясётся с мозгами!
Но теперь, убедившись, что риск невелик,
Я люблю постоять вверх ногами!
— Ты старик — молвил сын. — И, как все говорят, —
Ты не тоньше бочонка для пива,
Ты же крутишь по десять кульбитов подряд —
Как по-твоему, это красиво?
— В детстве, мальчик, я был, как волчок заводной:
Приобрёл я у старой чертовки
Чудо-мазь для гимнастов «Тряхнём стариной».
Хочешь банку? Отдам но дешёвке!
— Ты беззубый старик, — продолжал лоботряс, —
Пробавлялся бы манною кашей!
Ты же гуся (с костями!) съедаешь за раз!
Что мне делать с подобным папашей?
— С детства, мальчик, я стать адвокатом мечтал,
Вёл судебные споры с женою;
И хотя я судейским, как видишь, не стал —
Но зато стала челюсть стальною!
— Ты старик! — крикнул сын. — Спорить станешь ты зря.
Организм твой изношен и хрупок.
А вчера ты подкидывал носом угря!
Разве это приличный поступок?
— Ты, мой сын, — покосился старик на сынка, —
Хоть и молод — нахал и зануда!
Есть вопрос у меня: Ты дождёшься пинка —
Или сам уберёшься отсюда?!
(Пер. Б.В.Заходера)
----------------------------------------------
«В ваши годы, отец, — обратился сынок
К совершенно седому отцу, —
Кверх ногами так часто стоять я б не смог,
Да и вряд ли вам это к лицу».
«В твои годы, сынок, — отвечает отец, —
Я лелеял макушку свою.
Но теперь опустело под ней наконец.
И я вдоволь на ней постою».
«В ваши годы, отец, вы чрезмерно жирны,
Ни за что не согнётесь в дугу.
Но для вас кувырнуться разок — хоть бы хны!
Что за резвость — понять не могу!»
«В твои годы, сыпок, чтобы резвость сберечь,
Я втирал специальный бальзам.
Видишь баночки эти? О них вот и речь.
Хочешь, парочку штучек продам?»
«В ваши годы вздыхают: мол, сила-то — вся!
И особенно у челюстей.
Как же вы в одиночку убрали гуся,
Целиком, не оставив костей?»
«В твои годы сутяга я был хоть куда!
У жены научиться сумел.
И не будет такого со мной никогда,
Чтобы я ухватил да не съел!»
«В наши годы, отец, вообще говоря,
Тяжелы кой-какие профессии.
Как же вы, водрузив себе на нос угря,
Удержали его в равновесии?»
«Трёх ответов довольно с тебя, пустозвон.
Наказанье мне с этим сынком!
Хватит глупых вопросов, и выйди-ка вон!
А не выйдешь — спроважу пинком!»
(Пер. А.Щербакова, 1977)
----------------------------------------------
— Папа Вильям, — спросил молодой человек,
— Уж давно ты и стар и сед —
Ты, однако, весь день ходишь на голове:
То полезно ль на склоне лет?
— Долго я привыкал, но узнал я зато,
Что мой череп — совсем не воск:
В нём и мозга ведь нет, и никто и ничто
Повредить мне не может мозг.
Вновь юнец пристаёт к старику не шутя:
— Ты беззубее карася.
Как с костями и клювом убрал ты в гостях
Основательного гуся?
— Был я молод в те дни, стать хотел я судьёй
И суды посещал всегда.
Обсуждая решенья с своею женой,
Челюсть я закалил тогда.
— Что за фокус, — сын третий вопрос задаёт:
— Хоть ужасно ты толст теперь,
Через голову прыгнув спиною вперёд,
Ты легко вылетаешь в дверь?
И тряхнул головой мудрый старец, смеясь:
— Ловок так я не по годам,
Потому что в суставы втирал эту мазь:
Если хочешь, на грош продам!
— Папа Вильям! Про тонкий твой ум говоря,
Удивляется весь наш дом,
Как на кончике носа ты держишь угря
И танцуешь ещё притом.
На четвёртый вопрос не ответил отец:
— Сын! Недаром ты хил и щупл:
Вредно много болтать. Замолчи наконец,
Или с лестницы вниз спущу!
(Пер. А.Оленича-Гнененко, 1940)
----------------------------------------------
— Ты старик, папа Вильям, твой волос — седой, —
Сын изрёк послесытнообедно. —
Но частенько стоишь, — вижу, — вниз головой.
В твои семьдесят это не вредно?
— В ранней юности, — были отцовы слова,—
Я боялся расстаться с мозгами.
Но теперь-то уж знаю: пуста голова,
И спокойно стою вверх ногами.
— Ты старик, — сын твердит, — я уже говорил,
Жирнотелен. Но каждое утро
Лихо делаешь сальто назад у двери.
Как тебе удаётся так шустро?
— В твоём возрасте, — бодро отец отвечал, —
Чресла мазал я мазью, до жару.
По два шиллинга банка её покупал.
Если хочешь, продам тебе пару.
— Ты старик. Твои челюсти стали слабы,
Жить пора тебе каше-творожно.
Ты ж — гуся сгрыз в обед, целиком, с головы
До хвоста. Как такое возможно?
— Был я молод, любил настоять на своём
И с женою мог спорить часами.
Так что челюсти крепли мои день за днём,
И поспорят с твоими зубами.
— Ты так стар, что в варенье не видишь осу —
Остроглазость уходит былая.
Но ты угря стоймя удержал на носу.
Как возможна сноровка такая?
— Три вопроса твои получили ответ,
Хоть и занят ты ими от лени.
Будешь дальше считать, сколько папеньке лет, —
Перечтёшь быстроносо ступени.
(Пер. А.Притуляка, 2012-2013)
----------------------------------------------
— Папа Вильям, ты старый, к тому же седой, —
Начал сын деликатно и смело, —
И без отдыха пол подпирать головой,
В твоём возрасте это не дело.
— Когда был я как ты лоботрясом, сынок,
Я боялся за череп ужасно,
Но теперь простою так до смерти весь срок.
Где нет мозга, там страхи напрасны.
— Ты отец постарел, я уже говорил,
А таких толстяков единицы.
Но в дверях ты такой кувырок совершил!
В чём причина, ведь люди не птицы?
— С детства гибкость суставов я мазью сберёг, —
И он гордо тряхнул сединою, —
И коробка всего-то за шиллинг, сынок.
Дашь мне два — две коробки за мною.
— Ты старик, твои челюсти, что говорить,
Непригодны для твёрдых предметов.
Как же ты ухитрился гуся проглотить,
Прожевав клюв с костями при этом?
— Призывал я к порядку жену сотни раз,
Каждый спор делал челюсть сильнее,
И, сынок, этой мускульной силы запас
Пронесу до конца своих дней я.
— Ты — старик, но твой, как и всегда, верен глаз,
Твой вид очень обманчив, отец.
Сколько нужно ума, чтобы носом баланс
Обеспечить угрю, наконец?
— Трижды я отвечал, а сейчас от пинка
Полетишь ты, сынишка, в ответ!
Убирайся и не заставляй старика
Целый день слушать весь этот бред!
(Пер. Монахова и Пухова)
----------------------------------------------
— Ти старий, любий діду, — сказав молодик, —
I волосся у тебе вже сиве,
А стоїш вверх ногами й до цього вже звик, —
На твій вік це не дуже красиво.
— Молодим,— мовив дід,— я боявсь неспроста,
Що це може відбитись на мізку,
Та моя голова — я вже знаю — пуста,
На ній можна стояти без риску.
— Ти старий,— знову каже юнак до дідка, —
I, нівроку, гладкий, як діжчина,
А в переверти йдеш, крутиш хвацько млинка,
Ти скажи мені, в чому причина?
— Молодим,— мовив дід,— всі суглоби собі
Розтирав я чарівною мастю,
Коли хочеш — за гроші хороші й тобі
Дам коробочку-дві того щастя.
— Ти старий, в тебе щелепи наче й слабкі,
Не вжувать їм нічого, крім здору, —
Та ти гуску з кістками строщив залюбки,
Де ти взяв таку силу бадьору?
— Молодим,— мовив дід,— я постійно сваривсь
Із дружиною в день по три рази,
I від того мій рот на весь вік укріпивсь,
Мов стальні, мої щелепні м'язи.
— Ти старий,— каже хлопець, — і, справа ясна,
Твої очі вже добре не бачать,
А на кінчику носа ти держиш в'юна;
Хто навчив тебе, діду, трюкачить?
— Я тобі відповів вже на троє питань,
Та дурний все одно не мудрішає.
Ти з дурницями, хлопче, від мене відстань,
Вимітайся, бо вижену втришия!
(Пер. М.Лукаша)