Середина июля. Четыре часа утра. Над Волгой стелится легкий туман, на том берегу реки, в Заволжске, кукушка кому-то отсчитывает года. На берегу, на ящике из-под пива сидит Матвей . Забросив удочку, он задумчиво посматривает на поплавок и размышляет. Ему, как профессиональному рыбаку с большим стажем, важна не рыба, пойманная на крючок, а сам процесс. Любовь к рыбалке ему привил еще в детстве отец. Да, вот была жизнь, - подумал Матвей. А время-то как быстро пролетело. Незаметно, а уже пятьдесят стукнуло.
Вот недавно собирались с одноклассниками в бывшем сельсовете. Все приехали, кто когда-то в город уехал за красивой жизнью. Ведь не узнать никого, старики и старухи сплошные. А кто-то и вовсе в мир иной отошел.
Нет, Матвей не сетовал на жизнь и не ругал ее. Он любил ее, любил со всеми радостями и невзгодами, любил такой, какой она есть.
В такой атмосфере тишины он частенько предавался наслаждению поразмышлять, пофилософствовать.
Вспомнил он и свою первую любовь, Люсю Семенову, с которой познакомился в пионерском лагере «Артек». Это была первая женщина, которая подарила ему настоящую любовь. После школы даже пожениться хотели, но мать Люси помешала, не дала. Матвей тогда собирался поступать в институт транспорта и мать Люси все мозги ей «промыла».
Он по командировкам ездить будет, а ты с детьми дома будешь сидеть и ждать его, говорила она. У него в каждом городе по бабе будет, а ты дура верить ему будешь. А не дай бог заразу еще какую принесет, да всех и перезаразит, говорила она. Как ни старался Матвей, Платонида Григорьевна свое дело сделала, помешала этому браку.
Но времени с того дня прошло много и у Матвея давно уже своя семья. Но Люся Семенова, из головы не выходила никогда.
Да, интересно, как она сейчас живет, думал Матвей. Наверное, муж, дети, семья большая. А может, одинокая вдова? Ох, одинокой бабе не сладко живется, особенно у нас в провинции.
Вот смотрю я на них и прямо сердце внутри сжимается. Едишь в автобусе и вдруг замечаешь на себе ее взгляд, а там в глазах такая боль... Ух, была бы моя воля, я бы всем одиноким бабам по три мужика давал. Пусть, как в гареме. Пусть любят друг друга и жизнью наслаждаются. Глядишь, и решилась бы проблема демографии у нас в стране. А что, и вправду, ведь мужики-то у нас вымирают. Кто-то спивается, кто-то в большие города подается, а кто-то уже обзавелся семьей. А что остальным бабам делать при таком раскладе?
Плохо, когда баба в распутство пускается. Нехорошо это. Не должно так быть. Предназначение женщины быть дочкой, матерью, женой. А трали-вали, это все не от хорошей жизни. Я бы для таких баб особые кварталы создавал, как за границей. Вот приятель мой, ездил в Амстердам. Так там район розовых фонарей есть, где бабы в витринах стоят и продают себя за деньги. Пусть хоть за деньги любовью занимаются, но чтобы от глаз людских подальше. А в нашем маленьком городке, где Машка в одном конце пукнула, а на другом конце Васька уже знает об этом, сложно укрыться от глаз людских и от сплетен. Все на виду.
Ведь раньше в деревнях, если незамужняя женщина рожала, большим позором считалось. Ей и ворота дома жидкой смолой могли испачкать, так отец мой рассказывал. А сейчас что? Кругом и вокруг, и везде. Свобода! Демократия!
Вот недавно в городе шум подняли, десятиклассница забеременела и ее из школы выгнать хотели. А куда ей деваться? Ей помочь надо, а они ее в изгои... Вот люди. А я бы на такой женился бы. Она бы меня всю жизнь любила и благодарна была. Это, как заблудшая собака, которая потерялась, большими глазюхами смотрит на тебя и умоляет, не бросай меня. Вот приведешь такую домой, обмоешь, накормишь, обогреешь. А она калачиком вокруг твоих ног свернется и счастливой себя почувствует.
А народ злой пошел, неуравновешенный. Ну я понимаю, что раньше жизнь другая была, за колбасой в Москву ездили, а теперь-то что? Все магазины завалены, бери что хочешь. Только вот денег у людей не хватает. Живут люди от получки до получки, да еще ведь и на водочку оставить надо, а как же без этого. Без этого совсем удавиться можно.
Нет, у кого-то денег навалом есть, я не спорю. У тех, кто успел награбить в свое время. Да и по сей день продолжает воровать. Ведь сегодня честным трудом, сидя на одной зарплате, бизнес не откроешь и частный магазин не заведешь. А если у тебя в городе не один магазин, а несколько? Тогда вообще, на тебя люди смотрят и думают, вот он вор пошел. Молчат, а думают. Как сказал один известный герой, - вор должен сидеть в тюрьме. Придет время, и он сядет. Сколько бы ниточка не вилась, а кончик все равно появится.
Плохо, что и бабы озлобились. Ну это понятно, от одиночества и неудавшейся бабской жизни. Вот стоит в городе появиться какому-нибудь заезжему мужичку, так фантазия у бабы и разыграется, начнет свои при думки-задумки в голове вертеть. А глядь, неделя проходит, месяц, два, а он на нее и не глядит даже. Тогда бабенка призадумается, что-то он какой-то не такой. Раз на меня красавицу не смотрит, с другими бабами не играется, значит, или импотент, или того хуже — голубой. Кто-то из великих сказал, что природа не терпит пустоты. Вот и бабенка наша, не зная ничего про мужичка, начинает пустоту своими фантазиями заполнять. И не в домек ей глупой, что у мужичка этого в большом городе своя зазноба живет, которую он очень любит, да так сильно, что и на других бабенок ему нет никакого внимания. Хорошо, что моя Настенка не такая, подумал Матвей.
Ой, кажется клюет. Он резко дернул удочку и увидел на крючке затрепыхавшегося окунька. Ну что, попался, дуралей, промолвил Матвей и сняв его с наживки, похлопал ладонью по ребрам. Окунек средних размеров барахтался в большом и крепком кулаке Матвея. Он посмотрел на окунька и подумал, ну что, тебя, наверное, детишки ждут? Ну ладно, плыви, только больше на удочку не попадайся, не отпущу. С этими словами он швырнул его в воду. Ох, тишина, подумал Матвей, благодать!
Вдруг он почувствовал, что кто-то сзади подошел к нему и положил руку на плечо. Матвей обернулся и поднял глаза. Перед ним стояла его жена Настя. Рассматривая ее снизу, в лучах утренней зари, Матвей подумал, ну и красивая ты у меня, ох, чертовски красивая.
Что-то ты сегодня совсем припозднился, Матвей, уже седьмой час, начала Настена. Я тебе тут банку с огурчиками принесла и немного водочки. Давай по сто грамм и спать пойдем. Пока Настена хлопотала с огурцами и с бутылкой водки, Матвей смотрел на нее, не отрываясь. Она заметила это, остановилась, задумалась и тихо спросила, ты чего ? Ничего, Настюш, продолжал Матвей. Люблю я тебя. Какая ты у меня …. Какая?- переспросила Настена. Не такая, как все, вот за это и люблю тебя.
Они выпили по рюмке «Шуйской» водки, закусили солеными хрустящими огурцами с черным хлебом и еще долго сидели обнявшись.
А на том берегу реки, в Заволжске, кукушка еще очень долго продолжала кому-то отсчитывать года.