Гл. 11
Ей снилось что-то цветное и сумбурное, и когда в сон вторглись ощущения шарящих по ее телу рук, выглядели они вполне органично, вписавшись в образованный видениями хаос. Но потом сознание все-таки включилось и забило в тревожный колокол. Еще не до конца проснувшись, Оля стала отталкивать эти руки, а заодно и губы, по-вампирски пытавшиеся присосаться к ее шее.
- Оля, не бойся, это я, - хрипло сказал Женька, как будто его слова должны были успокоить девушку.
- Оставь меня в покое, с ума сошел? - она говорила шепотом, чтобы никого не разбудить.
- Ну ты чего, чего ты…
- Женя, отстань!
Поняв, что она не кокетничает, он отшатнулся и заговорил зло:
- Что? Хуже я, чем твои студентики? Без высшего образования?
- Женя, прекрати! Причем здесь это? У тебя же Надя есть? – вспомнила Оля спасительную подробность.
- Плевать я хотел на Надю. И на тебя - тоже.
Он нашарил где-то внизу свою одежду – только тут Оля осознала, что на нем кроме трусов ничего нет, и вышел из комнаты. За окном было совсем темно, но посмотрев на наручные часы, Оля увидела, что уже пять. Через час – первый автобус в Краснодар.
Она тихонько прокралась на кухню, нашла свою сумку, проглотила кусок полузасохшего бутерброда с одной из многочисленных тарелок, наползавших друг на друга в беспорядке на маленьком столе. Потом, с трудом отыскав среди наваленной в прихожей горой одежды и обуви свои сапоги и куртку – новую, с исправным замком, которую удалось купить, откладывая с нескольких стипендий, вышла на улицу.
Ей было стыдно перед Женькой и жалко его. А еще больше – жаль себя. Не нужно было вообще идти к этому Жорику. В конце концов, не принцесса, и на улице не рассыпалась бы, что там той ночи – всего несколько часов.
Ирка уже уехала домой, а Алина как раз упаковывала вещи в сумку, ожидая Алексея, который должен был забрать ее на машине, когда Оля появилась в общаге.
- О, ты какими судьбами? – закономерно удивилась Алина.
Оля все рассказала. И про Женьку тоже.
- Это тот, что с фоточки?
- Да.
У Оли было несколько совместных фотографий с Женькой – напоминание об их недолгом романе, сделанное соседом Сашкой – обладателем японского пленочного фотоаппарата.
- Ну и чего ты? Он же симпотный такой!
Оля пожала плечами.
- Я же его не люблю. И он меня не любит. У него вообще девушка есть.
- Дурочка ты, - беззлобно выругалась Алина. – Сейчас просто так никто не любит. А смысл? А так бы поняли, что в постели друг другу подходите, может и полюбили бы. А нет – хоть удовольствие друг другу доставили. Парень тебя на улице подобрал, а ты его оттолкнула. Это, знаешь ли, черная неблагодарность называется.
Тут явился Лешка – высокий, грузный, шумный, с ассиметрично свернутым на бок «боксерским» носом. И пока они собирались, Оля пыталась представить его в постели с Алиной. Картинка вызывала отторжение. Женя, действительно, гораздо симпатичней. И Леши, и Иркиного Тимура. Тимур вообще маленький и прыщавый, однако бросила ж Ирка ради него своих Голубевых.
Алина уехала. Стало очень пусто и очень грустно. Задобрив вахтершу шоколадкой, Оля позвонила из ее закутка дяде – нужно было удостовериться, что с мамой все в порядке. Оказалось, что та поссорилась с Евдокимовной и уехала в другую станицу к какой-то новой знакомой, которая обещала бесплатное жилье у своих родственников. Подробностей дядя не знал. Ну что ж, жива-здорова, и на том спасибо.
http://proza.ru/2015/06/24/1651