Однажды ненароком в процедурном кабинете (иной раз процедура длится более 10 минут) разговор зашел о грешнике и безбожнике Вассисуарии Карловиче. Галина как-то поежилась и поведала о предшественнике Карловича на ниве формалиновой пропитки мертвецов.
Звали его Василий – развратник был тот еще. Девки его боялись, но любили – всегда проспиртованный, при деньгах, опять же агностик, можно сказать. А, главное, ничего не помнил, и не сплетничал.
Бывало, увидит каталку с телом, покрытым простыней, которую привезли две санитарки, и издалека кричит:
- Ох, девки, кого же вы привезли? Давайте вместе посмотрим.
Девчата кокетливо отворачивались, чтобы лишний раз не лицезреть трупы, опять же не видеть, как Василий освобождает каталку, переваливая бездыханное тело на стол с металлической столешницей, по центру которой проходил желоб для стока жидкости.
Пока девчата не убегали от него, Василий пытался убедиться - это настоящий клиент без дураков, или девчата над ним пошутили и привезли какого-нибудь до смерти пьяного бомжа или невменяемую затраханную проститутку. Бывает, скорая привезет с улицы черт-те знает что, а санитарки вместо операционной везут «хануриков» прямо в морг, мол, Василий и мертвого поднимет из гроба, а уж всякого рода ханыг и прохиндеев приведет в чувство сразу, поместив в холодную камеру в полуподвале. И если вытрезвитель обходился задержанному в пьяном состоянии 70 рублей, то пребывание в морге оценивалось Василием уже в 700 рублей в день, включая ночь.
Если «ханурик» быстро приходил в себя от холода Преисподней в полуподвале, то Василий перемещал его наверх в «Рай», где он сажал клиента за тот самый стол, отмытый до блеска, и поил ханурика медицинским спиртом. Если у ханыги обнаруживались деньги – какие-никакие, - то Василий ставил закуску: хлеб, мелкую кильку с чернявыми глазками и головку сыра.
Отогревшегося ханыгу Василий обчищал наружно и выпроваживал из морга за ворота больницы.
Если воскрешенный пытался возражать, Василий говорил ему на прощание: «Не хулибогствуй, богохул»!
Мертвеца Василий определял безошибочно: трупные пятна, трупное окоченение, кошачий зрачок.
Однажды ему привезли нечто вроде непросохшей египетской мумии.
Надо сказать, что рядом с моргом оказалась стройка, вокруг стройки строители нарыли траншеи и перекинули один-единственный мостик.
Дело было дождливой осенью.
Девчата-санитарки не справились с управлением каталки – та перевернулась, и жмурик плюхнулся на дно канавы. Девки запричитали, заохали, кое-как оттащили каталку от края канавы, и стали вылавливать жмурика.
По сполохам в ночном небе можно было решить, что херувимы и херувимки бросились в рассыпную от трупной каталки.
Как на грех, рядом никого не оказалось, а звать на помощь Василия они не решились. Кинули жребий, которой из двоих лезть на дно канавы вытаскивать жмурика. Выпало Ефросинье. Фрося, делать нечего, разделась до трусов и бюстгальтера, перекрестилась и полезла «обниматься» с мертвецом.
Конечно, в какой-то момент она подумала, что если бы он не был мертвым, то мог бы и сам выбраться из канавы, но потом отогнала от себя эти греховные мысли, так как в таком раскладе он непременно полез бы на нее, а, «удовлетворив свою похоть», опять обратился бы в мертвеца, и она осталась бы ни с чем, а доведись забеременеть, то и не с кого было бы взыскать алименты.
У нее, правда, есть один полоумный воздыхатель, который души в ней не чает. Но от него не дай бог, родить. Вот если выставить его на алименты, пожалуй, можно. А тут две проблемы. Первая - не от кого забеременеть, кругом какие-то алкаши и дебилы. Вторая - если подать на алименты с нелюбимого мужика, так он потребует с ним спать. И тогда с пьяных глаз можно зачать второго, уже явно больного на голову ребенка, - спрашивается, за что боролась?
Ефросинья еще раз перекрестилась, поскользнувшись в воде, и, проклиная строителей вообще и мужиков в частности, наклонилась, так что она стала похожа на бегемота в трусах и белом кокошнике, блаженствующего в густой болотной тине.
Фрося уже на все была готова, даже если бы цапля ее клюнула в роскошную еще белую и не забрызганную грязью задницу, когда заприметила торчащие из воды грязные пятки жмурика. Уцепившись за ноги мертвеца, Фрося стала отползать задом, пока не споткнулась о металлическую арматуру и не плюхнулась в воду рядом со жмуриком.
Как она не пропорола свою роскошную задницу одному богу известно, по крайней мере черт бы не преминул посадить ее на витой штырь железобетонной арматуры. Ефросинья чертыхаясь и крестясь, одной рукой держа за ногу жмурика, другой попыталась ухватиться за руку помощи своей товарки Зинаиды, которая чуть не уписалась от смеха, наблюдая как Фрося впотьмах плескается в глиняной жиже на пару с трупом.
Дело в том, что до описываемого происшествия вода в траншее была относительно прозрачной. Теперь же канава превратилась в самое настоящее болото, рукотворно созданное Природой и Строителями. Ефросинья начала терять терпение и сильно рванула руку Зинаиды. В следующее мгновение раздался такой треск и грохот, как если бы разверзлись врата Ада и Рая одновременно.
За треском раздалось «Господи, помилуй» и Зинаида своим тщедушным телом покрыла и мертвеца и Фросю.
Ефросинья тихо заплакала, собралась с силами, выпрямилась, встала своей слоновьей ногой на бревно и, как цирковой канатоходец, пошла. Сначала как-то робко, потом все увереннее. Зинаида, перестав смеяться отловила у себя между ног голову жмурика, ухватилась за перевязанные руки и отдалась воле обстоятельств.
Обстоятельства же складывались так, что на грохот выскочил из дождевого укрытия Василий и, ухватив Фроську за свободную руку, стал тянуть в сторону морга, норовя ущипнуть ее другой своей рукой за грудь или мягкое место.
Но поскольку все прелести были заляпаны жидкой глиной, то он оставил свои попытки, сосредоточившись на самом процессе.
«Вытянув из болота бегемота», как поется в песенке Чуковского, вся троица сгрудилась над мертвецом. Что делать дальше? Каталка осталась на том берегу траншеи. Мостик рухнул. Еще раз лезть в траншею никто не изъявлял желания. Василий ушел в морг и прикатил роспуски. Жмурик лежал на спине, взывая к богу и черту одновременно: казалось, он просит о пощаде и соучастии.
Привязав мертвеца кое как за плечи к тележке, так что его руки свисали по бокам, Василий потянул за ручку. Девчата, как две фурии ухватили «жмурика» за ноги и зашагали вслед за Василием.
Идти было недолго. Хотя стало уже совсем темно – осенью рано темнеет. Кстати, рабочий день уже кончился и во многих окнах больницы погас свет. Наверное, Фроси и Зины уже хватились, но поскольку они пошли к Василию, а
Василий известен своим вино-водочным гостеприимством к человеку в любом его качестве, то никому и в голову не могло прийти искать девчат.
Тем временем, затащили мертвеца на разделочный стол. Это надо было видеть.
Василий пытался остаться чистым и не запятнанным, а девчатам терять было уже нечего: у Ефросиньи сорвались пуговицы бюстгальтера, и она мотала своими грудями, как если бы сидела верхом на клиенте в каком-нибудь третьестепенном борделе, у Зинаиды ниже бюстгальтера ничего не было приличного.
В конце концов, не нашли ничего лучше, как взяв жмурика втроем за руки и за ноги швырнуть его с размаху на разделочный стол. Первый раз «бросить за борт» не получилось – жмурик не взял высоту. Второй раз, он соскользнул со стола, а в третий раз перелетел через стол. Тогда решили затаскивать его с торца стола. В какой-то момент впопыхах и суете, Василий-таки ущипнул Фросю за ягодицу.
Той показалось, что это сделал мертвец, она рухнула без сознания на кафельный пол. Поднимать с пола двоих Зинаида отказалась. И вообще, она была чрезвычайно зла на Ефросинью, что та затащила ее в болотную траншею.
Когда Фрося оклемалась, девки, пошли в душ мертвецкой.
Василий, прихватив веревку в вида лассо, прошел к месту, где был мосток, накинул лассо на каталку и стащил ее в канаву. Он, собственно хотел, затащить больничное имущество в морг, но это ему не удалось, и чтобы каталку не украли, он утопил ее в канаве.
Обезопасив себя и девиц от воров, Василий вернулся в мертвецкую.
Каково же было удивление, когда отмыв мертвеца-мерзавца, Василий обнаружил у него отсутствие признаков окоченения. Более того, одним глазом жмурик даже моргнул.
Вот уж поистине чертовщина. Девчата вышли из душа чистые и злые. В морге было холодно. Их мокрая одежда сушилась около вентилятора. Накинув на плечи какие-то хламиды, оставшиеся лишними при одевании женских трупов, санитарки стали искать Василия.
Каково же было теперь их удивление, когда они увидели за столом Василия и какое-то странного вида чучело, одетое в разное тряпье.
Короче, девчата не того привезли.
Выпив и закусив, все четверо пошли в каптерку.
Очевидно, сколько человека не души – душа найдет выход.
Азат как звали жмурика-ханурика был еще слаб, он плохо владел языком, руками и ногами, но своим мужским инструментом владел в полную силу.
Была не была: Ефросинья пригрела Азата на своей отмытой добела груди, а Василий прижал к своей груди тщедушную Зинаиду, которая поняла, что есть еще существа страшнее Василия, которого отныне можно не бояться и лучше всего ему отдаться, чтобы не уволили из больницы за «этот самый разврат» с Азатом, которого вместо санитарной комнаты две дуры повезли в мертвецкую.