Обещал пристрелить - пристрелит

               
  Николай Петрович Артюхов, начальник краевого  УВД, полковник полиции, 56-ти лет, орденоносец, заслуженный по всем статьям, «не привлекался», «не был замечен», не имеющий ни единого взыскания  за  многолетнюю службу –  был  убит наповал.

Убит душевно, нравственно, морально, или как там еще можно сказать, когда человек вроде бы жив, а на самом деле – умер. Он умер в тот  миг, когда просмотрел, подброшенную ему кассету, где его единственный, любимый сыночек Стас, Стасик, бесконечно обожаемый, его ненаглядное чадушко,  снят в крутом наркотическом состоянии.

Звуковое насмешливо-издевательское закадровое комментирование отнимало у Николая Петровича остатки жизни.  Мелькнула спасительная мысль – фабрикация, подстава.
Но нет. Вот он, его сын, бесконечно родной, только с выступившей на губах пеной и бессмысленными, безумными глазами, диким хохотом в кадре, наехавшей камеры крупным планом.

Расцарапанная в кровь щека, от ударов о стены и падении на пол. Его правая рука сильно кровоточила. Подчиняясь закадровым насмешливым командам, сын  подхватывался с пола, чтобы вновь мотаясь по комнате, словно в жуткой морской качке,  биться о стены и  падать.

Первое ощущение ужаса от увиденного немного притупилось. Появилось острое чувство жалости к сыну. Но он тут же  одернул себя.  Еще со времен  академической учебы  ему известно -  родительская жалость  к  наркоману,  ведет того к неминуемой  гибели.

И он принял решение.

Едва досидев на заседании у Губернатора, полковник приказал водителю отвезти его домой, а не как обычно, на службу,  чем  вызвал у того неприкрытое удивление.

…………………………….

Когда Николай Петрович вошел к себе в квартиру, часы показывали почти девять вечера.  Стаса дома не было. В обычные  дни отсутствие сына в такое время его не настораживало. Но сейчас, когда полковник был раздавлен страшным известием,  когда его сердце готово  было выскочить из груди, и разорваться на части, все было по-другому.   

Он не пошел, как обычно,  на кухню, чтобы съесть поздний ужин, приготовленный Ниной Ивановной, приходящей помощницей по хозяйству, а  опустился в кресло и включил телевизор. Однако восприятие происходящего на экране у него полностью отсутствовало.  Он  был уничтожен страшной бедой, свалившейся на их семью.

Стас – наркоман!  Такое не воспринималось рассудком. Его родное, бесконечно дорогое существо  -  ушел из реального  мира.

В двадцать минут двенадцатого заскребся  в дверном  замке ключ,  и на пороге  нарисовался тот, кто безжалостно уничтожил своего отца  и самого себя.

-Пап, ты чего не спишь? – как ни в чем не бывало, спросил Стас, сбрасывая кроссовки,  и заглядывая в комнату.

Полковник промолчал. 

-Что-нибудь хорошее? – усаживаясь на диван, спросил сын о телепередаче.   

-Пошли на кухню, - вставая с кресла,  приказал несчастный отец погибшему сыну.

-Я не хочу есть. Поужинали с Женькой у его бабушки, -  бодро заявил Стасик.

-Пошли, пошли, - подтолкнул Николай Петрович сына  в сторону кухни. – Садись, - приказал он, усаживаясь  напротив него.

-Вот тебе бумага и ручка, - пододвинул он  несчастному.

-Что это? – с недоумением спросил тот, уставившись на отца. И тут впервые полковник увидел, как страшно расширены у сына зрачки.  Значит, все верно. 

  -Сейчас ты напишешь мне, кто снабжает тебя наркотиками.  Имена, адреса, где
встречаетесь, вид наркотиков, цена. И какой срок твоей наркомании.

-Пап, ты о чем?! О каких наркотиках? – удивление сына было настолько искренним, что кабы не его расширенные зрачки, Николай Петрович усомнился бы в пленке, посчитав ее сфабрикованной. Но доказательная  реальность убивала.

-Пиши, - сказал отец чужим голосом. И Стас, всегда считавший  папашу доверчивым вахлаком, впервые испугался его.

-Пап, откуда ты взял, что я…. – привычно заныл сынок, когда хотелось покапризничать перед обоими родителями.

-Я  больше повторять не буду, -  полковник  выложил на стол  собственное именное оружие.

-Ты чего, это?! Пап?! – не на шутку испугался  наркоман.

-Пиши! Мне нужен список, - мертвым голосом повторил  полковник. - Вначале я пристрелю тех, кто снабжал тебя дурью, а следом пристрелю  тебя, убийства объясню вашими наркоманскими разборками.

-Пап, ты чего?! –  подхватываясь, в панике закричал  Стасик, почуяв, что с ним не шутят.

-Сядь! Я тебе не «пап» и ты мне не сын, - с ледяным спокойствием приказал, убитый наповал отец. -  Та тварь, что приняла обличие моего сына, должна быть уничтожена. Но вначале я уничтожу тех, кто  тварей  кормит  смертельной дурью.

-Пап, да о чем это ты? Я никак не пойму?! – из последних сил отбивался сынок, стараясь уйти от разоблачения.

-Пошли, - скомандовал Николай Петрович наркоману,   подталкивая его наганом в сторону комнаты. – Смотри на себя, как ты убиваешь своего отца.   

-Пап, да это подстава! – закричал Стас при первых кадрах пленки. - Смотри, это вовсе - не я! – продолжая отбиваться, кричал он, стараясь, как обычно одурачить  доверчивого папашу. 

-Откуда у тебя на щеке травма?

-Эта? – дотронулся наркоман до саднящей царапины. – Это у нас,  в Университете был субботник, убирали территорию,   я и царапнулся подвернувшейся веткой, -  врал он, припертый к «стенке».

-А когда это случилось?

-Ну, на прошлой  неделе. Мы еще с ребятами… - продолжал плести паутину лжи наркоман, надеясь ввести в заблуждение родителя, которого всегда считал лохом.

-Это как же ты  мог участвовать  на прошлой неделе в субботнике,  коль  два месяца, как  ушел из  Университета? - Полковник  уже справился об этом в  деканате.   

У Стасика заметались мысли.

-Пап, я решил найти работу, чтобы и работать и учиться, - мямлила тварь в облике его сына.

-Пошли на кухню! – Полковник подтолкнул его  наганом  в спину. – Пиши! – приказал он, когда они уселись на свои места.

………

Стасик написал явки, указал «снабженцев», их адреса. Одним наркопритоном в городе стало меньше. А что же со Стасиком?

Пристрелил его отец или все же дрогнула отцовская рука?

Нет, не пристрелил. Погодил пока стрелять. 

Понадеявшись на собственные силы по избавлению сына от  губительного пристрастия, Полковник  ничего другого не придумал, как посадить свихнувшегося на привязь. 

Заранее приготовленной цепью, он приковал наркомана за ногу  к отопительной батарее.

Рядом ставил питьевую воду и ведро для туалета. Сам в мертвым  состоянии уходил на службу.

Спустя четыре дня, изломанного, обгаженного, теряющего сознание сына Николай Петрович отвез в наркологическую клинику соседнего города.   В своем оставлять не рискнул, опасаясь огласки, а главное контакта сына с наркодельцами,  уцелевшими от облавы.

Заранее, с тамошними врачами клиники была обговорена проблема его собственного сына, что  помогло без лишней волокиты  поместить того в стационар.

Перед отъездом Полковник озвучил  наркоману страшное условие.
 
-Первый и последний раз я избавляю тебя от твари, принявшей  обличие моего сына.
И предупреждаю:  если вздумаешь после клиники хоть раз попробовать дурь в любом качестве - это будет последним днем твоей жизни. Пристрелю. - И продолжил. - Но перед этим ты посидишь на цепи, только не в квартире, как было до клиники. Я отвезу тебя  на дачу,  посажу на цепь в гараже. А когда твоя любимая тварь изгрызет тебе кости и искромсает мышцы – я пристрелю ее в тебе. Надеюсь, до твоего, затуманенного дурью разума дошли мои слова?

Стас был на грани  помутнения рассудка от жесточайших страданий:  нечеловеческой  ломки костей, суставов, страшенных мышечных судорог. У него едва хватило сил, согласно кивнуть головой, и его   тут же увели санитары.

Николай Петрович не навещал Стаса в клинике. Все сведения о его состоянии он получал лично от врача по телефону. Так он наказывал сына за добровольно исковеркованную жизнь. Давал ему  возможность осмыслить оторванность от семьи, желание вернуться в реальность, если у  него еще сохранятся остатки здравомыслия.

Ежели  этого не произойдет -  Николай Петрович  принял для себя твердое решение.
Полковник благодарил проведение,  за отсутствие дома  собственной жены в этот, черный период.  Настя  не вынесла бы случившегося с ее единственным, бесконечно любимым  сыном.

Она совсем недавно  перенесла операцию на сердце,  и в  настоящее время  находилась в санатории, на реабилитации. По возвращении он объяснит ей, что Стас с группой студентов отправлен на полгода на стажировку английского языка в Америку.

СМСки от нее будет получать и присылать ей сам со Стасового телефона.

……..
 
Минуло полгода. Стас вернулся домой из клиники, предварительно  прослушав строгое наставление отца о версии его   разговора с матерью.

Николай Петрович восстановил сына в Университете, объяснив  пропуски его  болезнью. 

……..

Минуло два года. Стас окончил Университет с удовлетворительными показателями, и с помощью родителя был пристроен в один из государственных банков младшим клерком. При этом получив строгий наказ - помнить отцовское обещание «дачного гаража»  в случае  своеволия.

Соблюдет ли сын отцовский наказ, нет ли, нам не ведомо. Время покажет.

Знакомый  врач как-то  сказал мне, прослышав об этой  драматической  истории: бывших наркоманов не бывает, как впрочем, и алкоголиков.

-Однако, - заявил он далее. – Для Стаса  сильнейшим «тормозным стимулом»  может стать  отцовское обещание пристрелить его. И, знаешь, Полковник  может это сделать. Пристрелит и не поморщится. Я немного знаю этого служаку. Как-то нам пришлось схлестнуться  с ним  по службе. Крутой мужик. Ну что же, поживем – увидим, - заявил он напоследок.

Да, да поживем – увидим, подумала я.

........................