Однажды чайка разговорилась с залетными птицами. Те важно ходили по прибрежным скалам вразвалочку, все время крякали, иногда вовсе не к месту, и рассказывали удивительные вещи – будто на свете есть края, где никогда не видали моря. И в то же время там удивительно красиво, земля вокруг поросла высокими деревьями, за которыми можно спрятаться от врагов, а прямо посреди леса замерли удивительные прозрачные озера, кишащие рыбой.
– Прям таки кишащие? – недоверчиво переспросила она.
– Кря! Кря! – утвердительно закивали птицы. – Ее столько, что девать некуда. Ешь, пока живот не заболит, а еще все равно остается. Места же дикие.
– А что там еще интересного? – не могла удержаться от любопытства чайка.
– Там все по другому! Кругом цветут цветы, и воздух совсем иной! В нем, конечно, не так много воды, как в вашем тут, но от него хочется петь. Ты представляешь себе каково это не только летать, но и хотеть радовать мир волшебными звуками.
– Нет не представляю, – зачарованно вздыхала чайка. – Мне никогда в жизни не хотелось петь. Я даже не представляю как это.
– А вот там ты бы обязательно запела!
– Расскажите что-нибудь еще, я хочу знать, как можно больше, – не отставала чайка.
– А еще ты даже не представляешь, какие там запахи! Это все от огромных лугов и полевых цветов. Но главное – там много добычи, и совсем нет охотников со своими ужасными ружьями. Можно жить припеваючи.
Чайке запал в душу тот разговор, и она вскоре поделилась им с подругой.
– И что? – удивилась та. – А говорят, есть и другие места – где всегда холодно, а море прикрыто толстой ледяной коркой. Ты пытаешься нырнуть в море, а стукаешься своей башкой, которая наслушалась всяких баек о твердую поверхность.
– Так не бывает. Как же там живут чайки? Чем они питаются?
– А нет там никаких чаек. Одна стужа и вечная мерзлота, – решительно объявила подруга.
С того разговора чайка поняла, что делиться мечтами даже с самой близкой подругой не стоит. Все равно тебя не захотят понять. Но та вдруг сама вернулась к прежнему разговору.
– Честно говоря, мне тоже нравится, когда много цветов. Но только странно, что это может быть где-то вдали от моря. Как же они тогда растут? Известно ведь, что цветы не могут прожить без воды. У нас тут если отлететь немного от берега тоже есть целые луга с разными необычными растениями. Но ведь они растут лишь потому, что недалеко море, а значит вода все равно каким-то образом доходит до их корней.
– Я спрашивала об этом. Мне ответили, что там, где воды совсем нет, человек сам подводит ее поближе, и поливает цветы из каких-то шлангов. Это такое приспособление для того, чтобы цветы лучше росли. Подробнее не могу объяснить, я толком не поняла.
– Надо же, как странно устроен мир, – задумчиво произнесла подруга, – даже там, где нет воды, и жизнь кажется совсем невыносимой, ведь прожить без моря и воды невозможно, это очевидно, тоже можно каким-то образом поддерживать красоту.
– Ты имеешь в виду, что нельзя прожить там, где нет рыбы?
– Разве дело только в рыбе? А упоительный морской воздух? А наши просторы? Небо – голубее и ярче которого не может быть нигде. Даже когда на море шторм, я чувствую прилив сил. Мне хочется взлететь высоко-высоко и радоваться всем этим просторам, этой природе. Стихии, бушующей прямо подо мной. У тебя разве не так?
– Конечно, так, – согласилась чайка.
И правда, как она сама не подумала об этом.
С тех пор они часто обсуждали, как живется в других краях, где нет моря. И насколько там может быть лучше, чем здесь. Перелетные птицы, к которым чайка время от времени обращалась за информацией, уверяли, что в других местах, куда на лето улетают они, может быть даже еще лучше, еще радостнее, чем тут, у моря. И если бы не холодные зимы, не было бы никакого резона покидать эти места. Конечно, им не очень верилось, но ведь и не похоже было, что они сочиняют. Да и если бы не так, они не улетали бы отсюда каждую весну.
– Я бы тоже хотела хотя бы одним глазком глянуть на ту красоту, о которой рассказывают, – призналась однажды чайка и, затаив дыхание, посмотрела на подругу. Ей почему-то хотелось услышать поддержку такой необычной мечты.
– Наверное, я бы тоже не отказалась, – неожиданно согласилась та. – Но ведь нам это не суждено. Мы погибнем на таком длинном пути, да еще лишенные естественной среды обитания. Дальние края – это удел перелетных птиц, а не чаек.
– Но ведь это несправедливо.
– Если в жизни устроено именно так, то почему ты считаешь, что это несправедливо? Ведь пока ты не наслушалась всех этих рассказов, ты была уверена, что мир устроен правильно именно к нам, а несправедлив к другим. Что изменилось?
– А теперь я знаю, что это не так, – упрямилась чайка. – Мне хорошо здесь, я не спорю, очень хорошо, и я бы не хотела покидать этот мир. Но так хочется заглянуть хотя бы одним глазком в другую жизнь. Заглянуть, и тут же назад – к морю.
– Но заглянуть, – ехидно поддела ее подруга.
– Ага. Разве тебе не интересно увидеть другое течение жизни, вдохнуть иные ароматы, убедиться, что есть где-то огромные леса, цветочные поляны, и среди этого великолепия тоже можно жить.
– Нет, это не мое, – вдруг категорически отрезала подруга. – Я даже мечтать об этом не хочу, и тебе не советую. Подумай, о чем-нибудь более правильном.
– Откуда ты знаешь, что правильно, а что нет? – в свою очередь обиделась чайка. – Надо просто не бояться нового. Вот я – не боюсь. Увидишь, я когда-нибудь наберусь смелости, и тоже полечу.
– Ну-ну, – обидно засмеялась подруга. – Одна чайка тоже полетела, да только недалеко.
Они поссорились. И долго не разговаривали. Хотя сколько себя помнили, знали, что могут поделиться друг с другом самым сокровенным в любой момент. Да так, что всегда будут и услышаны, и поняты. А тут – из-за какой-то ерунды. Ну в самом деле, не бывает же перелетных чаек. Значит, и сыр-бор не из-за чего разводить. Мало ли какие кому мысли в голову лезут?
А потом вдруг чайка сама первая подошла к подруге.
– Я завтра улетаю, – спокойным голосом, как будто не сказала ничего необычного, сообщила она.
– Куда улетаешь? – не поняла подруга.
– Ты знаешь, куда. Вот, пришла попрощаться.
– Тогда счастливого пути. Желаю тебе добиться всего, что ты хочешь, – с грустью и некоторой обидой сказала подруга. Но тут же добавила. – И вернуться к нам. Мы тебя будем ждать.
– Мы?
– И мы, все, кто здесь есть. И я. Я тоже буду тебя ждать. Ведь мы же друзья. Я буду очень тебя ждать, и скучать.
– Друзья, – согласилась чайка. – Я обязательно вернусь, и со мной ничего не случится. Вот увидишь. Не бойся за меня.
– Я не боюсь. Я просто хочу, чтобы ты к нам обязательно вернулась.
– Я вернусь, – улыбнулась чайка. – Куда же я денусь. Конечно, вернусь. Вот только хотя бы глазком гляну, как там все устроено, и сразу назад.
И она стремительно поднялась ввысь.
– До чего же взбалмошная, – с какой-то непонятной нежностью подумала подруга, глядя на стремительно улетающую вдаль чайку. – Вот пришло в голову лететь в дальние края, и умчалась. Даже, похоже, не сожалеет обо всем, что оставила здесь.
Первое время она часто вспоминала чайку. И даже расспрашивала о ней залетавших в их края перелетных птиц – не видел ли кто. Странное дело, о перелетной чайке кое-кто и правда слышал, и даже иногда передавал от нее приветы. Говорили, что все у нее хорошо, и она действительно не перестает радоваться своей новой жизни.
– А как же зима? – беспокоилась подруга. – Ведь зимой она должна вернуться сюда, домой? Как делают все приличные перелетные птицы. А ее почему-то нет и нет.
Но на этот вопрос ей никто не мог ответить. Почему-то с наступлением зимы чайка не вернулась. Подруга долго мучилась, пытаясь понять, почему, а потом решила про себя, что, видно, любое существо способно приспособиться к самым сложным условиям. Видно что-то похожее произошло и с чайкой. Ей настолько понравилась новая жизнь, что она теперь не боится даже зимы.
О чайке она думала очень часто. Ей не хватало ее бесшабашности, озорства, умения удивить какими-то совершенно неожиданными новостями. Оказывается, когда у тебя в жизни все течет просто и предсказуемо – это тоже не всегда хорошо. Особенно вспоминая те времена, когда рядом был настоящий друг – с которым всегда тепло, уютно и интересно.
Теперь она тоже с любопытством расспрашивала перелетных птиц о других краях, где все совсем не так, как у них. Пыталась понять, чем же там настолько лучше, чем в их местах, где бьется о скалы море, обдавая всех холодными освежающими брызгами, и летит, именно летит настоящая жизнь. А еще она пыталась представить, каково там ее чайке, не скучает ли она по дому. Вдруг получилось так, что она просто не может теперь вернуться назад. И что в таком случае делать? Спешить ей на выручку?
Перелетные птицы, когда она поделилась с ними своими сомнениями, отговорили даже думать об этом.
– Ты представляешь, какой вокруг огромный мир? Привыкли мерить жизнь своими местными мерками, и не видите ничего дальше своего клюва. Твоя чайка уже наверняка там, где ее никто не найдет.
– Но с ней все в порядке? – волновалась подруга.
– Конечно. Еще никому не стало хуже от того, что он шагнул в большой мир.
– Но она вернется? Я бы хотела ее еще увидеть, поговорить с ней. Нам о многом надо поговорить. Это стало сейчас совершенно очевидно. Да и она сама, я уверена, с удовольствием рассказала бы мне, что видела.
– Если суждено и будет желание – вернется, – смеялись птицы.
Хотелось, конечно, им верить. Но почему-то с каждым годом в то, что чайка вернется, верилось все меньше. Однако с приближением зимы подруга еще пристальнее начинала вглядываться в небо, силясь разглядеть в небе силуэт своей замечательной перелетной чайки.
Ведь те, кого мы ждем, обязательно должны возвращаться.