Трудно писать о том, где героем - хочешь или не хочешь, но будешь ты.
Я был институтским фотографом. И это можно было бы вынести в заголовок.
Так кто такой он этот институтский фотоГраф (так меня называл один из переплётчиков института). Это человек, у которого всегда наготове сумка со съёмочной аппаратурой, которая весит девять кило. Сам проверял в аэропорту. Разные институты предполагают, совершено разные варианты съёмок. Но одно, у них общее - он должен быть немного «универсалом».
Мне повезло, я работал в институте, который проектировал водные объекты, а это значит поездки по всей республике. И воспоминаний, и впечатлений от этих поездок - ой как много. И до сих пор живы. А ещё этот фотограф – как знаменитому скрипачу: - «Маэстро, мы ждём Вас сегодня у себя. Вы будете нашим дорогим гостем. Да и скрипочку свою, пожалуйста, не забудьте». Отказ «смерти» подобен, то бишь определёнными, неофициальными, санкциями.
Двадцать лет работы в одном институте это что–то значит. Но самое приятное то, что мою работу оценили, прежде всего, сотрудники, мои товарищи. Дело в том, что в своё время наше институтское начальство решило облагородить коридоры. И решили украсить их фотографиями наших сооружений. Фото должны были быть не меньше, чем 50х50 или 60х60. О цвете тогда разговора не было. Одна фотография (она висела в актовом зале) была размером 2,5х2,5. Отпечатал я их тогда великое множество. Три года назад заходил в институт, и было очень приятно – мои фотографии до сих пор висят. Не коридорах, а в комнатах и кабинетах. И это ещё более приятно. Оформление коридоров прерогатива начальства, а комнаты – обитателей их.
Середина мая, опять пошли «сборщики податей». Надо пожертвовать «денежку» на наш подшефный детдом. Какой вопрос. Надо так надо. «Вы знаете, на заседании профкомитета мы, на этот раз взять фотографа. Снимки хотим включить в отчёт».
Первого июня, «международный день защиты детей», это был четверг, поехали мы. Компания собралась небольшая, кроме меня человека три. Дали «уазик» загрузились, поехали. Наши подшефные – детсадовский детдом №11. Они, тогда были чуть выше к/т «Бакы». Всё честь по чести – встретили, приняли подарки. Молодцы наши женщины. Нашли такие потрясающие платьица для девочек и костюмчики для мальчишек.
Торжественно проводили в актовый зал, точнее в музыкальную комнату. Там собрались все – детишки и ещё шефы (не одни мы такие «хорошие», другие побогаче оказались).
Зал, где мы собрались, большое помещение, на одной короткой стороне подиум для выступлений, на другой шефы и прочие зрители. По двум длинным сторонам на скамеечках сидят малыши. Я не люблю постановочных кадров, поэтому, всегда хожу, двигаюсь. Так было и в тот раз. Хожу вдоль скамеечек снимаю, прохожу вдоль одной стены, вдоль другой. Дети, гости, шефы, воспитатели… И вдруг глаза. Большие, чёрные и круглые. Они следят за мной, а принадлежат они мальчишечке. Когда я очередной раз прохожу мимо, он встает и обнимает мою ногу… «Салам, дайы!», «Салам, оглан, салам». Тянется ручонками ко мне. Беру на руки, фотоаппарат уходит подмышку. «Сэн мяним дайым». Оглядываюсь. Реакция у всех разная: одни улыбаются, другие ничего непонимают и растеряны. Вдруг встаёт девчушка, чуть постарше сидящего у меня на руках: «Салам, дайы!» «Салам!», «О мяним гардашим».
Я попадаю в несколько комичное (со стороны) и в тоже время трагичное (для меня) положение. Мне же работать надо, а работать не получается. Если девочка, всё - таки села на место – мальчик обнял меня за шею, прижался к моей щеке и расставаться со мной не хочет. От него чудно пахнет детством, несмотря на казённый запах учреждения. И в ухо шепот: « Мяним ады Самир!» Целую его - спасибо Самирчик, спасибо. Кручусь – пытаюсь вытащить свою «Практику». Вытаскиваю, поднимаю к глазу…
Ничего не получается. Походили мы с ним. Снимать всё же надо. «Хороший мой Самирчик, умничка, ты мой. Закончу работу возьму тебя на ручки. Ну, честное слово!» Сажаю на скамеечку… А дальше всё было на «автопилоте». Что-то делал, что-то снимал. «Ну, фотограф, ну ты даёшь. Никогда тебя таким не видели.» Не обращаю внимания на шуточки. Знаю одно Самирчик в младшей группе. Детишки за столами. Предполагается «праздничный обед». Мой сидит за крайним столом в самом углу. Делаю ещё пару кадров.
Прощаюсь.
Мальчишка с меня глаз не сводит.
Ну не могу я, не имею права. Тем более из-за стола. Помахал рукой, и мы уехали.
«Хочешь, иди домой» - это глава нашей делегации. Видно вид у меня не «АХ». Еду вместе со всеми в институт. У меня возник план. Скорее, скорее проявить плёнки. Проявил. На следующий день печать и к секретарю профкома. Отбираем фото для отчёта «А с остальными, что делать будем? Я обещал отдать». «Слушай, будь другом. Рядом живёшь. Отнеси им».
В субботу, прикупив по дороге (сейчас и не вспомню что) с трепетом и сердцебиением вхожу на территорию детдома.
Иду к заведующей. Перебираем фотографии, а две – три у меня в сторонке. «Можно вот эти я отдам воспитательнице младшей группы?» Минутное колебание и «Ну, конечно можно. Как пройти вы знаете». Краем глаза вижу куда – то звонить начала. В групповой, кроме воспитательницы никого. «Ах, какие фото! Ах, как здорово!» «А где ребята?» «Они на прогулке, на территории. Наша беседка крайняя. Но Самирчика там нет. Его нет и сестрёнки тоже». Не спрашиваю где они. Оставлю покупку в группе и ухожу. Если ему тогда было годика три – четыре, то сей час — это взрослый молодой человек.
P.S. Где-то в 94 -95 году, волею случая, был я на той территории. Полуразвалившиеся беседки и почти полностью разрушенное здание. Сначала там поселились «бомжы», а позже восстановив, какую-то часть беженцы.
Ну, вот так и кончилась моя «командировка» в далёкое прошлое. Не судите меня особенно строго, за стиль изложения и за мои может быть не слишком весёлые воспоминания.