Станичница. Гл. 11. Открытия

Ирина Куксинская
     Приятный доктор-невролог осмотрел пациентку и с сочувствием сказал:
     - Это, сударыня, издержки беременности, сухое тепло и покой, всё, что вам необходимо. Желаю вам родить дочку, такую же красивую, как мама.

     Юля опешила, зарделась от таких слов и пролепетала не к месту:
     - Муж сына хочет.

     - А вы?

     - Я тоже, - растерялась совершенно. - До свидания.

     На улице подняла голову к высокому не по времени года небу и поняла, что боль прошла.

     - Гипноз, что ли? – отметила удивлённо.

     Октябрьский день был непривычно тёплым, солнце ласково светило с безоблачного небосвода. Деревья надели жёлто-багровые наряды и не спешили с ними расставаться. Щедрая осень баловала подарками: за каждым забором в садах и на верхушках деревьев вдоль дорог красовались яркие, сочные плоды. Сливы, яблоки и груши сверкали налитыми румяными бочками.

     - Как новогодние фонарики! – подумала девушка. Новый год не за горами, интересно, когда выпадет снег? И когда зашевелится малыш? Надо купить красочных погремушек и разноцветных пелёнок.

     Мысли привели к воспоминанию о тонне арбузов, раскатившихся по всему дому. Они заняли подпол и пространство под кроватями. Маниакальная запасливость мужа сначала удивляла, потом раздражала, а теперь начинала пугать. Если он покупал сыр, то головками, если масло - блоками.

     Когда в доме появились мешки муки, сахара и фляга мёда, Юля строго спросила:
     - Валера, у тебя было голодное детство? В чём дело?

     - Ты свои пИдагогические штучки в школе применяй, я тебе не ученик! Что тебе не нравится? - парировал супруг, - Хочу, чтобы в доме было всего в достатке. Всего! - повысил голос.

     - Из чаши скоро перельётся, - настаивала жена. - Прекрати превращать дом в склад.

     На следующий день на крыльце появились две здоровенные эмалированные кастрюли, ящики помидор и несметное количество кочанов капусты в сетках.

     - Господи, что же это такое! - возмутилась Юля в пустоту.

     Все вечера последующей недели были заняты солением помидор и квашением капусты. На помощь пришлось призвать бабку Ивановну, которая с завидной скоростью кромсала капусту и натирала морковь тазиками. У молодой хозяйки недоставало сноровки.

     - Ты пошто её выпиливаешь?! – ругалась бабка, глядя, как Юлька миллиметрует, а не шинкует кочаны. - Хто так солит? - отбирала пачку и посыпала крупными жменями: - Иии, никудышняя, - приговаривала почти любя. - Иди, нарви листов вишни, смородины и укропа прихвати, - наставляла подопечную.

     С собой она обязательно приносила что-нибудь вкусненькое и заставляла будущую мать поесть:
     - Епять голодовала? Накось, пирожков поешь, покорми наследника, чи наследницу. Чую, девка будет, ой, девка! Валерка недоволен будет! А ты, девонька, не бери в голову, хто родится, того и пестовать будем. А на Валеру не обижайся, он мужик, как есть, мужик. И не ревнуй бестолку, - добавила вполголоса.

     Юля насторожилась, вопросительно взглянув на старушку.

     - Да, я так, сдуру сбрехнула, не слушай старую, - стушевалась нравоучительница. - Не бери в голову, ешь. Ещё хочешь? - подсовывала новые пироги и лепёшки.

     Она с завидной сноровкой докрошила полную кастрюлю капусты, залила рассолом помидоры и накрыла гнётом и крышками:
     - Хозяин придёт, в погреб опустит, - подытожила свой труд: - Выпивает? - спросила сочувственно.

     - Бывает, - скромно ответила Юля. - Напряжение снимает.

     - А ты не перечь, не ругай, лучше ужин накрой, да рюмочку налей, да закуску подай, глядишь, будет домой бежать, не шастать по чужим застольям, да напиваться в чужих компаниях.

     - Надежда Ивановна, - обратилась девушка, - За год совместной жизни Валера так себя не вёл, был культурным, не выражался. Что могло случиться? Может причина во мне?

     - Валерка, кулюторный? Прикидывался! Тебе понравиться хотел, а то бы взяла, да и выгнала. Ты же там хозяйкой была, - резанула бабка ответом, - Три года у меня прожил, я всякого навидалась. Гарбузами солёными ему похмелья лечила, дружков коромыслом гоняла. Но, как зовтехник, он специалист, люди зря говорить не будут. И в партию вступил, в районе его ценют. Ты за ним не пропадёшь!

     - Соседка?! - раздалось из-за забора: - Молока возьми, только подоила.

     Возле дальней калитки стояла Антонина - многодетная мать неопределённого возраста, как всегда беременная, неприбранная и взлохмаченная, с трёхлитровой банкой в руках.

     - Банку опосля вернёшь, - увидев Ивановну, перекинулась на неё: - Баб Надя, погляди моего Петьку, вшей вывести не могу, а мне рожать скоро, - прокричала на всю округу.

     Юля застыла на месте. Вшей она изучала только по учебникам и даже тогда чесалась и брезговала картинками. С Антониной старалась общаться на расстоянии, наблюдая, как маленькая пузатая женщина сноровисто орудует вилами, сметая с мужем стог сена. Мужчина подавал наверх большие порции сухой травы, а Антонина мастерски складывала копну, стоя на её вершине. По двору носились ребятишки малмаламеньше, гоняя кур и гусей. Тоня говорила, что их шестеро, но Юля ей не верила.

     На вопрос, когда она поедет рожать, соседка ошарашила:
     - Так я дома рожаю. Первые два раза в районе, а потом, как по маслу: ляжу на кушетку, ноги подогну, руками обхвачу, потужусь и всё. Как плюнуть! Только пуповину завязать, да ребёночка обмыть. Иногда Тамара приходит помочь. Когда мне по роддомам разлёживаться? Коровы сами не доятся, да свиней кормить надо.

     От такой откровенности девушку передёрнуло. Она планировала заранее лечь на сохранение и не рисковать здоровьем ребёнка. Кто знает, что может произойти за путешествие в двадцать пять километров.

     Видя Юлькину растерянность, Ивановна забрала у Антонины банку, пообещала зайти, посмотреть мальчонку и пошла в дом, тихо приговаривая:
     - Во, таку Валерке надо было в жёны брать, а не тебя, кралю городскую. Ладно, не переживай, стерпится, слюбится, а перемелется, так вовсе, мука будет. Молоко не пей, муха в ём плавает, процеди и на творог поставь. Нельзя не брать, Тонька обидится, она от всей души. Вся родня у неё засранцы, и мать, и бабка. Помню, в детстве косы неделями не плели. Забурухтелась я с тобой, - засобиралась суетливо. - Надо тонькиного золотушного ещё поглядеть.

     - Спасибо, Вам, Надежда Ивановна за всё, - Юлька обняла старушку. - За гусей отдельное, чуть не уморили меня, не знаю, чтобы без Вас делала, - расцеловала морщинистые щёки.

     - Господь, с тобой, милая, - смутилась бабка. - Развела нежности.

продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/05/1415