День выдался замечательный. Николай возвращался с работы привычным размеренным неторопливым шагом. Он брёл по асфальтовой дорожке вдоль ряда небольших частных домиков, в каждый из которых могло уместиться целых три таких же дома, каким был его собственный: однокомнатный, крохотный, тесный. Такое жилище ни на секунду не оставляло его обитателя наедине с самим собой, в нём и сквозь сон чувствовалось близкое горячее дыхание жены или ребёнка, даже если они почивали в совершенно противоположном углу. Разумеется, служебное положение позволяло содержать Николаю дом гораздо более просторный, но семье бы в таком случае не было в нём места, ибо содержал он её в одиночку. Он в одиночку должен был приносить деньги супруге, которая не желала работать из-за необходимости воспитывать двоих детей, в воспитании которых, однако, не наблюдалось никакой светлой перспективы. Первого, Алёшку, за весь пятый класс никак не могла запомнить в лицо его классный руководитель, также, как и он, в свою очередь, в ходе совместных утренних прогулок с друзьями забывал и облик родной школы. Второй, Аркаша, в свои тринадцать лет отбывал наказание общественной работой за украденное в соседнем магазине горячительное. Однако всё это, по мнению Николая, были лишь детские шалости, знакомые, но уже позабытые сегодня каждым повзрослевшим человеком. Рано ли поздно оба оболтуса прекратят развлекаться и, наконец, определятся со своим местом в жизни, как сделал это в своё время их отец.
С терпением относясь к проделкам младших, он любил их всей душой. Как любил и их мать. Конечно, их свёл вместе не счастливый случай: в их взаимоотношениях до свадьбы не было никакой любовной интриги, как не было и самих отношений. Светлана была лишь его мимолётным увлечением, впоследствии крепко обхватившим его за шею и занявшим место человека, который мог быть для него самым желанным, с которым он действительно хотел бы делить и радость, и печаль до конца своих дней. Несмотря на это, Николай прожил с ней в согласии уже много лет, она стала ему привычно близка, как близок может быть шрам на руке после падения с дерева ещё в далёком глупом и наивном детстве. Да и может ли он обвинять в чём-то женщину, подарившую ему таких прекрасных крепких сыновей, продолжателей его скромного, но гордого и целеустремлённого рода?
К тому же, и работу, окончив которую, Николай возвращался сейчас домой, он получил благодаря Светлане или, точнее сказать, её отцу. Разумеется, работа под начальством нелюбимого родственника приносит больше унижения, чем удовольствия. Но главное – она приносит доход, пускай и скромный, но достаточный для содержания их маленькой и уютной семейки, живущей в маленьком и уютном доме. Да и случай с его работой нельзя назвать выдающимся: многие работают под начинанием своей родни, в результате чего получают либо глубокое удовлетворение, либо разочарование и вместо постоянного рабочего энтузиазма – предшествующий каждому трудовому дню тихий жалобный стон, адресованный лишь только самому себе, но не встречающий в ответ должного сожаления. Но этот стон всегда вознаграждается скромной заработной платой, что снова пробуждает в каждом из нас полную новых надежд тягу к жизни.
Двигаясь по тихой безлюдной улице, Николай приближался к своему дому, расположенному на окраине города, куда крайне редко заглядывал даже самый случайный прохожий. Поход домой в весенний вечер как нельзя лучше предрасполагал к приятным размышлениям о себе, о любимой работе и домашних, наверняка с радостью в глазах ждущих его сейчас у самого порога.
Не дойдя до поворота на свою улицу, Николай заметил, как в воздухе над его домом поднимались клубы чёрного и густого, как смоль, дыма. От неожиданности уронив потрёпанный от времени дипломат, он заметно ускорил шаг, желая поскорее разузнать о происходящем.
Его предположения подтвердились. На фоне занимающегося розового заката органично разгоралось обжигающее, опустошающее, всепожирающее пламя, выбравшее в качестве сегодняшней небольшой и скорой трапезы Николаев дом. Мелкие искры сверкали, отскакивая от ежесекундно лопающегося шифера, в настежь открытых окнах виднелись маленькие пустые цветочные горшочки, которые медленно плавились, широко разинув свои поднятые кверху огромные рты. На детских полочках пищали и озлоблено скалили зубы громко лопающиеся детские игрушки. Двигаемые с места лёгким ветерком, листы наверняка важных документов игриво делились друг с другом ещё совсем маленьким огоньком, обещавшим перерасти в огонь побольше и охватить, наконец, весь рабочий стол. Лежащий на краю стола рваный кошелёк, злобно шипя, сворачивался в небольшой чёрный комочек, от которого оставалась лишь горстка мелких монет, впоследствии, звеня, мягко ссыпающихся на обуглившийся пол.
Горел дом, рассыпалась в уносимый ветром пепел семья, плавилась работа, заканчивалась, полыхая, жизнь Николая, который, к слову, по-прежнему неподвижно стоял напротив дома на той же асфальтовой дорожке, внимательно наблюдая за пожаром широко открытыми глазами. Наконец, расплывшись в счастливой улыбке и глубоко вдохнув весенний аромат вперемежку с горьким и едким дымом, Николай медленно повернулся и, не оглядываясь, преисполненный радости зашагал мимо по дорожке. День выдался замечательный.