http://www.proza.ru/2014/12/02/1889
ДАНА
Незаметно пролетело три месяца после нашего с Олегом предновогоднего знакомства. В феврале весело отпраздновали свадьбу моего сына Арсения и Ксюши. В тот же самый день, мы с Олегом, за пару часов до регистрации моих детей, тихо и незаметно сочетались законным браком. Молодые остались жить в нашей с сынишкой двухкомнатной квартире, в счастливом ожидании малыша. Ксюшка потешная. Ходит, с гордостью выпятив едва заметный животик. При встрече с ней, не переставая улыбаюсь, потому что я сама, с первых месяцев ожидания Арсения, выступала также важно.
Я переселилась к Олегу, хотя и так почти всё время до женитьбы провела у него. Медовый месяц, начавшийся в день нашей первой встречи, и не думал завершаться. Кутерьма предсвадебных недель, знакомство со счастливыми, восторженно принявшими меня, родителями Олега и моей, более сдержанной в эмоциях, но не менее счастливой мамой, поездка в военное училище на встречу с сыном моего мужа, поутихла. Мы наслаждались безмятежным семейным счастьем.
- Дана, как хорошо, - полусонно проговорил как-то вечером вытянувшийся на диване Олег, обнимая меня, уютно прижавшуюся к нему спиной. - Даже не верится, что я когда-то жил без тебя. Вся эта пустота последних десяти лет перед встречей с тобой, бестолковое, предшествующее десятилетие с Ленкой. Её взбрыкивания, поиски, как она говорила, себя, а на самом деле, банальные измены.
- Может, не любила? - лениво, равнодушно спросила я.
- Не знаю, - вздохнул Олег, - ни про неё, ни про себя. Одно знаю точно, что я её хотел, со всей страстью девятнадцатилетнего мальчишки. Должно быть, я и казался ей, на два года старше меня, мальчишкой. Она довольно долго не отвечала мне взаимностью, подтрунивала и забавлялась. Наконец, в один, как оказалось не прекрасный для неё день, снизошла. Я был на седьмом небе от счастья, мозг плавился и сердце стучало, как сумасшедшее.
- А потом?
- От этого помешательства сразу же получился Серёга. Но зарегистрировались мы только за два месяца до его рождения. Ленка всё раздумывала, выходить за меня или нет.
- Серёга твой сын? - я подняла на него взгляд.
Высокий, черноволосый, с редкой проседью, худощавый, упругий, как хлыст, с крепкими, широкими плечами, Олег не дал сыну ничего из своей внешности, кроме роста. Однако, Сергей оказался точной копией отца Олега, эдакий белокурый, былинный богатырь.
- Мой, - просто ответил Олег.
- Почему тогда раздумывала?
- Она кинулась ко мне после ссоры со своим парнем, о существовании которого я узнал намного позже. А тут, неожиданный залёт со мной. Ленка всё надеялась, что он позовёт её замуж, поэтому тянула с нашей свадьбой, выискивая то одну, то другую причину.
- А ушла потом к нему же, к этому парню?
- Знаешь, Дана, я даже не стал интересоваться. В тот момент она убила меня, просто размазала, когда сказала, что десятилетнего сына оставляет со мной. Заявила, что никогда меня не любила, и что всё это время сожалела о моём отцовстве. Представляешь?
- Честно говоря, с трудом. Каким бы прохвостом ни был мой муж, дороже Арсения у меня не было никого.
- А у нас сложилось вот так. Мы развелись спустя три месяца после её ухода. Вероятно, её горячо возлюбленный решил-таки, наконец, связать себя с ней узами брака. А может быть, появился кто-то другой. В общем, не знаю, не выяснял, - пошевелился за мной Олег, укладывая меня и себя поудобнее. - Документы на развод прислали из областного центра в Поволжье. Я подписал и через какое-то время нас развели.
Мы помолчали. Я не стала спрашивать, любил ли он её все эти годы. Олег заговорил об этом сам.
- Все эти десять лет, после развода, я искал.
- Полагаю, что не маму для Серёжи? - скорее утвердительно спросила я, успев за короткое время достаточно хорошо узнать своего мужа.
- Конечно, нет, - вздохнул Олег, подтверждая моё предположение. - Маму, кстати к большой радости моего сына, заменила бабушка. Ласка, тепло, внимание, вкусные пироги и детские праздники, всё то, чего у него не было с родной матерью. Я, конечно, далеко не образцовый отец, но, тем не менее, мы с Серёгой друзья. А мужское воспитание в должной мере восполнял мой отец. Именно по его стопам пошёл Серёга, выбрав военную специальность.
- Они у тебя все замечательные, - повернувшись к мужу, я поцеловала его в подбородок, - родители и Серёжка.
- Ага, - по мальчишески улыбнулся Олег, - кроме его непутёвого отца.
- Ну ты тоже, в какой-то степени, незаурядный, - лукаво улыбнулась я.
- Нет, Дана, я неправильно жил, - крепче обнял он меня. - Не подумав о том, чтобы стать настоящим отцом Серёге, я очертя голову кинулся искать ту, от которой бы у меня срывало крышу, как от Ленки когда-то. Вместо того, чтобы искать любовь. А теперь, даже не знаю, чем я заслужил это счастье, но любовь нашла меня сама. Я впервые в жизни полюбил по-настоящему.
- Ты в этом уверен?
- Ну как можно быть совершенно уверенным, - засмеялся Олег, - если у меня теперь буквально мозг плавится. Как мальчишка к тебе бегу, и будто щенок готов сидеть у твоих ног. Надо же, даже о любви заговорил.
- А до этого что, никому не говорил?
- Можешь не верить, но действительно не говорил. "Хочу", иногда "желаю", а чаще всего, ни слова не произносил. Дана, я тебя очень люблю!
- Я очень-очень люблю тебя, Олег!
Он поцеловал меня, и на некоторое время мы забылись. А как иначе, когда мозг плавится у нас обоих. Потом захотелось чаю, но вставать было лень, и мы так и лежали, обнявшись, в тёплой полудрёме, из которой нас вывел неожиданный звонок в дверь.
- Кто это может быть? - воскликнули мы одновременно.
В десять вечера мы никого не ждали. Дети бы позвонили. Ну что гадать, надо открывать. И поскольку я оказалась на диване с краю, то и отправилась к двери, проворно запахнув на себе синий, атласный халатик. Олег, тем временем, натянув домашние бежевые брюки прямо на голое тело, сунул наше раскиданное по дивану нижнее бельё под подушку и поспешил вслед за мной, надевая на ходу футболку.
Если бы женщина, представшая перед моим взором, не была одета в фасонистую, молочного цвета, кожаную куртку, узкие, светло-синие джинсы и коричневые туфли со шнурками, на низком каблуке, то я бы приняла её за, постоянно пребывающую в алкогольных парах, попрошайку. На изумительно красивом лице, обрамленном перьями, стильно подстриженных, русых, не знакомых с краской и сединой, волос, особенно выделялись чувственные, чуть капризные, губы, но глаза, огромные, дымчато-серые, смотревшие в разные стороны, блуждали, отдавая непонятным, тревожным блеском. Вцепившись в ладонь женщины обеими руками, к ней жалась девочка, лет десяти, в модной, мелко стёганой, ярко-жёлтой курточке, узких, синих джинсах, заправленных в светло-коричневые, высокие, кожаные сапожки. Туго заплетённая, светло-русая, богатая коса свешивалась на её плечико. Высокий лоб бледного лица был открыт, волосы причёсаны на прямой пробор. Несмотря на невысокий рост, девочка сутулилась и слегка исподлобья, как казалось испуганно, смотрела на меня большими, серыми, подобными материнским, но другой формы, глазами.
- Здра-встуй-те, - замедленно, разделяя слова на слоги, произнесла женщина, подтверждая моё ощущение того, что она пьяна.
- Здравствуйте, - ответила я, отступая на шаг назад, тем самым, освобождая вход в квартиру.
Мало ли, что одеты они прилично. Может быть, кто-то помог им одеждой, а еды купить не на что. Однако, следующей фразой женщина опровергла мои предположения.
- Мн-не ну-жен Ол-лег. Ес-сли он ещ-щё жи-вёт зд-десь.
- Я здесь, Лена, - отозвался он из-за моей спины, обнимая меня за плечи. - Здравствуй.
- Пр-рой-ти поз-во-лишь? - ещё менее внятно спросила она, запинаясь сильнее, и мелко затрясла головой.
- Проходите, - произнесли мы одновременно и также синхронно отступили назад.
С трудом, припадая на одну ногу, опираясь рукой о притолоку, женщина вошла. Девочка, пытаясь ей помочь, крепче вцепилась в её руку и теснее прижалась, не сводя с нас взгляда, внезапно наполнившихся слезами глаз.
- Г-где мож-жно по-го-во-рить с то-бой? - спросила Лена, обращаясь к Олегу, однако глаза у неё смотрели в разные стороны, мимо нас обоих.
Вышедший из-за моей спины Олег понял, что речь идёт о беседе наедине. Он кинул на меня вопросительный взгляд, и моментально получив мой утвердительный кивок, жестом пригласил Лену в комнату сына. Я протянула раскрытую ладонь испуганно жавшейся к матери девочке.
- Можно предложить тебе чаю с пирогом?
- С-спа-си-бо, - ответила за девочку женщина и отцепив её от себя, сказала ей. - Ид-ди с тё-тей!
Девочка растерянно замерла и, словно потеряв опору, чуть пошатнулась.
- Давай снимем курточку. У нас тепло, - приблизилась я к ней.
Раздела сжавшуюся девочку и приобняв за плечи, повела её в кухню. Оттуда завлекательно пахло лимонным пирогом, и я почувствовала, что девочка понемногу оттаивает. Она также сутулилась и робела, однако покорно присела на краешек табурета и несмело кивнула на моё предложение налить ей чаю.
В этот момент у меня возникло неожиданное, стойкое ощущение, будто девочка жила здесь всю свою жизнь. А она, между тем, по-прежнему сидела застенчиво, в ожидании угощения, и смотрела на меня настороженно, полная готовности в тот же миг вскочить и убежать, чтобы изо всех сил прижаться к своей маме.
- Как тебя зовут? - спросила я, нарезая ароматный пирог.
- Стася, - тихо ответила она.
- Это Настя? - уточнила я.
- Нет, - она слабо повела головой из стороны в сторону. - Станислава.
- Очень красиво, - искренне восхитилась я.
- А мне не нравится, - неожиданно громче сказала девочка. - Меня в классе тазиком зовут.
- Почему тазиком?
- Стася-Тазя.
- Глупые они. А меня зовут Дана, - спохватилась я, не приставляя к имени звание тётя, не потому, что мечтала омолодиться в глазах девочки, а потому что мне захотелось стать ближе к этому испуганному, нахохлившемуся, но не агрессивному ребёнку.
ОЛЕГ
- Присаживайся, - указал я на Серёжкин диван, со времени поступления сына в военное училище постоянно находившийся в собранном виде.
- М-мне труд-дно буд-дет под-днять-ся, - Лена заговорила чуть более разборчиво. - Я п-постараюсь нед-долго. Меня жд-дёт вниз-зу м-муж.
- Как хочешь, - насторожился я, услышав, что ждут только её.
Что же получается, девочку она предполагает оставить здесь. Её фраза наверняка не была оговоркой. Ленка всегда уверенно произносила именно то, что хотела сказать. Если только болезнь изменила её. Выглядит она, честно сказать, ужасно.
- Обопрись, хотя бы, на кресло, - предложил я, - может тебе будет удобнее. Что с тобой?
- Р-рас-се-ян-ный склероз, - сделав над собой невероятное усилие, она произнесла ещё более внятно. - Оч-ень быс-тро про-грес-с-сирую-щий.
- Сожалею.
Что я, собственно, мог сказать.
- Это лечится?
- Н-ет, можно только н-немного п-под-держать, об-блегчить. Н-но не в моём с-случае и не в Р-россии. Игорь в-везёт меня в Германию, - почти отчётливо произнесла Лена, держась за кресло. - Он н-надеется на п-полное излечение. Но у м-меня нету иллюзий на этот сч-чёт. Я не вернусь об-братно.
- Неужели всё настолько безнадежно?
- З-знаю свои п-показатели. Я полностью из-зучила св-вою болезнь. Воп-прос только во в-времени. А его п-почти не осталось.
- Чудеса случаются, - неуверенно произнёс я, пытаясь поймать взгляд её, смотревших по обе стороны от моего лица, глаз. - Материальная помощь требуется?
- Нет, н-не требуетс-ся. Игорь - юрист. У него д-денег полно.
С удивлением отметил, что когда она говорила о муже, почти не затормаживала произношение. Я уже начал немного привыкать к её манере разделять слова на слоги, на каждом из которых она делала ударение. Продолжила она почти совсем ровно, словно болезнь временно отступила.
- Возьми девочку.
Ни пожалуйста, ни просительных интонаций, почти приказной тон. Зачем мне её ребёнок? Думает, оставила со мной нашего сына и свою дочь подкинет, как кукушка. Вслух поинтересовался:
- Почему ты не можешь взять её с собой?
- Не хочу, чтобы она видела, как я умираю. А больше оставить не с кем. Папы не стало полгода назад.
Я знал, что мать Лены умерла давно, когда она ещё не ходила в школу. Станислав Сергеевич воспитывал единственную дочь один. После нашего развода он уехал из города, поменяв квартиру, чтобы быть рядом с дочерью. К слову сказать, с внуком Серёжей, также как и Ленка, после отъезда ни разу не общался.
- Тебе не интересно, как Серёжа? - почему-то с озлоблением, к этой разрушающейся женщине, спросил я.
- Станислава - твоя дочь, - просто сказала она, игнорируя вопрос о сыне.
- Лена, - рассвирепел, - зачем врать?
- Я не вру.
- Какого чёрта! - перебил я. - Почему не сказать попросту, чтобы я взял ребёнка. Зачем надо раздувать эти индийско-мексиканские страсти?!
- Стася - твоя дочь, - устало повторила Ленка. - Она родилась после нашего развода, и в графе "отец" у неё стоит прочерк. А я до сих пор числюсь матерью-одиночкой.
- Твой муж так и не оформил с тобой отношения?
- Нет, - заторопилась она, вероятно опасаясь, что речь вновь нарушится. - Зато он подготовил все необходимые документы для усыновления её тобой, по суду. Вот они, в папке.
- Лена, ты бредишь?
- Олег, у моего Игоря не может быть детей. Последствия банальной детской свинки. Поэтому, когда я сказала ему о том, что беременна Серёжей, он и не подумал на мне жениться. И после ... со Стасей. Он не хотел, чтобы она родилась. Я опять попыталась обмануть его, утверждая, что беременна от него. Вот тут-то он открыл мне глаза на свою неспособность иметь детей и велел сделать аборт. А я..., - она дёрнула шеей, сглотнула слюну, - ... я бы и сделала, только ... срок уже был большой.
- Как же он согласился? - криво усмехнулся я.
- Перетерпел её младенчество кое-как. Нянек находил, отдельную квартиру снимал для Стаси, чтобы я проводила с ним гораздо больше времени.
- Неужели ты его не возненавидела?
- Нет... я любила его ... год от года .... всё сильнее. Должно быть, это своего рода патология.
- Во всяком случае, где-то близко...
- Да..., - она помолчала, - он сказал, оставить Серёжу, и я подчинилась. А Стасю, когда она подросла, забрал мой папа, и жил с ней всё время, до самой смерти. Олег, .... я всю жизнь сходила по нему с ума, .... по Игорю. Я никогда не обвиняла его в том, что он не смог полюбить моих детей.
- Ты и сама от них отказалась!
- Да, Олег, ради него... отказалась .... Возьми девочку, пожалуйста... Ты как будто ... женат?
- Женат, - хмуро ответил я.
- Понимаю, что это создаст проблему. Но, Олег, .... мне негде её больше оставить... После того, как я .... уйду ... Игорь .... он может бросить её у своих родственников в Германии.... Я не знаю, что это за люди...
- Как я понял, Лена, ты приехала уже с готовым решением и уверенностью, что я не откажусь.
- Может быть, - она снова скривила губы и заговорила хуже, - т-твои род-ди-тели по-лю-бят вну-чку. Я наз-зва-ла Ста-сю в честь на-ших с то-бой от-цов.
- Я уже понял.
Мой отец, с самого первого дня их знакомства, относился к Лене крайне неодобрительно, считая её легкомысленной и утверждая, что она не любит меня. В дальнейшем, за глаза, он называл её не иначе как свистушка. И после нашего развода, в результате которого сын, без возражений с его стороны и по настоянию Лены, остался со мной, не удержался от горького восклицания: "Я же тебе говорил, сынок!"
- Девочка знает, что ты хочешь её оставить? Ты намерена это сделать прямо сегодня?
- Д-да, не-пре-мен-но сегод-дня... До Мос-квы мож-но доб-рать-ся за пять ча-сов. Но вд-руг проб-ки. А в шесть ут-ра н-нам на-до быть в Д-до-мо-де-до-во. В-вы-лет в д-де-вять. Мы н-не бра-ли С-ста-се б-би-лет.
- Как я понимаю, - внезапно осенило меня, - она не считала твоего мужа отцом? Не правда ли?
- Всё вер-но. Он-на зна-ет, что я при-вез-ла её к те-бе, как к п-па-пе.
- Где же, в таком случае, я обретался все эти годы? Почему не приехал к ней? Она не спросила?
- Ко-неч-но, спро-си-ла. Т-ты б-был в дол-гой ко-ман-ди-ров-ке, в Ан-тарк-ти-де.
http://www.proza.ru/2015/07/23/709
Фотография из интернета. Спасибо автору.