Меняются времена и соответственно меняются привычки и наклонности людей. Так, в последнее время стало почти модой легко и просто возводить артистов, певцов или художников в какие-нибудь ранги. Сыграл, например, человек пару небольших ролей, спел несколько дешёвеньких песен, нарисовал что-нибудь в стиле чёрного квадрата и он уже звезда. И в тоже время рядом может жить великий человек, и мы боимся назвать его великим. А зря, всё должно быть по заслугам.
Жил в Подмосковном городе Подольске великий русский художник, народный художник России, действительный член Российской Академии художеств, лауреат Государственной премии им. И. Е. Репина, великий мастер офорта и рисунка Станислав Михайлович Никиреев (07.11.1932 - 24.08.2007). Сейчас в России нет другого художника-графика, которого можно было бы поставить рядом с ним. Да и в мире он был одним из лучших. И это не только моё эмоциональное мнение, это мнение профессионалов, мнение всех, кто знаком с творчеством этого удивительного художника. Его необыкновенные работы находятся в Третьяковской галерее, в других ведущих галереях и музеях мира; они включены во многие издания и в России, и за рубежом.
А признание настоящих мастеров сегодня особенно важно, так как культурное пространство сильно заражено сорняками, которые лезут вперёд, стараясь затмить истинные таланты. Что можно противопоставить такому нашествию на культуру? В первую очередь – пропаганду настоящего искусства. Творчество Станислава Никиреева – тот живительный родник, который показывает, что есть ИСКУССТВО на самом деле…
Так сложилось, что, зрители почему-то не балуют вниманием художников-графиков, считая, что изобразительное искусство – это живопись и скульптура, а графика – что-то второстепенное. Но это не так: всё зависит от человека, от его таланта. Чтобы убедиться в этом, надо посмотреть работы Станислава Никиреева. Его произведения настолько совершенны по композиции, по уровню мастерства, что трудно подобрать сравнение. Когда смотришь на эти чудеса, сотворённые десницей великого мастера, охватывает трепет восторга, радость за разум и вдохновение, данные ему Господом.
В офортах, рисунках художника, то есть в произведениях в основном чёрно-белых, явственно видишь цвет, чувствуешь воздух, фантастическую глубину небес, чувствуешь запах земли и жизнь её удивительных обитателей – насекомых. «Какая прелесть!» – восхищаются зрители; «Как он это делает?!» – удивляются профессиональные художники. Удивляются потому, что так мог творить только он, Станислав Никиреев. Трудно даже поверить, что всё это волшебство можно изобразить иглой или просто карандашом. Кстати, карандашные рисунки художники считают чем-то промежуточным, подсобным. А Никиреев даже из рисунка делал картину, используя, например, уникальную технику: полутона он создавал не штриховкой или растушёвкой, а точками. Этот способ хорошо известен в полиграфии: больше точек – темнее фрагмент, меньше точек – фрагмент светлее. Для полиграфии это вынужденное решение, а для изобразительного искусства – ноу-хау. Так вот, Станислав Михайлович остро заточенным твёрдым карандашом наносил точки-пиксели сотни и тысячи на каждый квадратный сантиметр (Титанический труд!). За счёт этого он получал удивительную бархатистую фактуру, плавные переходы и растяжки. Вот где колдовство и мастерство!
Станислав Михайлович радовал нас и великолепными живописными работами, написанными ещё в молодые годы. Изумительное чувство цвета, тона, композиции сулили молодому художнику стать отличным живописцем, но он решил иначе: решил стать графиком, лучшим графиком. И он стал великим художником России, великой художественной державы.
Станислав Никиреев после окончания Суриковского института приехал в свой родной город, в Подольскую производственно-художественную мастерскую (тогда так называлось Подольское отделение художников), но молодого художника в мастерскую не приняли: сказали, что графики им не нужны, а свободных мастерских нет. И он работал у себя дома. Позже, когда Никиреев стал знаменитым, мастерскую и жильё ему не раз предлагали в Химках, и в Москве, и в разных городах и странах мира. Но он предпочитал жить в Подольске и работать в своей двухкомнатной квартире.
– А зачем мне мастерская? – полушутя, но с грустью в голосе говорил Мастер, – когда устаю от работы, я открываю свою коллекцию, и это для меня – лучший отдых. Она же всегда рядом со мной. – Станислав Михайлович имел в виду свою уникальную энтомологическую коллекцию. Он нам показывал её и рассказывал с большой охотой и глубоким знанием предмета разговора. Сотни коробок с бабочками и жуками, тысячи уникальнейших экспонатов. Были у него даже экспонаты, которых в России нет больше ни у кого, кроме Никиреева. А одного жука Станислав Михайлович нашёл, точнее – открыл сам лично, путешествуя по Грузии. Раньше науке этот жук не был известен. Всё это удивительным образом систематизировано. Эта коллекция – плод многолетнего титанического труда и любви к природе. Можно сказать, что энтомология (наука о насекомых) была для Никиреева не просто хобби, а второй его профессией. Что касается увлечений вообще, то их тоже было много: Станислав Михайлович был страстным путешественником – объездил полмира от африканских пустынь до вершин Гималаев. Любил спорт, особенно футбол.
Уже будучи тяжело больным, неугомонный и неутомимый Никиреев уехал в Африку создавать новые шедевры изобразительного искусства и искать новых претендентов в свою богатейшую коллекцию.
Мы с супругой заслуженным художником России Ларисой Давыдовой дружили с семьёй Никиреевых – с ним и его супругой Ниной Савельевной. А последние два года встречались часто, старались поддержать его. Во время бесед нас поражал такой факт: мы задаём Станиславу Михайловичу вопрос о его творчестве, а он со свойственным ему темпераментом, даже азартом рассказывает о других художниках. Сначала он показал нам книгу о художнике-самоучке, крестьянине Иване Селиванове.
– Какой талант?! Смотрите, какого льва он нарисовал, хотя зверя этого он никогда в жизни не видел. А этот портрет? Какая мощь, прямо Италия! Ведь он не только никогда и нигде не учился, но он даже никогда не видел мольберта. И рисовал он на жёлтой обёрточной бумаге. В последние годы его жизни я помогал ему, посылал бумагу, краски. А вот этот художник, наоборот, – профессионал, получивший отличное образование. – Продолжал рассказ Станислав Михайлович. – Он показывал роскошный фолиант с произведениями грузинского художника Гурама Доленджашвили. – Это чудо какое-то. Он из своей субтропической страны уехал на север России, чтобы увидеть настоящую зиму, настоящий мороз и снег. Снег и зима его любимая тема. Он даже Грузию изображает в основном в зимнем наряде. Кстати, Гурам по моей инициативе был избран Почётным академиком Российской академии художеств.
Последние месяцы жизни Станислав Михайлович делал ещё одно дело, имеющее огромное значение для отечественной культуры: он писал воспоминания о малоизвестных или совсем забытых художниках, с которыми ему приходилось встречаться, которых он знал. И воистину талантливый человек талантлив во всём: у него необыкновенно сочный и ёмкий язык. Все цитаты Мастера я привожу в первозданном виде, чтобы вы почувствовали «вкус» его слова. Вот послушайте его:
– Я пишу об этих, как это сказать, маленьких людях, человечках, которые не были настоящими художниками, они делали вид, что художники, подражали Герасимову. Я их всех хорошо помню, я о них пишу. А кто ещё о них напишет? И получается колоритный рассказ...
Станислав Михайлович и рассказчик был отличный, и мы слушали его, затаив дыхание.
– Я часто вспоминаю Пензу, славный город! Там река Сура, а мы жили на набережной. Тротуары там были деревянные…
В 57 году я окончил училище и сразу же, на второй день – в Москву, в Суриковский институт. Я бы окончил раньше, но меня взяли в армию. Я думал, что меня не возьмут: я был комсомольский секретарь, член южного райкома комсомола Пензы. Думал: «Такой начальник, в армию не возьмут». Взяли. Но и в армии был период счастливый: я рисовал. Я там написал три огромные картины на военную тему, во всю стену: «Запорожцы», копия с Репина, с журнала «Огонёк» взял. Там головы с ноготок, а мне надо было писать почти в натуральную величину. Как я одолел, даже не понимаю. Вообще здорово написал. Мне предложили: «Товарищ художник, нам надо что-то на военную тему». Я подумал, чтобы не было совсем скучно, предложу «Запорожцев». Спросили: «А где же военная тема?» «Вот один стоит с берданкой, другой с пороховницей». Я писал целый год с большим удовольствием. А когда мы выехали в лагеря, там была эстрада, я поставил огромный холст и стал писать Стеньку Разина по Сурикову. Я в воинской части настолько был занят, что даже с девками, с невестами некогда было погулять. Так что не совсем вычёркнуты из жизни эти три года. Польза во всём есть. Польза есть даже в болезни. Как недавно сказал один артист, человек, который не прошёл операцию, реанимацию, он не знает что такое вкус жизни.
Как-то я задал ему вопрос:
– Станислав Михайлович, вы народный художник России, действительный член РАХ и т.д., Какую награду Вы ещё хотели бы иметь?
– Все регалии, конечно, приятны, но фактически они ничего не значат. Художник Нестеров, уже тяжело больной, отказался от звания, которое ему хотели присвоить. Я, говорит, и так знаю кто я. Вот для артистов это важно. Объявляют: «Выступает народная артистка Пугачёва! Ура!».
Талант, конечно, надо ценить. Хорошо, что Вы, Григорий Иванович, написали про Веню Сафонова, вспомнили старика. Он был большим художником! А Женя Самсонов? Мощный художник! Он тоже заслуживает всяческих похвал.
Как видите, он разговор опять перевёл на другую тему, такой уж он был человек – великий художник и гражданин России Станислав Михайлович Никиреев.
Привожу репродукцию работы Мастера, которую он мне подарил.
Другие произведения Никиреева можно посмотреть в интернете:
http://allday2.com/index.php?newsid=371943