Первое, что я сделала, проснувшись рано утром, так это побежала к ноутбуку. Мой милый «Асус» загрузился ровно за пять секунд. Ещё две секунды я потратила, чтобы ввести пароль. И ещё столько же, чтобы зайти на сайт, стоящий в моих закладках вот уже две недели. А если сложить все эти секунды, то получится время, которое разделяло меня ото сна до глубочайшего в моей пятнадцатилетней жизни разочарования. Сайт московского этапа конкурса фото-артов* «Когда говорит душа…» нанес мне сильнейший удар сразу же после загрузки. В самом начале страницы висел большой баннер, под которыми большими золотыми буквами было написано:
«1 место. Работа Люпарда! «Душа зверя»».
На картинке, которая и занимала весь баннер, красовался и сам арт-победитель. На фоне тёмно-синего, почти черного, неба на выступе скалы сидел белоснежный волк с потрясающими голубыми глазами. Каждый волосок его шерсти будто светился изнутри, каждый блик будто сделан вручную. Немного выше невероятно красивого, дикого зверя в полудымке вырисовывался полупрозрачный портрет молодого, красивого юноши. Его чёрные волосы почти сливались с фоном. Он не имел ничего общего с белошерстным волком. Ничего, кроме пронзительно глубоких голубых глаз.
Красиво… Атмосферу фото- арта поддерживает светящийся диск полной луны – яркой, притягивающей. Где-то далеко, под скалой вырисовывались силуэты деревьев – видимо, там лес. Вся картина была окутана волшебной, почти незаметной легкой дымкой.
Работа, достойная первого места. Достойная, если бы в этом конкурсе не участвовала я. Едва сдерживаясь, чтобы не скинуть ноутбук со стола на пол, я открыла свою работу. Сейчас она показалась такой тусклой, серой, неинтересной… По сравнению с «Душой зверя», скромная картинка с изображенным на ней львом и девушкой, сидевших на разных берегах реки казалась детским лепетом.
Хорошее настроение разбилось, будто хрустальный фужер, упавший на холодный кафель. Месяц работы в «Фотошопе», радость из-за письма в «электронку» от администрации конкурса: «Ваша работа принята» и две недели ожидания наполняли этот фужер игристым вином, которое заставляло её каждый день бежать к ноутбуку, в надежде увидеть результат. И вот оно с плеском расплескалось по кафелю от одного лишь взгляда на работу победителя, которая была не моя. Защипало в носу, захотелось плакать, добавив в эту «игристую» лужу хрустальные капельки слёз, чтобы хоть как-то выпустить злость и обеду.
– Соня! – мои неутешительные раздумья нарушил громкий мамин голос. – Соня, поднимайся! Сегодня тяжелый день, нужно многое сделать!
– Да иду я, иду! – раздраженно отозвалась я.
Сейчас хотелось посидеть в тишине, в одиночестве, наедине со своим горем. Не получится.
Когда я зашла на кухню, то поняла, что сегодняшний день будет один из тех пасмурных, суматошных «тянучек», которые я так не люблю. У меня были все основания так думать: мама летала по кухне, словно пчелка с цветка на цветок, смахивала несуществующую пыль с полок, переставляла какие- то баночки и при этом ей все время кто- то мешал. Папа разложил на обеденном столе документы и попеременно заглядывал то в один, то в другой, что- то сверяя.
– Завтракай и иди собирать вещи! – сказала мама, не оборачиваясь. – И поскорее! Ещё мне поможешь!
Я не ответила, судорожно вспоминая, куда мы собираемся. Так ничего и не вспомнив спустя несколько минут, я спросила об этом маму.
– Слушать надо, когда с тобой разговаривают! И не витать где-то в своем мире! – завела свою любимую «шарманку» она. – Совсем компьютер память отшиб? Мы в Египет сегодня летим!
Переживания из-за проигрыша на таком важном для меня конкурсе вытеснили из головы ту радостную новость, которую мне сообщили неделю назад и из-за которой я так ждала сегодняшний день. Такая желанная поездка в страну Красного моря, первая поездка за границу стала для меня сюрпризом и самым лучшим подарком за хорошую учебу. Осенние каникулы, которые я проведу в Египте, обещают быть интересными и необычными…
***
Когда чемодан был собран, а нервы успокоены, я решила вернуться к ноутбуку, чтобы побольше узнать о таинственном победителе. На сайте конкурса по-прежнему красовалась его работа. Я кликнула по картинке курсором, и она увеличилась. Я внимательно рассмотрела «победительницу» в поисках недочетов. Идеально! Нет никаких помарок, не заметно ни одного шва, из общей картины не выделяется ни один фрагмент. Как можно создать такую безупречную работу, если только не нарисовать «с нуля»? За эту мысль я ухватилась, как за последнюю шлюпку у рушившегося «Титаника». Но под работой Люпарда я к своему разочарованию нашла слово «исходники» и, кликнув на неё, увидела все фрагменты «Души зверя»: голубоглазый волк, черноволосый юноша, скала, фон… Что больше всего удивляло – «Душа» выглядела единым целым, а исходники даже по качеству были различны! Да и менее подходящих друг другу, на первый взгляд, картинок придумать было нельзя!
Невольно я прониклась уважением к арт-мейкеру. Сколько сил и терпения нужно, чтобы достичь такого уровня! Мне до него, как пешком до Японии…
В личной информации участников Люпарда я нашла быстро – его имя было выделено курсивом и переливалось золотым цветом. Заинтересованная, я зашла на его профиль и… увидела лишь несколько строк, которые были обязательными для заполнения:
«Имя и Фамилия/Псевдоним: Люпард
Возраст: 15 лет
Название фото-арта: «Душа зверя»»
Конечно же, «Люпарт» – это псевдоним. Имя победитель предпочел скрыть. Организаторы конкурса и жюри, оценивающие работы участников, располагали более объемной информацией – адреса электронной почты, настоящие имена и фамилии… Всё это нужно было обязательно указывать при регистрации на сайте, а вот показывать другим – вовсе нет.
Не найдя на странице загадочного победителя ничего интересного, я вернулась на «главную». Ещё раз взглянув на «Душу зверя» с восторгом и завистью, я прокрутила колёсико мыши, и сердце радостно замерло. Под фото-артом с волком, красовался знакомый – со львом. Его я делала две недели, убивая всё своё свободное время на «магию» в «фотошопе». Как же долго я искала этого льва – с отливающей золотом шерстью, большими карими глазами и пышной бронзовой гривой. Но ещё больше времени ушло на поиски его «души». Девушка с копной каштановых с рыжим волос, одетая в простое платье цвета охры, нашлась спустя три часа после своего «тела».
Мои старания всё же были вознаграждены. Под баннером, сообщавшим о победителе, красовался точно такой же, но уже о серебряном призёре.
«2 место заняла работа Софьи Златоревой «Корона на сердце»».
На фото-арте был изображен сказочные лес. Около реки, разделяющей картинку на две вертикальные части, слева, положив голову на передние лапы, лежал лев, украдкой косясь на сверкающую в солнечных лучах воду. Справа же, опустившись на колени, сидела полупрозрачная девушка с золотой диадемой в чуть волнистых волосах. Опустив одну ладонь в кристально чистую воду реки, она улыбалась и смотрела на льва. Золотая дымка окутывала обоих и соединяла друг с другом извилистой лентой. Над этим сиянием билась дольше всего…
Я, налюбовавшись своей работой, снова прочитала строки над ней и, вскочив, закружилась по комнате. 2 место! Это значит, что я все-таки выиграла!
– Соня, что за шум? – спросила мама из соседней комнаты, услышав из-за стенки грохот.
– Всё хорошо, мам! – крикнула я, поднимаясь с пола.
Действительно, ничего страшного не случилось. Ну, разве идет в какое-то сравнение падение, споткнувшись о чемодан, с, скажем, потопом или пожаром?
– Я победила! – обращаясь к «Асусу», прошептала я.
Ведь 1 или 2 место было не важно. Главное, что из сотни работ меня заметили! Второе место тоже очень хорошо, особенно, если учитывать, что это московский этап!
«Ну и отлично! Полина Гагарина на Евровидении тоже второе место заняла!» – сказала бы Элька – заядлая любительница музыкального евро-конкурса.
Мою радость омрачало лишь то, что графического планшета – главного приза, я не дождусь ещё год, до следующего конкурса. И от осознания этого, ненависть к трусливому, побоявшемуся даже открыть народу свое имя, снова разгоралась внутри, словно бенгальский огонь.
– Соня, чего ты застыла посреди комнаты? – в комнату вошла мама. – Ты всё сложила?
– Всё, – кивнула я.
– Ну, хорошо, - вздохнула она. – Сегодня ложимся спать пораньше, в половине четвертого выезжаем в аэропорт.
– Хорошо, мам, а можно я пойду погулять? – быстро, пока она не нашла мне дела, спросила я. – С Элькой бы перед отъездом повидаться…
– Или с её братом, – проворчала мама, скрестив руки на груди.
Она, как и все взрослые, путала понятия «лучший друг» и «больше, чем лучший друг», что жутко раздражало.
– Мы идём гулять, а не к Эльке домой, – терпеливо объяснила я. – К тому же, Максима нет дома.
– Ну да, ты же всегда знаешь, где Максим, - усмехнулась мама, чьи нервы из-за предстоящего перелёта были натянуты до предела. – Ладно, иди. Только ненадолго!
– Спасибо, мам! – улыбнулась я, схватила телефон и выбежала из комнаты.
***
За окном мелькали огни, на фоне тёмно-ультрамаринового цвета скорее похожие на звёзды, чем на свет в окнах или отблеск фонарей. Ночью город преображался, переливался новыми оттенками, пропускал в иную, спрятанную в складках золотого платья принцессы Солнца днём, жизнь. Как ни странно, звуков в спящем городе было не меньше. Играла музыка в ночных клубах, лаяли друг на друга собаки, в борьбе за «место под солнцем», иными словами под фонарём, шумели моторы машин, проезжающих мимо. По улице, держась за руки, шли парочки и тихо о чем-то беседовали, ежесекундно улыбаясь.
– Мы обязательно должны съездить к пирамидам, - мама уже строила планы на предстоящий отпуск. – И в открытое море сплавать! А ты, Соня, куда хочешь?
– А я на море хочу, – отозвалась я, не отрываясь от созерцания вида из окна. – Просто на море. Хочу плавать, загорать и… рисовать. Спокойно и…
Родители переглянулись и засмеялись.
– Ну, спокойно получится вряд ли, – сказал папа.
– В смысле, – я настороженно взглянула на спинки передних сидений.
– Мы не хотели тебе говорить… – начала мама.
– О чём это? – перебила я, хмурясь.
– Хотели сюрприз устроить, но что-то ты нервная какая-то, – усмехнулся папа, поворачивая к аэропорту. – А то ещё кинешься на них, как мы людям в глаза смотреть будем?
Мама недовольно хлопнула его по плечу.
– Ну, что такое ты говоришь? – возмутилась она. – Просто вчера нам позвонили наши друзья… В общем, мы будем отдыхать вместе с ними.
– Отлично, – с сарказмом отозвалась я, откидываясь на спинку. – Только я-то тут при чём? Вот и будите развлекаться со своими друзьями, а я одна отдыхать.
– Сонька, да ты же их знаешь! – мама махнула рукой. – Морозовы – Маша с Серёжей. Помнишь их? У них сын ещё есть – Олежек. Как же вы хорошо общались, как дружили!
Я зажмурилась. Этот «Олежек» вспоминался с трудом. Последний раз мы виделись около семи лет назад. Когда я пошла во второй класс, Морозовы переехали в другой город. Родители к ним ездили. Они, как оказалось, до сих пор хорошо общались. Когда я последний раз видела Олега, он был весёлым девятилетним мальчишкой с яркими зелёными глазами. Конечно же, он изменился. Наверняка, изменился и характер.
– Час от часу не легче, – вздохнула я, понимая, что придётся знакомиться с другом детства заново.
– Это ещё не всё, - услышала я сквозь воспоминания насмешливый голос отца. – С нами ещё Воскресенские едут.
– Что, всё? – не выдержав, воскликнула я, резко наклонившись вперед. – Минута от минуты!
– Что? – не поняла мама.
– Минута от минуты не легче! - объяснила я
Воскресенских я помнила отлично. У Галины Сергеевны и Степана Юрьевича двое детей. С Киркой и Стаськой мы дружили до седьмого класса, пока их не отправили учиться в Англию. Правда, мы до сих пор переписываемся в ВКонтакте, но это не живое общение. Я очень давно их не видела. В Англии, вероятно, совсем другой образ жизни, другие люди, другие правила.
– Соня! Мы приехали! – очнулась я от голоса мамы. – Ты что, заснула?
– Извини, - я помотала головой, стряхивая наваждение, и вылезла из машины.
Октябрьский воздух встретил меня отрезвляющей прохладой. Воспоминания медленно перетекли в легкую дремоту. Теперь, когда она испарилась, внутри осталось лишь небольшое раздражение и волнение перед встречей со старыми друзьями. До аэропорта дошли под монотонную мелодию стучащих чемоданных колёс и беспрерывное мамино причитание. Эта музыка казалась бы мне колыбельной, и я бы обязательно уснула прямо на ходу, но небольшой чемодан, который я везла, и холодный ветер, играющий с распущенными волосами, выдёргивали из царства Морфея быстрее, чем я могла туда попасть.
В огромном, светлом, недавно отстроенном здании аэропорта мы остановились, и я облегченно вздохнула. Всё-таки тащить чемодан, пусть и на колесиках и маленький – дело не легкое. Особенно, если на пути постоянно встречаются бордюры или ступеньки.
– Сейчас пройдём регистрацию, сдадим багаж и пойдём в зал ожидания, – распорядился папа, поудобнее перехватывая ручку сумки, которую нёс в левой руке. – Нас там уже ждут.
– А зачем в зал ожидания? – полюбопытствовала я. – Разве мы не можем подождать самолёт здесь?
– Два часа? Ну, флаг тебе в руки! А мы так долго не сможем на одном месте стоять.
– Сколько? – поразилась я, не веря своим ушам. – Так зачем же мы так рано выехали из дома? Можно же было ещё поспать…
– Я говорила тебе, ложись пораньше, – напомнила мама. – Лучше мы немного подождём, чем будем торопиться, да ещё опоздаем, не дай Бог! Помнишь...
– Да-да, «поспешишь – людей насмешишь», – сдерживаясь, чтобы не закатить глаза, процитировала я любимую мамину пословицу.
– Вот именно! – кивнула мама. – Тебе скучать-то и не придётся – вон, сколько народу с нами едет!
– Да уж, не соскучишься, - проворчала я, но мама, направляясь вместе с папой к стойке регистрации, к счастью, меня не услышала.
Я поплелась за ними, разглядывая помещения аэропорта. Здесь я ещё никогда не была, потому что никогда никуда не летала. Странно, но самолётов и полёта я как раз не боюсь. В отличии от встречи с Морозовыми и Воскресенскими. Мы не виделись так долго. Наверняка, родители будут отдыхать где-нибудь вместе, а мы, «дети», будем сидеть на берегу и вести натянутые разговоры. В этом я уверена, потому что себя знаю очень хорошо…
– Сонь, идем, – позвала мама.
И я снова поплелась за родителями, перебирая в голове варианты фраз, которые можно было бы сказать при встрече. Зал ожидания оказался намного больше и многолюднее, чем я думала. Пустых мест почти не было, а рядом с теми, которые ещё не успели занять, стояли чемоданы и сумки, предупреждающие о том, что садиться туда не стоит. Зал полон шума, похожего на жужжание тысячи пчёл. Лишь изредка беседы ожидающих свой рейс пассажиров прерывали сообщения диспетчера, ищущего опоздавших на самолёт. Глядя в пол, чтобы не привлекать к себе внимание, я шла за приложившим к уху и, видимо, ожидавшим звонка, папой.
– Сонька! Как я по тебе соскучилась! – вдруг услышала я оглушительный вопль справа и даже не успела повернуть голову , как кто-то повис на мне и едва не задушил в объятьях.
– Погоди-погоди, – прохрипела я. – Я же дыша…
– Сонька, как ты вытянулась! Мы с тобой теперь одного роста! Сонька, да ты что, постриглась? – щебетала светленькая девушка, не расцепляя кольца рук вокруг моей шеи. – Ты чего фотки так долго не присылала?
– Подожди! – наконец, я отцепила от себя счастливо улыбающуюся девушку и облегчённо вздохнула, украдкой разглядывая незнакомку, показавшуюся мне смутно знакомой.
Длинные светлые, почти белые волосы, которые на моей памяти всегда были распущены, карие, не свойственные людям с такими светлыми волосами, глаза всегда смеялись, а с губ никогда не сходила улыбка – это все принадлежало лишь одному человеку…
– Стаська? – недоверчиво спросила я.
– А кто, Эдурна** что ли? – усмехнулась Стася.
– Кажется, я «нарвалась» ещё на одну фанатку Евровидения! – обнимая подругу детства, улыбнулась я, чувствуя, как робость испаряется, подобно шоколадному мороженному из холодильника в нашем доме.
– Нет, только некоторых артистов, – подмигнула Воскресенская. – Здравствуйте, тёть Наташ, дядь Саш!
– Здравствуй, Настюша! – улыбнулась мама. – А где все?
– В другой части зала, – ответила Стася, хватая меня за руку. – Идём, мальчишки уже заждались!
И она потащила меня за собой, ни на секунду не замолкая. Она совсем не изменилась – весёлая, беззаботная, немного болтливая. Стася быстро-быстро прошмыгнула между несколькими рядами сидений, ловко обошла чемоданы и сумки и резко затормозила. Я врезалась в спину девушки и упала на чемодан, да так и осталась сидеть на нём. Потому что встать возможности просто не было – на мне повисли сразу двое – тетя Галя и тетя Ира. Обе что-то радостно восклицали и душили с двух сторон. Через две минуты я вновь спокойно вздохнула – она переключилась на маму, которую тоже давно не видели.
– Могло быть и хуже, – заметила я тихо, но Стася меня услышала.
– Нет, не могло, – возразила она. – Наши мамы вместе – туши свет.
– Или ты об этом забыла? Впрочем, как и о правилах приличия?
Я повернула голову на совершенно незнакомый голос с очень знакомой интонацией. Мне улыбнулся зеленоглазый шатен.
– Она тебя не узнала, друг. Или не помнит, – хлопнул его по плечу сидящий рядом светловолосый парень и, взглянув на меня, подмигнул. – Зато меня помнит. Правда, Сонь?
– Тебя-то забудешь, – засмеялась я, забывая, что с этими людьми мы так долго не виделись. – Особенно, когда ты мне каждый день пишешь.
– Я? – театрально удивился Кирилл, изогнув почти белые брови ровными дугами.
– Со Стаськиной страницы, - сказала я, улыбаясь.
Воскресенская засмеялась, а Кирка порозовел. Он был на год младше сестры – Стаське, по моим подсчетам, в этом году шестнадцать, а Кирке – пятнадцать. Несмотря на разницу в возрасте, они похожи друг на друга, как две капли воды. Незнакомые люди часто называют их близнецами, а они только рады. Стаська всегда говорила: «Раз нет старшего брата, пусть хоть ровесником будет», из-за чего Кирка всегда обижается. Воскресенская даже хотела заставить его отрастить длинные волосы, но всё же отказалась от этой идеи – Кирилл объявил голодовку. Теперь ему не грозило подобное – Стаська сделала стрижку. И всё же, Воскресенские совсем не изменились, чему я несказанно обрадовалась.
– А как ты узнала? – поинтересовался Кирка, стараясь не показывать своего смущения.
– Во-первых, я прекрасно помню о том, что вы знаете пароли друг друга от социальных сетей, – объяснила я. – Во-вторых, Стася не ставит так много смайликов в конце каждого предложения.
– Глупо верить в советы, написанные в интернете, которые, к тому же, писали не девчонки! – Настя потрепала брата по волосам.
– Хватит! – буркнул Кирилл, скинув её ладонь.
– Умнее быть надо! – пожурила девушка, смеясь. – И быть умнее легче тому, у кого есть старшая сестра, у которой можно спросить совета!
– Это не твоё дело, так что не суй свой нос не в своё дело! – сквозь зубы прошипел Кирка. – Орёшь на весь аэропорт! Да твой Земерлёв*** тебе в подметки не годится!
Потом, мельком взглянув на меня и Олега, Воскресенская снова повернулась к брату и что-то тихо и быстро заговорила не по-русски. По словам «fool»**** и «your big sister»***** я поняла, что говорит она по-английски. Мои попытки их остановить не увенчались успехом – Воскресенские меня даже не услышали. Теперь в аэропорту голосили два «Земерлёва», причём они этого даже не замечали. Когда я сложила руки на коленях и вздохнула, меня вместе с чемоданом придвинул к себе Олег. Я шокировано на него посмотрела:
– Это ты как так?
– Легко и просто, – улыбнулся он. – Чемодан-то на колёсиках.
– А я-то нет, – напомнила я.
– Ты на чемодане, – засмеявшись, Олег потрепал меня по волосам, что несказанно меня возмутило.
– Я хоть и младше тебя на год, но это не повод относиться ко мне, как к ребенку, – пробубнила я, скрестив руки на груди.
– Я отношусь к тебе не как к ребёнку, а как к меньшей по росту, – с доброй усмешкой объяснил Морозов и поднялся ноги. – Ну-ка встань!
Я послушалась и поняла, что он во всем прав. Олег был выше меня на целую голову, а то и на полторы.
– Ладно, «проехали», – улыбнулась я, занимая своё место на чемодане, и, взглянув на до сих пор спорящих Воскресенских, поинтересовалась. – И они долго так могут?
– За ту неделю, что жили у нас, они ссорились каждый день по два раза из-за пустяков и один раз серьёзно.
– Один раз в день или неделю? – уточнила я.
– В неделю, – ответил Олег.
– Подожди, они у вас жили? – удивилась я.
– Да. Галина Сергеевна и Степан Юрьевич уехали в Англию девять дней назад, пожили там два дня, и они вместе вернулись сюда, в Россию, и сразу к нам. От нас легче добраться было, – объяснил он и кивнул на брата и сестру. – Это будет продолжаться, пока их кто-то не прервет. Нет, Сонь, ты даже не старайся, – не послушают.
– А тебя?
– И меня. Они только родителей слушают, и то не всегда, – усмехнулся Морозов. – Хотя… Можно один способ попробовать...
Олег встал между Воскресенскими, без труда, взяв за плечи, отодвинув разозлённую Стасю от брата, усадил её на своё место около меня, а сам сел рядом с надувшимся Киркой.
– Да, сила – страшная сила, - поразилась я, и все засмеялись.
Мои опасения были совершенно напрасны. Натянутые разговоры так быстро набрали обороты, что когда наши родители вернулись из «дьюти фри», мы не сразу это заметили. Зато опомнились сразу, как только услышали неприятный голос диспетчера, прервавший наши разговоры и оповещающий о том, что самолёт сел на площадку.
Все пассажиры, как дисциплинированная рота, встали и быстрым шагом направились к выходу, волоча за собой чемоданы. Образовалась давка, да такая, что, казалось, спинами давили мух между собой. Я вскочила со своего места и было хотела бежать к толпе, как Олег схватил меня за руку. Я обернулась к нему, и Морозов покачал головой.
– Там сейчас не протолкнуться, лучше подождать, – сказал он. – Ты не раз в аэропортах не была?
– Нет, не была, – покачала головой я.
– А-а-а, ясно, – улыбнулся Олег. – Тогда не беги впереди всех.
– Ты всегда был таким занудой? – проворчала я, вернувшись на своё место.
– Ты всегда была такой нетерпеливой? – ни капли не обидевшись, поинтересовался Морозов.
– Вы всегда так «хорошо» общались, – в свою очередь полюбопытствовала Стася.
И мы трое уставились на Кирилла, ожидая его «ты всегда была…», но он непонимающе посмотрел на нас и промолчал.
– Златоревы, Воскресенские и Морозовы, – услышав от диктора наши фамилии, я вскочила и, взглянув на Олега, села.
– Теперь можно, - разрешил он и, подмигнув, добавил. – Бежим!
Впереди неслись родители. Мамы громко верещали о том, что мы всё-таки опоздали, попутно обсуждая коллекцию купальников прошедшего лета. Как у них получается говорить обо всём и сразу, всегда удивляюсь! За ними бежали папы, отмахиваясь от жён и смеясь над этой «нелепой случайностью».
– Сонька, давай чемодан, – предложил помощь Кирилл.
– Не надорвись, – усмехнулась Стася. – Сонь, давай лучше на Олежека повесим твои сумки?
– Нет-нет-нет, – возразила я, отдернув ручку своего чемодана от Морозова, который уже собирался его забрать. – У него уже твоя сумка помимо собственной. А-то не выдержит…
– Кто? Я? Да я просто Геракл современности! – и в доказательство своих слов Олег поднял над головой свой багаж.
Так мы вышли из здания и залезли в автобус. Как оказалось, к дверям аэропорта подали только его, поэтому все пассажиры, летящие этим рейсом, залезли в один. Такой толкучки не было даже у выхода после слов диспетчера. Если бы не нужно было ехать до самолета пять минут, я бы лучше залезла на чемодан, потому что другого свободного места нет. Когда нас, наконец, выпустили из этой несчастной, железной «коробки», вся толпа заспешила к самолету. Несмотря на хорошую погоду, здесь дул сильный ветер.
– Да, Сонька, вовремя я постриглась, – засмеялась Стася, наблюдая, как «северянин» играет с моими волосами. – А ты бы косички, что ли, заплела.
– Я косички с третьего класса не ношу, - напомнила я, заправляя за ухо непослушную прядь, но она снова и снова выбивалась из прически и заменяла мне флаг, развеваясь по ветру. – И вообще, мне сейчас говорить…тьфу… неудобно!
– Конечно! А то наестся волос и лишних сто грамм наберет! Как же она на берегу Красного моря загорать будет? – подхватил Кирилл, и они вместе захохотали.
– Да… Они и правда, похожи на близнецов: спорят на два голоса одновременно, и смеются тоже, – заметила я, отплевываясь от собственных волос.
– Обычно друзья тоже так делают. А Аська с Киркой даже родственники! Так чему ты удивляешься? – удивился Олег.
– Просто друзья, да и не все родственники так похожи, как они! – сказала я. – Вот представь, что вокруг тебя стоят зеркала. Ты смеёшься, и в зеркалах ещё по одному «Олежеку» смеётся. А если в этой комнате ещё и эхо!
– Да, об этом я не подумал, – согласился Морозов и спросил. – Ты боишься высоты?
– Нет, – покачала головой я, пытаясь разглядеть трап за широкой спиной друга.
– Ну, тогда, прошу! – Олег отскочил в сторону, пропуская меня вперёд. – И вы, Анастасия, тоже проходите.
– Благодарю, – Стася присела в легком реверансе и поспешила подняться, чтобы не злить и без того нервных путешественников.
– Аську можно было не пропускать, – услышала я за спиной ворчание Кирки, всё ещё обиженного на сестру. – Она же не девушка, а горгона!
– Горгона ведь тоже женщина! – заметила я, обернувшись.
– Смотри лучше вперед! – буркнул Кирилл. – А то упадёшь ещё…
– Да, Сонь, смотри вперёд, – поддержал друга Олег, несущий мой чемодан. – А то вместо человека передо мной помидор идти будет!
Мы засмеялись, и я зашла в самолёт вслед за Стасей, обогнавшей меня на трапе.
– Ой, Сонь, сядь со мной, а? – попросила она. – Мама не будет против.
– Хорошо, – улыбнулась я. – Хоть лететь не скучно будет. А можно я у иллюминатора сяду?
– Конечно!
Мы быстренько уселись, а когда родители проходили мимо так же быстро им всё объяснили.
– А ты никогда не летала? – поинтересовалась Стася.
– Никогда, - ответила я, глядя, как она застёгивает ремень безопасности, и повторяя её движения. – А ты куда-нибудь летала? Ну, кроме Лондона?
– Да. В Испанию этим летом… – кивнула девушка. – Подожди-ка! Я же говорила тебе об этом! И фотки присылала!
– Нет, – возразила я, глядя в окно.
– А помнишь, почему? – раздался позади насмешливый голос Кирилла. – Потому что прошлым летом общалась только со своим «тореадором». – Как там его звали? Вроде бы Алейо.
– Надо же, ты запомнил! – театрально восхитилась Стася. – Как ума хватило?
– Да ладно, Аська испанца охмурила? – не поверил своим ушам Олег, тоже оказавшийся нашим «соседом». – Всё! У египтян никаких шансов!
– Хватит вам, а? – тоном обиженного ребёнка попросила девушка и уставилась в иллюминатор невидящим взглядом. – И вообще, не лезьте к нам! Чего вы тут вообще сели?
– Я задаюсь тем же вопросом, – поддержал сестру Кирилл.
– Ладно вам, вы всё же родственники, а все время ругаетесь! – напомнил Олег. – И нам, между прочим, ещё две недели отдыхать вместе!
И тут я поняла, почему Воскресенские так себя ведут. Они оба боятся высоты! Стася после первого перелета в таких подробностях его мне описала, что я ещё неделю боялась смотреть на самолёты. И конечно же, брат и сестра на то и были братом и сестрой, что обоим гордость не позволяла в этом признаться. Поэтому, стараясь скрыть свой страх, они превращали его в злобу и вымещали друг на друга.
– Всё, проехали. Олег прав, давайте не ссориться, – подала голос я. – И вообще, давайте помолчим и послушаем капитана!
На десять минут воцарилось молчание, прерываемое только голосом капитана или стюардесс. Когда телефоны были выключены, разговор не возобновился – самолёт понёсся по взлётной полосе, набирая скорость. Стася вцепилась в подлокотники и зажмурилась.
– Не бойся, – шепнула я подруге.
Она кивнула, но мои слова, видимо, не придали ей уверенности.
За окном алело солнце – наступил рассвет. Самолёт оторвался от земли, и в ушах неприятно защёлкало. Как будто сквозь толстое стекло я услышала чей-то голос, очень похожий на голос Морозова:
– Аська, только не смей реветь. Ну, Аська, ничего страшного нет. Мы уже летим… Асечка…
Я помотала головой, чтобы убедиться в том, что не сплю и не ослышалась. Это не помогло – только уши заложило сильнее. Не в силах терпеть, я крепко стиснула зубы и закрыла глаза.
Наконец, шум стих, я открыла глаза и взглянула на Стасю. Она была белее луны на фото-арте Люпарда… А я-то надеялась, что уже забыла об этом конкурсе.
– Стася, – тихо позвала я. – С тобой всё хорошо? Тебе плохо? Может, позвать стюардессу?
– Нет-нет, все хорошо, – она подняла голову и измученно улыбнулась. – Ты же знаешь, как я боюсь высоты.
– Знаю, – вздохнула я, испугавшись внешнего вида сидящего рядом «приведения». – Может, тебе помощь какая нужна? Ты если что – говори.
– Хорошо, – кивнула Стася. – Мне только немного отвлечься. Давай, рассказывай, что у тебя новенького! Как раз посторонние «уши» заснули.
Она кивнула на кресла за нами, откуда уже доносился тихий храп.
– Они не спали всю ночь, - сообщила Ася. – И весь день тоже. Короче, половину полёта точно проспят.
– Тогда всё ясно, – кивнула я. – Ну, что тебе рассказать?
– Слушай, а ты и правда не видела фотки из Испании? Мне их одна девчонка прислала по «электронке» – я свой фотоаппарат утопила. И я сразу их тебе отправила, – рассказала Стася. – Но ответа так и не получила.
– Я все сообщения проверяла… Почти, – сказала я, пытаясь вспомнить всё, что пришло мне за последнее время. – А когда ты их отсылала?
– Примерно неделю назад, – задумчиво сказала Стася. – Может, полторы.
– Тогда всё ясно, – зло усмехнулась я. – Неделю – полторы назад я и думать ни о чём не могла. К моему же великому сожалению. Ты представляешь, столько времени, а всё зря!
– Влюбилась? – предположила девушка.
– В конкурсе участвовала! И представляешь, только второе место! Ой, только про Гагарину ничего не говори!
– Я и не собиралась. А что за конкурс? Давай-ка поподробнее. А-то ты так расстроилась, смотрю, что салфетка, которую ты комкаешь в кулаке, больше не выдержит!
Я пустилась в долгий и увлекательный рассказ о моих достижениях в области компьютерной графики.
Тем временем самолёт спокойно летел между нежно-розовых облаков, похожих больше на сладкую вату. За спинками наших кресел мирно в унисон храпели Олег с Киркой.
– Прямо как в оркестре, – заметила я. – Только трубы засорились – звук не чистый.
– Похоже, скорее, на конкурсантку из Грузии в этом году на Евровидении, – сказала Стася. – Так же хрипела…
За бортом нашего «летучего голландца» уже сиял всеми оттенками голубого и белого дня.
– Девчонки, посмотрите! – послышалось восхищённое восклицание Олега. – Кирка, да ты только взгляни!
– Если он взглянет, то из самолета больше не выйдет. И полетим мы обратно – похороны справлять. Киркины и мои! – сказала Стася, старательно отводя взгляд от иллюминатора.
– Извини, – пробормотал Морозов. – Сонь, ты же у нас не боишься высоты?
Но я не ответила, прилипнув носом к стеклу, и смотрела вниз. Под нами расстилалась бескрайняя пустыня. Тут и там возникали высокие горные хребты, похожие на россыпи корицы.
– Сонька, чего там? – спросила Ася, кидая несмелые взгляды на иллюминатор.
– Там… Стаська, там… – зачарованно прошептала я и резко обернулась, восклицая. – Там Египет!
– Это я уже поняла, – усмехнулась она. – Слушай, Сонь, а расскажи мне, что ты видишь. Я так хочу узнать, как выглядит пустыня сверху. Мне говорили, что это очень красиво!
– Ну, слушай, - и принялась в полголоса рассказывать всё, что вижу.
То же делал Олег, – я слышала его шепот.
– Аська, море! Море видно! – воскликнула я, заметив огромную полосу лазурного цвета, сливающуюся с голубым небом.
– Где? – Кирка, забыв о своей фобии, прилип к иллюминатору. Причем непонятно, почему он сел около него, если боится высоты. – Ась, ты только посмотри!
– Ну чего там? – любопытство пересилило страх, и девушка взглянула на представший нам с высоты птичьего полета Египет.
– Хочешь пересесть? – предложила я своё место.
Стася поспешно кивнула и быстро объяснила:
– Когда мы пролетали над Испанией, я ни Атлантического океана, ни Средиземного моря не видела. Кирка видел – он не так, как я, высоты боится, а только когда взлетаем и садимся. Сказал, что это лучше один раз увидеть, чем сто раз об этом услышать. Когда я узнала, что мы в Египет летим, то решила посмотреть на Красное море из самолёта. Слушай, Сонь, а Средиземное море отсюда видно?
Я пожала плечами, но Стася этого, конечно, не видела, разглядывая сложный лабиринт из искусственных водных каналов, созданных специально для курортных зон. При этом руки её дрожали, а кожа так и не приобрела нормальный, здоровый оттенок.
– Сонь, – тихо позвал Олег и протянул мне ладонь в коридор между рядами кресел. – Дай пять!
Улыбнувшись, я хлопнула по его ладони.
– Скоро долетим, осталось около двадцати минут, - сообщил Морозов. – От «Воскресных» вряд ли сейчас слова услышишь… Так что давай, рассказывай, что за негодяй с довольно необычным псевдонимом «Люпард» забрал у тебя первое место?
– Да я и сама не знаю точно… – начала я и осеклась, обернувшись, насколько позволял ремень безопасности. – Подожди, а ты откуда о нём знаешь? Вы же спали… Или нет?
– Если вы думали, что мы спим, не значит, что это действительно так, – изрёк, гордо подняв голову, Олег. – Кирка – то, вроде, дрых, а я только чуть-чуть подремал.
– По тебе и не сказать было, что притворяешься, – заметила я.
– Просто я очень хороший актёр!
– И что же ты не сказал, что не спишь, актёр?
– Не хотел вам мешать, – ответил Морозов и добавил более требовательно. – Так, ты мне зубы не заговаривай! Давай, рассказывай, а то я только на концовку о твоём падении попал.
– Ну, слушай, – я вздохнула и повторила рассказ, который поведала Стасе немногим ранее.
– Да, обидно, – согласился парень, внимательно меня выслушав. – Но ты же проходишь в следующий тур?
– Олежек, какой тур? Московский этап последний, – засмеялась я.
Олега это ничуть не смутило:
– Но ведь он, в смысле конкурс, не последний раз проходит? Будешь участвовать на следующий год. И точно победишь! Только не раскисай!
– Ага, легко говорить, – вздохнула я, ощутив острое желание услышать слова утешения в свой адрес. – Знаешь, как сложно исходники искать? И сюжет арта придумать?
– У-у-у, - разочарованно протянул Олег. – Чего это ты расклеилась? Раньше ты такой не была… Хочешь, чтобы тебя пожалели? Я, конечно, могу это сделать, но только окажу тебе «медвежью услугу». Тебе это надо?
– Нет, – покачала головой я.
– Вот и ладненько. Как говорили классики: «не сдавайся и все у тебя получится».
– А кто это говорил?
– Не знаю. Но кто-то же говорил, правда? Ну и вот. А этого Люпарда мы ещё не раз «сделаем»!
– Мы?
– Ну да. Матушка с батюшкой переезжать обратно собрались.
– Здорово! А ты как? Не против?
– Да нет. Я даже рад. В той школе слишком уж зазнаек много – раздражают. Учиться – не учатся, мешают только. Вот я девятый класс закончу, экзамены сдам там, а доучиваться ещё два года буду в «родной» школе.
– И не жалко тебе с той школой расставаться? С одноклассниками, с друзьями?
– У меня там друзей особо не было… Расставаться и не с кем больно.
– Это каким человеком надо быть, чтобы не найти с тобой общий язык! – подивилась я.
– Да ну их! – махнул рукой Олег.
– Ой! – испуганно пискнула Стася, вцепившись в мою руку. – Мы снижаемся.
Её слова подтвердил капитан, попросивший занять свои места и пристегнуть ремни безопасности.
– Не могу поверить, что через несколько минут выйду из самолета и попаду прямо в Египет! – восторженно произнесла я, решив занять разговорами вжавшихся в кресла Воскресенских. – Вы куда попасть хотите больше всего? Из достопримечательностей, я имею в виду.
– К пирамидам! – в один голос воскликнули Стася и Кирилл.
– А я с аквалангом понырять хочу! – заявил Олег. – На пирамиды тоже можно… А ещё в Каирский музей. Хочу на маску Тутанхамона вживую посмотреть.
– А ты? – поинтересовалась Ася.
– Везде хочу, - улыбнувшись, ответила я. – Но сначала на море. Я на море ещё не раз не была.
– Думаю, искупаться мы сможем сразу, – высказал предположение Морозов. – Сразу, как устроимся в отеле.
– А ты хорошо плаваешь, Сонь? – полюбопытствовал Кирилл.
– Неплохо, – сказала я. – А ты?
Ответить он не успел – за него это сделала сестра.
– Кирка у нас теперь плаваньем занимается, – сообщила она. – Уде второй год.
– Здорово! А… – но продолжать разговор было невозможно.
В ушах снова неприятно защелкало и зашумело. Земля стремительно приближалась.
– Мы падаем! – вдруг завопил какой-то мальчуган лет семи-восьми.
Пассажиры засмеялись, но сразу же затихли. Самолёт начало нещадно трясти. На несколько секунд показалось, что мы едем в обычном автобусе по обычным, среднестатистическим разбитым российским дорогам. Самолёт приземлился и ехал по полосе, постепенно сбавляя скорость. Наконец, всё замерло, а сердце в моей груди учащенно забилось. Мы приземлились!
– Так-с, друзья-товарищи, – подал голос Олег, взявший на себя обязанности главного. – Отстёгиваемся. Со всеми всё нормально? Кир, голова не кружится? Стася?
Услышав положительные ответы, он встал, стащил с багажной полки чемоданы и сумки и пригласил следовать за ним. «Ношу» он разделил «пополам» с Киркой – большую часть себе, меньшую – ему. Нам с Стасей багаж не доверили. В общем «потоке» спешащих выйти из самолёта туристов к нам пробились родители и тут же засыпали вопросами.
– Как перенесли полет? – обеспокоенно осматривала дочь и сына Галина Сергеевна. – Никому плохо не стало?
Кирилл лишь отмахивался, уверяя, что все хорошо. Стася же всё ещё пребывала в каком-то неземном состоянии после увиденного Красного моря с высоты тысячи километров. Делясь впечатлениями о полёте, мы потихоньку продвигались вперёд – к выходу.
– Господа «шляпники», придерживаем свои головные уборы. Здесь ветер, – сообщил, вышедший на трап первый, папа.
Я шла вслед за Стасей. И вот её коротко стриженая голова «потонула» в море яркого света. Глазам стало больно, но уже через секунду я привыкла к дневному освещению и поспешила выйти из самолёта навстречу жаркому африканскому солнцу. От изумления я едва не потеряла «сидящую» на голове шляпу. Меня встретила настоящая «арабская сказка» с высокими, пушистыми пальмами и сухим, горячим ветром. Поглубже вдохнув незнакомый, «заграничный» воздух, я с легкостью спрыгнула с последней ступеньки и заморгала. До сих пор не верилось, что Россия далеко, а расстилающийся передо мной пейзаж с белыми зданиями и диковинными растениями не что иное, как страна Великой реки Нил.
– Сонь, ну где ты там копошишься? – услышала я будто сквозь сон мамин голос.
– Ты ещё и не такое увидишь, – сообщил оказавшийся рядом Кирилл, пробежав чуть вперёд по мощенной светлым камнем дорожке, обернулся и протянул руку, приглашая идти за ним. – Идем!
Улыбаясь и придерживая шляпу, я побежала вместе с другом вперёд, всё ещё не осознавая, что бегу по землям Египта…
Примечания автора:
*Фото-арт - это изображение, совмещающее в себе элементы фотографии и рисунка, это своего рода нарисованная фотография.
**Edurne (Эдурне) - участница песенного конкурса Евровидение 2015 от Испании. Выступала с песней Amanecer (Рассвет).
***Монс Зелмерлёв - участник песенного конкурса Евровидение 2015 от Швеции. Выступал с песней «Heroes» («Герои») и победил.
****Fool (в перевод. англ.) - дурак
*****Your big sister (в перевод. англ.) - твоя старшая сестра