Резвой серой тенью она пронеслась у тёщиных ног, когда та душным июльским утром безжалостно и несколько преждевременно прореживала малинник.
- В моём огороде завелась полевая мышь, и я боюсь, что в ней сидит желание стать домашней, - крикнула она зятю из пока ещё густых и колючих зарослей.
Зять улыбнулся... То ли словам тёщи, то ли когда-то любимой иллюстрации из далёкой детской сказки, которую ему часто читала мама. Там в разрезе была изображена мышиная норка со спаленкой и кладовой для пищи. Безопасная и уютная... Соединённая с поверхностью извилистым подземным ходом. Чудная картинка... Домашняя и добрая.
- Ну зачем ей перебираться в чужой дом из своей привычной и обжитой квартирки? - спросил себя зять.
И всё-таки забралась. Правда, не в дом, а в полиэтиленовый пакет с мусором и пищевыми отходами, которыми захотела полакомиться...
Или принести мышатам...
О том, что они есть, ему поведало лёгкое облачко, проплывавшее в тот миг в западной части небосвода... Так сказать, намекнуло своей вызывающе излишней кудрявостью и светлой наивностью.
Однако намёк понят не был, о чём стало ясно ровно через три минуты... После того, как, зять увидел её в мешке и не отпустил к деткам, а понёс показать тёще.
- Брось в унитаз и спусти воду, - постановила она и тут же погрузилась в чтение газеты.
Он так и хотел поступить, но по пути в туалет передумал, посчитав данный способ ликвидации неубедительным.
Взял ведро, наполовину заполнил водой и вытряхнул в него бедное животное...
А спустя некоторое время вдруг почувствовал, что в мире произошли изменения... Причём, не в лучшую сторону... По отношению к нему, конечно.
Нет, ничего такого из ряда вон не случилось... Не посыпались горохом напасти... Просто всё вокруг будто нахмурилось... Будто укоризненно закачало головами... Заползло неведомой инфекцией внутрь организма и там заныло, захныкало, занервничало...
Включило подлое и колючее воображение...
И вот он уже видит себя глазами мышки... Теми чёрными перчинками, которые пару дней назад тёща выковыривала из обожаемой ею квашеной капусты... Чтобы ни в коем случае их не раскусить и не испортить продукт горечью.
Они (перчинки) полны ужаса, и этим он оправдывает искажение своего в общем-то благопристойного облика.
Где его интеллигентно-ироничная усмешка?
Где лоб мыслителя, которым он всегда гордился?
Где безвольный подбородок, породивший ненавистный им комплекс неполноценности?
Где чрезмерная доброта и безотказность, которыми так умело манипулируют все его знакомые?
Нету... Исчезло... Будто и не было вовсе...
Он едва узнаёт себя в склонившейся над ведром злодейской физиономии с явными признаками маньяка. Глазами обезумевшего грызуна он видит заслонившее небо олицетворённое желание умерщвления. Более того, он видит саму смерть. Которая гораздо страшнее всех вместе взятых виденных им её образов, искусственно воплощённых на живописных полотнах, в фильмах ужасов и кошмарных снах... Потому что, эта - нависшая над серым дрожащим тельцем - реальная и неотвратимая... Не где-то там, в неведомом пространстве и за пределами резинового времени..., а здесь, в бездонном ведре, и уже сию минуту...
Отчаянные попытки сопротивления вызывают злость. Он снимает тапок и бьёт им по острому мышиному носу... Раз... Второй... Третий... Бесполезно... Выныривает словно поплавок. И рождает нечто похожее на азарт с одновременным желанием скорейшего завершения этой процедуры.
Вот и щётка весьма кстати... Старая, поредевшая, но ещё не окончательно облысевшая одёжная щётка... Прижать ею к стенке ведра и опустить под воду... Так... Пузыри... Ещё немного... Всё. Нос больше не вынырнул. Теперь можно и в унитаз... И воду спустить.
Фух...
Зять едва унял возбудившееся воображение. Вот уж точно, дьявольское свойство!
А ведь ещё несколько дней назад смеялся, вполуха слушая по радио какого-то проповедника, который утверждал, будто развитое воображение - это мостик, соединяющий его обладателя с тёмными силами... Прав-таки оказался святоша!
Хорошо бы научиться отключать не только предательское воображение, но и назойливую память!
Один волшебный жест - и забыт, стёрт навеки этот нездоровый день!
В том числе и его вечер...
Когда по установленному обычаю всё семейство собралось на террасе, чтобы попить чайку, спокойно пообщаться, обсудить планы на завтра...
Не вышло спокойно.
Потому что, зять так и не смог даже пригубить чашку...
Ему всё казалось, будто из её красно-коричневой глубины вот-вот вынырнет острый мышиный носик и, гнусно попискивая, начнёт резво бороздить горячую чайную поверхность...