Мы стояли у остановки, где некогда проезжали автобусы. Лил сильный дождь, я насквозь промокла.
– Сохрани эту фотографию.
– Почему ты отдаешь ее мне? У тебя ведь такой не будет.
– Она мне не нужна, для этого есть воспоминания.
– Будто бы я забываю все сразу же после того, как это случилось.
В ответ я промолчала. Отвечать было нечего, я улыбнулась, глядя прямиком в глаза томным, грустным взглядом.
– Странное дело, как ведь я только научилась в такие моменты улыбаться, когда внутри непрестанно все сжимается, подчас удивляюсь.
«Прощай» не говорила. Язык не поворачивался, такое громоздкое словечко, скажешь – и будто отбросит от этой тяжести на несколько метров, и если сумеешь встать, повезет даже оглядеть свой личный эшафот со стороны.
Пойду пешком. Не оборачиваясь, я знала, что мне до сих пор смотрят в спину. То ли мне хотелось казаться, а, может, и без «хотелось», что глаза эти пропитанные соленой горечью. Впрочем, пройдя несколько километров, я упала, сжав колени, прикрыв лицо обеими руками. Начала кричать во все горло, захлебываясь собственными словами. Какая удача, рядом лужайка, а у меня за плечами – рюкзак, где лежит теплый свитер. Так сказать, на случай, если похолодает. Плакать вообще не моя стихия, уж поплакивать я тоже не умею (не без исключений), ведь если нахлынет, рыдаю так, что эхом отдает. А потом еще эта жуткая боль в ушах, голова раскалывается, будто десятком молотков бьют: и раз, и два, поехали! Меньше всего хотелось кого-то встретить, все-таки чувство стыда я переносила с большущим трудом. Периодически ловила несколько мыслей, чтобы упрятать их восвояси. «Сохранит ли действительно он фотографию?», «Как быстро оправится, если такова надобность вообще будет?», «Что делать дальше?». В таких случаях меня, конечно, больше интересовала не я сама, сидящая у разбитого корыта. По большей части интересна мне была та, другая жизнь, отнюдь не досягаемая. Возле меня пробежала белка, на мгновение остановившись на дороге, она поглядела по сторонам. Ее испугу не было предела, впрочем, как и моему. Стоило поискать в рюкзаке воды и снова бросить взгляд на дорогу, как и след простыл. А я снова запела свою рыдающую песню.
Голод дал о себе знать. Неподалеку находилось маленькое кафе-бистро, я лишь уповала, что моего бюджета будет достаточно. Уже ждала момента, когда в голове начнет твориться всякая сумятица, ведь это обязательная следующая фаза на пути к раскаянию. «В перерыве как раз выпью кофе, да наслажусь круассаном»,– подумала я. Чем дольше удастся оттянуть этот момент, тем больше наслаждения получу. Там, мирно устроившись на комфортабельных стульях, сидело около 13 человек, как мне показалось, опрокинув помещение взглядом. Через пару минут и я нашла свое убежище в углу возле окна. Что может быть умиротворяюще, чем смотреть на дождь, находясь неподалеку от леса? Вдали виднелись горы, обволакиваемые как обычно в такую погоду паром. Не знаю, как выразиться поточнее, но данное явление настолько меня захватывало, что я выбегала на улицу сразу же, дождавшись ненастной погоды. Ну а пока что мысли не спеша занимали очередь. Все сбалансировано, одно есть предзнаменованием другого, и так далее; чудом не дошло до полнейшей фантасмагории. Вспоминая фото, вдруг подумала о том, что ведь правда, у меня не будет возможности больше никогда в жизни его увидеть. Будь оно вставлено в рамочку или спрятано в какой-то блокнот, что пылится на краешке стола. Оно будет занимать свое место на протяжении определенного времени, когда я лишь буду вспоминать, что такое фото вообще существует. «И это хорошо», – честно ответив себе, я сделала еще один глоток. Решение было, конечно, двойственным, как и все остальные, что я когда-либо принимала в жизни. Человек – ходячая амбивалентность. Снова вспомнила строки, самые, что ни есть последние строки романа, что повторяла каждый раз, стоит мне поставить точку в очередной главе своей жизни: «Я уснул. И проснулся частицей нового мира». Как же это еще не вспомнилась любимая фраза-слоган «Завтра будет новый день»? В любом случае, это означало, что пора хорошенько отоспаться. Поезд домой отправлялся только через 2 дня, так что этой трагедией мне предстоит поделиться лишь со здешними краями, навечно оставив ее в горной обители.
Что говорить, когда всевозможные слова были сказаны. И как молчать, когда они рвутся наружу? Каковым будет следующий шаг, аккуратно ступивший в отныне новую главу? У меня нет сил. Но я знаю, что они появятся. Предполагаю, что теперь процент близости сократится еще в два раза, но, зарекаться никак нельзя. Разбитую чашу склеить можно, даже трещинки скрыть. А прочность?
Шагая дорогой к своему временному дому, я спела от души песню, вспомнившуюся еще часом ранее. Все равно ведь никого рядом не было, чего мне стесняться. Остановившись, я оглядела дивный пейзаж, меня окружавший. Пленительный вид окутывал своими объятиями. Я сделала фото и пообещала себе хранить его еще долгое время.