Фэнтези рассказ. Рыцари Света. Семь испытаний

Черновая версия. Имеет жирные недостатки. Самая первая версия Сияющий во тьме: Чистилище. Читаем на свой страх)


                Семь испытаний.

Помню, как вчера, на улице стоял палящий летний зной. Приятный прохладный ветерок пробрался в мою обитель и ласкал уставшее тело. Слышались крики играющей ребятни и лаянье собак. Кто – то завел старенькую машину марки запорожец, и та, к счастью хозяина, загудела и тронулась. Безмолвные уборщики убирали мусор с порогов подъездов, наполняя бездонные черные пакеты. Шаркая в оранжевой робе, махая веником, как роботы, они без оптимизма выполняли работу, когда их товарищи – автобусники во всю исколеси город, зная его, как пять пальцев. Молодой человек в наушниках шел по проделанной в газоне зеленеющей дорожке и напевал. Ровная, мягкая травка выстроилась в строй, получая дозу солнечного облучения. Запах свежескошенной травы летал в воздухе.

Из-за угла показался грузовичок. Подъехал к подъезду. Из него вышли три мощно сложенных грузчиков. Атлеты и все, как на подбор, а вот и дядька черномор - кавказской национальности в красивом костюмчике и элегантных туфельках. Он прижимал к уху совсем новенький Iphone и что – то говорил. Слышно было плохо. Интонация и обильная жестикуляция подсказывала, что дело связано, как никак, с разборкой. Три молодых, татуированных гиганта, как три богатыря на картине Репина, одетые в маячки и шорты и в кроссовках фирмы Adidas, потные и уставшие принялись разгружать грузовик. Выносили шкафы, мебель и другие атрибуты домашнего обихода. Быстро и отрепетировано, как настоящие актеры. Управились за час. Довольная миниатюрная, улыбчивая лет тридцати женщина с вздернутым носиком поблагодарила парнишек и заплатила жгучему мужчине. Кавказец облазал ручку и ретировался, увидев, как на него из подлобья глядел выкатившийся муж с огромной золотистой цепью и черным догом подле него. Пистолет в кобуре. Бывший полковник. Испугавшийся любитель женщин оседлал железного коня и вместе с богатырями поехал в другое княжество. Муж миниатюрной женщины приласкал к себе и что-то сказал на ушко. Леди смутилась и покраснела, пытаясь оттолкнуть навалившего страстного борова. Поцелуй пришелся в щечку. Что-то он ей сказал? Неважно. Победитель ушел восвояси. Вдруг к молодой женщине подошла старушка. Веснушчатое лицо и добрые душевные глаза показались милые, хотя помимо этого в них что-то скрывалось. Они разговорились про ЖКХ, пенсию, правительство. Разбитый парк и цветущая растительность – как в сказке. Здесь они и остались. Присели на лавочку. Подростки на скейтах, роликах, велосипедах вытворяла всевозможные кульбиты. Попивали Coca-colly и ели вредную пищу – чипсы.
 
Бабушка удивлялась их мастерству, но была недовольна едой, просила женщину помочь разобраться в новомодном телефоне, подаренной внучеком. Мимо прошли расфуфыренные, одетые, словно в чем мать родила, дивахи.  Бабушка искоса посмотрела на них и плюнула вслед, сказав: “Вырядились, не понять в чем”.  “Какое поколение пошло”, “Сталина на вас не хватает”. И все в том же духе. Рев моторов и огненные языки вырывались из хромированных труб прокаченных, прыгучих автомобилей. Это местные стритрейсеры устроили догонялки с властями на хвосте. Визг сирены – выдавал начало погони. Неподалёку с чемоданчиком в обнимку прошел тучный бизнесмен. Во рту сигара. По сторонам внушительные охранники в черных очках. Итальянский костюм и статусный автомобиль – тонированный Rolls-Royce Phantom последней комплектации ждал владельца. Личный водитель вылез, открыл дверь и также быстро сел за руль. Дама с собачкой в соломенной шляпке и легком воздушном платье прошла мимо, хихикала прикладывала руку к лицу, выражая удивление подружке, у которой в коляске крепким сном спал годовалый малыш. Патруль из четверки новоиспеченных полицейских шли дружно в ряд по мостовой. Перекинутый через плечо АК-47. Руки на ремне.
 
Озабоченный пьяный мужчина начал приставать к женщине. Оскорблял ее и норовил перейти к рукоприкладству. Под глазами синяк, поставленный женушкой. В руке бутылка дешёвой водки. Шатался и грозил ударить. В глазах мерешилось. Размытые неизвестные, однородные фигуры. Разбил бутылку об голову и поплелся к жертве. Жидкость вылилась на потное обнажённое тело. Шатался и пыхтел. Остекленелые пропитые злобные навыкат глаза. Бравые ребята, не раздумывая бросились спасать задержали и успокоили балагура, пока он не натворил что-нибудь похуже. Рядом с банкоматом наблюдалось – Вавилонское столпотворение. Угрюмые, недовольные лица. Люди ждали зарплату. По другую сторону, стояли мужики возле ларька, просовывая деньги в крошечное окошко.

Прошел час, за ним второй. Приближался вечер. Последние лучи уходящего солнца навестили меня. Скоро придет госпожа ночь, которая расстелет над миром бескрайнее, темное полотно с мельчащими вкраплениями звезд.
 
– До чего же ночь прекрасна! – удивлялся я сам себе. – Особенно далекие звезды – искры систем – островки цивилизаций. Костры, вокруг которых водили хоровод планеты аналогичны нашим. Почему они так далеки и так близки нам по духу? Может быть, у каждого человека внутри своя вселенная и этой вселенной называться душа. Кто – то скажет, что души, нет? Они в чем-то правы. С другой стороны, человеку свойственно верить в чудо, как дети верят в сказки. Пусть сказка остаётся с нами до конца. Мир мчится вперед семимильными шагами, а опыт прежних лет оседает в памяти людей. Кипа информации, а ее еще сортировать надо, чтобы наша бедная головушка не сошла с ума. Думаю, у каждого человека внутри головы живет гений – библиотекарь, сортирующий информацию от а, до я. Нам же приходиться выбирать из множество – единичное. Переходить от общего к частному, хотя, господа, принцип нейронных сетей никто не отменял. Как известно, возможности человеческого организма безграничны.

Безумно уставший я хотел спать. Если философские мысли приходили, а они приходили, следовательно, прописан сон. Пальцы бегали по клавишам – слова вырисовывались, глаза закрывались, рот не слушался, зевал. Получались предложения, текст. То ли размытые, то ли с ошибками. Вдохновение не приходило, а писать приходилось. Слово за словом, а потом все по новой. Стираю, пишу и снова. Безрезультатно. Хотел написать роман, а получается черт те что. Вывод – пиши лучше, а как, когда муза взяла отпуск и никогда не объявиться. Пиши без нее? Отличный выход испортить не рождённое произведение.
Месяц роман стоял на мертвой точке, когда совсем не давно слова так и просились на бумагу, а сейчас сплошная беллетристика и никакой формы. Я желал вывести роман на новый уровень. Только вот в чем загвоздка. Произведение обрело скелет - основу. До мышц и сухожилий было еще далеко. Целиком роман представлял собой минное поле. Кто тут сапёр? Я. И это было еще не все. Пробелы в сюжете портили впечатление. Я никак не мог осилить книгу и в конце концов бросил бездумные потуги.

Конечно, первые романы пользовались ошеломительным успехом. Критики рукоплескали и писали положительные рецензии. Хвалили и превозносили талант до тех пор, пока лишенный музы, как допинга, я просто не запил до чертиков. Муза – моя первая жена покинула меня, как в прямом, так и переносном смысле, оставив с пустым корытом. Моя плата за ее унижения. Моя плата за успех. Я пытался ее остановить, но было слишком поздно. Ей было наплевать на чувство, так как, познав славу, богатство и успех забыл того, кто провел меня на литературное поприще. Она видела мое внутренне разложение, терзания, борьбу. Протянула руку помощи. Я отверг, потому что всячески это отрицал и рассуждал, что во всем моя заслуга, не ее и, что душеное исцеление никак не поможет, как бы она не пыталась. Быть тенью она не могла, но терпела и была верна в отличие от лжеца. Меня окружали своры обольстительных красоток. Уникальное пополнение коллекции. Под хмельным дурманом я пустился во все тяжкие, когда дома ждала любящая красавица жена. На утро я пришел с похмелья и она, собирая вещи, посмотрела мне в лицо в попытка найти, хоть что – нибудь, что изменить ее мнение обо мне. Она догадывалась, что я изменил, ибо мои глаза не врали. Не устроила скандал. Поставила ультиматум. Быть с ней и оставить богатство, карьеру, успех – выбрать любовь. Или второе со всеми вытекающими последствиями и разлагаться. Она пристально смотрела мне в глаза и приостановилась, дожидаясь ответа. Я мямлил и выбрал второе, потому что бороться за любовь не хотел. Я знал, что она меня любила, но разорвать путы, связавшие меня по рукам и ногам, не мог. Я погряз в пороке. По ее изумительному лицу скатилась одинокая слеза. Она утерлась, собрала вещи и ушла, захлопнув дверь.
 
Последующие месяцы я страдал и никак не мог выйти из депрессии. Антидепрессанты не помогали и делали только хуже. Водка, к сожалению, усугубляло положение. А в купе с ней – галлюцинации, которые всячески меня тревожили. Я прирос к постели и лежал, как овощ, и тупо смотрел в точку. Часами не вставал, не ел, похудел и осунулся; щеки впали, кожа побледнела, и я потерял часть мышечной массы. Иногда прохаживал по квартире в ванную и смотрел в зеркало на псевдочеловека передо мной: худой, немощный и никому ненужный. Если так будет продолжаться, то я умру от истощения. Возникло чувство, что сердце вырвали из груди – это вспыхивали воспоминания. Она во всем была права. Хотел позвонить, но стер ее номер из телефона, чтоб забыться. Из издательства звонили много, но до романа дело не доходило. Попытки наложить на себя руку кончалась крахом. Слава богу, что вовремя спасли. Вот и сам случай.

Я стоял на краю пропасти. Внизу спокойная, желанная морская гладь. Тихо колышется под завывание ветра, расходясь рябью. Вдалеке блистала пена валунов. Видимо, шторм не за горами. Ждет не дождётся, когда мы станем едины. Шаг вперед и все – конец. Шаг назад – спасенье и одиночество. Я с трудом перелезаю через спасительное ограждение и вот вижу; моя нога на весу, другая твёрдо стоит на земле. Руки держат за поручень. Думаю, прыгать или, нет. Здесь метров шесть высоты не более падать. Плюс глубина метров двадцать. Вероятность, выжить близиться к нулю, учитывая мое неумение плавать. В недвижимом небе застыл серп. Ночь – прекрасная голубка. Подскажи мне выход? Смотрю на месяц. Он так чудно сверкает. Почему я не он. Сверкал бы себе по ночам. Любовался планетой и людьми, которые постоянно куда – то спешат. Спешат по дела на работу, погружаясь в рутину. Что ими движет? Зачем они спешат? Может быть, внутреннее желание успеть или движение – самоцель? Человеческая жизнь скоротечна. Для планеты – миг не более. Она существует гораздо дольше, чем сказано в Библии. И если какой – нибудь астероид заглянет нам на огонек мир – сгорит в гиене огненной. Представите себе на минутку, мир без людей. Каким он был? Прекрасным, благоухающим и чистым? Какая природа была? Думаю, все имеет конец. Природа – вечна. Сколько бы мы не пытались ее подмять под себя. Она возьмет с нас двойную цену. Продолжая свой монолог, я заострю внимание на причине, а именно почему я решил утопиться? Не знаю и знать не хочу. Просто, дураком был и другого выхода не видел.

Решено – прыгаю и я прыгнул. Отрываю ноги от земли и лечу. Мой полет прекращает сильный удар тела об воду, и морская пучина поглощает меня. Барахтаюсь, пытаюсь спастись. Какой смысл? Вероятно, кто – то или что – то внутри меня инстинктивно рвётся наружу. Глотая воздух, захлебываюсь водой. Тону. Легкие горят – требуют глотка. Стучит в висках. Дыхание учащается. Соленный привкус на губах. Мне, кажется, или что – то коснулось меня. Смотрю. Ничего. Снова касание. Меня несет на поверхность неведанная сила. Существо чувствует, как жизнь покидает меня. Задыхаюсь чуть не теряю сознание. Обвивает меня нежными руками вокруг шеи. Предо мной женский лик: сапфировые, округлые глаза и очаровательные, длинные цвета лазурита волосы, собранные в гребень, лебединая шейка, хрупкие плечи, выпуклая, девственная грудь. Ниже пупка рыбий чешуйчатый хвост. Губы прильнули к моим губам. Поцелуй. Легкие наполняться жизнью. Слышу странный звук. Удары весел. Я снова на поверхности. Точка то увеличивалась, то уменьшалась. Подплывает все ближе и ближе. Брызги пены летят во все стороны. Меня накрыл гребень от нахлынувшей мощной волны. Голова вынырнула из – под воды. Моя спасительница скрылась. Ни следа. Глаза слепит яркий свет фонаря. Протянутое весло. Должно быть, лодка, которая барахтаясь на волнах, каким – то странным образом различили тонущую фигурку. Отваги им не занимать рыбачить в шторм, и важная должна быть причина, побудившая их заниматься этим. Хватаюсь, и чувствую, как меня тянет из воды. Налегаю и ползу. Берусь за протянутые руки, и перелазию за борт. Два бородатых мужика в военном камуфляже с удочками и сетями смотрят на меня, как на чудака. Я дрожу, как осиновый лист, и шмыгаю. Рассмеялись, но спрашивать причину моего плавание не решились. Дают опохмелится, чтоб согреться. Отказываюсь. Хотел рассказать про русалку - осекаюсь. Глупо и неуместно. Еще засмеют ненароком. Укутывают в теплый плащ и жду, когда братцы решат высадить на берег. 
Я еще долго вспоминал тот случай. Происходящие на границы реальности. Не вериться глазам, что это было. Значит я кому – то нужен. Кому именно?

Монитор ноутбука манил меня, документы прыгали по рабочему столу, но я преодолел желание сохранил документ, нажал на крестик и выключил его. Записать историю про русалку не решался. Засмеют. На часах три часа ночи. На улице мрак. Дома тоже самое, ибо лампочка перегорела. Встал, размялся, окинул взглядом комнату, оценил обстановку и местоположение дивана и сокращая расстояние пошел на ощупь к нему, споткнулся и упал в объятья расстеленной позавчера кровати. Подушка и мягкое одеяло стали лучшими друзьями. С ними хорошо – плюс мягко. Сон пришел не сразу, потому что меня мучила бессонница и я еще долго воротился, пока наконец не заснул.
 
До чего же странным оказался сон. Я раскрыл глаза, чтобы лицезреть место моего пребывания. Ничего необычного, если ни одно, но. Сон – реальный. Сплошь темнота, словно пелена, расстилалась подобно покрывалу. Ущипнул себя за руку. Больно, но терпимо. Протер глаза, чтоб убедиться, что окружающее меня – не иллюзия. Не помогло. Картина та же самая. Беспросветный мрак. Не единого признака жизни: ни огонька, ничего – нибудь еще. Что – то тут неладное твориться? Что именно? Вот тебе загадка. Что – то подсказывало мне быть настороже. Какое – то внутреннее чувство тревожило сердце, играя на нервах. Я поборол первобытный страх встал и двинулся навстречу неизведанному.

Что произошло? Как меня сюда занесло? Каким боком я кому – то нужен бездарный, когда существует множество талантливых людей. В этом, ли смысл? Запереть меня здесь в четырех стенах. Я никакой-нибудь заключенный. Я человек – писатель с большой буквы. Был им. Без жены и детей, Родины и флага. Просто маргинал и не более.

По пути уделял вниманию всему необычному, что могло, хоть капельку помочь, так как составлял картину в целом, а опираться на предположения не в моей компетенции. Время для достижения цели не имело значение. Дорога без конца без краю. Бесконечная, длинная, как жизнь, вела в пустоту. Что меня ждало на конце? Перерождение или угасание? Либо что – нибудь похуже? Вот тебе вопрос – без ответа. Что ты сделал – не исправить. Что любил – не воскресить.

Долой пустословие. Ослепительная вспышка. Яркое свечение. Действительно, это было яркое свечение, словно лучик в темноте, проникший в чертоги мрака.

Ускоряю шаг. Чуть не бегу. Мчусь со всех ног. Прибегаю к месту назначения. Тяжело дышу. Больно в груди. Пытаюсь отдышаться и прийти в норму, пока пульс не уладиться. Вспышка медленно, но верно угасает, проходя сквозь стену. Черт, опоздал. Надо было поторопиться. Сжимаю кулак и бью от безысходности по стене. В порыве гнева разбиваю руки в кровь. Бесполезно. Усиливаю напор. Прочная, гладкая поверхность стены выдерживает мой натиск. По ней скатывается капельки крови. Я не чувствовал боли – разочарование. Падаю на колени и впадаю в уныние.
 
– Вот опять провал. Сколько можно? За, что? Зачем мне такая участь? – прокричал я в пустоту. – Что я такое сделал?

Сделал много, о чем вспоминать не стоит. Отринул светлое чувство, ради денег и славы, а сейчас все потерял. Человек – сам кроит свою судьбу. Твоя нить судьбы оборвалась. То, что связывало вас больше не существует. Страдание – залог искупления.

А, ведь, на самом деле так, причина страданий - желания. Чем больше человек хочет, тем сильнее испытывает боль. В первобытном обществе – это желание выжить любой ценой и продолжить род. В двадцать первом веке желание обогащения, обличенные в деньги. Многое можно купить за деньги. Деньги – допуск власти и материальному благополучию. Возможность влиять на экономику. Чем ниже стоит человек в иерархической денежной пирамиды – меньшей властью обладает. Кто – скажет деньги зло? Они не то и не другое - среднее. Деньги, должны быть, так как без них наша жизнь немыслимы, а переходить на бартер поздно и неэффективно. Много денег плохо – развращение. Мало денег – бедность. Рассмотрим, на примере, истории. Могучая Римская Империя существовала длительное время, пока варвары окончательно не порвали ее в клочья. Влиятельные слои населения имели рабов и земли. Максимум чем они занимались то – это то, что они проводили дни и ночи напролет, участвую в увеселительных игрищах или интригах, погружаясь в порок и разврат. Знатное происхождение, власть, а в особенности денежная обеспечивала стабильное положение в обществе. Как мы знаем, Римская Империя прекратила свое существование, потому что варвары пришли в Рим, хотя незадолго до этого возникли очаги Христианство – спасительная вакцина для общества. Монотеистическая религия могла помочь грешным душам, когда многобожие, как этап пережиток прошлого. Падение – последняя ступень саморазрушения. Империя пала, а на обломках, как известно, возникли новые государства, впитав в себя осколки прошло.
 
Прохожу ладонью вдоль в поисках ахиллесовой питы. Сознание затуманено. Я, как Великая Римская Империя – угасаю, а спасения ждать неоткуда. Светоч – во мраке – моя, голубка улетела. Золотая клетка – открыта. Она свободна, как птица.
 
Непривычно думать, что ее рядом нет, когда всюду слышу я ее голос. С ней было так хорошо и приятно, словно меня своим теплом согревал ангел. Могла утешить и приободрить. Думал, что это будет вечно, но жизнь – разлука поступила иначе и расставила все по местам. Помню первое свидание. Я стою с букетом ромашек. В дедовском костюме. Они мило улыбается, немного смущается. Протягиваю букет, обнимаю и мы идем в ее любимое кафе рядом с морем, где мы впервые повстречались. Тогда я ничего не предполагал. Просто тихо сидел, пил кофе и набирал на старом ноутбуке предложения. Ко мне подошла милая девушка и спросила, что я буду заказывать. Она мне сразу приглянулась. Ведь именно из – за нее я облюбовал – это кафе. Я приходил каждый день и работал. Любовался ей и ждал момента признаться или хотя быть пригласить. Трус живет в каждом из нас. Одни этого труса искореняют. Другие живут всю жизнь. Страх не упасть лицом в грязь. Страх – разочарования. Страхов много, но истина такова, пока не посмотришь страху в лицо, так и будешь бояться. Ты боишься – он крепчает. Отбрось сомнения. Стань человеком, не тварью дрожащей.

Я знал, что сравнительно недавно из – за измены она рассталась со своим бойфрендом, но серьезных отношений не отмечалась. Ее отец высокопоставленный чиновник, а по совместительству нефтяной магнат – миллиардер терпеть не мог писак. Такого мнения он был о писателях и журналистах, которые искали компромат о его деятельности, чтоб опорочить. Дочка, словно принцесса, с детства была окружена роскошью. Отец одаривал ее и желал самого лучшего, как любой любящий отец. Карал любого, кто мог обидеть. Из новостных клубных хроник получил достоверную информацию о том, что у нее были две сестры – золотая молодежь. Мы учились с ней вместе на одном потоке. Я хотел к ней подойти, однако ее парень – тоже сын влиятельного бизнесмена, набил мне морду. Попытки – прекратились. О случившимся она не знала. Ее парень кутил в ночных клубах и подбирался к ней, потому что поспорил со своими дружками на деньги, что сможет ее уломать. Я подслушал их и все же рисковал получить под дых. Он не любил ее. Играл на чувствах несчастной девочки, как подлец. Я решился поздно. 
   
Как тяжело, но мне придётся рассказать, как есть. Бриз. Столики, а за ними сидящие влюбленные парочки, которые я никогда не понимал. Не понимал, как они верят в любовь – в эфернуую, фантасфогоричную субстанцию. Они ведомые любовью – рабы чувства. Любовь – это потеря свободы, как я считал, ранее до тех пор, пока сам не попался на крючок. Без нее человек, как без рук. Я без рук. Любовь – это когда ты одинок и ищешь костер, что заполнит пустоту. И каждый человек ищет свой костер, а поддержание его зависит только от людей и силы воли.
 
Морской воздух дует на побережье. Кафе на открытом воздухе. Романтика, а мне плохо.

Я взял лежащий буклет взглянул из – под него, сделав при этом начитанные вид сказал прямо в лоб, а в зобе дыханье сперло:

Улыбчивая девушка ждала. Она не догадывалась, что я потом совершу.

– Девушка…  – неуверенно начал я. Долго не практиковался. – Можно Вас спросить? Вы одна?  – ляпнул я. Спросил в лоб, а где тактика обходного пути.

Девушка покраснела и промолчала:

– Конечно, спрашиваете? – сказала улыбчиво она. – Что будите заказывать?
 
– Можно чашечку кофе, пожалуйста? – ответил я.

– Хорошо принесу.

– Вот болван, - думал я. - И двух слов связать не можешь. Посмешище. Смотри, как на нее смотрят. Ты ведешь себя, как неудачник. Будь мужиком наконец. Она даже не ответила тебе, неумеха. Нужно подогреть интерес. Смотри и учусь. Вот подойдёт и попробуешь снова. Только, как надо. Почему мне так сложно удаться. Она даже меня не помнит. Кофе – придется рискнуть.

Девушка прошмыгнула в помещение и вышла оттуда с подносом. Обслужила соседние столики, поставила стаканы с мороженным и двинулась к моему. Я ждал и ловил чужие взгляды. Они, что все здесь сговорились? Знают, что я спланировал. Брось волноваться. Смотри, как идет, чуть не летит. Она подходит я встаю, и мы ненароком ударяемся лбами. Горячий кофе – на брюки. Девушка извиняется и пытается искупить вину. Согнулась и вытирает тряпкой. Не хочу, чтоб из-за какого-то балбеса, как я, что ведет себя, как слон в посудной лавке, ее уволили. Останавливаю ее и пристально смотрю глаза в глаза, прощу ее промолчать и мои губы прильнули. Девушка немного извивается и податься. Да, ошибка, но в последний раз живем. Другой жизни не дано. Живи здесь и сейчас. Вырывается из объятий, ударяет по лицу и бежит со всех ног, как от прокаженного. Собираю вещи и бегу за ней. Смотрю ее фигура скрылась за углом дома. Быстрей, а то упустишь. Тупик. Бегу назад. Пред глазами возник образ поцелуя. Серые стены зданий. Крики автомобилистов, гудение моторов. Перебежала дорогу и упорхнула в автобусе. Пытаюсь догнать. Устаю и останавливаюсь. Вздыхаю и влетаю в следующий, пока шансы есть. Доезжаю до конечной, выхожу. Вижу ее стоящей вдалеке. Кричать не могу – спугну. Думаю, что после поцелуя бесполезно что – нибудь менять. Плюю на все и иду. Пусть, что будет.

– Зачем ты меня поцеловал? – спросила она. – Зачем? – прозвучал, как риторический вопрос.

– Я не мог не поцеловать.

– Почему?

– Думаю покажется глупо, но я люблю тебя. С первой взгляда.
 
– Но ты меня совсем не знаешь? Как? – волновалась она, перебирая в голове фразы.

– Я знаю тебя давно. Просто ты меня не помнишь. Вспомни вечеринку три года назад?

Девушка задумалась и округлила от удивления глаза. Она отвернулась, и поняла, кто я.

– У наших общих друзей, – добавил я.

Осознание пришло не сразу.

– Ты приехала на дорогом автомобиле. Тебя сопровождал спортивный, подкаченный парень, который хотел от тебя только одного, и ты знаешь, что.

– Откуда? – воззрилась она, вспомнив прошлое и, как я пытался к ней добраться.

– Я был там и читал его, как книгу. Типичный мажор – папенькин сынок, у которого жизнь, как в шоколаде. Я даже представить себе не мог, как он соблазнил тебя.

– Молчи. Это неправда. – возразила она. – Это были светлые чувства.

– Ты веришь в существующий между вами мираж. Тебе больно, но он использовал тебя. Поэтому ты страдала и будешь страдать.

– Я тебе не верю.

– Ты сама себе противоречишь. Трудно осознавать – правда на лицо.

– Зачем рассказываешь мне?

– Потому что правда, лучше сладкой лжи. Поздно рассказал. В этом моя ошибка. Я вручил тебе в руки записку, в которой выражал свои чувства. Помнишь, как он ее выхватил? Думаю, что, вряд ли, так как тебя попытались увести. Посмотрел на меня презренным взглядом и порвал. Мы вышли. Он попросил меня не вмешиваться, покуда цел. Я его не послушал и напоролся. Началась драка. Он, как буйвол, напирал замахнулся и кулак врезался в челюсть. Я пошатнулся и удержался, поднырнул под секущий боковой и увернулся в противоположную сторону, успев нанести контрудар. Улыбчивая физиономия сверлила злобными глазами. Он предугадал блокировал и завалил меня на лопатки. С битами в обнимку подоспели дружки и вывели из беседки на улицу. Начали избивать толпой. Хрустнуло ребро и проступил синяк. Я встал. Сильный удар биты в живот. Согнулся и харкал кровью. Дробящий удар. На сей раз по спине, словно палица. Падаю на землю в позу эмбриона. Вижу движение ног. Опухла челюсть. Руки и ноги онемели. Закрываю глаза в беспамятстве. Потом значительно позже я попал в больницу и никак не мог тебя предупредить.

– Прости. Я…я и не знала, – спотыкалась он на каждом слове. – Я виновата, – в глазах проступали слезы.

– Словами делу не поможешь.

– Прости, что не поверила тебе сразу. Он, действительно, изменил мне. Я пришла в квартиру рано. Хотела устроить сюрприз. Вошла в комнату, а там… – в глазах застала картина. – Он и мои сестры ахают и стонут. Как можно скорее я убежала, что пятки сверкали.

– Понимаю разочарование, когда он разбил прямо на глазах девичьи грезы.

– Я рассталась с ним и это уже в прошлом.

– Знаю. Друзья рассказали, что ты с ним расстался. Мне горько говорить, но для тебя я всегда был пустым местом.

– Я никогда так не думала про тебя. Ты был, словно невидимка. После того случая я искала тебя, но никак не могла найти. Где ты был?

– Уезжал.

– Боюсь спросить. Куда?

– В Сибирь. Мой дальний родственник по профессии лесник пригласил меня в гости, где я мог отойти от городской суеты и придаться одиночеству и жизни отшельника.

– Понимаю тебя.

– Ни черта не понимаешь. Я любил тебя и хотел забыться. Поэтому уехал, куда глаза глядели. Через год, одухотворенный я вернулся домой. Думал, что исцелился. Узнал, что работаешь журналисткой. Глазком увидел тебя и старые чувства вспыхнули. С тех пор я приходил в кафе, где ты подрабатывала, и я тебя поцеловал.

– Почему не подошел? Тогда? Когда учились вместе в университете?

– Скажи мне на милость какой в этом смысл. На фоне мачо я и гроша, ломанного не стоил. Выбор был очевиден. Внешний шик превыше внутренней красоты.

– Я не такая, – отпиралась она.

– Знаю, что не такая. Только все мои тайные подарки и признания ты отвергла.

– Выходит это был ты?  – изумилась она. – И письма, и конверты, и цветы, а я дура думала, что он.

– Выходит, что так. Ошибается каждый.
 
– Ладно, – промолчал и продолжил. – Я ухожу. Все, что хотел сказать – сказал. Прощай.

– Нет! Остановись! Не надо! – крикнула она в след, как только я собрался уходить. Подбежала, заключила в объятья и зарыдала. С тех пор мы не расходились ни на шаг, и я пригласил ее на первое свидание.

Даю ручку, пододвигаю стул и усаживаю миледи. Она внимательно смотрит мне в глаза.

– Вспоминания? – уточнила она. – Да.

Она приблизилась и обвила руками вокруг шеи и шепнула нежно на ушко:

– Не беспокойся. Все в прошлом.

– Вспоминал, как мы с тобой познакомились, – подытожил я, нежно погладил ее руки.

– Ничего. Я рада, что встретила тебя. Ты изменил мою жизнь. Показал мне, глупой – ошибку, когда я влюбилась в него. Спасибо, – произнесла она и поцеловала в шечку.

– Как продвигается книга? – задала вопрос и села за стол.

– Без вдохновения никак. Иногда мне, кажется, что каждый писателей должен попасть в болото безысходности, когда двигаться смысла нет.

– Может я тебе помогу, – проворковала она.

– Что собираешься делать? – опешил я. – По твоим глазам вижу, что – то недоброе замышляешь?

– Сейчас узнаешь, милый, – она активно, приближалась.

– Что ты делаешь? – отпирался я, улыбаясь от смущения.

– Хватить меня щекотать. Ты знаешь я боюсь щекотки. На нас люди сморят.
 
– Знаю и поэтому останавливаться недодумаю, – залилась она веселым смехом. – В щекотке нет ничего плохого.

– Ах, так. Посмотрим, как ты запоешь.

– Что ты делаешь? – извивалась и сопротивлялась она, как только я овладел ей.

– Что ты собираешься делать?

– Закрой свои прекрасны глаза, дорогая.

– Зачем?

– Что ты, как маленькая? Если не закроешь – подарка не будет.

– Ну, ладно. Готова.

– Я сказал закрыть глаза, непослушная девчонка.

– Дома я покажу какая я непослушная, – уголки рта поползли вверх.

– Рассмешила ты меня. Рассмешила.

Она захлопнула глаза и ждала момента, лежа на коленях. Спутанные волосы распались и упали вниз. Очаровательные губки шептали. Глазки закрыты, на засов. Достал красную коробочку и вынул кольца.

– Согласна ли ты стать моей музой вовеки вечные?

Она распахнула глаза.

– Да! – прокричала она.

– Эй! Дорогуша на нас люди смотрят.

– Неважно. Главное мы с тобой вместе.

– Когда свадьба?

– Все вы девушки мечтаете об одном. Дайте подумать, а нужна она нам?

– Опять твои шуточки.

– Конечно, будет. Лучше, чем у любой принцессы.

– Лучше, чем устроит папа едва ли.
 
– Значит твои родители не против?

– Не волнуйся. Скоро позвоню.

Пол часа она шушукалась с матерью, а могла больше. Из общей темы разговора понял, что добро дали.

– Когда?

– Что, когда. Снова размышлял? – спросила она.

– Ничуточки. Любовался тобой.

– И когда же?

– Ты хочешь знать приблизительную дату или точно?

– Точно?

– Точно сказать не могу. Через месяц.

– Тогда пошли домой. Медовый месяц не за горами, – проворковала она.

– Чувствую устроят мне сегодня скачки.

– Еще, как, – заигрывала она.

Конечно, для меня она была идеальна. И волосы, и фигура, и глаза. Все в ней было прекрасно, но не только внешней красотой блистала она, а внутренней. Мало я видел, таких людей. Ее жертвенная любовь не знала границ. Не знаю почему? Я благодарен Богу за то, что повстречал ее. Помогала в детском доме, подрабатывала официанткой и работала журналисткой.

Через год совместной жизни мы расстались. Причина разводы бы, как всегда я, потому что свернул на темную дорожку в сторону от ее восхитительного света. Дальше вы уже знаете, что произошло. Запил, не выходил и стремительно двигался к завершению моего романа. Значительно позже она мне позвонила. Чудом нашла мой номер телефона. Рассказала, что счастлива и живет за границей замужем за иностранца. У нее трое детей. Это фатальная новость меня добила, и я под покровом ночи пришел к любимому кафе, успев напиться в драбодан, а оттуда тронулся к пирсу и спрыгнул. Дальше, что случилось вы знаете. Рыбку выловили и отправили отсыпаться домой.

Свыкнись с этим и, оставь прошлое позади. Живи – не существуй безликой массой. Исполни – заложенное с рождения цель – свое предназначение. Отправь творческий потенциал не на саморазрушение, а на творчество.
Обдумывая до мельчащих подробностей свое прошлое пришел к выводу, что нужно искать выход. Стена неподвижна, за ней пустота. Встаю, отряхаюсь и иду прямиком к ней.

Вижу, что она исписана, а в ней мельчащие вставки драгоценных камней, направленных на монументальное черно – белое изображение, в центре которого красовался кроваво – красный рубин. Где – то должна быть дверь. Это она и есть. Где только ключ? Ищу. Нигде, нет. 

Поворачиваюсь, а там удачно расположился постамент с большим с кулак кристаллом, множеством граней которого отражали бьющий с потолка солнечный свет.
Должно быть, здесь действует закон преломления. Приближаюсь к постаменту начинаю двигать камень по часовые стрелки. Механизм работает слаженно. Аналогичные постаменты возникают в других местах. Оказывается, что постаменты занимали строго определенное геометрическое положение и при запуске одного -  возникают другие, но стоит не много ошибиться и пиши пропало. С первым кристаллом закончил. Следом другие. Думаю, время ограничено. Придётся действовать быстро и точно. Провожу аналогичную процедуру с другими до тех пор, пока не получу результат.
Свет, отражаясь от граней кристаллов поглощается рубином. Врата расходятся в сторону. Что меня ждет впереди? Время покажет.

Как только врата распахнулись я вошел в небольшую комнату, стены которой украшали гобелены, между ними гнетущие своей атмосферой полотна, под ними колонны, увенчанные громоздкими рогатыми головами демонов. Везде изображалась темы семи смертных грехов во всех проявлениях от самых простых, до самых извращенных. Я приблизился к одному из полотен. Пощупал и ощутил, как меня обдало что – то темное. Отошел. Это местная картинная галерея будоражила во мне отнюдь не любопытство, а страх.

В центре комнаты изысканный фонтан в виде обнаженной чешуйчатой женщины с рогами и копытцами, стоящая во властной позе, сверлящая едким взглядом вошедшего. Рядом поместился хитрющий черт. Держал пустой кубок. Из открытого рта ключом била темная, словно нефть жидкость, падая в бассейн, в котором плавали зубастые рыбки, где на дне покоились человеческие останки. Как они туда попали я не знал и быть на их месте не хотел.

– Нравиться? – раздался писклявый звук, режущий слух.

– Нет, – ответил возмущённо я в поисках источника.

– Правильно, что осмотрителен. Быть начеку, а то ненароком покусаю тебя. Только смотришь не туда. Я здесь, – игриво проворковала тонким голоском создание.

– Где ты? Я тебя не вижу.

– И не увидишь, пока я сама того не пожелаю.

– Зачем все эти игры? Что ты хочешь мне доказать этим? Что я не вижу дальше собственного носа?

– Без игр жизнь была бы пресна и безвкусна. Игры любит не только дети, но и взрослые люди. Только игрушки у них побольше будут. А, что касается доказательств сам решай головоломку. Твой нос – это твой нос, хотя данную аналогию люблю.

– Все же, где ты?

– Я здесь.

Вдруг перед глазами возникла крошечное, милое создание, с перламутровыми крыльями, в зеленом платьице и сапожках и села мне на плечи.

– Где это я и, что это за место? Я помню, как заснул и вот я здесь.

– Это я должна тебя спросить.

– Разве?

– Удивлен. Скажи – это твой сон.

– Я даже не верю, что это сон.

– Хочешь верь, а хочешь, нет, но это твой сон, в который тебя занесло после очередной писательской рутины, а комната – это твой начальный путь.

– Что за путь? О, чем ты говоришь?

– Путь искупления грехов.

– Каких таких грехов. Я никогда не убивал.

– Существует много грехов помимо убийства: гордыня, зависть, обжорство, похоть, гнев, алчность, уныние. Разве одному из них ты не поддался?

– Я не помню, что поддался хоть какому – то из них.

– В частности, уныние. Если позволишь, я расскажу, как оно овладело тобой.

– Не надо! – от злости выкрикнул я. – Мне и так больно. Не хочу больше
вспоминать. Прошлое – не вернуть, как и ...

– Говори, говори, не стесняйся, – выпрашивала она. – Кто она, из – за которой твое сердце томиться и рвётся на части?

– Я не собираюсь тебе рассказывать! Это мое личное и мы с тобой незнакомы, – дерзко закончил я. – Грубо говоря, я не намерен обсуждать это с тобой.

– Другими словами, ты противишься правде, что я буду излагать?

– Что твоя правда относительно моей правды. Я считаю, что я прав, а ты пытаешься меня одурачить. Значит твоя правда ничто иное, как ложь, которую ты так рьяно пытаешься вбить мне в голову.

– Твое дело, но вообще – то, я хочу тебе помочь. Выслушай меня и сделай выбор.

– Лучше ты выслушай меня и скажи, где тут выход! – потребовал взбешенный я. – Меня осточертело, как с со мной поступают.

– Твоя цель соприкасается с моей. Ты должен пройти испытания и прийти к логическому заключению. Одним словом, мы нужны друг другу.

Я яростно ответил: – Хватит! Я устал от твоих загадок. Говори все, как есть. Без фальши и лести. Не собираюсь быть игрушкой в чужих руках.

– Это правда. Зачем мне врать, – поговорила нежно она.

– Чтоб запудрить мне мозги.

– Ты мало знаешь о нас. Мы феи честный народ и никогда не врем.

– Доказательства. Без них твои слова не имеют смысл.

– Прими – это, как данное.

– Предлагаешь принять на веру возможную ложь. Будто ты правдивая фея.

– Да. Посуди сам. Много ли ты способен ощутить и доказать, с точки зрения, рациональности. Существует ли бог? Возможно ли бессмертие души раз бог существует? Люди ограничены в своем познании и рассуждают в пределах разума, а еще так много неизведанного.

– Увы здесь я соглашусь, но выполнять роль бездумного раба не собираюсь.

– Значит через сутки ты умрешь! – сказала вкрадчиво она. – Хочешь умереть быстрее испей из источника, и твоя боль прекратиться.

– Ты предлагаешь мне умереть, – забеспокоился я.

– А, что еще, если ты отвергаешь того, кто тянет руку помощи.

Больше отвергать помощь я не могу. Одну отверг. Соглашайся.

– Говори?

– Ты хочешь жить.

– Да хочу, несмотря ни на что. Говори, что хотела поведать мне.

– Что? – спросила взволнованно она.

– Что хотела рассказать?

– Лишенный любви ты впал, словно в ступор? Правда?

– Да, – потвердел я.

– Без нее ты ощущаешь кораблем бороздящего просторы океана в поисках маяка.

– Да, – снова потвердел я.

– Дошел до смерти.

– Да, и еще раз да. К чему это.

– Ты впал во власть в уныние.

Фея рассуждала.

– Я узнала, что хотела, но помощь гостя не повредит.

– Кто он?

– Мой помощник черт. Такой маленький с копытцами и рогами. Он поможет разрешить конфликт.

– Я знаю, кто такой черт. Зачем его звать?
 
– Скоро узнаешь.

В статуе проявились трещины. Оболочка слетела – черт прояснился.

– Кто будить меня посредине ночи, когда я прибывал в царстве Морфее, – спросил недовольно старческим голосом пожилой тучный черт, шагая в нашу сторону.

– Я, – съехидничала фея.

– Ради Вас, когда угодно, – поклонился в ноги черт, снимая воображаемую шляпу перед феей, выказывая тем самым доброжелательность.

– Будь добр. Наполни кубок, – велела царственно фея, показывая миниатюрным пальчиком.

– Конечно, госпожа Фрея, – пробурчал черт и полетел, приплясывая к фонтану.
Не думал, что ее так зовут.

Он достиг фонтана и подставил кубок под бьющий источник. Черная субстанция заполнила кубок.

– Ух, чуть не расплескал, – буркнул недовольно черт.

– Пей, – сказала Фрея.

Я смотрел пенящуюся в кубке жидкость. Я думал, что с ней делать. Пить, или не пить. Вот в чем вопрос. У меня есть прекрасная возможность прекратить сердечные терзания. Опрокинуть жидкость и ждать, что будет.

– Так ты решил? Каков твой выбор?

– Не в этот раз.

– Ты прошел первое испытание. Не решился испить из источника, чтоб обрести вечное блаженство.

– Так быстро! – скосил я взгляд на черта.

– Я здесь не причём. Вне всякого сомненья, выбор достоин похвалы, – поклонился черт.

– Льстишь, себе, – рассердилась Фрея.

– Меня не изменить. Так я устроен, – подхалимничал черт.

– Черт свободен.

– Спасибо. Я рад помочь вам. Могу удалиться, – и скрылся из виду.

– Еще не передумал.

– Я не такой глупец? – усмехнулся я.

– Куда мне путь держать.

– Видишь фонтан. Ее рука – это рычаг. Отпусти его вниз и проход откроется. Там ступени без опор, ведущая вниз. Берегись и не споткнись. Спустишь в самые недра, а там тебя ожидает сюрприз.

– Хватит с меня сюрпризов.

– Не тебе решать! – оборвала Фрея.

Я сделал все, как она сказала. Ухватился за руку статуи и почувствовал, что она жива. Дернул вниз. Что есть из сил. Фонтан расходился, открывая мне ступенчатый туннель со множество факелов. Ну, с божьей помощью.

– Удачи тебе.

– И тебе, – ответила сухо Фрея

Мой путь лежал через туннель. Я ступал осторожно, неторопливо, чтоб не упасть. Ступеньки и капли запёкшейся крови. Прерывистое дыхание и тяжелая поступь позади. Факела освещали блеклым светом мрак. Нос резал запах гари и разложения. Трупный запах неужто, спускаюсь в катакомбы. В твёрдой горной породе на уровне груди в два метра высоту были вырублены небольшие комнатки, где расположились саркофаги со множеством ваз, оружия, сундуков и статуэток. Я взял в руки короткий старинный, но еще целый и острый меч. Помахал из стороны в сторону. В другую руку факел. Прислушивался и шел. Треск. Удар вазы об ступеньки. В свете факелов приметил огромную мускулистую фигуру чудовища. Ускоряю шаг. Черт возьми пропасть. Бежать некуда.

– Кто там? – кричал я в пустоту.

– Новая жертва. Давно я не завтракал. А ты молодец, что взял в руки ножичек. Легче будет разделывать.

Фигура двигалась. Нижняя челюсть свободно повисла вниз. Огромное, обожжённое, тучное тело волочилось по земле, представляя собой симбиоз трупов, где в брюшине, словно живые, в мою сторону тянулись молящие руки. Внутренности вываливались наружу. Пришитые на нити руки болтались вдоль тела. Личинки падали сквозь отверстия в полости наружу.
 
– Фея не предупредила тебя, что что этот туннель моя вотчина.
 
– Нет, – ответил я, закрываясь нос от дикой вони.

– Скажу, что выхода два. Прыгать вниз или ко мне.

Я решил выждать время, пока придумывал план отступления.

– Кто покоиться в этих саркофагах?
 
– Давно я не рассказывал. Многие катакомбы стороной обходят, а ты решил проведать дядюшку привратника. Хочешь знать кто? – сказал привратник и показал радостно пальцем вокруг в каждую расщелину и отверстия. – Паладины – рыцари ордена божественного прихода, отвергающие власть тьмы. Здесь покоятся многие из них. Они сражались за мир во всем мире и пали в попытках закрыть разлом. В частности, похоронены те, кто проник в глубины пустоты и не вышел живым, когда скверна одолела их.

– Что такое разлом и скверна? – сказал я. – Ты их упомянул ранее.

– Не думал, что все-таки интересно, мальчишка. Думаю, я проведу маленький исторический экскурс перед смертью, как опытный гид, – усмехнулся привратник. – Разлом место пограничного раздела, находящийся на стыке двух миров астрального и материального. Они возникают, когда орды демона и всадники апокалипсиса вторгаться в мир во время мора. Скверна – темная могущественная магия из самых низин ада разновидность темной эмансии. Понял? Задавай вопрос?
– Мор и эмансии? – поподробнее об этом.

Я не понимал, что творил, но моя тактика позволяла мне получить информацию об этом месте.

– Мор – это катаклизм сродни цунами или извержению вулкана. Прежде всего, существуют две формы эмансии светлая и темная. Светлая эмансия – магические частицы уравновешенного характера с первозданной структурой, распространяющие благодать. Темная эмансия -  магические частицы с хаотичной структурой, распространяющие скверну.

– Благодать?

– Благодать – это святой символ веры в создателя, обладающий огромной силой. Им владеют паладины и ты.

– Я? – не понял привратника.

– Посмотри на предплечье. Ты не знаешь почему он у тебя.
Действительно, странно. Я никогда не задумывался откуда – это татуировка. Просто есть и есть. Отец ушел рано. Мама воспитывала меня одна. Может быть, он приоткрыл бы завесу тайны, но след его простыл.

– Каждого избранника в паладины помечают, таким образом. У меня аналогичный символ. В прошлом я был паладин. Проник в разлом и отбился от группы и заплутал. Проник сюда и попался в лапы. Меня связали по рукам и ногам и начали разделывать ничком на кухонном столе, пока не сотворили чудовище. И это чудовище я – привратник, привязанный к этим катакомбам. Ты избранник?

– Я избранный. Я паладин. Всего лишь неправда?

– Тебе повезло, что он есть у тебя.

– Зачем мне такое везенье? – удивился я.

– С этим символом мне придётся попотеть, чтоб разорвать тебя в клочья или отправляйся на дно!

– Разойдёмся по – хорошему.

– Я бы рад, но голоса в моей голове требуют крови и зрелищ. Посмотри на дно. Сдашься я приведу тебя туда, закую в кандалы. Это будет долгая мучительная смерть.

– Второе?

– Убьешь себя сам. Оружие у тебя есть.

– Какой прок от моей смерти.

– Я оружие в руках владыки. Он требует я выполняю.

– Кто он?

– Владыка пустоты. Его вторая рекорнация.

– Что случилось с первой.

– Его уничтожили.

– Твой выбор?

Я посмотрел вниз. В эту яму, чтоб понять, что там. Вдалеке я видел движение. Тела двигались.

– Возьми биокль.

Я взял лежащий бинокль и посмотрел сквозь него: трупы двигались поедая, другие трупы. Женщины и мужчины. Дети и старики ютились на дне ямы. По периметру привязанные обглоданные тела невольников.

Движение под ногами. В сторону от меня шла ступень прямиком в яму.
– Минута на обдумывание. Дорога открыта.

Я ничего не мог придумать: – Никогда этому не бывать! – прогорланил я и бросил факел в тело. Пламя обуяло его, однако он двигался, как живой.
– Ошибка. Большая ошибка.
 
Одержимый гневом и пламенем привратник бросился и вознес серп и, рассекая воздух полетел ко мне. Чудом блокировав удар, я восстановил равновесие и ушел в сторону.

– Ты славно дерешься, словно паладин?

– Я говори, что не паладин, – оперировал я.

– Не отрицай. Простой смертный давно протянул ноги.

Снова натиск чудища. Серп промахнулся в дюйме от лица, царапнул щеку. Я пощупал пальцами ранение. Кровь. Моя кровь. Как?

– Первая кровь! – провопил привратник, раскручивая серп. – Галлюцинации не за горами.
 
– Какие? – сказал я, ограничивая угол обзора привратника, ожидая новую контратаку.

– Вначале ты почувствуешь жгучее сжение, тошноту, рвоту, накатывающий страх, картинки начнут плыть, твое движения станут хаотичны, а язык начнет заплутаться, и упадешь.

– Думаю – это меня подождет.

Рана сжигала изнутри. К горлу поступал комок, и я вырвал. Я боялся умереть.
– Процесс пошел.

Образ поплыл. Я бил не в цель. Язык онемел. Я присел на колено, отдышался и метнул меч в голову.
 
Вместо нее образовалось отвратительное месиво кожи, мышц, костей. Секунда и новое омерзительное лицо возвратило прежнюю форму. Пока привратник приходил в форму я бросился падать, но ноги ступил на стеклянную поверхность. Случайно, я выжил. Почему мне так везет.

– Бежать некуда, – лезвие пролетела в дюйме от лица.

– Удаётся ускользать в тот момент, как я бью? Да, ты скользкий тип.

– Новичкам везет, – ответил я уставший, тяжело дыша.

– На этом твое везение кончиться. Игры кончились, – привратник взял серп и начал царапать стеклянную поверхность, словно ногтям по доске.

– Как тебе моя музыка. Раздражает барабанные перепонки.
 
– Прекрати! – потребовал я, зажав уши от скрипящего звука. – Сколько!

Я закрыл уши и почувствовал липкую субстанцию на моих руках. Из ушей и носа струилась кровь.

– Долго.

– Давай бросай! – кричал я.

Серп описывал дугу вокруг хозяина и помчался ко мне я подставил руку и ухватился за него.

– Ты ели держимся. Отпусти.
 
– Никогда, – получив серп я из последних сил ударил гладкую поверхность.

Пол дал трещину. Изворотливая трещина приблизилась к привратнику, описала окружность. Застрявший на островке, словно на льдине, мой соперник прыгал ко мне - я куда глаза глядят. Поздно. Мы зашатались и начали падать в яму, рассекая воздух. Очнулись на дне озера. Я не понимал, что произошло и, как это случилось. Сквозь толщу воды слышал бултыхание привратника, который, как я тонул, запутавшись в водорослях, душившие его. Думаю, на сей раз русалка не поможет, но ошибся. Русалка появилась как раз вовремя, и мы поплыли к суше. Я видел, как мой враг тонул, но не испытывал сострадание к нему. Ничего.

– Вставай, – сказала русалка, хлопая по лицу, переворачивая на живот. – Много воды наглотался. Похлопала по спине. – Давай еще немного.

– Нужна быстрее бежать. Всю воду выплюнул?

– Да, да, кажется все, – сказал я отдышавшись. – Почему мы должны бежать. Разве он не умер.

– Нет, такое существо, как он не берет ничто, кроме…

– Кроме осинового кола и чеснока.

– Опять твое шуточки.

Фраза моей любимой. Где – то я это слышал.

– Это ты? Почему я сразу не узнал? – выкрикнул радостно я.

– С тобой все в порядке, – взволновано прикрыла глаза русалка и зажала мне рот. Тихо.

Я промолчал. Она убрала руку, и я подал голос.

– Да, а у русалок всегда ноги.
 
– Это небольшой метаморфоз, – прибавила она.

– Ножки у тебя ничего, – заметил с любопытством я. – Модельные. Эй, погоди.

– Что? – фыркнула недовольно русалка. – У тебя раны. Постой, – перебила она меня и бросилась ко мне.

Она принесла пригоршню воды в ладошках и обработала лицо.

– Щипает немного.
 
– Потерпи. Большой мальчик.

– Хорошо медсестра. Жаловаться не буду.

– Немного. Ушки, руки. Скоро рана заживет. Я, конечно, не целительница, но премудростями владею.

Я чувствовал, как теплая, сладостная энергия щекотала меня. Хорошо и приятно.
 
– Удивляешь ты меня, голубка. Я знаю, что это ты.

Русалка искоса взглянула на меня, пощупала пульс и лоб, проверила реакцию зрачков.

– Спасибо. Мне стало немного лучше. Только не прижимайся ко мне свои выпуклостями так, а то за себя не ручаюсь.
 
Она отошла и обвела меня глазами, как чужака.

– Что я опять сказал не так.

Русалка промолчала.

Я продолжил: – Посмотри татуировка на щиколотке в форме сердечка, которую ты сделала для меня я никогда не спутаю, – продолжал я свою панихиду.
Она повела ногой. Сердечко красное на щиколотке.

– Все же я не понимаю. Ты же мне позвонила и сказала, что счастлива. Не скрывайся за обликом русалки, потому что я знаю, что это ты. Ты меня спасла тогда и сейчас. Зачем?

– Потому что люблю, – сказала она, сдавшись моим уговорам.  – После расставания я не вышла замуж и отправилась в пустоту.

– Это место называется пустотой? – разинул я рот.

– А, как же твой отец, мать.

– Мой отец морской владыка в этом мире – правитель нагов – змееподобной расы. Моя мать – смертная. Я полукровка, – закончила русалка.

– Так значит ты не человек?

– Наполовину. Я нарушила указ отца и проникла сюда, чтоб спасти твою жизнь. Он изначально был против брака с паладином и мог навредить тебе. Я ушла, чтоб не дать этому свершиться.

– Он недолюбливает?

– Он недолюбливает расы, в частности. Однажды у нас был паладин. Отец принял его с распростертыми объятьями. Назвал братом своим и предложил замуж одну из сестер. Решил нарушить правила, ради дорогого гостя. Он оказался двуликим. Выбрал сестру отца в замуж, а когда отец не согласился, потому что собирался жениться сам, отнял скипетр -  артефакт нашего народа и убил ее, раздробив череп.

– Ужасная картина. Зачем он так поступил.

– Скверна всему виной, когда она проникает то встраивается в человеческую сущность и медленно высасывает жизненные соки. Человек изменяется на глазах. В нем растет зло.

– И, как с ней бороться?

– Смертная казнь. Ритуал очищения.

– Менее радикальный способ есть?

– Нет. Скверна на ранних стадиях латетна. Когда его диагностируют становиться поздно, и щадящая терапия не помогает. Для скверны, как и для опухоли характерны метастазы, когда под воздействие химиопрепаратов опухоль остаётся и прогрессирует. Жить со скверных человек может и десятки лет. Жизнь ли это. Поэтому смерть – лучший выход.

– Как с ним поступили? Казнили?

– Если бы. Братья по оружию забрали его. Убили его. Мы не знаем.
 
– У вас такие строгие законы, что только между собой? – показал я на пальцах.

– Чтоб сохранить чистоту крови нам запрещено вступать в кровоснощение с другими расами. Особенно после того случая. Отец не доверяет другим.

– Кровнородственный брак? Как с ним дело обстоит?

– Разрешен, а, как же наследственные болезни. Частота их возникновения? – удивился я.

– В том случаи, если вероятность высока – безболезненный выкидыш.
 
– Когда беременность проходит хорошо? – рассуждал начитанно я.

– Происходят естественные роды.

– Как появилась ты?

– Как и все.

– Что по поводу уровня развития технологий? Аналоги земным ноу-хау существуют?

– Да. Практически тоже самое, но с магическим уклоном. Когда-то существовала поселение на земле. Атлантида звали. Нам пришлось ее покинуть и вернуться обратно.

– Что тогда случилось? Как все произошло?

– Я помню смутно и неточно. Старейшины знают ответ. Они жили тогда и все расскажут.

– Поле смерти своей возлюбленной твой отец наведывался на землю? Так? Что случилось с артефактом.

– Его вернули и надежно спрятали. Да, отец место себе не находил и повстречал на земле девушку.

– Они повстречались и родилась ты.

– Ух, хоть все на месте встало. Столько много интересного узнал о тебе.

– Когда будет время я расскажу больше.

– Отец тебя не ищет?

– Да. В пустоте невозможно. Аномалии и локальные разрывы

– Помощи не будет.

– Да. Мне обязательно проходит все испытания?

– Да. Магия иссекает. Паладинов – единицы. Другие слегли. Ты сможешь. Владыка не сломит тебя.

– Как ты обнаружила меня? Очень странно, что ты смогла меня найти так быстро.

– Трудно представить, но кроме интимной и платонической связи между нами было большее.

– Что это?

– Эмпатия и телепатия, – подтвердила она.

Ты читаешь мои мысли и чувствуешь, как я страдаю. Да? – смутился я.
Огорчённый я повернул взгляд на скалистый берег, куда меня вынесло. Тропинки, вымощенные большими и малыми камнями, доходила до холмистой местности, окруженной остроконечным скалами. Изредка прорастающая травка прорывалась из-под камней. Одинокие, стройные поникшие березки организовали собой лесок. Островки леса на холмах, как волоски на прыщике, качали ветками под вой ветра. Речки пропитали землю живительной водицей и искусственное солнце.

Мою задумчивость нарушил ее голос.
 
– Я не хотела, но без этого некуда, – ответила, оправдываясь она.

– Я тебя просил? – негодовал я.

– Когда русалка переспит с мужчиной, то их судьбы связываться воедино. Нити судьбы – сплетены. Ты чувствуешь то, что я. Этот процесс происходит постоянно в течение многих лет.

– Почему я не могу контактировать с тобой? Не чувствую, не слышу ни то, ни другое. Почему?

– Связь должна окрепнуть и пройти проверку.
 
К моему счастью, из пучины, из – за гор выплыл привратник.
 
– Водоросли. Ненавижу, – разорвал и бросил на каменистый берег.

– Беги. Я его задержу, – произнесла она. – Меня зовут Тайра. Мое настоящее имя.
Не вериться. Когда она успела стать воительницей. Еще божественно красивой.
 
– Я закончу дело до конца и закрыл ее своей спиной.
 
Во мне взыграл храбрец.

– Что? – забеспокоилась ни на шутку Тайра. – Ты должен жить.

– Хватит прятаться! Пора взглянуть смерти в глаза! Так, как его убить?

– Видишь магические канала, которые опутывают его, – добавила она, чувствуя мою вырастающую силу. Через них осуществляется его питание.

– О, каких каналах идет речь. Я ничего не вижу.
 
– Посмотри мне в глаза, – дернула она.

– Что будем делать?

– Целуй.

– Снова.  – не понял я.

– Просто делай, что я говорю.

– Прости, но случай неподходящий…  – не успел закончить я, как вдруг ее губы накрыли мои. Поток силы нахлынул. Я зарядился на сто процентов. Русалочка – универсальный генератор.

– Зачем ты так поступила со мной? – смущенно смотрел я.

– Смотри. Теперь ты видишь канала.

– Да, действительно, – странная, заполненная чем -  то труба тянулась в разные стороны, а там человекоподобные существа.
 
– Их нужно убить, чтоб перекрыть поток. Затем божественные стрелы пронзят его тело.

– Я не умею пользоваться даром паладина.

– Верь в себя и все получиться, – сказала она вскочила и помчалась выполнять акробатические трюки.

– Постой, – сказал я. – Мне, конечно нравиться лицезреть твою наготу, но оденься пожалуйста.

– Ладно, милый, – странное магическое полотно опутало ее, закрыв обнаженные части тела. – Как теперь?

– Хорошо. Фасон не подходит.

– Ты опять шутишь, – язвительно выпятила губы Тайра.

– Говорю факты, – подтвердил я.

– Ты беги. Я его задержу.

– Надеюсь, что сможешь.

Плющевой мишка пришел на смену мужику. Теперь мне придётся как – то бороться с верзилой голыми руками. Ой, а у верзилы дружки.

– Закончили сущукаться с подружкой? – сказал, заржав утробным смехом привратник.

– Думаешь она успеет. Тебе тогда повезло. Сейчас никогда. Братцы вставайте.

– Из морской пучины выходили трупы. Бесчисленное множество страшных, кровожадных. Выли, стонали, ревели, кричали и гремели кандалами.

– Нравиться моя компания?

– Какой хозяин – такие друзья.

– Ты любишь неравный бой?

– Люблю гуманные способы борьбы. Язык – лучше любого клинка.

– Он тебе не поможет. На ее фоне решил быть храбрецом. Глупец! Она пыталась спасти многих. Вот они – вокруг. Ты неединственный. Лучше беги.

– Нет! – выкрикивал бесполезно я.

– Паладин неумеха.

– Нет.

– Да. Пронзи меня своим клинком.

Послышался девичьей визг, и бездыханная Тайра упала в озеро. Отражала удары некроманта, как могла, создавая щиты и кинжалы, однако словила удар посоха.
– Все. Не успела. Приведите ее.

– Ты не посмеешь с ней ничего сделать. Я убью тебя! Тварь! Не один волосок не спадет с ее головы!

– Я чувствую, как в тебе вскипает гнев. Отличное развлечение. Думаю, из тебя выйдет чудная кукла.

Ее привели к нему. Он горделиво устроился на трупной троне, подлокотники которого обтянули человеческая кожа, а костяная спинка приняло тело. Ноги на сгорбленных рабах вместо пуфика.

– Вот и она. Высокое, сутулые фигуры в мрачных балахонах и с костяными посохами привели ее под руки и бросили привратнику в ноги.

Магия спала. Она совсем беззащитна.

– Любишь ее отдай свою жизнь – она будет жить, – предложил вальяжно привратник.

– Гарантии?

– Не могу дать, – съехидничал над моей беспомощностью привратник.
 
– Она просыпается. Ко мне ее. Живо!

Беспокойные рабы привели бессознательную Тайру и поставили ее на колени перед ним.

– Твой выбор, или я пожру ее.

Из брюха тянулись руки, прикасаясь к ней. Искривлённые лица. Во рту – второй рот, кусали близ лица.

– Стой! – сказал спокойно я. – Не надо. Отпусти ее. Прощу. Не убивай. Я. Убей меня.

Как мог я это сказать. Боязни за свою жизнь отсутствует.

– Прости меня, но я голоден.

Я помчался, а в глазах слезы.

– Тайра! – кричал яростно я, что надорвал глотку.

– Слышишь, как кричит Тайра. Я еще не начал.

Мерзкие руки прикасались к ней. Тайра проснулась. Сила достигла апогеи. Благодать сияла. Я вскипел. В моей руке возник ослепительный лук, где тетивой был лучик света. Я держал рукоять и натянул его. Плечи лука напряглись. Сияющая, лучезарная, ангельская стрела с острейшим наконечником рванула навстречу надменному привратнику.

– Что, – только провопил он. Щит некромантов не спас его и вонзился в глотку. Оглушительный взрыв последовал за ним.

Это было начало конца. Сквозь шум, грохот, гам, и крики, я ползком дополз до траншеи, где была Тайра. Целёхонькая, но не дышавшая. Рядом громоздкий труп привратника лицом вниз и его слуг, застывших в искривлённых позах.

– Нет, ты будешь жить, – шептал я.

Руки дрожали. Выстрел удался. Плата – дорога.

Наполняю умирающее тело воздухом. Бесполезно. Снова. Не дышит. Ладони вниз. Направил дар, как и она в центр груди. Оставляю пространство между ладонями и грудью. Всплеск силы. Удар. Тело подпрыгивает. Пытался зажечь сердечный мотор импульсом. Минута. Сердце – налаженный механизм не работает. Она не дышит. Скоро мозг умрет. Выживет – инвалид. Она мне это не простит, а отец утопит.
 
Бесхребетное существо. Любимая умерла, а ты… не смог. Бестолочь. Милая Тайра неподвижна лежала на моих руках и смотрела каким – то странным, спокойным, взглядом вверх, будто бы она уже смирилась со смертью. После моей стрелы сверкающие облака и искорки все-еще освещали хрупким светом траншею вокруг нас. На внушительной высоте вырисовывались свисающие сосульки – сталактиты, образуя тем самым рельеф сводов пещеры. Срастаясь в некоторых местах со сталагмитами, они формировали природную колонну. Далеко-далеко за озером вглубь шли пещерки, стены которых покрывал светящийся мох. Издали их флуоресцентное мерцание были, словно огоньки, или фонари постоялого дворика гостеприимного хозяина.

– Тайра проснись. Я прощу тебя вернись ко мне, – продолжать верить я. – После всего, что случилось не оставляй меня одного.

Я встал и поплелся с Тайрой на руках невесть куда. Без разницы. Очаровательные ресницы, улыбка и глаза, словно ребенок на руках. Я нащупал ладони – холодные и влажные. Тайра – моя русалочка с легкой воздушной поступью, стройным, как кипарис, станом изобличало внешнюю красоту, за которой скрывалась хрупкая, ранимая душа. Почему она такая красавица? Почему глаза ее такие, что я готов смотреть, не отрываясь вечность напролет, будто с каждой новой попыткой я раскрывал в ней новые грани ее широкой, открытой миру души. Что же мне нравилось в ней спросите вы? Округлое личико, сужающее к подбородку, детские ямочки на щечках, легкий румянец, и сапфировый оттенок кожи; отлив такой, что загляденье. Я видел много красавиц, но такой на свете не сыскать нигде – единственная в своем роде. Маленький, вздёрнутый носик и губки сладкие, как персик довершали образ куколки. Молодая, неотразимамая, гибкая – в ней все гармонировало безупречно, что изъяна при своей дотошности не видывал. Не слышал я голоса слаще этой певчей птицы с переливами высокими, как альт. Мне невольно пришла в голову мысль, что Тайра при всей своей изящности – открытая книга для меня. Каждая последующая страница ее биографии открывало передо мной нового человека. Я даже не предлагал, что Тайра прошлая – одно из ее перевоплощений. Сильная, как личность, я увидел в ней стержень, но не только это привлекло меня, а умение сострадать и тонко подмечать недостатки мира. Да, что там я и сейчас удивляюсь ее проницательности, как данному свыше, хотя знаю ее лучше многих. Конечно, во мне говорил влюбленный мальчишка, который приукрашивал ее образ. В другом случаи я бы увидел ее в другом амплуа, но она такая, какая она есть, и я ее люблю во что бы то ни стало. Итак, что же я имел: Тайра на моих руках, раздражающая действительность, чертова миссия и я болван, который ничего не понимал. Я нес Тайру к озеру и попеременно вспоминал свое прошлое. Что я сделал в жизни? Что оставил потомкам? Или моя жизни просто точка на белом листе, которая никогда не станет лучом, и не протянется от начала к своей конечной и закончиться отрезком. Я приближался к озеру. Спокойное, тихое оно напоминало мне Тайру сейчас. Стоит подуть ветерку и гребешки волн нахлынут на берег вгрызаясь в песок. Было странно почему в таком ужасно месте появилось такое чудо. Я заплакал, ибо не мог сдержать слез раскаяния.
 
– Не плачь, – сказала Тайра, прокашлявшись и ели проснулась. Обняла меня и успокоила. Усталость, как рукой сняло. Как такое могло случится? Только в скаках бывает.

– Ты умерла. Ты дух? – спрашивал я себя нежели ее.

– Да, я дух. Смотри.

Прижала мою ладонь к груди. Сердце бьётся.

– Ты придуриваешься. Хватит со мной так шутить. Я чуть от страха не умер, – унял я свою боязнь.

Я опустил Тайру на земли. Она сделала пару шажков и показала, какая она здоровая.
 
– У, у, у. Я страшный дух, – изобразила страшную гримаса Тайра и бросилась осыпать мое лицо поцелуями.

Я опять ничего не понял. У нее свое на уме. Безумная моя, что с тобой.
 
– Все, все, все, – отбивался я от раскаленным, как сталь, страстных, жарких поцелуев и потушил страсть своим.

Недолгий, томительный поцелуй охладил горячую красотку.

– Что на тебя нашло? – спросил на полном серьезе я.

Тайра отошла и стала напевать.

– Тайра? – повторил я свой вопрос еще раз, но более остро. – Я знаю ты все прекрасно слышишь.

– Вспышка любви, – ответила, словно увильнула от ответа она.

– А разве так бывает? – насторожился я.

– Я все придумала, – улыбнулась и сдалась на милость Тайра и прибавила, – Просто я все слушала и слушала твое размышление обо мне и мне, как екнуло, и я захотела…

– Проснуться.

– Да.

– Да, ты знаешь, что я потерял надежду, а ты думаешь, что это все игрушки, – говорил я, играя роль обиженного.

– Вот ты все понял.

– Что?

– Этот мир не сон он – настоящий.

– Спасибо.

– За, что? – взгрустнула она. – Я должна сказать тебе спасибо.

– За это.

– Мое оружие против меня самой. Щекотки.

Я, словно вернулся в прошлое. Щекотки. Мне их не хватало.

– Может быть, помиримся.

– Здесь, грязно, воняет и трупы.

– Да, ты меня не любишь? – заигрывал я встал и поднял Тайру вверх. – Место не имеет значение – главное чувства.
 
– Люблю, люблю, только отпусти.

Я нежно отпустил ее снова на землю.

– Что ты сделала?

– Что такое?

– Я о том, как тебе удалось восстановить мои жизненные силы?

– Я открылась тебе. Человек – сосуд огромной силы. Когда ситуация критическая. Энергия из одного сосуда кочует в другой. В этом и состоит суть исцеления. Мы восстанавливаем целостность структуры, а именно ауры, которая суммарно зависит от всех частиц твоего тела. Эти частички, словно электрончики движутся, порождая магический поток – сродни электрическому току в проводники, замыкаясь в контуре – теле. Это базовые знания.

– Умная ты.

– У мужа - достойная жена.

– Ой, у меня есть для тебя подарок? – вспомнила Тайра.
 
– Какой?

– Вот этот. Этот медальон генерирует шит, которые скрывает тебя с глаз врагов, – сняла со своей шейки медальон и отдала мне. Формой походил на золотое сердечко в виде коробочки, огранённый по краям драгоценными камнями, внутри ее портрет.
– Оставь себе. Тебе нужнее? – протянул я его ей.

– Нет, дорогой подарки не передаривать. Я хочу быть спокойна за тебя. Вернешь обижусь.

– Чтоб твое сердечко не болело я его надену. Портрет знакомый?

– Папа заказал у одного знакомого ювелира.

– Все предметы обладают магическими свойствами?

– Некоторые. Другие надо зачаровывать.

– Как его активировать и дезактивировать? Кодовое слово?

– В медальон встроена самая простая программа. Легко. Мое имя. Специально для тебя действует и туда, и обратно.

– А подзарядка? – волновался я.

– Медальон саморегенерирует энергию. Проще говоря, берет из окружающей среды.
 
– Длительность?

– Много.

– Сколько много. Секунды, минуты, часы?

– Сутки минимум и часовая перезарядка. Важно, что дозорные могут уловить колебания материи, вызванный медальоном, и этим выследить тебя. Невидимость спадет.

– Хорошо. Попытаюсь не выдавать себя. Что с некромантами? Они недвижимы. Стеклянные.

– Так и должно быть. Воздействие стрелы. Прикоснись и они рассыпяться. Лишь прах.
Она босиком пошла, наступая на камни и притронулась и один из слуг рассыпался.
– Вот таково воздействие стрела.

– Не стрела, а баллистическая ракета.

– Тебе, кажется, или привратник жив. Я чувствую, как он дышит.

– Беги.

– Тайра! Никогда, – смутился я. – Вместе до конца.

– Если привратник жив после божественной стрелы – благодать испепелит его. Действуй.

– Я не могу, – воспрепятствовал я.

– Почему?

– Я не палач и не намерен им быть.

– Я смогу, – пробубнило, вставая на ноги, мертвое тело с расквашенной миной.
Вытянутые руки сковали меня и тащили внутрь чрева.
 
– Спасайся! – кричал я.

– Отпусти его, – в изысканных, смертоносных руках Тайры возникли магические, переливающие кинжалы. – А то я закончу с тобой. 

– Тайра, брось!

– Слуги ко мне.

Из разорванных трупов, вырываясь, шипя выползали плоскоголовые, худощавые в веригах и шипастых ошейниках – слепые вурдалаки с бледной кожей и острыми ушами.
Первый вурдалак мчался, разинув пасть. Ловкий поворот кисти. Взмах и оторванная когтистая рука чудовища упала. Визг и стоны. Ловкая, быстрая, смертоносная она двигалась плавно, как профессионал. Натянутая, как струна, и стройная и гибкая ударила в лоб, чтоб добить вурдалака. Клинок пробил черепушку, вонзился мозг. Вырвала нагнулась, увернулась и ударила с пол-оборота и нагнала наглеца позади. Зубастые твари кружили и тряслись от страха. Без тени стеснения, Тайра вытерла окровавленные клинки об рубища убитого вурдалака и бросилась вперед в гущу сражения, прорубаясь чрез ряды противников. От взгляда Тайры воздух разгорался, как от огня, словно я находился вблизи жерла вулкана. Она разбежалась запрыгнула на голову одного второго третьего нападающего летела к привратнику и скакнула, вознеся оружие. Я видел ее горделивый полет и стремился вырываться к ней. Меня тянуло вовнутрь. Трупы держали меня цепкими гангренозными обрубками.
 
– Поздно, – привратник затянул меня в глушь из кишков и органов. Что – это такое? Лес? Я обратился к благодати. Вокруг рук, словно оковы, кишки.

 – Фу, – отвращение и рвоту вызвала меня эта картина. – Давай, дорогая благодать действуй. – шептал я. – Что такое? Лук использовать опасно. Жалко, сил уйдет много для его активации. Почему бы не рискнуть? Как? Руки-то связаны. Учитывая разрушительную мощь в таком замкнутом помещении, как в этом будет большой взрыв. Значит, другой план. Почему Тайру не задело тогда? Может быть, у этих стрел система распознавания свой-чужой. Смешно. Думай, думай. Я мало знаю о Тайре. Каждый раз, открываю новую грань ее характера. Какие фокусы? Что осталось в рукаве у этой девчушки. Двигался. Кишки держали туго, как жгуты. Спуститься бы отсюда. Почему я раньше не заметил, что подо мной кипящий котел желудочного сока. Раз, два. Раскачивайся дружок. Эй, не кусайся. Голова кусалась. Сейчас устрою. Тяжелый удар вышиб дух, голова упала в котел. Запахло жаренным. Еще немножко. Представь, что ты каскадер. Трюк – это прыжок и риск на грани смерти. Черт, блин. Чего я коснулся. Слизистой. Я раскачивался и смог зацепиться ногами. Теперь нужно обратиться к дару. Я сконцентрировался на созерцании внутреннего мира. Бестолку. Задумался и понял в чем моя ошибка. Я верил в силу благодати – верь в Тайру – она ключ. Благодать ответила моему зова. Тайра, голубка. Когда-нибудь я тебя поблагодарю. Сжигая оковы, я осторожно спускался вниз, минуя дыру. В руке сгусток светящейся энергии. Как у Тайры так выходило, что оружие, само собой, возникала в руках. Забыл спросить, на счастье. Я шел и боролся с рвотой. Как им удаётся терпеть это? Противоотхаркивающие есть? Аура ощущала давление. Кто – то следил за мной. На первый взгляд, слизистые стены пугали меня. Плохо, что я слишком поздно осознал, что иду прямиком привратнику. Живые огромные и маленькие глаза, замурованные в стене, следили за мной. Несколько высоких фигур внешне – юнцы в подобие противогазах и масках прошли в соседнем коридоре. Первые в колонне - авангард держали знамёна. Стержень - жезлы. Замыкали колонну седобородые старцы с боевыми посохами. Общей сложностью – три десятка. Убью одного и сольюсь с толпой, хотя у меня же есть медальон. Проговорил ее имя и исчез. Я попытался потренироваться. Представил, что в моей руке меч – идеально сбалансированное оружие. Фокус - прошел. Как выяснилось, оружие требовала постоянной концентрации, а, как концентрироваться, когда всюду снуют враги – опасное занятие. Где тут найти лужок и домик для отшельника? Мне много не надо. У меня преимущество. Невидим и вооружен. Ступая за черными фигурами, я прислушивался к разговору.

– Что на сей раз устроил привратник Хорус, – спросил румяненный парниш из средней колонны.

Спасибо буду знать имя врага в лицо.

– Казнь. Собирается казнить публично Тайру.

– Ту самую русалку? – интересовался парниш.

– Решил собрать всех приспешников из чрева в главный зал, – подытожил собеседник.

– А безопасность.

– Усилена трупным големами.

– Как же? – усомнился я. – Скажите пожалуйста, а, кто позади вас. Не замечаете.

– Скоро дойдем.

– Я никогда не понимал. Почему Хорус любит арены? – задумался юноша.

– Хорус – демон гнева. Его – суть такова что арены – это его продолжение.
Мясорубка и кровавые побоища – жизнь.

– Что с ней случиться? – спросил парнишка.

– Ты не знаешь?

– Знаю, – потупил взор парниш. – Казнят. Только, как?

– Подожди немного осталось. Предположу, что ее распластают и на столе и огромный нож будет ждать, пока песок не выльется, а там…

– Не продолжай. Чему нас только учат учителя тёмного культа.

– Послушанию и долгу перед повелителем.

– Молчать! – крикнул начальник группы. – Заговорщики в строю.

– Никак нет, – подтвердили юноши, играя в гляделки.

– Еще услышу. Головы не сносить.

Изверги. Как они могут так поступать? Вместе со своей свитой я дошел до входа в главный зал, где стояли огромные изуродованные туши. Трупные големы, наверное.
 
– Нам нужно пройти, – сказал начальник организованной группы.

– Хорус разрешил, – сказал, проглотив половину слов чудовище.
 
– Ты слышал, что проходит собрание в зале.

– Да, – рыкнул голем. – Мне уже сотый раз – это напоминают. Ладно, проходите.

– Подождите. Не так быстро. Вот документ, подписанный кровью Хоруса и его гербовая печать, – тыкал в нос начальник.

– Не тыкай, а то подвешу, как белье.

Страсти утихли.

– Думаю на этом разойдемся.

Почесав затылок, големы налегли на затворы и открыли аркообразные ворота, украшенные барельефом с изображением демонов, ведущие в величавый зал. Я вошел со всеми и меня скрутили два адепта. Как? Громоздкие двери захлопнулись. Я, собрав волю в кулак встал и полоснул того, кто меня держал. Это, оказался, юноша. Прости, что так. Юноша взялся за окровавленное лицо и отступился за спины братьев по оружию. Остальные адепты направили жезлы в мое сторону. Старцы крутили посохи в руках, формируя с каждым круговым оборотом расходящийся купол, который разрастался, закрывая мир надо мной.

– Вот и допелся?  – раздраженно ответил я.  – Не заметил дозорных.

– Рад нашей повторной встречи, – произнёс довольно Хорус, хлопая в ладоши. – Давно не виделись?

Он появился нежданно. Изменил облик. Огромный рогатый, темнокожий, крылатый демон с мощным мускулистым хвостом. Снопья тьма разошлись, и отвратительное семифутовое чудище явило себя миру. Попахивала гарью.

– Как тебе мой план? – полюбопытствовал Хорус, обнажив искривленные желтеющие зубы. Двигался ко мне. Огненные следы шли чередой.

– Мастерски меня поймал, – ответил я. – Как?

– Глаза все видят. Ты их не видел. Они да. Дозорные не только люди, но и другое.
Как я сглупил. Глаза в стене – дозорные. Я все время был под прицелом.

– Поздравляя с поимкой.

– Я талантлив. Сколько себя помню так не выходило.

– Преступим к делу, – напомнил я.

– О, каком деле идет речь?

– Тайра. Верни ее мне! – потребовал властно я. – Благодать испепелит тебя! Только верни ее.

– Откуда ты знаешь, что она здесь.

– Я помню ее борьбу.

– А дальше?

– Я убью тебя и дело с концом.

– Что ты заладил? Убьёшь, убьешь.

– Ты сам виноват в этом. Почему стрела не убила тебя?

– Стрела оглушила. Благодатью ты не воспользовался. Здесь под куполом она совсем беззащитна, а лук только подпортит. Не рекомендую тебе открывать огонь, иначе Тайра умрет.

– Вижу, что ты потерял концентрацию.

Меч исчез. Опять. Я провел ту же махинацию и меч засиял в моих руках.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– Я предупредил тебя.

Хорус двинулся ко мне навстречу и перед самым его ударом когтистой руки отпрыгнул.

– Я говорил тебе. Под куполом я неуязвим.

Возведенное препятствие врезалось в меня. Я шатался и потерял ориентир. Шатал головой и пропустил удар. Сильный кулак в живот. Я подлетел в воздух на пять сантиметров и упал на ноги. Я отошел и споткнулся. Хвост помешал.
 
– Вставай! Что лежишь?

Трудно. Я встаю и, лавирую от прямого удара в лицо, сделал выпад и рассек бровь Хоруса.

– Отлично! Еще, – коснулся Хорус рассеченной брови. – Давай!

Усиливаю натиск прыгаю и направляю меч острием вниз. Хорус скрещивает руки и клинок вонзается в руку. Вырываю и бью без устали, ныряю от захвата и полоснул ногу. Рубанул с плеча и следующим колющим ударом проткнул грудь и отхожу.

– Неплохо, неплохо. Для мальчишки неплохо, – сказал Хорус взлетел и рухнул предо мной. Ударная волна разошлась от эпицентра. Брызги камней из – под копыт Хоруса влетели и поливали дождем меня. Огромная яма с оплавленными краями и трещинами расходились от нее. Я сохранял шаткое равновесие. Что это было? Маленький Тунгусский метеорит. Сквозь клубящие облака дыма и гари проступил силуэт Хоруса. Неожиданно Хорус сжал меня в тиски и поднял.

– Конец. Вижу медальон.

– Оставь его! – кричал я.

– И не подумаю, – сдёрнул цепочку Хорус и сжал медальон. Мощные клешни сжимали хрупкий медальон, как гидравлический пресс. Яркая магическая вспышка и подарок Тайры потерял для злодея смысл.

– Что ты сделал?!

– Забрал, что дорого тебе.

От беспомощности я создал наконечник стрелы. Тоненькая струя в моих пальцах.
– Получай! – воскликнул я и стрела воткнулась в подбородок.

Хватка злыдня ослабла, и я готовился к новой схватке. Хорус дергал стрелу туда и сюда и наконец вырвал из подбородка занозу.

– Ты доигрался, – погрозил Хорус стрелой и преломил тонкий прутик.

Я взывал к благодати.

– Благодать не поможет. В куполе не единого изъяна. Создатель не услышит тебя.

Он черт его возьми был прав. Хорус исчез. Куда мог подеваться этот рогатый гад? Я испугался и медленно стал поворачиваться назад.

– А вот и я, – прижал руку к груди Хорус. Жгучая боль, словно меня бросили в кипяток или хуже облили бензином и подожгли. Плоть плавилась и затвердевала мгновенно. Я орал, как ошпаренный, и рвал глотку, как тузик грелку. До чего же больно? Я и минуты не выдержу. Странно, что еще в сознании.

– Делу время - потехи час. Давай заключим договор. Знаешь фею Фрею?

Я лежал и не понимал, что талдычил Хорус. Я боялся за жизнь Тайры и интуитивно согласился. Что мне оставалось? Меня проклемили, как животное. Мой дар. Я его не чувствую. Где он?

– Где мой дар?

– Я блокировал его. Частично оставил для лечения, – сухо ответил Хорус. – Знаешь Фрею?

– Да, – выплюнул слово наружу.

– Она демон гордыне. В разы превосходит меня по силе, но на моей стороне другие собратья.

Хорус, как лектор ходил и рассказывал мне то, да се. Я хотел по-тихому слинять. Единственно Тайра. Что будет с ней?

– Зачем я тебе нужен? – процедил сквозь зубы я. Приходил в себя и сгорбился. Так худо мне не было, даже после перепойки. У кого – то водичка есть. Башка раскалывается. Друзья помогите. Анальгин принесите. – Я человек. Я тебя не понимаю. Они не из робкого десятка, если демоны, – проговорил я.
 
Маленький огонек дара согревал душу. Волны энергии пронеслась по телу и восстановила уставшие от битвы конечности. Я размялся и провёл виртуальный спарринг.

– Мне нужна власть, а Фрея эту власть возьмет себе. Свержение демоны пустоты приведет к усугублению конфликты и борьбе за власть. Ты вольешься в ее доверие, как избранный, и вонзишь этот клинок, вырежешь ее сердце, – сказал, передав в мои руки кинжал и ножны вместе с поясом Хорус.

Боль от печати сошла на, нет. Убить. Сделаю. Но сердце никогда. Я надел пояс, прикрепил ножны и вложил кинжал.

– Что будет с Тайрой? Я хочу ее видеть. Не поверю, пока не увижу ее в живых.
Отлично я убью его кинжалом.

– Советую не направлять острие кинжала на меня, – понял Хорус мое намерение.

– Почему?
 
– Мой кинжал не причинит мне вреда. Направишь на меня – кинжал обратно.

– Не буду, – процедил я сквозь зубы.

– Демон не может убить кинжалом своего собрата. Для этого случая нужен смертный. Ты.

Опять я на побегушках.

– Понял.

– Ладно, как победителя гнева, я отведу тебя к ней. Она сейчас устроилась в инкубаторе.

Созданный в одночасье купол развеялся. Потрясенные некроманты отошли подальше от гневного Хоруса. Два здоровенных трупных големов пошли рядом.

– Не пытайся бежать. Друзья будут недовольны твоим отсутствием на арене, – посмотрел на двух вышибал, сопровождающих нас.

Это в мои планы не входило.

– Я думал, что мы идем к Тайре.

– Сперва увеселительная арена и Тайра попозже.

Мы дошли до прекрасного ложа, обставленного, как дорогая аристократическая квартира. Мне предоставили место рядом с Хорусом. Я сел на кресло. Дали бокал и наполнили вином. Я остановил слугу, взял за рукава мантии. У этого юноши порезано лицо. Я сам пометил его. Отпустил.
 
– Пей, Ты уже много набегался. Отдохни.

Бдительность. Не теряй бдительности.

– Благодарю и поставил бокал обратно. Юноша с подносом удалился.

– Познакомьте меня со своим гостем, господин Хорус – демон гнева – промурлыкала пришедшая сексапильная суккуба и подала ручку.

Я согласно этикету поцеловал. Суккуба внешне статуя в начале пути.
 
– Представление начинается, – сектанты протрубили в горн.

Суккуба села ко мне поближе. Прислонилась и положила руку на коленку и шепнула:
 
– Я суккуба Лира – демон похоти, с которым ты еще встретишься. Статуя в картиной галереи. Удивлён? – повела она бровью. – Ты молодчинка. Настоящий паладин.

Сладенький и вкусный. Придешь. Будь добр навести меня в моей опочивальне. Мягкая кровать и экстаз гарантирован. Постельные фокусы понравиться тебе. Тебе нравиться порка? Можешь привязать и наказать меня.

Это явное приглашение на интимную близость. У меня же Тайра. Как вежливо отказать похотливой кошке? Что мне делать, пока она не сжала мое достоинство, учитывая, что поглаживала. Здесь демоны и сектанты. Поиграю по ее правилам.

– Как согласен? – шепнула и облизнула мочку уха.  – Нравиться? Я и не такое вытворяю.

– Да. Попозже. Мы устроим, – выдавил я из себя.

– Молодец. Не расстраивай меня. В гневе я опасна, – хихикала Лира.
Еще, как.

Огромная эллипсовидная арена. Несколько рядов возвышающихся скамеек и культисты, сидящие на них, кричащие грязную реплики стучали и тарабанили. Десять врат открывались на площадь, очерченную мелом. За решетками бойцы, рвущиеся в бой.

– Господин, – спросил маленький в капюшоне создание.

Голос знаком. Кто он?

– Кто примет участие в бое? – спросил Хорус.

– Пять людей, трое эльфов, один орк. Против них ваш любимый и непобедимый потрошитель.

– Гном?

– Не попался.

Потрошитель. Я не видел его, но предполагал, что это какой – нибудь демон. Интересно, а, как выглядит эльфы. Такие же остроухие.

Врата открылись из трех врат выходили бойцы. Трое забитых эльфов – чистые остроухие создания с длинными короткими мечами в оборванной одежде. Пять людей: бородатые и грязные, щуплые и сильные, лысые и густые, вооруженные чем, кто смог. Сколько их держали не воле? День? Два? Целую вечность? Орк с эбонитовой кожей и секирой, прикрыт набедренной повязкой.
 
– Потрошитель проигрывал? – интересовался я.

– Никогда. Для него – это орешки щелкать.

Потрошитель трехголовое чудовище держали на цепях десяток культистов и отпустили. Цепей – пять. Гигантское мускулистое тело и руки, небольшие кряжистые ноги – топтуны. Разъезжал на потрошителе черт, устроившись в седле.

Бойцам придётся попотеть, чтоб выжить.

Схватка началась. Трое эльфов держались на расстоянии, а орк стремительно его сокращал. Потрошитель хлопнул ладонью по земле. Поднял пыльную бурю. Закрыв рукой глаза, орк ступал сквозь нее и незамедлительно отсек палец, как только выпал случай. Проревев потрошитель, сжал кулак и обрушил титаническую силу на орка. Прознав об ответном натиске, орк ушел из-под удара. Пять человек подоспели на помощь. Величавый орк проворчал и попросил их не влезать в бой. Что он творит? Отказывается от помощи?
 
– Вижу удивлен? Черные орки не любят, когда в бой вмешиваются другие. Для них это дело чести.

– Он же умрет?

– Его выбор.

– Долг превыше всего, – ответила Лира и прошептала на ухо, – Не забывай свой.
Как здесь забуду.

– Откуда они появились?
 
– Через локальный разрыв группа сектантов поймала беглецов и переправили в пустоту.

Орк рванул к потрошителю, размахивая секирой, рубя тело, и попался в руки. Рубящие царапины на теле потрошителя придавали ему вид былого бойца. Сжав орка, как тряпичную куклу, потрошитель выдавливал из него жизнь. Эльфы кружили вокруг, нанося точные удары, парировав. Обрубок пальца восстановился. Раны зажили, словно их и не было.
 
Как так? Регенерация? – пристал я над креслом.

– Прежде всего, паладины используют цепи. Заковывают и четвертуют, сжигая праведным пламенем. Таких существ возле разломов, как правило, двое трое, в глобальные сотни, – объяснил Хорус.

Отмахнувшись, от эльфов, как от мошкары, потрошитель сжал орка сильнее. Секира упала. Орк дышал реже. Кости хрустнули и впились в легкие. Кровавая пена вокруг рта. Глаза выдавлены из глазниц. Замахнулся и метнул труп орка в яму с шипами в центре арены.

Лира, заряженная смертью орка, поцеловала меня. Змеиный раздвоенный язык во рту. Как противно.

– Извиняюсь, – закатила глаза Лира. – Я возбуждаюсь, когда умирают.
Поломанная психика, а сам сказал:
 
– Ничего. Мне безумно понравилось.

Ври натурально.

Нацелился на эльфов. Одним за другим он методически устранял, окружающих паразитов. Смотрю эльф бежит от потрошителя. Шагает. Видно подвернул ногу. Потрошитель настигает, и нога-топтун впечатывает его в землю. Собрат подает руку лежащему. Холодная, влажная кожа. Дыхание прерывистое и редкое иногда нечастое. Бешено колотиться сердце. От раздавленного эльфа половина тела и часть вываливших внутренностей. Он в шоке и глядит на свое тело, закатывает глаза и обеспокоенно кричит, и умирает в агонии. Следующим ударом потрошитель разделывается от собрата берет его в руки. Эльф извивается и наносит бесполезные удары мечом. Его швыряют об стену арены. Труп скатывается по стене. Огромный кулак проламливает черепушку бедолаги. Кости черепа хрустнули.  Последний эльф запрыгивает на ногу и упорно вкарабкивается к черту. Запрыгивает на плечи обезглавливает наездника и отекает две головы. Яростный гигант отмахивается ладонью, и эльф падает. Серия прицельных ударов. Эльф ускользает и ловит удар коленной и, словно шар для боулинга сбивает человеческие кегли. Люди рассыпаться от удара. Метатель копий устоял. Надрывает глотку и мечет копья. Прикрываясь рукой, словно щитом, махина прет на таран и сбивает метателя с ног. Он падает. Его берут в руки и разрывают пополам. Кровища и месиво. Эльф привстает, отряхается, встает в горделивую позу. Раскручивает меч и бросает. Потрошитель чувствует, как в позвоночник впилась сталь. Он уже построил горку из четырех погибших людей. Правая рука в наконечниках от копий – левая в стрелах. Эльф запрыгивает на меч, балансирует, выхватывает и отсекает последнею голову, приложив меч к горлу. Толстая бычья шея, как ствол дерева. Потрошитель побежден.

– Фу. Пронесло. Эльф смог выжить? – протер лоб от испарины.

Я ощутил тяжесть на коленке. Лира села.
 
– Может быть, пройдем в спальную?

– Сейчас у меня срочные дела.

– Все же пройдем? – настаивала она, мурлыча, словно кошка.

– Не могу.

– Ладно. Ступай, – Лира встала и, виляя бедрами, ушла.

Ух. Пронесло. До секса время есть.

– Молодец, – проговорил сквозь зубы Хорус и подозвал карлика в капюшоне. – Отведи его в инкубаторскую, когда мы ее покинем.

Я едва их слышал.

– Как сражение?

– Я не ожидал, что эльф выживет.

– Я тоже, – раздражённый голос Хоруса. – Пройдем за мной или у тебя новая пассия?

– Нет. Тайра моя жизнь, мой свет оконце и лучик солнца.

– Влюблен. Влюблен. Еще, как влюблен, – сказал Хорус.

– Что в этом плохого. В возможности любить?

– Ничего, – оборвал мою сентиментальность Хорус.

Я встал и в сопровождении тех же страшились двинулись в инкубаторную.

– Зачем она вам нужна? Инкубаторная?

– Эксперименты со сном.

– Первый раз слышу.

– Во-первых, инкубаторская позволяет создавать суперсолдат. Экспериментирую с человеческим геномом мы проводим скрещивание с другими расами для выведения чистой расы демонов, которые распространят веру в скверну в другие миры. В частности, существует множество миров, создаваемые отцом – все творцом. Земля и планеты солнечной системы один из них. На самом деле, точное число неизвестно. А уровень развития технологий подавно. Раса демонов после свержения пожирателя миров перестала эволюционировать. Мы застыли. Я двигаю прогресс. Конечно, ты скажешь какой из меня ученый. Я прожил жизнь, чтоб отобрать лучших из лучших. Во – вторых, инкубатор позволяет сохранить жизнь тяжелобольным и раненым. Демоны не лечат учти. В – третьих, мы ищем сосуды – источники безграничной энергии. Мы демоны не имеем телесной формы. То, что ты видишь – настоящая форма. Чтоб существовать в реальном мир на нужно тело с резервом магии. Твоя дорогая Тайра получила ранение вурдалака. Сейчас черты - врачи проводят лечение скверны.
 
– Как она неизлечима?

– Демоны могут, – подтвердил Хорус.

Мы завернули за угол и дошли до комнатки. Живые ворота разошлись. Решетки отползли, словно змеи.

– Вот за этими стеклянными гробами твоя Тайра.

Я побежал, чтоб взглянуть. Закрытые глаза. Милая Тайра лежала обнаженная в гробу, омывая темной водой. Знакомая жидкость. В кубке, что давал черт аналогично. На лице маска. Трубы подходили к ней. На предплечье, бедрах, ногах тоже самое. Толстый и тонкие трубки опутывали ее тело. Сбоку в стене зеркало, выполняющее роль монитора. Дисплей с отображением жизненных показателей: пульса, дыхания, кардиограммы. Рядом генератор в виде парящего шара с мечем, внутри куба. Черты в белоснежных халатах и в марлевой повязка следили за ней. В центре разделочный хирургический стол и медицинские инструменты.

В первый раз, как я увидел Тайру в таком положении мои глаза пропитали слезы; я не мог не смотреть на нее; такая веселая, такая яркая она сейчас спала крепким сном; мне не хватало, подколов с ее стороны; не хватало ее озорства и глаз, наполненных жизнью, которые видели меня насквозь. Как теперь перед глазами застыл облик, когда мы после стольких лет разлуки повстречались при таких непонятных обстоятельствах; в самом деле, мне без нее было тоскливо. Не волнуйся Тайра я приду за тобой. Обещаю.

– Не верь им. Это иллюзия. Твое сознание в стазисе. Они экспериментируют с тобой. Демон пустоты вытеснит твою душу и заполнит тело.
Это был голос Тайры. Как она могла говорить. Правда. Что она говорила.

– Ее сознание в стазисе? Погрузили специально. Пойдем. Ты увидел, – сказал угрюмо Хорус.

– Она будет жить?

– Да.

– Помнишь, как ты попал ко мне?

– Катакомбы? Не забуду.

– Катакомбы и озеро одно десятая часть моих владений. Дворец – чрево большая часть.

– Зачем мне знать?

– Мне одиноко и не с кем поговорить по душам. Моих товарищей паладинов…

– Убили.

– Мне интересно знать. Почему вы живете в пустоте?

– Место между раем и адом. Этажом выше рай. Ниже ад. Пустота многогранна и порталов бесчисленное множество. Из нее творили остальное: и звезды, и планеты.

– Спасибо. Что дальше?

– Твой старый знакомый черт отведет. Я удалюсь.

Ко мне подошел существо в капюшоне и сняло его.
 
– Это я черт, – ответил старческим голосом он. – Забыл представиться – демон уныния Фан.

– Пройдем за мной.

– Ты не такой жесткий, как другие.

– Опасен не тот, кто говорит, а тот, кто молчит, ибо дума его скрыта. Я тот, кто угодлив сем, но сам по себе. Ты черная точка на белом полотне.

– Я не понимаю тебя.

– Смысл лежит на поверхности. Взгляни в подтекст.

– Вот дверь.

Фан возился с замочной скважинной и приговаривал:

– Опасайся демона – обжорства. Ты не заметишь, как попадешь в рабство и отведаешь его блюда, которые иллюзия. Он задаст тебе вопросы. Будь по возможности честен. Он удовлетворит свое любопытство и разрешит пройти дальше. Будет давить на жалость и будить страсть. Бороться оружием смысла, нет. Исчезнет и ищи его. Все.

– Спасибо за предупреждение.

Я вошел, дверь захлопнулось. Тайра в плену. Я один в поле воин.
Прямоугольная комната. Длинный стол забитый до краев яствами. Скамейки и сидящие за ними скелеты. Различные мясные блюда: свинина, курица, баранина и многое другое. Кухонная утварь: ложки, ножи, вилки. Свечи. Мрачная музыка, мелодия которой навевала печаль. Я прошел дальше. Темная фигура сидела за роялем. По движению рук я сделал вывод, что это он – хозяин.

– Богдан – демон обжорства, – представилась, встающая фигура и повернулась. – Зачем пожаловал?

Лицо натянутая маска скривилась в улыбку.

– Пройти испытание.

– Все вы приходите, но остаетесь.

– Были многие? Да смотри сидят, да потчуют.

Он прав. Пополнять ряды я не намерен.

– Скажу по секрету, еда отравлена. Вкусив один раз не остановишься. Я предлагаю ответить мне на вопросы.

– Вопросы с подвохом.

– Нет. Чисты, как слезинка. Незачем искать подвоха в моих словах.

– Давай?

– Правда ли, что ты полюбился нашей местной демонессе?

– Правда. Почему ты смеешься?

– Она женушка Хоруса. Он единоналичник. Ты присмотрел его вещь.

– Я невиноват. Она сама меня соблазнила.

– Тогда твою Тайру он не отпустит.

– Что – то не договариваешь? – следил за его мимикой.

– Зуб за зуб. Он ее себе присмотрит. Что ему мешает отключит стазис и овладеть ей.

– Я.

– Ты здесь, он там. Тебя я не отпущу. Мое любопытство не удовлетворил.

Я подавил гнев.

– Он вручил тебе кинжал. Убить Фрею, – продолжал Богдан.

– Да.

– Ты сделаешь это?

– Да, – только и твердил я.

– Вырежешь крошечное сердце, – напирал Богдан.

– С особым удовольствием.

– Из тебя бы вышел хороший демон.

– Последний вопрос не касается твоего пути.

– Задавай, – вожделел узнать я.

– Любовь – это, что? Я хотел знать твою, точку зрения.

– То, что никогда не понять. Жизни не хватит ее объяснить. Она разная, но у каждого своя неописуемые. Пока сам не будешь на ее месте не сможешь объяснить. Ни философия, ни наука никогда не познает любви. Она не имеет граней. Человек умирает от любви и возрождается. Она спасает и исцеляет. Существует вне пространства и времени.

– Довольно. Вот две двери. Одна – зеркальный лабиринт – владения демона зависти Сарка и комнатка любовницы Хоруса Лиры демон - похоти. Советую к ней. От нее просто так не отвяжешься.
 
– С Лирой надо покончить. К ней.

Небольшая уютная в красных тонах коридор разделялся и вел в несколько комнат. В первой я слышал крики и стоны. Из нее навстречу мне вышли две высокие особы и погрозили плеткой. Я не мог полагать, что кроме телелесных наказаний этими верёвочками на палочке можно было хорошенько расцарапать спину и свести с ума мужчину.

– Лира попросила вас сопроводить, – сказали в унисон две смертоносных суккубы. – Позвольте свой кинжал, – протянула руку другая.

Нужно сделать правильный выбор, а то тумаков не оберешься. Я отстегнул и передал ножны. Некуда было деваться.

– Благодарю, – сказали они и прибавили. – Лира скоро будет готова к вашему приходу, – произнесла подруга суккубы. – Она попросила нас провести в ванную.

– Зачем?

– Умыться. От вас дурно пахнет, – закрыла нос суккуба и показала жестом, состроив презрительную мину.

Я обнюхал себя, как собака, и понял, что они правы.

– Позвольте. Пойдете с нами.

Суккубы разделились. Первая вырвалась вперед и закрыла меня своей спиной. Вторая замыкала колонну. Надеются, что я не сбегу.

– Что это за комната? – спросил я, минуя ее.
 
– Пыточная. Можем показать.

Суккубы молниеносным движением изменили траекторию движения в сторону пыточной. Я не сопротивлялся и подчинился своим проводницам. Боюсь, боюсь начну ухлестывать за одной из них, а суккубки так ничего себе.  Решил – таки заполнить поход минуткой юмора. Молодец, приятель. Кто тебя за язык тянул про пыточную спрашивать. А ведь шло хорошо, как по маслу, пока все не испортил. Нечего делать, я чемпион по ломке дров. Как ни в чем не бывало суккубы пропустили мимо ушей мое размышления, учитывая, что рассуждал вслух. Мы дошли. Прямо против нас арка и очередной мерцающий портал. Вау, а то двери порядком поднадоели.

– Положись на нас, – первая грациозная лань нырнула в портал.

– Только после вас, – съязвил я, умиляясь тем, как суккуба холодно отреагировала и толкнула вперед. Я нырнул следующим. – Когда они успели измениться. Уж, по крайней мере, умру в присутствие двух очаровательных дам. Того и гляди – либо ошейник на шеи или кляп в рот, хотя и то, и другое я недолюбливаю. Далее я шел задумчивый и осторожный. Смею вас уверить, зрелище, что я увидел и в само страшном сне не придумаешь: комнатой назвать это нельзя; крошечная темница, узкая длинная, затхлая и вонючая, словно помойка, хотя тот запах, казался, более-менее божественный. Я, однакож забыл подметить, что сквозных отверстий во внешний мир не было оттого и ощущалась эта вонь. Циркуляция свежего воздуха никакой, хоть убей. Частенько, я замечал при каждом шаге на полу решетки, куда утекала жидкость: липкая и красная. По ту сторону решеток в лабиринте проносились старые-добрые вурдалаки. Пыточная являлась гордостью Лиры – и точно, лучше этой во всей пустоте выдумать невозможно. Мне вдумалось завернуть под навес и посмотреть, что там. Суккубы, верно, думали, что я пытаюсь бежать и стальным взглядом притормозили меня. Благо, это было, в первый и последний раз, и суккубы повременили с расстрелом. Через две минуты мы достигли колеса. Что такового странного в колесе, – подумаете вы, однако с освежёванным трупом едва ли приятное представление. Труп распластали и прибили к колесу гвоздями; через все тело пропустили кол, выколотые глаза — это еще цветочки, вырванный язык лежал подле ног, мелкие кровоточащие ранки нечто незначительное на фоне рванных и колотых ран и вздутий по всему телу и то, что я никогда не опишу мужчина без достоинства. Куда эти извращенки дели его? Я боялся представить. Я прикрыл глаза и отошел подальше. Не привык я видеть ужас прям перед лицом. По обыкновению, я избегал подобных случаев. Дело сделано, товарищ спасай свою шкуру. Я невольно вспомнил ужастики. Хватит! Ты боролся один на один с Хорусом. И два раза проиграл. Воспользовался даром. Это точно. Впрочем, ночь предстоит долгая. Посмотрим. Между тем две суккубы освободили пленника и бросили его. Соратница подошла к стене и дернула за рычаг. Решётки разъехались и тело полетело в яму. Мы вышли в коридор. Что с ним? Неважно. Главное я здесь. Откуда во мне такой страх.

– Пойдемте, – ласково проговорила суккубы.

Как такое может быть. После всего этого они, словно невинные овечки.

– Это вы его так разукрасили? За, что? – глупейший вопрос.

– Да. Развлечения ради, – потвердели они.

– Что – нибудь гуманное есть? Не знаю, что.

– Совокупление, – заулыбались дамы друг дружке. – Он не пожелал играть с нами по нашим правилам. Мы поиграли с ним, – улыбка стала шире. – Не волнуйся тебе это ничуточки не грозит.

– С превеликим удовольствием рад это слышать? – ответил иронично я.
Суккубы засмущались. Щечки порозовели. Мне могло порядочно достаться. У суккуб свое неповторимое чувство юмора, потому что я все еще жив. Как за такими созданиями прятался маньяк. Ему ведомо. Суккуба, замыкающая колонну, поравнялась со мной и шепнула:

– Тебе больше, кто нравиться? Я или моя сестра.
Что?

– Обе, – ответил мгновенно я.

Вру. Такими темпами, скатишься к королю врунов.

– Какая больше? – интересовалась она.

Некуда было деваться и я бы сказал, но меня оборвала ее сестра…

– Незачем преставать к гостье.

– Мне интересно, – сделала губки уточкой суккуба.

– Потом. Сладкое на потом, – смекнув сестра кивнула.

Эти две штучки придумали что – то. Наконец, суккубы оставили меня, и я мог свободно, не глазея по сторонам, принять ванну. Водичка тепленькая. Корыта тоже качественное и просторное. Пар клубился облаками. Я омывал себя и окунался, плескаясь, как – будто я в первый раз жизни видел воду и вытянул ноги. Бог знает куда меня могли увести суккубы. Зачем сделали крюк? Впечатление от пыточной – мурашки по коже. Я взял ножик и решил сбрить бороду дровосека, однако подождал с этим делом. Свет от фонарика освещал ванную, которая больше напоминала римские термы, так как состояла из нескольких частей, где можно было отдохнуть. Я закрыл глаза и решил подремать. Через пять минуть я почуял движение в воде. Глаза накрыли ладошки и волны брызг покрыли тело. Я убрал ладошки, и обнажённая суккуба лежала передо мной. Я не никак не отреагировать на их реакцию. Вторая пристроилась с боку и мурлыкала, двигаясь ко мне.

– Ты уже выбрал кого из нас больше хочешь видеть в постели? – про мурчала суккуба по правую руку. Ее влажные пальчики игриво бегали по моему телу. – Ну, котик ответь? – жалобно попросила суккуба, склонив голову, и посмотрела большими умиляющими глазами. – Не заставляй меня долго ждать! – буркнула она.

– Знаете дамы вы обе прекрасны – выбор за вами. Я вам в этом вопросе не советчик. Не соблаговолите отпустить меня, ибо я вынужден отказаться, – выдал пылкую пафосную речь я.

– Ты даже не представляешь отчего отказываешься? – обиженно сказали обе бедняжки.

– Право, это мой выбор, сударыни.

Суккубы, потрясенные вежливым отказом, такого кавалера, как я, воспылали большим любопытством ко мне и начали более упорный подкат, использую весь боевой арсенал.
 
– Не так быстро, котик, – остановила суккуба; ее коготки впились в плече и держали железно. – Вставать не велено.

– Помнишь мы рассказывали про труп в пыточной, – сказала суккуба напротив меня.
 
– Да, – кивнул я.

– Вакансия свободна, – осклабилась суккуба. – Лира не давала новых распоряжений.
Грязный прием. Насаживать меня на пику.

– Ну полно, полно! – сказал я, улыбаюсь суккубам. – Шутка! Боже мой, боже мой, да куда вы так поспешили с выводами. Неужели вы изволите убить меня, когда вас ожидает лучший день в году.

– Постой! – спросила, удивлённые суккуба. – Ты хочешь?

– Да, – сказал с хитринкой я, стараясь принять радостный вид, хотя артистичности мне по временам не доставало.

– Молодчина, котик, – обвила вокруг меня руки подружка суккубы.

– Ладно, сориться с сестрёнкой не буду. Она хоть немного младше – разрешу начать.

– Постойте! – вскричал я.

– Что еще?

– Как поживает мой кинжал?

Другое спросить не мог.

– У всех мужчин на уме оружие, а когда дело доходит до этого герои либо рассыпаться, либо покидают возлюбленную, не решаясь выслушать свой пробел. Таких бабников поди найди.

– Вы считаете, что мужчина беспрекословно должен подчиняться женщине, а его мужское эго?

Суккубы нахмурили брови и сказали:

– Ха. И смех, и грех, – пролепетали они. – Мужское эго легко лечиться. Чик, чик и готово, – показала сестра суккубы, пока вторая ласкалась. – Мы не любим бабников, потому что мужчина должен принадлежат нам.

– И быть вещью.

– Признаюсь, сколько мы не старались мы для мужчин наваждение, прекрасное явление и никак не женщины, – сказали без тени сарказма они.

– Будьте самими собой и вас полюбит тот единственный, кто достоин вас, – продолжал я. – Незачем бегать за и каждым встречным и поперечным. Вы думаете, что принцев нигде не найти, а я напротив утверждаю, что найти, просто большинство их разобрали и живут сейчас семьями. 

– Спасибо, котик. Думаю, мы нашли того, кого всю жизнь искали, – глазенки забегали. – Хочешь принц?

Они восприняли меня в буквальном смысле.

– Хочу увидит ваш настоящий облик? – спросил неуверенно я.

Суккубы были очень удивлены моим предложением.

– Точно, – протянула суккуба. – Знай суккуба способно принять любой облик: от обольстительной девы, до чудовища.

– Ты кого хочешь увидеть?

– Что вам понутру.

Суккубы нашли время придаться своей компании и забыли обо мне на время.

– Начинай, – суккуба выпорхнула из ванны и начала видоизменяться на глазах. 
Она встала спиной и тут же вскрикнула, сгорбилась и забилась в конвульсиях. Высокий визг вырвался из рта. Я закрыл уши и ждал. Визг сменили сладкие стоны и суккуба встала. Я видел, что из ее спины вырвались внушительные крылья, нагое тело покрылось тонкой нежной кожицей; затвердела и стала такой прочной, что я подумал о сохранности своего здоровья; коготки отрастали медленно, что позволяло мне сделать вывод о их скорости роста; сквозь своды черепа путь наружу прорубили рога.

– Ну, как тебе? – спросила суккуба.

– Что это такое было?

– Превращение.

Я хотел задать вопрос, как тут пришла виновница торжества.

– Что здесь такое происходит? – прокричала тотчас вошедшая Лира. – А, ну, брысь от него нимфоманки.

– Но, госпожа, – жалобно молили суккубы. – Почему? – протявкали они.

– Что я сказала?! – в голосе Лиры чувствовалась сталь. – Ваши штучка на меня не действуют!

– Хорошо. Будет сделано.

Обе суккубы, застуканные за неблагородным делом, прошли с унылыми минами и не выказали мне ни улыбки.

– Прости, что так. Мои подопечные слегка перегнули палку. Я постирала и принесла тебе твои вещи.
 
Ничего себе. Суккуба домохозяйка. Что – то не вериться.

– Спасибо, – сказал я.

– Благодарю. Одевайся выходи в коридор и иди направо.
– Что с суккубами?

– Не волнуйся. Я их много раз прощала. Посидят запрети денег другой. Ты хочешь спросить про кинжал.

Откуда?

– Твой кинжал у меня в целости и сохранности. Они сразу же отнесли, когда ты принимал ванну.

– Можете выйти.

Лира поворотилась и направилась к двери:

– Если ты думаешь о побеге, то я не советую тебе бежать ни в коем случаи. Из моих владений выход один, – не с того не сего сказала она и удалилась.
Одной проблемой больше. Вот и закончилось очередное любовное приключение. Дальше меня ждало родео.

Как сказала Лира я двинулась в коридор и оттуда направо. Приглушенный музыка и блеклый свет от фонарей, ореол которых составляло свечение шаров. Я подходил к комнате суккубы. Большая расстеленная кровать, c возвышающимся балдахином, женская нагая фигура лежала поверх одеяла манила пальчиком и попивала из бокала напиток. Подле нее стояла с подносом служанка, одетая в шелковое, прозрачное, кружевное белье. По внешнему виду не скажешь, что эльфийка. Пугливые глаза, загнанного зверька, бегали по сторонам. Дрожала, но Лира держала ее, потому что собиралась сделать что – то из вон выходящее. Стены украшали оружия эротических пыток, что лучше никогда не описывать и не видеть. Лира осушила и протянула бокал служанке и поцеловала ее. Как? Их губы слились воедино. Поднос упал. Бокал разбился. Служанка не противилась и не могла. Какой смысл? Лира в разы сильней любого среднестатистического мужчины. Достала плетку и ошейник, который она надела на шею служанки и уложила на кровать.

– Ты уже оделся. Скоро разденешься. Ладно, приступим к игрищам, – проговорила Лира. – Смотри и гость подошел. Служанка посмотрела заплаканными глазами на меня. Мне было ее жаль.

– Присоединяйся третьим будешь, – ее рука скользнула к ее бедрам и поползла к промежностям. Служанка извивалась, привстала на коленки руки вверх, помогая госпоже. Легким движением скинула нижнее белью. Служанка трепетала и стонала от прикосновений Лиры.

– Смотри, какая нежная и чистая, – продолжала ласкать Лира цветок лотоса. – Я застигла ее. Не повезло, что остальные разбежались. Давай. Я же вижу, как тебе нравиться. Не надо противиться желанию. Присоединяйся.

– Конечно. Я хочу, чтоб мы были одни, – в голове возник план.

– Понимаю. Что же беги.

Служанка прихватила белье, вскочила и ринулась от Лиры на мою грудь и плакала.
– Подожди минуточку, – показал я пальцем, пока Лира улеглась на кровати и развлекала себя сама. – Не плачь. Все кончено.

Эльфийка понурила взгляд всхлипнула. Я провел ее к двери. На шее висел ключ. Может быть, забрать. Неправильно. Служанка вышла.

– Мне долго тебя ждать. Я горю, – стонала Лира.
 
– Я здесь и незачем шуметь.

– Ты моих криков не слышал.

– У тебя есть повязка на глаза и наручники?

– Что ты удумал?

– Тебе понравиться мой маленький фокус.

– Вон там.

Я подошел к стенке. Фу, хорошо, что повязка и наручники. Будь я более извращенный не знаю, что было бы с Лирой.

Я пристегнул руки Лиру к витиеватой спинке одну, вторую ручку.

– Иди сюда! – требовала Лира, укусив за соски. Я не показал виду, что больно.

– Повязка.

– Она нам не нужна. Снимай живее штаны! Хочу увидеть, восстающего исполина.

– Не много. Чуть – чуть. Я надел повязку на глаза и вздохнул.

– Чего так томно вздыхаешь?

– Просто опьянен твоей красотой.

Я продел некоторые махинации, скользя пальчиками по обнаженному телу, воспламеняя страсть. Действительно, что мне мешает придаться греху. Тайра. Она сейчас лежит в инкубаторской, назойливый черты разгуливают и что – то вносят в свои книжонки. Коснулся груди и спустился ниже. Лампу Джина я растер. Пора делать ноги. Я встал и принялся уходить.

– Ты уходишь? – спросила Лира. – Ты не припомнишь обещание. Забыл, что я опасна?
Как она могла увидеть через повязку.

– Я все хорошо вижу и не советую тебе уходить или возьму тебя силой.

К моем сожалению, Лира избавилась от оков и сняла повязку. Встала и направилась ко мне. Я попятился назад. Из спины, ниже крестцового отдела вырос хвост, который устремился ко мне и обхватил живот и бросил на кровать. Я в мгновение ока встал. Тяжелое, неподъёмное тело Лиры впечатало к кровати. Кроваво – красные глаза разглядывали меня. Рога вырастали, принимая форму полумесяцев.
 
– Я сделаю сама, что планировала ранее. Облизнула щеку и вцепилась в шею. Руки упорно растягивали мою рубашку. Почему я не убежал? Легко сказать, учитывая, что я вырывался, когда хрупка, на первый взгляд, леди весила, как боец сумо. Мало того, ее эффективные движения бедер не благоприятно сказывалось на дружке.

– Я чувствую, как он затвердевает. Она поползла ниже. К стыду своему, последнее, что я видел это то, как служанка разбила фонарь об голову Лиры и мы вместе сбежал из комнаты.

– Как тебе удалось?

Эльфийка помотала головой.

– Почему ты молчишь? – спросил я.

Я придвинулся к эльфийки и попросил показать язык. Мое предположение оправдалось.
– Бедненькая.

Я собирался ее обнять. Она отпрыгнула, скривила лицо, побледнела, задрожала и заплакала.

– Пошли. Держи платок, – эльфийка поняла мой знак и вытерлась.
Практически перед самым входом нас окружили. Две мои знакомые суккубы вышли из угла.

– Вот и допрыгался, зайчик, – сказала ворчливая суккуба. – Куда поскакал?

– А я неподалеку. Скоро вернусь, – сказал я, ухмыляясь.

– Пройдем с нами. Просим.

– Дайте подумать. Нет! – воскликнул я и попросил служанку дать мне кинжал. Придётся действовать рискованно.

Я держал руки за спиной. Она скрылась и быстро отдала его мне.

– Отойдите! Я не хочу никого покалечить.

– Смотрите настоящий герой объявился в здешних местах, – передразнивала суккуба.
Пока мы бросались едкими фразами ее сестра медленно сокращала расстояние к служанке и зажала ей рот; та только успела укусит за палец, да, притом суккуба разозлилась ни на шутку и зарядила рукояткой в лицо и ушла в тень.

– Не герой, а простой расчет, – ответил я, служанка подбежала и вцепилась за меня в поисках защиты. Я понял – нападение началось. Нечего делать, я ее герой – на время.

Первая суккуба бросилась, как пантера, и прыгучим шагом опередила меня. Я едва предугадал ее шаг. Взмахнула плеткой и веревки обвили запястье. Я не мог пошевелить кинжалом. Тонкий электрический ток прошелся по веревочки и лизнул руку. Я изнывал от боли, схватился второй рукой и как – то скрепя зубами перерубил ее верёвочку. Признаюсь, и мне тогда порядочно досталось. Те молнии еще долго покрывали руку, как татуировки. Дело сделано, я ринулся на суккубу и смачным ударом в висок рукоятки вышиб из нее дух. Она, надо вам сказать, не думала, что я рискну и просто погибла, а могла уложить меня на две лопатка. Что ей? Однако она ожидала мою капитуляцию.

– Я предупреждал.

А ведь вышло. Конечно ценой жизнью суккубы.

– Как? – удивилась сестра; подбежала и склонилась над убитой; ее лицо побледнело и осунулось; мне стало ее жаль; рыдала, как девочка. Я не мог так оставлять, ибо я должен был докончить дело. Как хладнокровный убийца, я направился к суккубе. Моя спутница между тем встала передо мной посмотрела проницательным взглядом и что – то промычала и иногда размахивала руками. Я ее не понял и толкнул подальше. Занес кинжал над суккубой и упал. Служанка протаранила меня. Только я начал говорить, и она закрыла мне рот и показала на свою слезинку и на ручьи суккубы. Что на меня нашло. Я готов был убить беззащитного. Пусть, даже демона. Она помогла мне встать.

– У тебя ссадина. Дай помогу.

Служанка отпиралась от помощи и вырвала руку.

– Не беспокойся, – я взял ее за руку сосредоточился на исцелении. – Не тряси рукой. Для исцеления нужно время.

Служанка послушалась. Я закрыл глаза, открыл от ссадины ничего не осталось.

Мы сделали несколько шагов к двери. Вдруг. Убитая горем ужаленная суккуба не могла нам простить смерти и бросилась на меня, выпустив когти, отшвырнула служанку и наткнулась. Она долго смотрела поражено. Кинжал вошел глубоко в тело по рукоять. Чешуйчатый доспех погнулся и лезвие моего оружия проткнуло ее защиту, которая никак не справилась с кинжалом. Я вынул нож. Суккуба нетвердо пошла к сестре. Держалась за рану. Она не произнесла ни слова и рухнула рядом, протянула руку, сжала сестринскую ручонку и умерла.

Я убийца. Я убийца.

 – Какими судьбами. Уже приняли участие в игрищах? – спросил Богдан. – Может быть, отведаете.

– Времени. Нет. Да. Я иду к демону зависти Сарку.

– Задерживать Вас не буду.

Я не знал, что поделать с эльфийкой, но Богдану не доверял.

– Богдан. Хорус утверждал, что пустота связана с мирами. Я хочу, чтоб ты вернул ее обратно.

– Она служанка Лиры, – ответил, негодуя Богдан.

– Ты это сделаешь или я сам вырежу твое сердце. Кстати, где кинжал?

Служанка протянула его в мои руки. Я улыбнулся.

– Помилуйте, всемилостивый я не хочу получить от вашего отца. Он, кстати говоря, ваш родственник. Почему он окровавленный, – Богдан забоялся еще больше.

– Я не верю ни одному твоему лживому слову и приготовил кинжал.

Богдан закрылся, сжался.

– Не убивайте. Смилуйтесь.
 
– Что?

– Будет, по-вашему.

Щелкнул пальцами и врата открылись. Глаза эльфийки заблестели, заискрились, как два крошечных брильянтов. Она видела свой дом. Небрежно повернулась и ждала раскаяния.

– Прости. Я не хотел их смерти. Они бы нас не отпустили.

Она вздохнула и взяла ладонь, провела пальчиком по линиям на руке.

– Она показала на извилистую линию.

Я понял.
 
– Ступай.

Эльфийка держала и никак не отпускала меня. Мы напоследок обнялись, и я проводил ее домой.

– Богдан, если Лира придет скажи, что я у Сарка.

– Передам. Учтите, что Сарка Лира недолюбливает.

– Можно спросить?

– Да.

– Окроплен ли?

– Да.

– Прекрасно, – пробубнил Богдан.

Я вошел в очередную дверь. Лабиринт из зеркал что – то новенькое. Мне, кажется, или каждый демон помещён на чем – то. Лучше сказать, так дом демонов повторяет их внутренний мир. Несомненно, я могу сравнивать и проводить параллель. Что чуждо одному, так или иначе нравиться другому. Ничего не скажешь, еще те умники и злые гении. Откровенно говоря, мне их жаль. Не знаю почему. Он не выбирали свою судьбу служит злу. По вашему мнению, тянули жребий и отбирались. Я, по крайне мере, гордо несу знамя. Зеркала двигались вокруг своей оси и отражали.
 
– Часом, припозднились, – многорукий демон выступил.

– Сарк – демон зависти. Правильно.

– Рада встречи и протянул одну из рук.

Длинная, скользкая, волосистая, рука сжала мою руку.

– Вы, когда – нибудь завидовали?

– Зависть – удел слабых.

– Вы считаете себя сильным, потому что не испытываете желание владеть тем, что у вас, нет. По своей природе, человек должен завидовать сильным и властным. Вы завидуете? Не обманывайте меня. Отсюда и вытекает сила – синоним власти и иерархия слабых и сильных. Слабый борется, чтоб стать сильным. Слабый завидует властьимущим и привилегии. Человек должен брать власть, когда дают.
 
– Человек социальное существо. Власть – гарантия свободы.

– Конечно, социальное, но истоки первобытные. Люди объединялись вокруг сильных. Узы крепли и этому способствовали браки вместо беспорядочной половой связи. Первые предпосылки расслоения лежат в древности. Это ваше общество на фоне нищеты. Что же по поводу свободы, то это понятие размыто. Свобода одного человека ограничивается свободой другого. Истина проста, мало, кто понимает истинную суть вещей, – рассуждал, размахивая руками Сарк. – Та же самая мораль. Мораль у каждого человека своя, хотя не соглашайтесь со мной. Добро и зло два фундаментальных понятие не существуют.

– Я не могу не учитывать сию позицию, но последнее утверждении коробит мне слух. Добро и зло половинки единого целого.

– Для вас половинки единого целого. Шутка ли, я последователь анархии и считаю беспорядок – основа порядка. Порядок без анархии немыслим. Они плавно перетекают. Добро и зло – понятия, которые вбили нам в голову с рождения. Их не было и, нет. Вы считаете я зло, потому что так ощущаете.

Сарк умнее, чем кажется.

– Что - то я развел полемику. Это зеркальный лабиринт – рукотворное творение – перевел философское русло Сарк. – В них ты увидишь себя.

– Я посмотрел в один, второй, третий.

Четкое изображения меня. Смотри внимательнее. Сарк ударил пальцем. Рябь расходилась. Я видел в них свое отражение и мои желание. Я видел людей, которым я на протяжении жизни завидовал: успешные и богатые, сильные и властные со своими скелетами в шкафу. Когда – тот я был таким же.

– Хочешь отомстить им, – злорадствовал Сарк. Он подал мне в руки молот. – Вернуть себе власть! Бери – она в твоих руках! Сдвинь с постамента, устоявшихся идолов прошлого!  – прокричал громогласно Сарк.

– Разбей зеркало и их мир разлететься на части! – проорал напоследок он.
Подумать только, их судьба в моих руках. Приятная рукоять легла в руки. Тяжелый конец клонился острием к зеркалу. Нельзя за счет других строить счастье. Чем я лучше тех, кто так поступает. Выходит, мое счастье, добытый кровью, потом разрушит в пух и прах кто – либо другой. Поставь, себя на их место. Кто – то, не жалея сил добился всего. Кто – то родился в вип-гнезде и кичиться происхождением, считая себя слитками общества. Так или иначе, судьба раскидала по – разном полюсам, но трудиться каждый, от малого до велика. Счастье – высшая награда за наша усердие.

– Сарк разбивай сам. Свой гнев направлять на невинных не готов. Сильный тот, кто гнев смирил, и страстям не угодил.

– Ты это сделаешь, – рявкнул Сарк, вырвал молот.

– Я поборол гнев. Ты сам поддаешься греху.

– Мальчики вы про меня забыли, – прошипела Лира.

Лира? Откуда?

Она окончательно изменила облик: из – за спины показывались крылья, их мембрану украшали странные узоры, на концах щипы, голову венчали рожки, на ножках пристроились копытца, вдоль позвоночника шла полоской сверкающая змеиная чешуя разрасталась и обтягивала тело суккубы, как корсет.

– Куда ты пропал? Я тебя всюду искала. Ухлестывал за служанкой, малец и к тому же убил моих подопечных. Не ожидала хладнокровности с твоей стороны.
Сарк что –то говорил.

– Сарк не вмешивайся! – гаркнула, не давая вставить слово. – У нас семейные разборки Сарк. Он еще не отработал супружеский долг, а за убийство ответить вдвойне.

Когда мы стали семьей.

– Хорошо. Я считаю, что то, что ты творишь будет не понутру глубокоуважаемому Хорусу. Он сильно расстроиться, узнав о твоем скотском и похабном поведении.
– Хорус мне не отец, – бросила дерзкую реплику Лира.

– Что? – хмыкнул Сарк. – Он больше, чем отец. Муж!  – заострил внимание Сарк. – Помнишь, кто выпросил милость у владыки? Ты могла лишиться своего поста одним мановение руки. Хорус предоставил доказательство твоей невиновности.
Лира осеклась. Вспомнила, как это происходило.

– Не напоминай и без тебя тошно, – язвительно послала Сарка Лира. – Мне не до тебя. Мальчишка одурачил меня. Убил! Я это так не оставлю.

– Таким образом, он прошел испытание, – заверил Сарк. – Молодец! – смекнул Сарк, подмигнув мне.  – Использовал оружие по назначению. Лира оставь его в покое, – выступал в мою защиту Сарк. – Он провел тебя.

– И не напоминай! – взбесилась Лира. Для полного образа не хватало молний, нимба и тоги, и образ громовержца Зевса готов. 

Конечно, его поведением я был польщен. Выступать в мою защиту. Высшая похвала.
– Что ты будешь делать? – спросил Сарк. Убить?

– Не придумала.

Что мне делать? Ждать, пока Сарк и Лира перегрызут глотки и делать ноги или поступить по чести и ждать своей участи.

– Меня спрашивали? – Сарк и Лира уставились на меня. – Прости Лира, что так произошло. Все мы знаем. Моя первостепенная задача пройти испытания. Я его прошел. Никто не говорил о запрещенных методах борьбы. Правда Сарк? Я сожалею о том, – обращался я к Лире. – Сожалею о твоей утрате. Ты имеешь полное право сердиться на меня и желать моей скорой гибели, но подумай сама почему так произошло. Я предполагаю виной тому воспитание. Они видели в мужчинах источник зла, потому что по природе своей мужчины полигамны, а быть с одной это за пределами разумного. Ты сама вложила в их умы, такую систему догматизма из – за которой они в дальнейшем делали выводы, но ошиблись в одном, а именно в том, что не все мы одинаковы и классифицировать нас под одну гребенку большая ошибка.
Сарк кивнул в знак согласия. Лира опустила взгляд.

– Продолжим дамы и господа. Сарк ты предложил мне этим молотом, что ты сейчас держись в руках разбить счастья людей, к которым я непричастен. Я изменился. В прошлом я не раздумывая поступил так. Люди меняются. Это сложно. Потихоньку, переступая через себя. Трудно, а как же без этого. Легкий путь не для нас. Вы желаете, чтоб я придался грехопадению никогда. Вы можете дальше выяснять отношения. Я пойду.

И ушел. Я заставил их поразмыслить. Пускай сделают выводы. Что дальше по списку. Демон алчности. Где его искать? Мой путь лежал через лабиринты, которые я, к счастью, миновал. Вы, конечно, хотите узнать погнались Сарк и Лира за мной. Да. Тогда слушайте.

Сразу после нравоучения Сарк и Лира долго стояли друг напротив друга и обдумывали сказанные мной накануне слова. Они были удивлены. Прошли минут двадцать, как вдруг Сарк заговорил:

– Очень жаль. Очень жаль. Мальчишка прав. Права, жаль дурная у нас голова.

– Почему? – стала упрашивать Лира.

Сарк молчал и продолжил:

– Да, я знаешь, так, к слову говорю, мир наш хаотичен, ужасен. Ничего прекрасного в нем нет. Мы не живем полной жизнью, не вдыхаем ее аромат, а существуем и носим маски в попытках скрыться от тягостей мира сего. И отчего? Оттого что мы несчастливы и натура наша испорчена. Решение проблемы состоит в том, что мы должны измениться сами и мир вокруг нас перемениться. Делать добром не ради выгоды, а просто так из внутренней потребности. Таким образом, я бы поступал, однако, признаюсь, я неисправим.

– Ты бредишь Сарк иллюзией. Видишь, я права, – сказала Лира.

– Иллюзия мое кредо. Я бы не жил иллюзий, если бы не был демоном зависти, – возразил Сарк с выражением печали.

– Пойдем.

Я практически нашел выход. Пробираясь сквозь зеркальный лабиринт, я испытывал уныние за содеянное, потому что чуть не убил тогда суккубу. Ее смерть была случайна. Это была самооборона. Я направил кинжал. Она с горя напоролась на него. Я убийца. Как такое могла со мной произойти. В это мире, что они называют пустотой мы все становимся ими теми, кого мы больше всех боимся, а боимся дикое зверье внутри нас.

Лира вырвалась вперед Сарка и двумя шагами обогнала его на повороте. Впереди они различали подходящую фигуру.
 
– Давай я сверху. Ты сзади.

– Потолок низкий. Тебе с трудом взлететь, а ты хочешь летать.

– Я буду. По крайней мере, осторожна.

– Делай, как считаешь нужной. Я предлагал тебе бросить его.

– Я убью его.

– Ладно, – согласился после минутной паузы, скрепя зубами Сарк, и приготовил глефы.

Должно быть, многие из нас знают, что это за оружие и, что оно собой представляет. Поэтому вдаваться в описание не будем, а перейдем к хлебу и зрелищам.

Стук копытец. Я с чем его не спутаю. Лира мчалась со всех ног на своих двоих, махая крыльями для ускорения. В считанные секунды она поравнялась со мной, притормозила, взмахнула крыльями и рухнула практически перед самым выходом посмотрела презрительным взглядом и хлестанула плеткой по телу. Прошлась волна боли, прошибая каждый одел позвоночника, вонзаясь, словно иголки, в нежные части тела. Я скукожился и, что есть из сил сдержался от крика выхватил кинжал и атаковал. Лира успешно отразила удар и снова плетка лизнула меня. Я пуще прежнего сжался и ели дышал. Подоспел Сарк и полоснул мне спину. Глубокая кровоточащая рана на всю спину. Вдалеке я различал голоса. Сарк предлагал закончить мои мучения. Лира издевалась надо мной. Что они так долго тянут. Не могут решиться. Я осторожно поднял голову и посмотрел. Зеркала. Помню Сарк меня предупреждал. Я пополз к одному из зеркал и треснул по нему. Сарк сжался и упал, конвульсивно задергал конечностями. Я встал, опираясь кое-как на раму. Лира бросила Сарка и, как прежде, хлестанула, но я успел взять в руки веревку, обтянул вокруг руки и понадеялся на благодать. Лира тяжело дышала, кричала, ревела. Мне было не лучше. Теперь дело за мной. Я вспомнил Тайру, ее облик, ее глаза, лицо улыбку и что – то маленькое внутри меня пробудилось. Малышка благодать проснулась, открыла заспанные глазки, взмахнула крылышками и полетела. С другой стороны, Лира направила свою силу. Свет и тьма слились воедино, но тьме ну суждено выиграть. Как тогда пред глазами возникла ослепительная вспышка. Я упал и лежал. Голова гудела. Раны болели, зажили, устало поднимая тело, я пошел. Сарк и Лира то ли умерли, то ли живы. Я не знал.

Тяжелая, дубовая дверь, закрытая настежь и маленькое окошко, через который струился яркий свет.

Наконец, добрался, – обрадовался я.

Постучал. Никто не отвечал. Снова. Ау. Здесь кто – нибудь есть. Дверь немного сдвинулась с места. На меня уставился старый – знакомый Фан.

– Фан, что ты здесь делаешь? – спросил я, увидев знакомое лицо и заспанные глаза черта.

– Картами балуюсь. Правда, проиграл и долгов выше крыши.

– Погляжу, что помимо карт еще чем – то набрасались. Крепким?

Фан вздохнул и подмигнул.

– Что с Лирой и Саркой?

– Толкуют? – ответил я, заливая.

– Выражаю превеликую благодарность вашему умению находить точки соприкосновения, там, где другие упираются рогами – приглашал войти Фан, раскланявшись предо мной.
– А, по правде говоря?

– Я не знаю. У нас произошла стычка. Потом вспышка и все.

– Можете не продолжать дальше. Что – нибудь еще?

– Богдан сказал Хорус мой отец, – задал ответный вопрос я, остановившись.

Фан прислушался и тут же, к большому удивлению, снял маску лизоблюда:
 
– Это злые языки подшучивают над нами. Не верьте Богдану. Он совсем обезумел от одиночества и городит всякую ересь. Мы уже привыкли к его выходкам, отчего иногда и страдаем. Я его давно знаю. Еще этакий развратник. Поди через дырочку все – таки разглядывает прелести Лиры. Авось пытается Лиру к рукам прибрать и колею подбивает. Лучше держать ото него на расстоянии и не вещай нос. Кто у тебя остался.

Большая комната – золотохранилище. На полках изумрудные кубки, заполненные до краев золотыми монетами. Кованные сундуки, обитые золотом, расположились в углах, из них выглядывали – горы золотых слитков, сережек, колец, ожерелий, браслетов и других украшений, стоимость которых исчислялась бы несколькими нулями после единицы. Пол вымощенный из мозаики. Я прошел вслед за Фаном. Колонны венчали угрюмы горгульи. Само собой, для грабителя здесь настоящая тишь, да гладь. Вдобавок ко всему прочему, среди роскоши я заметил хозяина.

– Фан?

– Да.

– Как давно ты подсел на азартные игры?

– Уже не примечу. Сколько себя помню. Бывало, по молодости от безделья запирался с чертягами в комнате, да картишки раскидывал или со суккубой на раздевание.
– Здесь прощу поподробнее? – поинтересовался я.

– Что говорить. Это на публике я такой любезный – льстец, – играл глазами Фан. – Предпочитаю бросать пыль в глаза, чтоб выжит в мире, где каждый друг другу волк. Демоны делятся на два вида: льстецы, один стоит перед тобой, и глупцы – другие.
 
– Мир демонов суров?

– Еще, как! Не имея клыков, зубов и хитринки в глазах ты пушечное мясо для других – сказал громко он. – Не ты кого – нибудь – тебя. С детства у нас суровая иерархия. Высшие, средние, низшие демоны. Положение – это четко закреплено. Возможность переходить сложно, однако возможно. Я, к примеру, демон низшей иерархии – черт. Знаешь нас много ютиться в котлованах – там мы появляемся на свет. У нас нет не мамы и не папы. Мы просто варимся в котловане из грехов. Из лучшего теста лепят такого пузатика, как я.
   
У Фана есть чувство юмора.

– Как ты попался в свиту общества.

– Случай интересен. Лира жена Хоруса хотела ребенка. Я не знаю почему Лира не могла забеременеть. Проще говоря, ей необходим сын. Чем я не сынишка?

Я бы сказал, чем. Удивительно, Лира и Хорус стали приемными родителями.
 
– Ко всему прочему, из множества чертей ее выбор пал на меня. Я, конечно, обрадовался и полюбил Лиру.

– Лиру? – поразился я. – Ту саму, от которой я дал деру. Ты, должно быть, шутишь?

– Как это нестранно, я полюбил Лиру, как ребенок любит мать, – обиделся Фан. – Да, та самая Лира, от который ты убежал аж пятки сверкали.

– Фан, что с тобой. Ты обиделся? – меня удивила картина, что Фан воспринял шутку близко к сердцу и надул губки.

– Ничего. Слушать будешь? – продолжил Фан.

– Ага.

– Меня привели в большой дворец – Чрево и отвели маленькую комнатку подальше от суеты. Дали хитроумные игрушки. К несчастью своему, я не видел Лиру больше. Он проводила дни и ночи напролет с мужем меня – забыли. Однажды тайком я пробрался в их комнату и видел все, чем они занимались.

– Фан, – рассмеялся я. – Что было дальше?

– Я же рассказываю. Выход напрашивается, сам собой, стонущая Лира посмотрела на меня и бросила подушка. На следующий день состоялся серьезный разговор в тихом семейном кругу. Ты, наверное, не знаешь черты – акселераты.

– Догадываюсь.

– Физического развитие у чертей достигается к четырнадцати годам дальше – взросла жизнь. Мы быстро взрослеем и медленно стареем. К вашему сведению, мне сто двадцать лет.

– Ничего себе. Я думал восемьдесят.
 
– Ни один ты.

– Так, когда ты мне расскажешь об игре на раздевании с суккубой?

– Еще рано. Короче говоря, Хорус хотел меня наказать. Лира шепнула ему на ушко. Он растаял и присмирел на глазах.

– Потом мама Лира подошла ко мне и сказала, что тем чем они занимались в плане вещей. Обещала привести девочку суккуба, с которой я вместо того, чтобы играть в ту игру, как она надеялась мы играли в карты. Сукуббка улыбалась. Я выигрывал ее на своем поле.

– Откуда достал карты? – спросил я.

– На столе у Хоруса. Играл честно. Без обмана. На самом – то деле, что греха таить я еще тот чертяга. Люблю развлекаться, хотя ни один десяток сменял. С возрастом, как говориться младая кровь утихомириться. Только позабыли выключит кран. Так и бьет фонтаном, что обжечься можно. Карты – моя страсть давнишняя.

– Что суккубой? – повторил я.

– Тебе во всех красках обрисовать. Она голенькая, как сокол. Я одет, хотя то, что называется у нас одеждой в вашем мире стринги.

– Выходит, обставила тебя, – хлопнул его дружески по плечу.

– Конечно. Не по всем фронтам. Она приходила несколько раз на дню. Мы играли. Я учил ее азам и хитростям, которые вычитал из книжонки. В соседние комнатушки услыхал брань моих родителей. Ещкин кот они собирались развестись из – за бездетного брака. Как правило, у демонов особенно, обладающих властью рождается исключительно один ребенок.

– Почему?

– Два и более трудно. Высокий риск борьба за власть. Один – норма.

– Приемные дети?

– Право преемственности не имеют. Я любил родителей и нашел выход из совсем безвыходной ситуации. Я устроил им очную ставку, иначе говоря, свидание.
– Чувствую горяченьким запахло, – потер руки я.

– Устроил все, как надо, свечи, музыка, гитара, цветы и фуршет для двоих. Благо, слуги помогли – не управился один.

– Что дальше?

– Лира проронила слезу и обняла Хоруса. Он признался, вспылил немного с кем не бывает. Пересказывать сексуальные утехи не буду.

– Как ты стал демоном грехов?

– В качестве наследника мне сделали исключение, и демон пустоты подобрал более подобострастную должность.

Мне интересно знать, как встретились Хорус и Лира?

– Как ты знаешь в прошлом Хорус при ордене паладинов нареченный Арэн – ярый сторонник кодекса и ненавистник скверны и подумать не мог, что в процессе закрытие разлома в Некрополе – великом и славном городе с миллионным населением, проберётся в сам обитель демона пустоты и испустит дух. Может статься, он рассказывал, как его поймали. Ох, это было ужасно. Его, как и всех, решили положит в саркофаг. Лира – молодая демонессе служила в разведотряде и докладывала о перемещении паладинов. Арен убил уже много тварей на своем пути. Истекал кровью и шел. Не знаю, что им двигало, однако, увидев очередное чудовище он разрубал его в клочья. Всему виную – проклятая вера. Пару часов все шло, как нельзя лучше, он старался найти демона пустоты и рыскал в его поисках каждый темный уголок? Такое рвение присуще титанам.
 
– Что было дальше? Почему остановился? – спросил я, как только Фан прекратил повествование.

– Продолжим, – вышел Фан из задумчивости. – В первый раз, Арэн уложил троих потрошителей. Во – второй, двоих плюс минус парочка сектантов где –то под три дюжины в каждой.

– Столько много. По правде сказать, я и не думал, что паладины такие.

– Арэн – ветеран. Молодой, горячий и в пекле бывавший. Долго его везти не могло. Засада – кандалы на руках. Арэна схватила и привели в разделочную. Крики его слышны были далеко, что уши мои вяли. Он сопротивлялся. Его держали – черты врачи возились с инструментами. Ему ввели обезболивающее и снотворное. Первые минуты он смотрел на своих мучителей и через несколько секунд конвульсий заснул. Операция прошла успешно. Лира испытала к нему жалость и полюбила таким, как есть. Приходила и выводила в мир. Он брыкался и запирался в себе. Чуждо было общество демонов. В конечно счете, сдавшись уговорам Лиры демон пустоты нашел ему место, где он будет чувствовать себя, как нельзя лучше.

– Катакомбы, – подтвердил я.

– Он, частенько, навещал своих собратьев и мечтал поменяться с ними местами. Лира продвигалась по карьерной лестнице и высшая суккуба, видя прыть своей подопечной, на голосовании дали место демона похоти. Демонов грехов избирают – назначает демон пустоты, потому что это доверенные лица. Она нашла силы и в последний раз добилась назначения Хоруса, который выслужил исправно много лет. Демон пустоты учел это и в ближайшем порядке назначил демона гнева. Арену осталось искупаться в кровавом источнике.

– Зачем?

– Отчиститься от благодати и принять скверну. Арэн ныне Хорус негодовал по этому поводу.

– И искупался?

– Да. Скоро демон алчности Тарк встретит нас. За поворотом.
За карточным столиком сидел вальяжно, раскинув локти в сторону, Тарк, поглядывая глазенками то туда, то сюда, перекидываясь картами.

– Что с ним? – спросил я.

– Мнительный, товарищ, достался.
 
– Не доверяет.

– Таков уж демон, что задумает подавай незамедлительно, видно, что алчность совсем извила его, но я тебе это не говорил. Боже упаси иметь во врагах Тарка. Вот мы, однажды с другом выиграли его. Знаешь, что было потом?

– Нет, – помотал я головой.

– И я не знаю. Уж, по всей вероятности, скрыл труп.

– Он убил его?

– Тарк за деньги и на поступки похуже готов.

– Тарк я привел нового игрока, – сказал Фан, прошмыгнув вперед.

– Новеньких нам только не хватало, – раздраженно ответил Тарк и уткнулся в карты.

– Говорил игроков не хватает?

Пережевывая информацию Тарк пораскинул мозгами и спросил:

– Как зовут дружка – то? Имя у него есть? – спросил недовольно Тарк.

Фан отвел меня в сторону попросил согнуться и тихо шепнул:

– Не говори настоящее имя.

– Что в этом плохого?

– Понимаешь. В твоем мире у тебя одно имя, здесь совершенно другое. Владелец имени обладает силой. Тарк хочет поставить на кон имя – твое. Выиграет он – ты пляшешь не могу под его дудку. Выиграешь ты – убьет.

– Меня такая учась не устроит. Есть выход из такой ситуации?

– Молчать, как рыба, изредка кивать. Надо вам сказать, что Тарк прослыл метателем ножей. Попробуешь тронуться с места; ножом прибит к стене в лучшем случаи или покромсает.

– Почему тогда ты целёхонький?

– Тарк побаивается Хорусу. Попробует тронуть меня пальцем, не сносить ему башки. У тебя, должно было протектора невидимо. К тому же из нас двоих он умрет в случаи опасности. Хорус, конечно, похлопает по плечам. Я этого не хочу.

– Какое мое настоящее имя?

– Здесь сказать не могу. После.
 
– Как зовут? – требовал Тарк, рука скользила к ножам, что воткнуты в пояс.

– Мэрик, – добавил Фан, схитрив.

– Мэрик. Ага, Мэрик. Здравие желаю Мэрик, – поздоровался озлобленный Тарк.
Я пожал руку и сел рядом с Фаном, который меня страховал. Плохо мой дар блокировал Хорус, установив печать демона. Я Фану не доверял, хотя он единственный, кто, как – то мне помочь.

– Ладно. Будь по – твоему.

– Раскидываю, – сказал Тарк. – Начнемс. Кто, что ставит? Ты Фан, по – моему, отыграться хочешь? Вспомню ты мне проиграл вот этот сундучек, где только ключик, – сказал, поставив перед нами дорогой, небольшой сундук.

Удивительно, Фан нервничал и стучал копытцами. Чтож такое сокровенное там.

– Ставлю ключ от сундука, – сказал Фан, щелкая зубами.

– Ты Мэрик, что?

– У меня ничего, нет. Прости. Ставить нечего.

– Со мной не шутят. Выкладывай из карманов все. О, – зоркие глазки Тарка заблестели. – Кинжалик. Будь добр поставь его. Первый раз вижу работу мастера. Кинжал – крушитель демонов, – облизывался он. – Создатель, да притом волшебник – неизвестен. Что там лясы точить, покумекал я с товарищем Сарком тот и выдал мне такую весть. Создатель венценосный волшебник – Элдор – основатель первого королевства людей и эльф по происхождению. Вместе с братьями растеклись они по широкой земле. Что, кому любо было там и осели. Поговаривают, что им владели многие герои. Кинжал даровал власть, славу и деньги. В обмен просил окроплять кровью жертв демонов. Изначально, его использовали паладины для того, чтобы заточить мало–мальского демона. Объём демонов – неограничен, что важно. В конечно счете, орудие, созданное для борьбы стало источником проблем для хозяина. Через тысячи рук он достался Арэну благородному войну, от погибшего командира. Арэн, потерявший жену и детей из – за скверны, получил возможность отомстить. Лет так сто сорок назад жил он в нескольких лигах от столицы, где творился ужас, до которого еще далеко. Наш Хорус не любил распространяться о прошлом. Я это точно знаю. Тяготило его думу. Да, в смерти братьев виноват, как никак. Благо, войн был из него хороший, раз паладины выбрали. Несколько раз на дню наведывались, потому что у них на роду написано, что не воин, то паладин. Он вертел головой и отговаривался. У него семья дети, а паладином быть долг чтить и от семьи уйти, да по мордам изредка демонам давать. Однажды пришла в его дом плохая весть с столицы, что мор свирепствует и конец света собирается. Семья с беженцами отправил сам в – столицу с добровольцами. Проник в столицу, а, что там было лучше не вспоминать. Тронулись наши братья вошли. Шли быстро без отдыха и только к вечеру увидели башни и распахнутые ворота столицы. Кругом море обезображенных трупов, улицы в крови, стоны, крики умирающих, ржание цокающих по улицы лошадей и вурдалаков, преследующих них, лежащая девушка отбивалась от культистов, которые вели ее в дом, упертый здоровый мужик потный и грязный размахивал топором, мощный конь мчался к нему, выдувал из ноздрей клубы огненного воздуха, всадник в доспехе в черных тонах, размахивал мечем и отсек голову. Обезглавленное тело свалилось на землю. Вурдалаки бросились грызть убитого. Арэн влился в бой и отогнали врагов. Армия Элдора подоспела вовремя. Сеча была великая. Столько жертв с обеих сторон. Не перечесть. Потом, как назло, письмо. Беженцы попались авангарду. Оказалось, враги заранее знали и оставили в городе небольшой гарнизон, а основная армия перебила невинных. Убиты все. Никто не выжил. Арэну ничего не оставалось, как посвятить остаток своей жизни службе. Одержимый яростью против всего мира Арэн возглавил отряд из трехсотен храбрейших паладинов и в разлом, который со времен Элдора не закрыли. Всадником Апокалипсиса изгнали, да только ни один храбрец не отправился в самые глубины темноты. Далее Арэн вместе с группой соратников отбился от основной группы. По – моему, хотел ослушался приказа и в пустоту, ибо двигал им кинжал, и требовал на завтрак, обед и ужин порцию свежей крови демоном. Дальше Вы знаете, что было. Что немало важно, он вызвал на дуэль и убил демона гнева. Право, странная аналогия, что через несколько лет сам занял его место, а кинжал оставил.

Новый виток биографии Хоруса удивил меня. Я просто был ошеломлён потоком поступившей информации.
 
 Я положил кинжал на стол.

– Правильный выбор. Не сыскать клика лучше этого.

Игра началась; последовала расдача; ловкие пальцы Тарка двигались, раскидывая карты; каждому по семь и колода; Фан спасовал двинул меня, чтоб я использовал козырь; удалось обхитрить картежника и получить реванш; тут же мой союзник Фан влился в игру и бац его карты покрыли карты Тарка.
 
– Фу, ты ну ты. Жульничаешь Фан. Вижу, что карта лишня. Ее в колоде не было.
Я решился заступиться:

– Это ты жулик!

– Что! – вскричал Тарк, вставая со стула.

Что я творил. Тарк возьмет кинжал и меня уложит. Без дара паладина я простой смертный. Печать в виде человеческой руки с жгла тело. Я сохранял терпении и не показывал виду.

– Что там? Дрожишь? – Тарк раздвинул рубашку ножом. – Авось печать Хоруса. Узнаю почерк, господина. Он клеймит так рабов. У меня такой же был, – он раздвинул жилет. – Сейчас след от руки.

Я округлил глаза. Их мир вертеться вокруг Хоруса.

– Это печать демона не только блокирует дар. Она действует похлеще связывании истинного имени. По личному опыту знаю. Ты чувствуешь, как тебя сжет изнутри.
Я промолчал.

– Это твой дар борется с блокировкой. Я был на твоем месте. В течение нескольких лет я батрачил на Хоруса и получил свободу и купил пост демона – алчности. Свезло, свезло. Вообще, я не думаю Мэрик, что тебе следует обманывать меня.
Игра продолжилась по второму кругу. Снова раздачи. Карты неудачные. Я пас.

– Что Фан пал или пропал?

– Держи одну, вторую, третью.

Карты ложились на стол, разрушая мечты Тарка.

– Да, как ты смог?

– Я умею играть ты нет.

– Не уходи проси, что хочешь? Не забирай сундук, – просил жалобно Тарк на коленях.

– Прости.

Фан взял сундук под руки и пошел, позвав меня. Я – кинжал.

– Нет! Стоять. Мэрик стой! Игра не окончено.

Он что – то шептал про себя. Видно, заклинание.

– Фан ты меня обманул! Это его ненастоящее имя.

Фан обернулся и поклонился:

– Милости просим удалиться.

Кинжал просвистел совсем рядом. Молниеносным движение черт поймал нож в полете и воткнул подле ног Тарка.

– Тарк ты забыл ты второй после меня. Хорус обучил меня большему. Так или иначе отсюда выйдет один.

– Будь добр, кинжал, – я отдал ему свой.

Тарк гневно смотрел на Фана и боялся начать первым. Упитанный коротышка черт – опасный противник.

– Иди, – только и сказал Тарк и рухнул на стул.

Небольшая пылкая встреча закончилась мирно. Без жертв. Надеюсь так будет дальше. Знал ли Фан, что кинжал в руках демона не мог нанести вред собрату или он брал Тарка на кон.

– Почему ты мне помогаешь?

– Хорус просил проследить за тобой и кинжалом.

– Я думал мы друзья.

Фан усмехнулся.

– Друзья – это близкие по духу люди. Прости, что перешли на ты, но ты хороший человек. Делать в нашей клоаке тебе нечего. Друзей заводить подавно. Особенно среди демонов. Мы твари двуличные, заверю сказать, и питаемся амбициями и терзаниями. 

– За это я тебя и уважаю. Говоришь, как есть без лишних присказок и пафоса или так, другому быть не дано, что мне и нравиться.
Неужели, я решил заручиться помощью черта. Как до такого дело дошло. Эй инквизиции и психбольница. Да, да вы все объясните мое раздвоение. Я с этим не в ладах.

– Мне б хотелось иметь друга, – пробурчал чертик.

– Что тебе мешает?

– Причин много. Всех не перечесть.

– Что, например?

– Положение в обществе и другое.

– Плюнь на все. Ты говорил, что в вашем мире выживают сильнейшие. Я видел, что ты с легкостью мог убить Тарка и почему – то оставил в живых. У тебя большой потенциал, чем, кажется. Фан – тебя в ряды паладинов с твоим благородством.

– Боже упаси, – расплакался Фан. Он чувствовал, как его распирало. – Ты не знаешь какие вещи я творил. Может быть, на фоне других демонов я никто, но уважают

– Почему ты кланялся Фрея? – сказал я, вспомнив случай.

– Это игра. Фрея думает я в ее власти, а я свободен, как ветер.

– Зачем тебе это сундук? В нем золото?

– Ценнее. Камни плененных душ. Знаешь, дружок, – начал свою лекцию Фан. – Существуют камни душ и демонов. Оба магические артефакты, созданные волшебниками добрыми и злыми. Камни душ для демонов, а камень демонов для людей. В частности, демоны черпают магию не из астрала, как остальные, а из бездны. Как бы то не было, этой энергии на всех не хватает. Вот и ищем альтернативы. Как ты, наверное, знаешь демоны имеют демоническую форму и человеческую. Для поддержания человеческой формы необходимо энергия, которой является заточенные души. Такие камни на вес золото и стоят целое состояние. Тарк догадывался, что там и мечтал заполучить.

– Помню Хорус нынче в инкубаторской рассказывал про сосуды.

– Сосуды – это другая песня. Имея в наличии сосуд демону ненужно перевоплощаться и использовать камни, потому что само тело регенерирует тот магический потенциал, обеспечивающий стабильность структуры.

– Не одержимостью называется, описанное тобой состояние?

– Одержимость – процесс борьбы демона и души в процессе слияние. В том случаи если слияние произошло не полностью наблюдается симбиоз. При данной патологии я знал Кайна – сына суккубы и Верховного инквизитора. Полное слияние воля человека подавляется и заменяется демоном рождается – одержимый. Сосуд – бездушное тело, готовое принять нового хозяина. Еще немало важно, что камни демонов – твой кинжал является аналогией поглощает сущность демона, которого используют. Видишь маленькие вкрапления на рукояти – это камни демонов. Как минимум десять тысяч вместительность каждого, а на рукояти камушков сотня. Демонов убить невозможно. Изгнать. С этим кинжалом ты можешь решить их возможности рекорнации в пустоте. Вот пример использования камня демонов, демонопоклоник призвал демона из пустоты без камня демонов. Вероятность, что он выживет равна нулю, так как демон не связан и убьет и тех, и других либо завладеет волшебником. Камень демонов связывает демона и дает возможность без колебаний призвать его, не опасаясь за свою жизнь.

– Мне интересно узнать, что это за такие разломы. Я знаю, что это и чем занимаются паладины?

– Интересненнько. Расскажу, что знаю. Разлом, словно кровоточащая рана, на земле, а паладины – это лекари, которые лечат ее, очищая от заразы. У паладинов для этих целей целый арсенал вооружения: меч паладина, лезвие которого куют из прозрачной стали – застывшая слеза дракона, в которой можно увидеть отблески собственного отражения, но когда искриться сияет ярче тысячи солнц; щит, как мощная стена, способна выдержать натиск превосходящих сил противников и стать надежной защитой в опасном бою; молот мощное, разрушительное оружие, стирающие в порошок порождения скверны; порошок святости – микроскопические частицы, растёртых в белую пыль, обладают уникальной особенностью, с их помощью можно исцелит любую рану, вернуть к жизни; копье – оружие созданное специально для борьбы с личами и темными паладинами, убив им лич и темный паладин умрет раз и навсегда; божественный крест, использованные для борьбы с духами скверны, а также для закрытия разлома, создавая по периметру контур и наш любимый лук – самое эффективное наравне с молотом оружие  и в меру опасное, потому что каждый последующий выстрел истощает магические силы доспеха. Таким образом, раны и увечья, нанесенные ранее открываются.
 
Пока мы шли Фан закрыл глаза и начал бормотать. Видимо, устал бедняга. Ему бы отлежаться часиков пять, шесть, а он за мной, как нянька, присматривает.

– Помню однажды Арэн пришел к нам. – продолжил Фан, вышив из задумчивости. – В доспехах с праведным гневом и с мечем наперевес представлял собой грозную силу, сокращающий легионы мертвых. Каждый элемент доспеха – это целое произведение искусства сравнимое по красоте с эльфийским мастерством, а прочность лучше всякого мифрила и адамтина.

– И где он сейчас?

– Сейчас висит в рамке на гордом месте в тронном зале Хоруса, напоминая кем он был теперь в далеком прошлом. Забыл рассказать… – вспомнил Фан. – Что существуют три разновидности разлома. Глобальный, большой, средний, малый. Глобальный, само слово говорит за себя, тянется на многие мили вокруг. Куда не тыкай разлом. Большие – меньшие собратья их большие, но от этого не менее опасны. Образуются в местах сражений, битв, войн и больших городов. Средний – место захоронений, капище, жертвоприношений, стычек и небольших поселений, по – другому – это локальные разрывы и мелкие разрывы – нестабильные и опасные, потому что уровень аномалий зашкаливать, а безопасных зон, хоть носам почуй – нет.

– И, как же их закрывают?

– Глобальные никак. Способ не нашли. Большие – легче. Для этого добровольцы спускаться на нижние уровни. При этом духи скверны, обитающие в этом удилище, будут всеми силами стараться выпроводит незваных гостей в грубой форме наружу. Спускаясь паладин находит сосредоточения зла. Устанавливает щиты и закрывает портал. Учти, что духи скверны на нижних уровнях сильней, проворней и опасней. Кто – стреляет, кто – закрывает. Работа, как часовой механизм. Мелкие разломы и средние закрывают крестами. Изредка у средних разломов есть сосредоточения зла в виде какой – нибудь субстанции. Сейчас возле разломов снуют искатели приключений в поисках сокровищ и сталкеры.

– И, что же они ищут?

– Артефакты, образовавшиеся после выброса в местах аномалий, чаще всего, сталкеры. Артефакты на черном рынке окупаться дорого.
 
– Все сводиться к деньгам.

– Деньги всегда в почете.

– Откуда ты столько знаешь.

– Книги и особенно кодекс паладина, который я освоил. Прошел через установленную систему самоликвидации.

– Тарк и Сарк случаем не родственники?

– Почему спрашиваешь?

– Схожее окончание имен.

– Да. Близнецы.

– Спасибо. Буду знать.

– Что меня ждет?

– Как говориться, поживем увидим, а честно говоря, демон гордыни Фрея еще та штучка.

Мой путь приближался к концу. Я приметил, как всегда дверь.
 
– Заходи.

– Лучше ты. Мы недавно в ссоре.
 
– Что такое?

– Не любит отпускать меня Фрея играть в карты.

– Вы, что женаты?

– Откуда?

– Просто ляпнул, что первое в голову пришло, – сказал я и добавил. – Значит все же женаты?

– Увы, – хмуро ответил Фан.

– Почему раньше не говорил? – изумился я нежданной новостью.

– Что рассказывать? Забеременела. Я женился. Выяснялось, что провела меня дурака. Здоровая и ребенка не было.

– Развестись?

– Фрея, гадина, добро не дает. Я бы давно ушел. Только…

– Только, что?

– Держит меня в железных рукавицах и вздохнуть не дает. Душит любовью своей.
– Она тебе любит.
 
– Да нелюбовь это! Хуже – рабство, – вспылил обиженный чертенок.

– Не знаю, не знаю, – ответил я. – Тебя окружали демонессы?

– Ты за неё заступаешься? – спросил недовольный Фан. – Окружали, – буркнул он.

– Я хочу понять, почему разлад в семье пошел. Может быть, он влюбилась в тебе, однако твое внимания заняли другие.

– Да, не было у нас семьи. Ругань, скандалы на пустом месте и иногда примирения, – при этих словах Фан немного улыбнулся и тут же опечалился. – Демонессы меня любили. Сейчас на милю обходят. Бояться Фрею.

– Вот примирения были, – услышал я. – Идеальных отношений не существуют. Фан пойми плыть от противного легче. Против тяжело. Фрея ослабит путы, если докажешь, что ты не чертенок, а черт окаянный, не бегающий за каждой юбкой.

– Спасибо, друг. Кажись, позже загляну и потолкую.

– Лучше поздно, чем никогда.

– А все так хорошо начиналось, – вздохнул Фан. – Пошли получать тумаки.
Фея Фрея парила над цветами и рассыпала пыльцу, а маленькие феи помогали ей в этом, доставая из мешочков пыльцу. Цветочки, рассаженные в отдельных горшочках, или рядами поворачивая лепесточки к свету. Комнатка напоминала собой оранжерею. Прекрасную, цветущую оранжерею, стены которой заменяли стекла. Они – то и поглощала свет от искусственного солнца. Что это за устройство посмотрел я вверх на висящий шар, который излучал свет, словно какой – нибудь фонарь.

– Это искусственное солнце, – показал Фан пальцем вверх. – Мы демоны подземные твари, никогда в жизни не видели солнечного света и не грелись в его лучах. Мы только предполагаем, как оно выглядит и вот, что получилось.

– Жаль, что демонам приходиться отказываться от этого. Они дети, лишенный родительской любви, беспризорники, – добавил я.

– У тебя, друг, творческий склад ума. Прекрасно находишь слова для описания всего, что видишь.

Я пожал плечами. Стенки и крыша удерживали теплый воздух, создавая искусственную экосистему, словно здесь существовал уголок природы, отрезанный от целого мира. Тропинка вела к распахнутой двери.

– Фан? Ты зачем вернулся? Ты забыл? Ты оскорбил меня и унизил, – прекратила опыления возмущенная Фрея.

Я толкнул Фана, чтоб он что – то сказал.

– Понимаешь я был неправ, – выдал неуверенно Фан.

– Неправ! – рассвирепела Фрея, подлетела к Фану и шлёпнула ладошкой по его лысому лбу.

Фан не подал знака. На его чертявом лице улыбка скорби.

– Да, ты понимаешь, как я изводилась, когда ты без моего ведома взял фамильную ценность и пошел играть к этому Тарку! Что я должна была подумать, – шипела грозная феичка.

– Ты виновата сама. Запретила мне все. Не туда, не сюда. Здесь не садись, там опасно.

– Ты понимаешь через что я прошла. Я заботилась о тебе. Ты серьезно болел и лежал в инкубаторской. Черты – врачи говорили о воздействии благодати, когда ты контактировал с ним, – сказала она, показав в мою сторону. – Ни одна из твоих девиц не удосужилась навестить тебя. Понимаешь я взвалила это на свои плечи.
– Зачем?

– Потому что люблю тебя обалдуя, – сказала она.

Фан не верил своим глазам признанию Фреи. Я своим. Я, по чистой случайности, свел двух совершенно разных субъекта Фана и Фрею.

– Через месяц упорной терапии ты пришел в норму и спасибо мне не сказал.

– Откуда я мог знать, что ты испытываешь ко мне чувства? Я не телепат.

– Мог бы попытаться, потому что я тебе намекала.

– Никогда не понимал вашей женской логики. Тем более, намеков.

– Уходи! Больше видеть тебя не хочу! – кричала, всхлипывая Фрея.

– Дальше же было хорошо. Мы поженились.

– Потом скандалили почем зря, – бросила реплику фея.

Диалог поменял русло.

– Идеальных отношений не существуют. Все проходят через это. Конечно, ты
захомутала меня обманом, который я простить не мог.

Первая фраза знакома. Фан учиться на глазах.

– Извини, что так. Конечно, я люблю тебя, а прием грязный. Сильно люблю и, как дура веду. Отпустить не могу, – успокаивалась Фрея.

– И ты прости меня. Ты душишь меня своей любовью. Ты везде. Я чувствую, как ты поглощаешь меня. Я понимаю тебя. Дай чуточку свободы. Я многого не прощу. Давай в наших отношениях не будет обмана.

– Давай.

– Еще я вернул сундук.

– Передай слугам, – спокойным тоном ответила Фрея.

Фан радостно приплясывая вручил сундук двадцати феям.

Слава богу, скандал кончился. Главное не дать им наделать глупостей.
 
– Не хотел бы я отвлекать. Последнее испытание.
Фрея посмотрела на Фана и на меня.

– Идем за мной. Фан побудь здесь. Я скоро вернусь. Только ничего не трогай. Я знаю какой ты неуклюжий.

Фан помахал мне рукой и подозвал:

– Помнишь я говорил про истинное имя.

– И не напоминай Фан. Забыл во всей этой суматохе.

– Я его не знаю, – посмотрел вниз неуверенно на копытца Фан.

– Ничего, – положил руку на плече. – Что – нибудь еще?

– Это твой выбор, но постарайся не наломать дров.

– За это я не ручаюсь Фан. Из того количества дров, что я наломал я давно бы построил дачу.

Фан улыбнулся и чуть не заржал.

– С шуточками ты далеко пойдешь. Шуты у нас в почете, – говорил навеселе Фан, захлёбываясь, и надулся шариком.

– Ты Фан, как всегда с иронией.

– Иди. Фрея долго ждать не будет. Еще, пока не забыл. Постарайся не обнажать клинок.

– Постараюсь.

Я оставил Фана в гордом одиночестве и потопал к моему начальнику. Фея пролетела до конца коридора, миновала всяко рода препятствия и достигла портала. Мне, как крупногабаритному объекту, пришлось сгибаться и выворачиваться под неудобными углами, словно я занимался йогой. Ух, грации мне занимать. Почему не предупредили о завале заранее.

 – Смотри портал, – сказала Фрея.
 
Я нагнул голову, повернулся и переступил через булыжник и ступил на островок и вдруг зацепился. Я опасливо сдернул рубашку с крючка и спустился. Я дошел до странных врат. За вертикальным журчащим барьером чудотворная долина, где четыре времени года жили в мире и гармонии.

– Что это за место?

– Хочешь знать?

– Да, – уверенно ответил я.

– Ты многое узнал с уст Фана.

– Так много, что я ее чуток перевариваю.

– Это Эдем.

– Эдем. Тот самый райский сад. Ты не обманываешь? – удивился я, открыв глаза шире. – За, что мне такое? Я не заслужил.

– Ты прошел испытание. Последнее несложное. Входи.

И я вошел. Я был в крайней степени изумлен красотой живописной долины, которая открылась моему взору. Даже в мыслях не было преуменьшить ее величие. Отсюда с холма, где я стоял открывалась великолепная панорама – цветов и красок. Никогда не забуду это райское место, где я в первый раз в жизни ощутил такое внеземное единение с природой. Целым спектром чувств я ощущал этот мир. Казалось, что мои чакры открылись и я стоял на краю мира, вдыхая полной грудью аромат цветов, трав, деревьев, будто бы это был единственный миг, возможность запечатлеть в мельчащих деталях окружающее меня великолепие. Вдалеке я видел возвещающие хребты гор, которые тянулись так далеко, что я не видел ни края ничего, будто бы древний дракон выплыл из – за моря и залег спать крепким сном, а его чешую со временем покрылась тонкой коркой земли, ветер принес семена и выросли молодые лесочки, стройные, высокие, ветвистые и прилетели с дальних краев птицы певчие и разбили гнезда крепкие для детишек птенчиков.
Я ведомый желаний тронулся в путь и вышел на цветочную поляну, которая стелилась цветочной, ковровой дорожкой. Шепот ветра, шелест травы под ногами, щебетание птенцов, шуршание мышек, выходящих из норок на цветочную поляну, жужжание пчелок, кочующих с цветочка на цветок, журчание речки слышал я, закрыв глаза, чтоб почуять в этой гармоничной мелодии ни одного фальща. Как природа прекрасна? Мы ее дети, которые раскидываем мусор по земле, вспахивая, используем пестициды, выбрасываем отходы и это все творим мы. Природа даровала нам дом. Мы должны ее сохранить, хотя в нынешнее время сложно.
Удар. Раскаты грома. Разряды молний проносились яркой вспышкой света сквозь засовы туч, оглашая долину громоподобный ревом. Мрачные, грозовые тучи надвигались из – за гор, расстилаясь над долиной. Сквозь толщину облаков я не видел ничего, кроме уходящего кровавого зарево солнца. Из – за темно – синих гор приходили новые тучи, словно в долине устраивал банкет сам Зевс. Дождя не миновать. Маленькая капелька упала мне в руку и скатилась вниз. Я посмотрел вверх и почувствовал, как из темного ущелья, пахнул сырой, прохладный ветер и я чуть не озяб от этого. К нему прибавился и густой туман, расстилаясь над долиной, закрывая мне обзор. Не привык я встречать природу с распростертыми объятьями, когда душа мечется меж двух огней. Чуяло сердечко мое, что Фрея задумала недоброе. Опостылело мне ее общество, потому что Тайра одна одинешинька лежит, как принцесса, и ждет моего поцелуя, а я здесь с ней и никак не могу завершить дело. Хорус недурён, что выбрал меня, как оружие возмездия. Его корыстный умишка просчитал наперед. Тучи спустились чуть ниже обычного. Фрея подгоняла меня. Чем больше туч, тем темнее становилось в долине. К моей слезинки, упавшей с небес, присоединились подружки. Должно быть, дождь набирал силу. Маленький вначале он входил в апофеоз и хлынул, как надо из ведра. Ветер свистел в долине, качая деревья, гудел в ущельях и изредка выл, как зверь. Я промок до нитки. Еще этого мне не хватало. Повалил град. Еще лучше. Скоро цветочную поляну покроет первый снег, и я пройдусь, шаркая сквозь него к бревенчатому дому, куда меня вела Фрея. Дорого вела вверх и иногда обрывалась. По правую руку росла пропасть, вдалеке речки и зеркально чистое озеро, по левую возвышался угрюмый утес с лежащим снегом, которой ненароком мог свалиться мне на голову. Я был осторожен, дул в ладони, приплясывал и согревался. С каждым шагом мои ноги утопали в снегу. Холодный, прошибающий ветер распугал всю живность. Небольшой уютный домик, окруженный кряжистыми дубами, расположился в подошве горы, до которой мне оставалось топать и топать. Я окинул взглядом горизонт и застыл, как вкопанный, очарованный красотой живописной долины. Тогда при первом взгляде вдалеке я только предположил какие они огромные, а сейчас я осознал, что на фоне гор исполинов я песчинка. Туман спускался с гор и ложился на землю. Мы прилично сократили расстоянии, и я остановился, чтоб отдышаться и подошел к краю пропасти: пики горных вершин и снег поверх них лежал неприкаянный и немного смущенный, так как солнце совсем недавно припекала их, и они сгорали от стыда, словно девицы, под напором кавалера; горы одна выше другой назидали над долиной; серебристые реки журчали и скатывались с гор, питая озеро. Я видел, как зайчик в белоснежной шубке увидел меня и от испуга ворвался в норку и застрял попой наружу. Я помог ему и протолкнул вперед. Зайчик вырывался и пулей влетел внутрь. До чего же чудно было наблюдать это зрелище. Я окунался в детство. Весна ничего не скажешь. Мы, практически, подошли к избушке на курьих ножка оставалось поднапрячься и все. Где – то на востоке стройные ряды берез сбросили свою листву, обнажив стебли, а на юге под жарким солнцем изнывали кактусы, бегали скарабеи и перебирали ноги ящерицы. Мне, кажется, или в Эдеме встречались все времена года.
 
– Фрея, что ты хочешь мне сказать? – спросил я, направляясь за парящим созданием.

– Подожди еще немного, – ответила она, уняв меня. – Совсем немного.

– Здесь всегда так? Меня просто в жар бросает красота этого места.

– Да. Это место просто создано стать домом для Тайры и тебя.

– Кажись, Фрея ты предлагаешь мне остаться здесь?

– Что в этом плохого. Эдем станет идеальным местом для любящих сердец. Без боли и страданий. Вечная жизнь и красота дарует Эдем своим детям.

– А вы с Фаном?

– Конечно я люблю Фана, но мы слишком грешные натуры. Эдем таких не любит.
– Разве, Эдем чувствует грех?

– Да, – потвердела Фрея. – Ты чист.

– За все нужно платить по счетам. Просто ты не предложила. Так? Выходит, я должен вам.

– Отдай мне кинжал, который тебе вручил Хорус, чтоб убить меня. Сам бы он не смог. Вряд ли, ты убьешь меня. Ты хороший человек. Фан видит в тебе свет, и он не будет рад, если его друг убьет меня.

– Я не знаю. Я волей случая ввязался в это. Хотел ли, я? Скажу? Я хочу, чтоб Тайра была счастлива. Я искренне люблю ее и желаю самого лучшего. Она не должна было рисковать своей жизнью из –за меня.  Ранил ее сердце и поступил, как последний подлец. Разбил ее сердце, а она, словно забыла это и продолжает любить несмотря ни на что. Я этого не понимаю. Если пообещаешь вернуть Тайру домой я отдам кинжал и останусь в Эдеме, как гарантия.

– Почему ты не хочешь быть с ней?

– Как только я увидел ее снова и узнал в русалке ее. Я просто не мог сдержать поток, нахлынувших чувств. И только сейчас осознал, что люблю ее больше жизни и продолжаю любить и тем не менее я виноват перед ней и не могу забыть измену.
– Ты будешь корить себя.

– Да. Столько, сколько потребуется и, если Эдем станет моей темницей, а Тайра забудет меня – это спасет мою душу.

– Ты готов пожертвовать своей любовью?

– Да. Я всю жизнь искал такое место и вот оно перед глазами. Тайра найдет другого.

– Хочешь я помогу.

– Как?

– Верну тебя в прошлое.

– Зачем?

– Исправить ошибки прошлого. У тебя один выбор. В доме портал. При одном условии кинжал. День на обдумывание. Завтра вернусь.

Я подошел к домику. Открытая равнина и небольшое бревенчатое строение. Вероятно, дом вырубили из леса рядом, потому что я заметил пустующие пеньки. Из трубы лениво клубился дым и поднимался вверх. Я едва отворил дверь. Снега навалило немерено. Благо, я успел. Фрея обещала вернуться завтра. Я взошел в домик: так себе домик, среднестатистическая однокомнатная избушка без присущих благ цивилизации, но основные удобства присутствуют; лавка, стол, четыре стула, пара свечек по углам, несколько живописных картин с природной, камин с потрескивающими дровами, и жарко натопленная печь, в которой готовился обед, кровать и бочка с водой. Дымок курился над каминчиком и поднимался по трубе, выходя наружу. Я снял с себя одежду и запрыгнул в бочку. Ух, водица. Где тут шампунь. Нету. На ум пришел старый дедовский способ, но он не прокатит. Я где – то нашел мыльце, обмылил тело и ополоснулся. Угу, полотенце. Мне сейчас катастрофически необходимо. Вытирая тело, водица стекает по телу маленькими слезинками. Завернулся и двинулся прямиком к зеркалу, которое я не заметил. На подставке лежали ножницы и нож. Беру в руки увесистый нож и сбриваю косматую волосистость. Здесь присоединяется ножницы. Подравниваю свою щетину до приличных размеров и козлиная бородка готова. Совсем рядом халат. Укутываюсь и иду к кроватке, но перед сном я хорошо пообедал и воспользовался гостеприимством Фреи. Мне в очередной раз показалось, что в избушке помимо меня кто – то есть. Это выматывало меня похлеще бессонницы, и я вставал чтоб осмотреться. Фрея решили прийти пораньше. Не знаю. Так я не спал час другой и вдруг, к счастью или, к сожалению, в доме запахло кем – то. Чувствуется женские духи. Я встал, вооружился свечей, и пошел патрулировать комнату. Свечи потухли, а моя еще боролась с тенями и темными углами – догорая. В зеркале увидел воссоздание. Позади меня в белоснежном одеяние стояла женщина. Ее лицо закрывала ткань и спущенный капюшон придавал ее облику таинственность.

– Не бойся, – сказала она.

Я отшатнулся.

– Я пришла сказать тебе твое истинное имя.

– Кто ты?

– Я Агнесса. Мое имя тебе ничего не говорит, но я знаю твое прошлое. Твой отец Арэн, – сказала она и прибавила, увидев удивление на моем лице. – В одной из своих последних миссий навестил землю, а там ему приглянулась девушка, с которой он встречался и потом сравнительно быстро она забеременела ребенком. Им стал ты. Ты хочешь спросить почему он не остался. Ему пришлось уйти, потому что пламенного горел желанием закрыть разлом. Твое истинное имя Палантир, что значит избранный. Оно снимет наложенную печать.

– Спасибо и, что мне с этим делать.

– Принять предназначение, как данное.

– Еще, пока не забыла. У меня мало времени. Ты испытываешь боль.

– Снова. Я и без вас знаю. Ты не изменял Тайре.

– Я не верю.

– Посмотри в зеркало.

Я подчинился и сделал, как она велела. Сцена, которую я пытался забыть любыми доступными способами, проявилась, как четкое изображение, где я мог различить трех женщин и себя пьяного под шафе, подливающие крепкое девице. Я отвернулся не в силах видеть.

– Смотри, – Агнесса повернула меня.

Вот одна приближается ко мне. Видимо, что – то подсыпала.

– Не могу, – сказал я.

– Ты так и не узнаешь.

Я взглянул и был в крайней степени удивлен. Я заснул. Да, да, да я заснул и любые попытки девушек разбудить никак не увенчались успехом. Девушки окружили меня раздели и отнесли в комнату, водрузили на кровать и обвили меня. Как им удалось перенести такую тушу? Смеюсь сквозь слезы умению. Таким образом, я удумал, что изменил, а сон пришел своевременно и спас.
 
– И это все?

– Да.

– Будь осторожен. Береги себя.

Веселый и жизнерадостный, словно заряженный позитивом, я ждал прихода Фреи и улегся спать.

– Просыпайся.

Я открыл глаза; надо мной парила Фрея. Рассказать ей о вчерашние встречи с загадочной незнакомкой. Думаю, нет.

– Одевайся. У нас намечается путешествие в прошлое.

– Сейчас же? Можно немного поспать, – отшучивался я.

– Ты хочешь.

– Все, все, все, – сказал я.

Не буду шутить с Фреей худо будет.
 
– Ты скоро?

– Все.

– Приступим.

– Я передумал.
 
– Что!? – гаркнула Фрея. – Как ты так можешь.

– Кинжал забирай себе. Я пойду обратно к Хорусу и пусть, что будет.

– Нет! – вспылила Фрея и рыкнула, как демон из преисподних. – Ты не уйдешь отсюда!

– Фрея, что с тобой?

Я попятился назад и взял кинжал. Мое истинное имя Палантир сработает.
 
– Фрея дай мне уйти, пожалуйста.

– Я и не подумаю, – рычала она.

Рогатый, бронированный, покрытый, словно черепицей, демон гордыни рвался наружу. Фрея не контролировала, истязала себя. Прости меня, Фан я вынужден убить ее и перекрестился.

Я верю в тебя Тайра. Придай мне силу. Благодать вернулась ко мне. Зову избранного Палантира. Сжимая клинок, я направил праведный гнев наружу и рванул. Что это было? Огромная, бесконтрольная сила прорвала плотину. Я чувствовал, как печать жгла меня. Пожар разгорался, я летел. Ангельские, невесомые крылья несли меня. И темнота. Больше я ничего не помню.
Первый из стазиса вышел Фан и последовал к пульту управления, нажал на сверкающую кнопку и отключил демонов одного за другим.
 
– Господин, эксперимент прошел успешно, – подошел Фан к одному из первых. Это был Хорус. – Кардиограмма и энцефолограмма в норме, хотя приступы учащенного сердцебиения наблюдались. Жизненные показатели в пределах диапазона и ничуть не завышены, и занижены. Изредка наблюдались импульсы головного мозга и пробелы, будто субъект переживал клиническую смерть. Мне, кажется, он использовал благодать, так как приборы барахлили. Не беспокойтесь поладки устранены. Следовательно, полученные данные говорят о том, что подопытный прошел испытания и мы можем использовать его, как сосуд, для повелителя, – говорил Фан, отключая трубы, которые соединялись с телом. – Сожалею о утрате суккуб вашей жены. Они погибли.

– Главное эксперимент удался. Что с Тайрой?

– Ее жизненные показатели скачут и стабильности в них нет.

– Недолго осталось жить?

– Да, – доложил Фан.

– Устраните неполадку и приготовьте тело мужчины к ритуалу, а Тайру на ваше усмотрение.

– Операция ликвидации проходит успешно. Скоро завершу. От Тайры и мокрого следа не останется.

– Великолепно. Приступайте немедленно.

Фан подошел к Тайре и нажал комбинацию цифр на выдвижном дисплеи. Из стоящего рядом баллона пустился смертоносный газ, растекаясь по трубке. Я раскрыл глаза чувствовал и слышал, что и Тайра. Она задыхалась. Смерть медленно подкрадывалась к ней.
 
– Тайра никогда! Ты не умрешь!

                Конец.