Восьмичасовое пребывание вне дома пошло Виен на пользу – она выбросила все тревожащие ее мысли из головы и наслаждалась обществом мужа, сидя в уютном кафе на берегу моря.
- Устала. – заметил Жан, глядя жене в глаза. – Ты совершенно разбита.
Виен не стала скрывать:
- Плодотворная усталость! Я довольна этим днем. Спасибо тебе.
- Пожалуйста! Чего-то особенного хочешь?
- Мороженного! И много – много!
- Много – это сколько? – смеясь, уточнил он. – Порцию? – Виен замотала головой. – Две?!
- Три! Последнюю - ты разделишь со мной.
- Это уже интересно. – Жан позвал официантку, сделал заказ. – Пока мы тут, сидим в ожидании твоего обжорства, хочу уточнить.
- Уточняй.
- Ночевать где будем?
- У себя, родной, у себя! Я надеюсь, горничная соизволила сегодня выполнить свои обязанности. Жан, простишь меня за вчерашнее? – растроганно любуясь ее просветленным взглядом, Жан лишь усмехнулся. А она, с наслаждением опустошив первую ложечку принесенного лакомства, продолжила: - Так получилось, что я забыла о существовании кого-либо, помимо нас, в доме. Так долго он был пустым. И дети выросли, и внучки. Ай, ладно, давай забудем об этом. Хорошо?
- Конечно, - тихо сказал он, а в его копилку совести упала очередная монетка укора.
Море дышало, посылая к берегу маленькие, аккуратненькие барашки волн. Ветерок бегал от столика к столику, преподнося посетителям порцию свежести. Осилив ровно на половину заказ, прошлись по набережной и, дополнив в коктейль дня последний ингредиент, покоя и взаимопонимания, вернулись домой. Жан приостановил машину у парадного входа, но выходить не спешил:
- Тебя проводить или со мной через гараж?
- Жан, не издевайся! Я же дома.
Жан быстро обошел машину, проводя ее к двери, сжал руку:
- Виен!
- Что? – ее губы, прикрытые собственной тенью, расплылись в улыбке, ощущая, как он неосознанно задержал на них свой взгляд.
- Я зайду к Михаилу?
- Пожалуйста. – Привстала на пальчики, оставила отпечаток на его щеке и исчезла за дверью.
Смыв скопившуюся пыль улицы, насухо вытерла волосы, расправив их рукой. Где-то внутри, под ложечкой, неприятно похолодело, и тысячи иголок устремились в разные концы ее тела.
- Вроде было все свежее… - прошептала Виен вслух, хватаясь одной рукой за умывальник, а второй под грудью. И опять на доли секунды – полная «отключка» сознания. Когда в глазах прояснилось, увидела себя в зеркале – бледная, с темными кругами вокруг глаз, с мгновенно похудевшим лицом, да еще настолько, что исчезли ямочки на щеках, зато появились морщинки. Пошатываясь, оделась. А в голове уже пронеслась «волна» некого вакуума, колыхающего мозжечок. По затылку, поднимая волосы дыбом, изнутри ее сознания, вылез холод страха. Брызнула на лицо водой, еще раз пробежала рукой по волосам и пошла в комнату. Несколько шагов и опять в глазах потемнело. Схватилась за дверной косяк, прислонилась к нему головой: - Что это? Я заблудилась…- совершенно четко почувствовала, как ее качнуло и сознание вернулось. Все еще держась руками за стену, попыталась собраться и понять – где она, куда идти и сколько ее «не было». Минутное помутнение, но этого было достаточно, чтобы появится Жану и заметить ее плачевное состояние.
- Виен! – подлетел к ней, обхватил за талию. – Тебя одну оставлять нельзя. – попытался пошутить, получилось грустно. – Тебе плохо?
- Нет! Офигительно хорошо! Только душно. Жан, я не могу объяснить собственное состояние, скажу лишь - легким дышать лень. – измученно улыбнулась и перенесла свой центр тяжести со стены, к нему на руку. – Правда, очень душно, надо проветрить.
- Я догадался, что душно, но зачем так безжалостно со своим любимцем? – Жан переступил через рассыпанную на полу землю и кактус, помог ей перебраться и лечь.
- Ты это о чем?
- Окно открывала?
- Нет, еще не добралась. Зашла сразу в ванную. Что тут поделать, у тебя жена - педантка, прежде всего мою руки. А потом решила не путешествовать, принять душ, по мне разве не заметно?
- А… - Жан осекся, - ладно, сейчас воду подам, потом вспомнишь. – Он озирался по сторонам, но горшка нигде не было. Выходит - это случилось до их появления. Опять «слоненок» пробежал. На окне сетка и решетки – горшок упасть наружу не мог, да и падал бы в комнату, кактус же на полу. – Чудеса в решете! – Добавил он громко.
- Жан! Это не я.
- Не ты, даже не думай, у тебя есть алиби. – улыбнулся, на этот раз получилось изобразить веселость и беззаботность. – Я! Я твое алиби. Виен, сквозняк, я уберу, не переживай. И его посажу.
- Как здорово, что у тебя всегда есть аргументы.
- Так все же ясно, как белый день. Вот, выпей.
- Что это?
- Успокоительное.
- Нет уж, мне еще рановато! Спасибо, конечно, я справлюсь сама, не древняя.
- Я положу на тумбочку, вдруг захочешь. – поставил блюдце со стаканом воды, рядом маленькую, розово–оранжевую таблеточку. Сам прошествовал в гостиную. Виен слышала, как вернулся, сквозь тяжелые веки видела в его руках нечто белое, по звукам поняла – спасает кактус. Затем он опять мелькнул перед глазами, и она забылась сном.
****
Ни Михаил, ни Игорь ничего интересного ему не сказали. Но Жан был не тем человеком, чтобы бросать на полпути. Причуды жены отбросил сразу: «Все что угодно она могла устроить, только не притворяться сумасшедшей. И потом, многое не сходилось, чтобы все это делала Виен. Да и болезнь разыгрывать не станет. Даже наоборот, он был уверен, что скрывает определенные симптомы. Что это? Остаточные явления депрессии, или возвращается, как когда-то, очень давно, предупреждал Дэн, ее заболевание? Ноги болят, он видел, как она слегка кривится, а потом, трудно не заметить отечность щиколоток. Особенно по утрам и вечерам. Надо посмотреть в сети.» Глянув на нее, затем на часы, пошел в кабинет: - Что же это такое происходит? – в задумчивости, садясь за стол, задел рукой холодный предмет. Щелкнул настольную лампу. – Не понял? А ларец ведь был в моем рабочем кабинете! Год, целый год простоял там. – Зеленый камень загорелся, впитывая в себя свет лампы и начал играть оттенками, минуту радовал глаз и угрюмо потух. – Это уже не смешно! Утром его тут не было, я точно помню, говорил с мужчинами, сидя на этом самом месте. Виен бы не успела принести его за то время, что я говорил с Михаилом, принять душь…. Да и носится по этажам… - Часы показывали 22:30. Взял мобильны, минуту колебался. Пересилив себя, набрал младшему сыну, Дэниэлю:
- Простите, что так поздно.
«Нормально!» – Сухо ответил тот и сразу перешел к делу: - Что стряслось?»
- Виен плохо себя чувствует.
«Набери Влада или Евгения.»
- Дэн, ей нужна твоя помощь, а не клиники. Приезжайте.
«Проси, сейчас не смогу. Днями переезжаем. Наведаюсь, как только…»
- Дэн, это важно! – Жан уже в полной мере начал понимать Виен, все ее обиды и высказывания, но поправить ничего не мог.
«Давай по телефону обсудим. Скажи, что не так, я обдумаю и дам рекомендации.» - по-прежнему сухо, без лишней настороженности, без былой заботы в сторону Виен, произнес и замолчал, ожидая.
- Нет, это не телефонный разговор. – вздох вырвался помимо воли, а сын, словно и этого не заметив, произнес:
«Ну, извини, не я поставил условия. Между нами тысячи километров, при всем желании, не на ваш этаж подняться.»
- Дэн! – Жан почувствовал оскорбление, не за себя, за безразличие к его любимой женщине, которую совсем недавно, Дэн, не стесняясь никого, называл любимой мамочкой и лучшим другом.
«Прости. До утра терпит?» - вопрос прозвучал искренне и Жан слегка успокоился:
- До утра – терпит.
«Я позвоню.»
- Дэн!
«Отец! – перебил Дэн, не желая слышать хоть какие укоры. - Вы в цивилизованной стране, с кучей больниц и частных клиник. Ты рядом, не старый, не дряхлый, а вполне дееспособный, с деньгами. Не хочешь своих, вызови любого.»
- Откуда такая черствость?
«У меня?! Я же сказал, у нас запланирован переезд. Освобожусь, перезвоню. И если необходимость во мне будет, сразу прилечу.»
- Дэн, это же Ви! Хотя, спасибо и на этом.
«Я понимаю. Пойми и ты, не бросать же мне жену на чемоданах.»
- Да, да, я понимаю! Счастливо, не волнуй ее понапрасну, мы справимся.
Дэн не был жестоким и холодным. Просто платил отцу его же монетой, но совесть уже начинала зудеть:
«Ты хоть в двух словах скажи, что не так.»
- Трудно в двух словах, да и вообще – словами сложновато. Все, проехали, мы справимся. И если Ев спокойна…
«Вау! Ты и Ев вспомнил.»
- Я не забывал! – Жан жестко оборвал разговор и отключился, говоря себе: – Собственно чего я ждал!
****
Тяжесть, которую она ощутила на ногах, отбирала сон. Виен отмахнулась рукой – никого и ничего. Перевернулась на бок и, не успев опять вернуть себе дрему, почувствовала новый прилив груза. «Жан» - подумала она, но тут же рассудок опроверг – «если бы это был он, то помимо тяжести, по меньшей мере, мне было бы жарко.» С трудом пошевелила ногами и практически высунула их из-под непонятной сферы располагающейся поверх нее, окончательно проснулась. Спала не больше часа, вот и часы напротив «маячат» – полночь.
- Во сколько же я вырубилась? – провела рукой по лицу и удобно расправила косточки. – Духота! – Жана рядом не было. Боковым зрением уловила тень, юркнувшую за дверь. – Жан! – позвала она. – Жан! – Ответа не последовало. Вставать было лень. Открытое окно не спасало, дистанционки от кондиционера рядом не оказалось. Скрипнула дверь, сильнее открывшись, но Жан не появился. Различила в кабинете свет. Стало легче. Заметила стакан, заботливо им приготовленный: - Водичка! – обрадовалась, выпила с жадностью, почти все. Чуть-чуть горчило, но, не придав этому значения, положила руку под голову и уставилась в окно.
****
Шум не был сильным и пугающим, но то, что упало на кровать, разбудило Жана. Он зажег свет, и глаза широко открылись – небольшая, черного бархата, летучая мышь, распластав крылья, лежала между ними.
- Кыш! – проговорил мужчина, но та лишь повернула к нему голову, открыла рот, показывая зубы, а глаза - бусины, впились в него. Виен даже не шелохнулась. – Вот и славненько! – подумал Жан, выскользнув на пол, прикидывая, как убрать гостью. – И как ты здесь оказалась?! - Мышь взлетела, сделала круг и понеслась к окну – не срослось, упала на подоконник, замерла, приподняв голову, навострив свои ушки - локаторы. Жан взял свой халат, осторожно пошел к гостье, в намерении накрыть и вынести, но мышь сделала круг и вылетела. – Это как? – Жан смотрел, и брови его ползли вверх. – Если через решетку она еще могла проскочить, то где сетка? Кто ее снял и когда? Я сам открыл окно настежь, когда собирал землю. Не заметил? Мог – волновался за Ви. Но снял-то ее кто?! Виен? Пока я был в кабинете? Да нет, я бы услышал шум…. Открутить четыре шурупа и опять спокойно лечь спать? Открутить! Чем она это делала, пилочкой для ногтей?! Да что я о Ви! Бред какой-то. А где сетка и где же все-таки горшок? – машинально глянул на часы – 3:13. Подошел к жене, поправил простыть, укрывающие ей ноги, она в ответ буркнула подобие благодарности. Он заметил пустой стакан, да и таблетки рядом не было. – Теперь понятно!
- Водички, пожалуйста, раз не спишь. – уже более вразумительно сказала Виен, он сразу же принес открытую «Бонакво» без газа и Виен жадно опустошила, поморщив нос. – Горчит! – И вырубилась.
- Горчит? – Жан сделал глоток. – И, правда, вкус специфический. Как же тебя накрыло. – Улыбнулся, думая, что на нее так действует таблетка, прикрыл окно на проветривание, зашторил гардиной, включил кондиционер, погонять воздух.
****
Часы пипикали 8:20. Жан вскочил, в голове был непривычный вакуум. Махнув на это рукой, принял холодный душ и тут вспомнил, что ему сегодня не надо никуда спешить. Вилена была бледна, однако щеки ярко выделялись румянцем. Не совместимое зрелище, если учесть красные круги на щуках, темные, словно обожженные губы и бледную, можно даже сказать даже чересчур, кожу. Как не хотелось ему поцеловать ее и даже больше, решил не нарушать покой, а сделать небольшой сюрприз. Заскочил в кабинет, написал записку: «Не завтракай без меня! Улетучился буквально на пару часов. Люблю, люблю, целую. Вкусности за мной.
P.S. Кафа! Я тебя обожаю! Милая, я по делам».
Кафа – рожденная в пятницу. Он называл ее так очень редко, в самые трогательные моменты. Как-то, в самом начале их супружеской жизни, Виен отказалась посетить Ганну. Засмеялся и сказал: «Кафа! Ты бы им понравилась!
- Это что-то новенькое. – В полном удивлении она смотрела на него и даже не принялась спорить.
- Ты же в пятницу родилась. Вот это их имя, для тебя.
- Да уж… Мы бы запутались.
- Кто мы?
- Твоя любимая троица. Я девочек тоже в пятницу родила. Мы все любили выходные.
- О нет! Только не Вел. – засмеялся тогда Жан.
- А у нее в пятницу – понедельник. Ох, Жан, все меняется. И она поймет вкус безделья…»
Шутка забылась, а имя осталось. Их имя, тайное, для особых случаев.
****
Из дневника Виен:
«Когда-то, очень давно, меня страшно мучила боль в ногах, не прекращающаяся двадцать четыре часа в сутки. Помню, лежала частенько, и думала: почему ноги, а не руки, я бы хоть ходить могла!
И вот дождалась. Теперь болят руки, неописуемой болью, могла бы, назвала ее «разноцветной». Она всегда начинается в самом центре моего плеча. Не в мякоти, а в суставе. Неспешно, нарочно медленно, сползает вниз, закручивая мышцы, к кистям, захватывает их, обдает жаром настолько, что те пекут, будто бы огонь разгорается в них. И когда этот огонь охватывает пальцы, боль, зацепившись за них, как на резинке, подскакивает вверх, к шее. Скапливается в позвоночнике, завязываясь двойным узлом, просовывая концы в позвоночный столб. Дергая за каждый нерв, ползет вниз, заглатывая уже спину…
Боль в ногах, по сравнению с этой, новой болью, уходит на второй план, а порою вообще не чувствительна.
Вот так и живу, заглушая стоны, глотая слезы, подавляя жалость к себе. А в моменты просвещения удивляюсь, как я еще никого не убила… ».