В годы войны в школе, в которой я в последующем учился, располагался госпиталь. Тыловой госпиталь. Ну, а мы, мальчишки, дошкалята, «играли» в свои игры. Возле школы. Но… больше нам нравилось играть возле госпиталевой кухни. Уж очень там хорошо пахло. Мы. мальчишки, в войну всегда были голодными. Но мы « не дичал», не выпрашивали еду. Так уж было принято.
На первом этаже госпиталя лежали тяжелораненые. А на втором этаже больше находились – уже выздоравливающие. И часто они подзывали нас. И спускали на веревочке какую-нибудь еду: кусочек хлебца, картошечку. А иногда что-нибудь и повкуснее. Мы, скромно, но и с радостью принимали подарок.
Наверно, в душе раненые бойцы вспоминали свои семьи. И детей, тоже скорей всего голодных. Шла война, и голод, конечно!
Прошло много лет. В войну мы победили врага. Я уже учился на третьем курсе института. И на производственной практике нас учили слесарным навыкам. Работать молотком и зубилом. Обрабатывать, снимать заусенцы по кругу у заготовок для последующих днищ ракет. Опыта у меня не было, и я несколько раз ударил молотком по руке. А…потом постеснялся сходить в медпункт, запустил болезнь. И у меня началась гангрена руки. Опухоль и краснота дошли до плеча.
Так я попал к хирургу, уже по месту жительства.
На первом приеме врач долго смотре не только рану, но и всматривался в мое лицо. Как будто что-то вспоминал. И вдруг спросил – не жил ли я в годы войны в таком-то поселке. И не получал ли я там, на веревочке подарок со второго этажа госпиталя.
Вот ведь как бывает в жизни, такая встреча через много лет!
«Но вы же врач, а там были раненые красноармейцы» - недоверчиво и глупо всматривался я в лицо доктора. И вспомнил этого человека. Доброта запоминается надолго! « И врачам на войне часто приходилось брать в руки и автомат. А не только скальпель» - ответил мне доктор!
На последнем приеме добрый доктор предупредил меня. Быть осторожным со своим здоровьем.
В первый прием при осмотре руки, раны - на положительный исход лечения он допустил лишь пять процентов. Но мне повезло, и без руки я не остался. Но живу -с большим шрамом. Как память о своей первой студенческой практике. И как память о талантливом враче.
Но цветов доктору, как благодарность, за лечение, и за Победу – я так и не принес, не подарил. О чем и сейчас жалею!