Елена Волховая. Под шумок. Главы 4-5

Ирина Волкова 6
ГЛАВА IV

И снова Маша так устала, что спала довольно крепко, хотя даже во сне ее что-то томило. Утром она поняла, вот она человеческая природа – теперь ее мучило отсутствие лязганья и стуканья с чердака. Это было странным, непонятным и оттого тяготило.
 Она решила посвятить это воскресенье домашним делам, а именно- стирке,глажке, приготовлению хоть скромного обеда дня на два. А, возможно, и на три. Делали же раньше щи суточные, а она сделает себе трехсуточные. Они спокойно сохраняются в ее маленьком холодильнике. А она, уставшая после работы, будет их только подогревать и есть с отварной картошкой. Картошку в супах Маша не любила, на второй день становилась она в супе синей и приобретала ужасный вкус. Отдельно отваривать картофель научила ее мама, а ту - бабушка с польскими корнями.
Свое белье, о котором так гадко и снисходительно отозвался модный редактор конкурирующей газеты, она уже постирала, и взялась за капусту с удовольствием нарезая из белого кочана тонкие капустные лапшинки. Этому ее тоже научила мама.
- Не руби ты как дровосек. Капусту нужно резать мелко, - говорила она.
В дверь позвонили, и она впустила Магда-Лину в невообразимых брючках под морячка и дорогущей кофточке, которая напоминала рыбацкую сеть с вкрапленными в нее кое-где красными, синими и желтыми поплавками.
- Как находишь? - спросила Лина, поворачиваясь перед зеркалом.
- Очень красиво и необычно! – почтительно сказала Мария. – Наверное, очень дорогая.
Магдалина назвала умопомрачительную сумму и Маша подумала, мучительно наморщив лоб и переводя эти рубли в евро, шевеля при этом губами, что Главный Трубочист, при таких-то отъявленно нахальных ценах, предложил ей уж ни такой-то и великий гонорар. Для того, чтобы носить такие тряпки надо еженощно ходить на разбой или, как говорят гангстеры в кино, «взять банк».
- Слушай, Маша, я вот хотела тебя спросить. Мне  из областной администрации одна тетка нахамила, когда с Павличком были мы на презентации казино. Кстати, там было потрясающе. Даже священник был. Он освятил новое помещение. Она сказала про мое новое вечернее платье почти вслух. Что да, неплохо, дорого, представляешь, но, говорит, что настоящие леди и вообще европейские аристократки самые-самые – имеют портных и никогда не носят платья из магазинов. Ведь это глупость, вздор, когда есть такие  модели как от Кардена, Живанши и еще там японец появился какой-то очень модный.
- Я никогда не посещала парижские или лондонские выставки, могу только сказать о том, что читала, - улыбнулась Мария.
Магдалина выжидательно смотрела на нее.
- Действительно, самые, самые – уж очень богатые – предпочитают шить у великих  мастеров, с тем, чтобы эта модель была единственной.
- Значит эта ходуля-каланча права, - упавшим голосом сказала Магдалина и направилась к двери. - Да, Маша, я же пришла пригласить тебя на бал в Дворянском собрании. Правда, пока новое помещение только строится в хорошем месте, где был Парк, знаешь?
Маша ахнула. А Магдалина продолжала:
- Бал состоится в Областном театре. Что ты, наши бабы сошли с ума. Билетов уже давно нет. Входной без ужина стоит 800 долларов. Пойдем, Маруся?!
- Во-первых, у меня нет денег, - сказала Маша. – И второе, я никакая не дворянка. Обыкновенная женщина.
- Придумай что-нибудь, поройся в своих корнях, - попросила Магдалина. Ты же журналист. А билеты Павличик уже давно на всех купил. – И она упорхнула.
Маша в задумчивости доваривала свои щи. Дворянский бал, господа и дамы в костюмах от … Главное - подороже.
В корнях своих, по совету Магдалины, она рыться не стала, а порылась в гардеробе. Она начинала злиться, «леди и джентльмены», а когда это происходило, мысли в голове работали особенно ясно и четко. Гардероб ее за это короткое время не изменился, но чтобы выглядеть  леди – не очень многое и нужно. Не нужны камни и шейные кресты в бриллиантах - величиной с блюдце – а нужен стиль. И вот на кровати была разложена белоснежная блузка с высоким воротом, к которой очень подойдет брошь-камея с женской головкой из лавы. Такая же у нее будет и прическа – сзади узел волос, впереди гладкая голова. Юбка, увы, осталась прежней. Что же касается своего дворянского имени, она что-то да придумает к вечеру.
А к вечеру над городом спустились облака, потом появились темно-серые тяжелые тучи и опустился густой завесой дождь.
Мария накинула на плечи обширную шаль, расписанную невероятными цветами волшебных садов Павловского посада.
У дома их встретил шофер Павличика с огромным зонтом, в машине Павличик с испугом смотрел на Машу. Его взгляд перевела Магдалина.
- Мария, - сказала она, оглядев ее с головы до ног. – Ты как классная дама или как фрейлина времен царских.
- А ты откуда знаешь, где ты их могла видеть?
- А в книжках, в любовных романах с картинками видала, - простодушно ответила Магдалина.
Они вошли в большой зал театра, где стоял все тот же вышибала, что перемигивался с милиционером, который увозил Машу в милицию. Сегодня на его синем форменном костюме было нашито еще больше золота и напоминал он  то ли пирата из детского фильма, судя по его эполетам и клешам с красной оторочкой, то ли опереточного злодея.
- Как доложить? – спросил он негромко, оглядев Овцебыка и его дам.
 Овцебык молчал. Находчивый пират громовым голосом возвестил:
- Крупный меценат и предприниматель с подругой и княжной, - он на секунду сделал паузу,- Невской - Варшавской.
- И Ново-Прегольской, - подсказала, мило улыбаясь, Маша.
Пират благосклонно кивнул ей.
Маша с любопытством оглядывалась.
Людей было много. Оркестр играл марши где-то на верху, а громкий бас оповещал о появлении все новых гостей. Да, судя по количеству дворян, нужно было как можно быстрее построить дворец для местных аристократов.
Прекрасный оркестр заиграл вальс, но пары не спешили на паркет, чтобы плавно, в своих роскошных туалетах, начать скользить под звуки музыки.
- Танцуйте, - тихо сказала Мария. – Такая музыка.
- Да ты что, - так же тихо ответила ей сегодня Магда. – Я даже не знаю, что это играют.
- Это вальс, - ответила Маша. – И я не совсем уверена, но мне кажется, именно этим танцем открывают бал. 
"Да, - подумала Мария. – Дворяне-то не умеют танцевать вальс!"
Но тут, наконец, из толпы вышли пары. Вначале две, а потом еще. Правда, это был, к сожалению, не вальс, а что-то непонятное-топтание и хождение. 
"Что ж поделать, каждый веселиться и танцует, как может", - внушала себе Маша.
За вальсом последовала полечка, а потом танго.
"Смешались стили всех эпох и народов", - продолжала мысленное комментирование Маша,когда к ней подошел один из «пацанов», присутствовавших памятный день в ресторане.
- Княжна, станцуем!  - и он уверенно вошел в круг танцующих, двинув плечом и рукой-лопатой не в меру увлекшихся танцем. Он ходил в центре круга, правда, шагая под музыку. И Маша вспомнила объяснения какой-то московской модной преподавательницы танго, что этот танец – ходьба под музыку. Главное- слышать музыку и чувствовать ритм. А всякие па делают на эстраде или фанаты этого танца.
Браток или пацан фанатом ясно же не был, поэтому «па» не знал, но ходил под музыку упорно и упрямо. Наконец-то танец закончился.
- Охладимся? – утвердительно спросил он.
К ним подошла Магдалина и повела их  к столику на втором этаже в буфете, откуда им призывно махал Овцебык. Поднявшись по широкой лестнице, устланной ковром, Маша увидела редактора «Трубочиста».
"Интересно, как оповестил его приход «пират» - князь тьмы или главная нечистая сила?" 
Рядом с ним, в длинном вечернем платье с небольшим треном, шла Машина коллега и соседка по закутку-кабинету и по компьютеру – Рита.
Задумавшаяся Мария вспомнила, что Рита пришла в редакцию недавно. Писала не быстро и не часто. Так что фамилия Неволиной мелькала на газетных страницах изредка. В кабинетике общем она тоже бывала мало и дружила в основном с первоэтажниками. Она была, несомненно, хороша собой, с большими карими глазами и пухлым ртом,но  Маше почему-то не нравилась. Возможно, потому что Мария никогда не могла уловить взгляд этих больших глаз. Они всегда смотрели мимо собеседника или вниз или вбок.
Мария только-только открыла рот, чтобы поздороваться и даже улыбнулась чуть-чуть, но пара сделала вид, что не заметила ее.
 В состоянии задумчивого удивления она уселась со всей компанией за крошечный столик. В ресторанной зоне стоял легкий гул, прерываемый иногда шумом вылетавшей пробки из бутылки шампанского.
То-то Рита покраснела и довольно резко ответила Маше после  слов той о редакторе «Трубочиста». Она, кажется, сказала, что находит его интересным или привлекательным мужчиной. А Маша, конечно, показала себя дурой. Зачем в разговоре с влюбленной женщиной говорить в отрицательных тонах о ее герое.
Потом Магда начала считать, сколько же на этом балу было объявлено графов, князей и почему не объявляли о маркизах, хотя  бы об одном.
Мужчины что-то говорили о деньгах и собственности.
- Нет, - решительно сказала Магдалина. – Машка это знает и скажет.
- Да потому, что в России не было маркизов. Это во Франции такой титул был. Я с детства знала только одного маркиза.
- Какого? – в один голос спросили Магда и бритый браток.
- Маркиза де Карабаса из сказки Перро, вот какого, - и она рассмеялась.
Между тем бал в дворянском собрании продолжался. И как всегда на больших увеселительных мероприятиях образовались различные группы, компании по интересам собравшихся. В буфете за столиками продолжали пить, иногда пытались и петь хором. В фойе несколько пар танцевали, оркестр после небольшого перерыва снова начал играть вальсы, мазурки.
За плотно закрытой дверью кабинета администратора тоже что-то происходило, порой оттуда доносился смех, взвизги – там смотрели не совсем приличные фильмы. Браток предложил и Маше пойти туда развлечься, но она отказалась наотрез и тогда он ушел один.
Высокий молодой, но ужасно уже лысый  человек в блестящей бабочке под блестящим же пиджаком, подошел к их столику и пригласил Марию танцевать.
Он осторожно взял ее за локоть и повел к танцующим, но Магда успела ей шепнуть, приподнявшись, как будто поправляя брошь на воротничке:"Прокурор".
 Да, это была фигура! С ним многие здоровались, с любопытством оглядывая довольно бесцеремонно княжну Невскую и Ново-Прегольскую Машу.
Однако, когда они вступили на паркетный круг танцующих, Мария поняла, что строгий прокурор, как плохая коренная в упряжке, не тянет. Дважды она просто останавливала его, когда он пытался скакнуть в бок, потом пустился вприсядку.
- Вы знаете, это вальс-бостон, по-моему, - сообщила ему она. – И прыгать здесь не предусмотрено.
- Бостон!? – удивился прокурор. – Ну это что-то вообще старорежимное!
- А дворянский  бал с особами, имеющими титулы и дворянское происхождение?
- К черту, - сказал выпивший прокурор. – Мой дед их стрелял, стрелял, потом садил, садил. То есть, наоборот, простите! Пойдемте лучше еще выпьем и поедем к вам. Посидим в спокойной обстановке? А – а?
Мария отказалась от этого чудного предложения, но прокурор крепко держал ее за руки. Хватка у него была судейская. Тогда Мария предложила снова подняться наверх к столикам. Не выпуская ее рук и даже  пытаясь обнять за талию, он вел ее по лестнице, когда их догнал бритый «браток» или «пацан» - знакомый Овцебыка.
- Привет, прокуратура! – довольно бесцеремонно сказал он и взял с другой стороны Марию под руку.
- Привет! – холодно ответил прокурор.И добавил- Свидетели нам не нужны и сопровождающие лица тоже, как и конвой.
- А я тебе, ментуре, читаю раздельно, если ты, в натуре, не понимаешь чистый русский язык. Маша, княжна Невская, девушка моя!
Мария вырвала свои руки из потных ладоней кавалеров и вернулась к столику Овцебыка и Магдалины.
- Ну, Муська! Ты пользуешься грандиозным успехом! – протянула Магда.
- Да, - уныло подтвердила Мария Климовна. – Только вот обошлось бы на этот раз без милиции!
Но как говорят в старинных русских сказках, только помяни черта, и он здесь. В дверях буфетной замаячила фигура капитана Самохвалова, он делал какие-то знаки, стараясь обратить внимание Маши.
А между тем прокурорские разборки между двумя джентльменами продолжались. Овцебык, покачиваясь, подошел к ним.
- Выпьем, закусим, а потом снова выпьем …
- Он меня … да я его сам, … - возмущался братан. – Забыл с кого имеешь! – скандальничал он.
- А я поплыву, - удивляясь самому себе, громко сказал Овцебык.
- На крейсере, - ухмыльнулся прокурор. – Да и пора, сколько ты сегодня выпил?
- Не шутить! – погрозил толстым пальцем Овцебык. – Купил яхту!
Недавние соперники уставились на Овцебыка.
Прокурор с чистой и явной завистью, братан - с изумлением и восторгом.
- Надо выпить по такому случаю! – согласились оба.
На стол были поставлены чистые приборы и новые бутылки. И  начались обсуждения вновь приобретенной шикарной покупки.
- Я тоже хочу яхту, - заявил прокурор. – Но чтобы больше твоей.
Они заспорили. Братан налил полный фужер шампанского, долил немного водкой и сказал громко:
- Самая большая яхта будет у меня, - и заржал на весь буфет. – В натуре у меня!
Больше они уже не обращали внимания на своих дам,а начали разговор о яхтах и такелаже.
Капитан Самохвалов бочком, бочком подошел ближе к Маше и Магдалине.
- Что вы хотели? – царственно спросила его Магдалина. – Мне кажется, что вы не туда попали!
- Туда, туда! – улыбаясь ехидно, ответил капитан. – У вас дома кое-какие неприятности!
- Меня обокрали! Так я и знала. Говорила ведь Паличику, что нужно поставить еще одну дверь с металлической решеткой! – ахнула Магдалина.
- Спокойнее, не надо волнений. Просто мы обнаружили на вашем чердаке женщину!
- Причем же здесь мы! – успокоилась сразу Магдалина.
- Ну как вам сказать … Собственно мне нужна Мария Климовна, гражданка Гринская. А вы можете продолжать бал.
Надо отдать должное Лине, она же Магда,всегда была неплохим другом.
- Раз поедет она, поеду и я. Мало ли что. Павличик, я съезжу домой на машине, а потом вернусь за тобой, - обратилась она к своему милому.
Но беседующим было просто не до нее. Речь шла уже о большом, самом крупном круизе через Балтику в Японию.
- Главное брать больше запасов. Там мяса, дичи и обязательно рому, кроме водки моряки всегда пили ром!
- Рому нам, - крикнул прокурор официанту. И под этот заказ женщины сошли вниз.
- Живут же люди, - сказал, вздохнув, капитан. – Такая машина стоит, наверное …
- Долго еще капитану копить на такие колеса, - усмехнулась Магдалина. – Эта тачка для других людей и для других денег.
- Так что там случилось в нашем доме? – спросила Маша. – Ну, женщину нашли, и что такого?
- Так ведь не просто женщину, - мерзко ухмыльнулся Самохвалов. – А как бы труп. То есть неживую женщину, в принципе. Вот в чем вопрос. А вы живете на последнем этаже, рядом с чердаком. Возможно, знаете эту женщину, или слышали что-нибудь с чердака. Я обязан вас допросить.
Магдалина ойкнула и сразу зажала рукой рот.
Маша почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и сердце пропустило удар, а потом заколотило в грудь. Она услышала ясно звуки с чердака: лязганье железа, скрип и шаги. И увидела веселого бомжа с пиццей в руках и ясными яркими глазами. Не походил он на убийцу или бандита. Хотя, что знала она о нем, может быть он нашел свою женщину и поссорился с нею, а потом …
- Приехали! – сказал мрачно водила и угрюмо посмотрел на капитана.
- Вы поезжайте, - сказала ему Магдалина. – Хозяин вас, наверное, уже ждет.
Втроем поднялись они на лифте на свой двенадцатый этаж.

ГЛАВА V

Никто не спал из соседей в этот поздний час. Все собрались на лифтовой площадке.
Маша очень боялась увидеть мертвую женщину и даже не оглядывалась и ни на кого не смотрела. Наконец лязгнули цепи на чердачной лестнице,все обернулись.
- Машуня, ты что? – спросила ее Магда. – Переживаешь или тебе нехорошо?
Но тут Маша услышала знакомые слова давно известного ей стихотворения. Только сейчас мужской голос не говорил их, а пел:

Пойдете вы направо и
прямо, а потом
Темными коридорами
обойдете вы весь дом.
Под лестницей налево
увидите чулан,
Но то, что вы искали
не найдете Вы и там.

Маша вздрогнула, сделала шаг вперед, другой, убрала ладонь от лица и увидела, что и предполагала – Лешу-два свистка, а третьего не бывает. Потому что потом – смерть! Она вспомнила почему-то редактора «Трубочиста», Асю, газетный подвал и хотела что-то сказать,но капитан Самохвалов глядел на нее как на пойманную мышь.
- Вы знаете этого бомжа? – приступал он к Маше.
Мария Климовна - Климова, как прозвал ее бомж, собрала всю свою волю и посмотрела в лицо парню. Он улыбался и в то же время чуть-чуть, едва заметно, качнул отрицательно головой.
- Эту симпатичную куклу вижу впервые, - сказал он.
- А тебя не спрашивают пока, - и Самохвалов ударил его в лицо.
 Народ зароптал, но старший по дому успокоил всех.
- Соседи! – сказал он мягким баритоном. – Это же убийца.
- Не доказано ничего, - твердо произнесла Маша.
Уходя, Леша в дверях обернулся и повторил последние слова песни  про чулан. Он хотел явно что-то сказать Марии.
- Вы поедете с нами, гражданка, или! - капитан взглянул на Машу.
- Никуда ночью я не поеду, - решительно ответила она.
- Тогда до завтра в милиции, - угрожающе приказал он.
И все соседи разошлись.Площадка опустела.
- Я должна бежать в редакцию, - сказала Маша Магдалине.
- С ума сошла! Куда ты ночью побежишь. Ты что, знаешь этого убийцу?
- Немного знаю. Но почему-то не верю, что он убийца. Мне нужно быстрее переодеться и бежать. Только я боюсь этого Самохвалова, мне кажется, он меня караулит. Я прошу тебя - никому не говори, что я ушла, если я не вернусь до утра.
Магдалина смотрела на Машу большими испуганными глазами,но быстро взяла себя в руки и стала вновь деловой.
- Если ты считаешь, что капитан может за тобой следить, не ходи домой. Пойдем ко мне.
Через десять минут Мария была одета в старый тренировочный костюм Магдалины и в ее шикарные кроссовки. На замечание Маши, что уж слишком они хороши, подруга хохотнула:
- Простите, княжна, других не держим. Повезло, что оставила старый тренировочный костюм. Просто позабыла о нем и не выбросила. Я буду молиться за тебя, Машка. Беги, раз надо. А ты, правда знаешь этого симпатичного бомжа? И давно?
- Не очень давно, - честно сказала ей Маша. – Но, думаю, он не виноват и хочет, чтоб я ему помогла.
- Скрытная ты, Маша, - укоризненно произнесла Магдалина.
 Было очень темно и страшно, когда Маша вышла на улицу. За углом у детской песочницы она увидела мужскую фигуру. То ли это выслеживал ее подручный капитана Самохвалова, то ли пьяница допивал свою бутылку с водкой. Все равно страшно. Она ниже на лоб опустила косынку, взятую у Магдалины, и побежала вдоль молчаливых темных улиц.
Мария очень любила луну. Любила смотреть на нее со своего балкончика. Луна могла стать сообщницей или предательницей, смотря по тому, в какой момент и как она себя вела.
- Помоги мне, луна! – шептали губы, а сама думала об этом Леше, например, откуда он знает эту песню или стихотворение? Значит, он как-то связан с их подвалом. Больше ни от кого и никогда она не слышала эти слова.
Вдали из-за угла показался мужской силуэт.
- Спрячься, луна! – просила Маша. – И скрой меня. – И послушная луна зашла за облако, а Маша притаилась за деревом. Разные мысли одолевали ее. Что, в сущности, она знает об этой славной Асе, которая читает эти стихи? Или даже Васьяныче. Кажется честные и порядочные люди, но сейчас в жизни все сложно. Она работает в своем «Под шумок» меньше года. Или эта странная Рита Неволина. Почти не бывает в их закутке. Всегда где-то бродит. Не поймешь, что и о чем пишет.
Мужчина прошел всего в нескольких шагах от нее, и луна снова выглянула навстречу Марии.
- Умница, спасибо! – сказала ей Маша и подумала, не сойти бы с ума. Что она должна делать, с кем говорить? Сейчас, наверное, и нет никого в редакции. Все дома и спят.
Она припустилась быстрее и, не отставая от нее, большая желтая луна бежала почти с ней рядом, иногда забегая вперед, иногда отставая.
Мария завернула за угол и увидела знакомый фонарь, который горел над дверью входа. Луна снова спряталась в облаках. "А если дверь закрыта, что, скорее всего и будет". Кто-то всегда задерживался у них после рабочего дня. Но чтобы так поздно? 
Маша очень трусила и тряслась. Наконец она вытянула руку и тихо ткнула в дверь. А та совсем неожиданно открылась. Мария в ужасе закусила губу и попятилась назад к углу. И тут услышала тихий разговор, кто-то шел прямо к той же двери. Другого выхода не оставалось, она приоткрыла дверь и в щель проскользнула, захлопнув ее за собой. Луна и ночь, и какие-то люди, идущие следом за нею, остались снаружи, а здесь - другой мир.
 Прежде чем спуститься в подвал, она прижалась спиной к холодной стене, чтобы немного отдышаться.
Что же ей надо было сделать прежде всего, с чего начинать? Прежде всего, надо спросить, что это за песня такая и откуда ее узнал чердачный бомж. Это надо узнать от Аси, она всегда бормочет эти слова, протирая их темный коридор или занимаясь уборкой в своем чулане под лестницей, воспетом даже в стихах.
А как ее об этом спросить, возможно, что Ася и отвечать ничего не захочет.
И, вообще, снова подумала Маша, что знает она о ней, об их редакторе Тишайшем Деде. Она ведь здесь не очень-то давно. Что они за люди?
С этими невеселыми мыслями Маша прошла в свой кабинет-закуток и зажгла настольную лампу. Столик напротив как всегда был пуст. Давно уже не видела Маша, чтобы на нем лежали какие-то бумаги, наброски. Как будто здесь кроме нее никто и не работал. Она задумалась, неужели ей придется сидеть здесь до утра и ждать прихода Аси. А человек ждет от нее помощи.
 Ей показалось, что скрипнула дверь. Может быть, на ее счастье Ася снова что-нибудь забыла и пришла? Нет, показалось. Снова тихо скрипнуло, открылась дверь, и в комнату вошел редактор «Трубочиста».
Маша так удивилась, что сказала вместо приветствия:
- У вас другая туалетная вода.
Он чуть улыбнулся или вернее сказать, легкая зыбь улыбки, почти судорога, прошла по его лицу.
- У вас сильно развито чувство обоняния, помня об этом, я изменил слегка своим привычкам. Эта туалетная  вода называется «Мечты женщины о маркизе де Карабасе».
- А как называлась прежняя? – спросила Маша.
- Прежняя, моя постоянная, называлась «Встреча с Самим».  Но я пришел к вам не говорить о парфюмерии, даже редкой. Этот разговор наш последний. И я еще раз предлагаю вам работать со мной.
- Нет, нет, нет, - замотала Маша головой, стараясь не смотреть в это и не красивое, но очень притягательное лицо.
- Не пожалейте в будущем об этом, - сказал он. – В следующий раз мы можем встретиться совершенно иначе. Не пожалейте.
- Я постараюсь! – Машин голос дрогнул, – И все-таки, простите меня, но ответьте на мой вопрос. Зачем вам я и другие журналисты? – и она посмотрела на пустой стол напротив.
Он, конечно же, все понял.
- Старая, древняя истина, - медленно произнес Главный Трубочист. – Кто владеет информацией, тот владеет миром. Я объединю две наши газеты. Разговор с Василием Ивановичем будет у меня сегодня. Затем я покупаю еще несколько газет. Журналисты города будут собирать информацию для меня, и только. Поэтому мне и нужны молодые, наблюдательные, энергичные.
Мария слегка обиделась. Ни слова о таланте, умении писать ярко, интересно.
Он мельком взглянул в ее лицо.
- Талант – это прекрасно, - сказал, наконец, он.  – Написать толково, быстро, о главном. Но надо еще услышать, увидеть, найти самое главное, интересное, нужное. Так что не обольщайтесь – основное – это информация. Прощайте.
Дверь беззвучно закрылась.
 Маша осталась одна в  своем закутке-кабинете с бьющимся сердцем и с непонятной тревогой в душе.
Может быть бежать, вернуть его.
Он угрожал, что-то он знает, чего не знают они в своей газете «Под шумок». Что происходит?
Так прошел час или чуть меньше, их закуток, да и весь подвальный коридор без окон  казались отрезанными от внешнего мира.
На часы Маша старалась не смотреть, стрелки передвигались, а цифры, чудилось ей, укоризненно смотрели на нее. Тогда она положила руки на столик и спрятала в них лицо.
Возможно, она задремала, но очнулась,когда услышала шаркающие шаги в коридоре, где знакомый низкий голос напевал:

Пойдете вы направо
И прямо, и потом …

Вот сейчас Маша, наконец, должна что-то узнать. Она вскочила, но тут к ней вошла сама Ася.
Как ни странно, она совсем не удивилась, увидев Марию.
- Почему сегодня ночью здесь так много людей? – выпалила Маша.
- А кто еще, кроме нас с тобой и Василия Ивановича? – вопросом отвечала Ася.
- За мной следом бежали к редакции какие-то мужчины. И редактор «Трубочиста» тоже … - Маша осеклась.
Ася внимательно изучающее, не мигая, всматривалась в Машино лицо.
Маша спокойно выдержала ее взгляд. Совесть ее была чиста, сердце открыто. Кажется, Асю удовлетворило то, что она увидела. И она негромко начала говорить.
- Потому что решается – будем мы существовать или нет! Заканчивается срок нашей аренды, а денег на нашем счету нет. Вот и собрались все вместе.
- А кто сможет нам помочь? – всполошилась Мария.
- Мог бы тот, кто только что от тебя вышел, но это ему невыгодно. У него давнишние планы, соединить обе газеты и убрать свою новую газету из этого здания вообще. В подвале будет покерный клуб, а на первом этаже- роскошный клуб для яхтсменов. Сейчас в нашем модном городе у богатых новое увлечение  - яхты. Конечно все это после огроменного ремонта, на который уйдут миллионы. Но он уверен, что все окупится.
- Попросить его, умолять его подождать, пока мы попробуем денегдостать, - Маша замолкла, взглянув в лицо Асе.
- Та очень молода и наивна, - сухо сказала Ася. - Я просто поражаюсь иногда тебе, Маруська.
Маша вспомнила черные блестящие холодные глаза, орлиный профиль и зыбь вместо улыбки. Этот человек не умел даже улыбаться.
Она тяжело вздохнула и вспомнила о другом лице, которое недавно видела, всего несколько часов назад. Оно было, несмотря на дурные обстоятельства, веселым, ироничным. А яркие глаза смотрели на нее с юмором и надеждой.
- Сегодня в моем доме на чердаке нашли убитую женщину, - начала говорить медленно Маша.
Ася отодвинула ведро с водой к двери и, позабыв бросить влажную тряпку, внимательно слушала ее.
- Обвиняют в убийстве молодого бомжа, - она смотрела, не мигая, на Асю. - Его арестовали и увели прямо при мне. И он, когда уходил, пел Вашу песню. Ну эту, про чулан:

Под лестницей
Налево вы увидите
Чулан, но то, что вы искали
Не найдете Вы и там.

Так, кажется, или «Найдете вы там»!
 Маша по-прежнему смотрела в лицо Асе, а та вдруг сделала шаг назад, прижимая к груди мокрую тряпку, и села прямо в ведро с водой. После секунды замешательства Маша бросилась к Асе и начала ее поднимать.
 Вода стекала с Асиного платья, а глаза смотрели на Машу и губы шептали что-то вроде: - Не успел, Алеша. Не успел!
 И тут дверь открылась и вошел Васьяныч, Тишайший Дед.
Он никоим образом не удивился, увидев в такое время суток Машу и мокрую Асю и только спросил ее с надеждой: - Звонил Алеша?
- Нет, - ответила Ася.
И тут Маша, наконец, вышла из терпения. Она даже топнула ногой в шикарной кроссовке. Звука не получилось, импортная дорогая кроссовка просто не допустила бы этого, но движение Машиной ноги показало в достаточной мере степень ее возмущения.
Ася, отжимая мокрое платье, начала рассказывать, Тишайший Дед, пригорюнясь, стоял у самой двери.
- Это старинный цыганский  романс. Простой, но с глубоким смыслом, о вечном поиске человека человеком. А может быть любви, может быть мечты. Мы когда-то прочитали его в книге Алексея Толстого, которого и я, и Алексей, мой племянник, очень любим.
"Вот. Все так просто! " – подумала Маша. Она посмотрела на стариков. Совсем они что-то духом упали. Наверное, надо ей, как самой энергичной, браться за дело.
- Но ведь не зря же он пел, когда его уводили в милицию, - раздумывая вслух, сказала Маша.
Она схватила Асю за руку и толкнула Васьяныча, который, стоя у двери, шептал только два слова: аренда и деньги.
- Идемте-ка, господа, под лестницу налево и где этот самый чулан.
В чулан вошли Ася и Васьяныч, а Маша осталась снаружи. Во-первых, на карауле, во-вторых, она просто бы мешала им в тесноте.
Как и везде, у Аси в чулане был полнейший порядок. Висели рабочие халаты, на стеллаже лежала ветошь для уборки и стояли бутылки и коробки с моющими средствами. Ничего нового или необъяснимого на полках не было.
Ася зажгла большой фонарь, который лежал здесь же и в раздумье сказала.
- Вот только не помню я, стоял на верхней полке этот ящик или нет.
 Маша с Тишайшим Дедом сняли с высокого стеллажа очень легкий ящик, на котором было написано «Пегас» и нарисована резвая лошадка.
- Это компьютерная фирма, где работал Алеша, пока не исчез, - горько сказала Ася.
От нетерпения Маша начала сердиться на своих спутников.
- Откройте же поскорее этот ящик.
Внутри ящика находился новейший компьютер и большая визитка, где в овале красивело большеглазое лицо Риты Неволиной.
- А я думала, что у них роман закончился, после того как она …  - Ася поджала губы и замолчала. А Маша читала на визитке – на обратной стороне – Кафе «Сытый папа» - и телефон.
Об этом кафе, конечно, она слышала, но сама там ни разу не была. Туда изредка ходили завтракать или обедать журналисты обеих газет, там было относительно недорого и близко от них.
- Вы хоть что-нибудь знаете об этом кафе? – спросила она, обращаясь к обоим.
- Алеша туда ходил в обед и вообще многие из их «Пегаса» забегали туда поесть,  - сказала Ася.
- А друзей у него там не было? – безнадежно спрашивала Маша.
Она с сомнением посмотрела на Асю и Васьяныча.
- Что же мне делать? – рассуждала она вслух. – Я никого не знаю в этом «Сытом папе». Но телефон записан, значит, я могу позвонить. А что скажу? Скажу, что от Алеши, а кому говорить-то, если никого не знаю?
Однако ее горестные размышления вслух заставили очнуться и Асю и Тишайшего Деда. Они , наконец, засуетились. Васьяныч сказал, что пойдет звонить в милицию и редакционному юристу. И сразу направился к себе в кабинет. Растерянная, несчастная Ася начала тоже что-то понемножку соображать и приходить в себя.
- Ты вот что, Маруся. Возьми с собой нашу газету и сложи так, чтобы заголовок был виден. Может Алеша говорил о нас, его «Пегас» - наш спонсор. Они нам и компьютеры обещали новые привезти.
Вид у Маши был после бессонной ночи и в тренировочном костюме не очень. Как бы, наверное, сейчас поиздевался над нею редактор «Трубочиста».
Она тряхнула волосами и провела по ним несколько раз щеткой.
Плевать. Сейчас все это было несерьезным. Главное спасать человека и газету. Маша собралась, подождала, когда все мелочи жизни уйдут из ее головы и решительно набрала номер телефона, указанный на визитке. Ей ответили сразу, но не мужской голос, как она ждала, а молодой женский.
- «Сытый папа» слушает Вас.  Доброе утро!
- Доброе утро! – сказала она. – У вас не очень много сейчас людей? Мы бы хотели придти к вам завтракать. Газета «Под шумок».
- Будем рады! – ответили ей бодро.
Мария взяла последний номер своей газеты и сложила так, чтобы был ясно виден заголовок. Прошла привычным длинным коридором, где ее чуть освещали электрические лампочки, поднялась по лестнице на первый этаж и вышла из здания редакции. Начиналось рабочее утро. Вид деловых людей, спешащих на работу, помог ей окончательно взять себя в руки.
На крылечке кафе она постояла, надеясь, что кто-нибудь подойдет к ней.
Никто не обращал внимания на молодую женщину с газетой в руках. Она стояла и думала, что это ужасно глупая затея. Газета, телефон и этот чулан. Ее никто здесь не знает, и она не приходила сюда ни разу. А время идет. И никто ничего не делает, чтобы помочь Алеше.
Убийца! Ужас-то какой! Она качнула головой, отгоняя ужасные мысли, и вошла в кафе. Решила взять что-нибудь самое скромное и дешевое, то,что можно  было позволить себе, имея в кошельке сорок рублей. Она быстро окинула взглядом соседние столики. Все было довольно скромным и чистым.
Какой-нибудь пирожок, конечно, не мясной, и стакан чаю, решила она и вздрогнула, услышав над собой молодой мужской голос. Подняла глаза и подумала о парне, который стоял рядом с ней,  о таких говорят: видит на сто сажень вниз. Он раскрыл перед ней меню, но она отодвинула его и попросила тоненьким голосом:
- Пожалуйста, чаю и булочку или пирожок.
Он моментально все понял и быстро сказал ей.
- Пирожок с капустой – 18 рублей. Кофе – 35, чай – 20. – Говоря это, он смахнул крошки и приподнял газету.
- Свежая? – спросил он Машу.
- Оставьте газету, - довольно громко казала Маша. – Мне пирожок с капустой и чай, пожалуйста, - добавила она. Ей стало стыдно.  «Истеричка» - обругала себя Мария.
Через минуту перед Марией лежал теплый пирожок и стояла кружка с чаем.
- Тридцать восемь рублей, - сказал официант и ловко пододвинул газету, глядя Маше в глаза.
Она поперхнулась, но парень уже отошел  от ее столика. Она допивала кофе медленно, оглядывая зал. Потом положила две десятки рядом с тарелкой и задумалась. Официант снова подошел к ней с подносом, забрал тарелку и чашку, подхватив и ее  номер «Под шумок». Она, раскрыв рот, смотрела на него.
- Одну минутку, - сказал он. – Простите, сейчас принесу вам сдачу. Утро, не успели приготовить деньги, а все несут крупные.
 Он пришел снова быстро, положил газету ей прямо на колени, сказал:
- Заходите еще. – И быстро отошел к следующему столику.
Маша встала и уронила конверт, который выпал из сложенной газеты. Быстро подхватила его и помчалась в свой подвал.
И только в своем закутке опомнилась от  этого приключения и посмотрела содержание серого конверта. Там лежали фотографии под номерами.
Под первым номером у причала, где находился магазин стройматериалов, главный редактор «Трубочиста» разговаривает с двумя прекрасно одетыми, но очень напористыми мужчинами. Под вторым номером был снят пожар, который всколыхнул весь город. Горели склады, старый магазин и на первом плане пожарники, красные машины и те же два «уголовника», как окрестила их Маша. А на третьем снимке те же двое мужиков пожимают руки третьему, который передает им кейс. Его она узнала.
"Вот это да, - ужаснулась Маша. – Это же заместитель Главного Трубочиста". Снимки были сделаны мастером. И, как ей показалось, откуда-то сверху, с очень удачной точки. И тут она поняла, почему Леша-два свистка жил на их чердаке. Он знал, что затевается и караулил преступников.
"Кто владеет информацией, тот владеет миром" вспомнила Мария.
В данном случае Леша сумел добыть информацию и решил использовать ее.
Не поздоровится теперь Главному Трубочисту.
А труп, женщина?  Маша взяла конверт и пошла в кабинет к Тишайшему Деду, размышляя о том, что ни Леша, ни Главный «Трубочиста» ничем не лучше один другого. Ей почему-то стало очень тяжело на душе. И она удивилась, когда поняла, что ей теперь немного жаль Главного Трубочиста. Ведь он ей не нравился, она даже боялась его.
И еще она все время думала об убитой женщине, что ей надо было в их доме, да еще на чердаке. Там прямо ее убили или принесли потом, уже убитую.
И какое отношение к этому всему имеет Леша-два свистка?
Не зря у нее так и застрял пирожок с капустой где-то в горле.
Она откашлялась и постучала в редакторскую дверь. Никто не ответил на ее стук, и она решительно вошла в кабинет.
В голубовато-сером табачном дыму она едва разглядела за столом Васьяныча.
В шуме голосов не могла разобрать ни слова. Сначала она растерялась от наличия стольких людей, говорящих одновременно, но потом разозлилась. Сказалась беспокойная, бессонная ночь, напряжение, и, неожиданно для себя, Маша громко закричала:
- Под лестницей налево увидите чулан, но то, что вы искали не найдете вы и там!
- Кто, кто, кто? – закричал Тишайший Дед.
- Где, где, где? – воскликнула Ася.
Все повернули головы к Маше. А она подумала, это не только о ком-то, но это ведь и о ней. "Но то что вы искали, не найдете вы и там".
Кругом какая-то неразбериха. Даже преступления. И никто не пытается что-то делать. Наверное, нет такого человека, который может справиться со всем этим. Она молча прошла к редакторскому столу и положила на стол серый конверт.
Секундную паузу прервала Генриетта Сторублевцева – бухгалтер редакции.
- До истечения срока осталось пять часов, - сказала она своим непробиваемым бухгалтерским голосом .
Тишайший Дед, тихо покашливая, просматривал то, что принесла Маша.
Потом он отодвинул кресло, подошел к человеку, сидящему в тени большого денежного зеленого дерева и, положив ему в руки конверт, сказал негромко, так что не все и услышали:
- Я, думаю, это меняет дело?
Маша напрягла усталые глаза и узнала Главного редактора «Трубочиста».
Не поднимая головы, он что-то быстро написал на листе и протянул его Сторублевцевой.
И Маша догадалась, что это было что-то, связанное с деньгами. Газета была спасена. Можно было кричать «Ура» и кидать вверх шляпы, бескозырки, панамы, но радости Мария никакой  не испытывала. Ей было стыдно. Ведь, в общем-то, это был настоящий шантаж. И получается, что она с ее принципами, и Васьяныч и Леша – славный парень – два свистка – ничем не  лучше редактора «Трубочиста», который не был журналистом, а только коммерсантом.
- Звоните в банк, деньги переведены, - сказал тем временем Тишайший Дед. Генриетта вскочила с кресла и вылетела в коридор.
А вместо нее в кабинет как-то неуверенно, боком вошел Леша-два свистка и шаг в шаг за ним очень нелюбимый Машей капитан Самохвалов. Оба они сели на стулья у двери. И если Алеша так и присел бочком, пряча руки, то Самохвалов уверенно развалился, оглядывая людей в кабинете.
Маша присмотрелась и поняла, почему Леша прятал руки, они были в милицейских «браслетах». Тишайший Дед привстал со своего редакторского кресла и сказал для него довольно громко и категорично.
- Снимите, господин следователь, оковы. Я только что звонил юристу, труп из морга исчез, убийство не доказано, когда найдете труп, тогда и возбудите уголовное дело.
- Не суетитесь, - сказал наглый Самохвалов. – Шепчите свои новости и в следующий раз выбирайте осторожнее спонсоров, а то, как приглядеться, у вас здесь вообще собралась странная публика.
 И Маша подумала, что он намекает на нее.
-  А за трупом дело не станет, найдем, что-что, а это мы отыщем.
Двери снова распахнулись и женский голос произнес:
- Ни  что-что, а кто. Труп, то есть я – уже здесь.
На несколько минут все замолчали и замерли.
Красавица Рита Неволина в ярко-рыжем жакете с отделкой из атласных лент прошла как манекенщица на середину кабинета и оглядела всех большими карими глазами. Никто не произнес ни единого слова. Только капитан, снимая с Леши браслеты, бормотал:
- Ай да труп, ну и баба!
Мария видела как Рита, не обращая внимания больше ни на кого, не отрывая глаз, смотрела на главного редактора «Трубочиста» А он сидел у своего зеленого дерева, отвернувшись.
Маша не могла понять, что же здесь происходит. Наверное, это было очень трудно для ее понимания. Зато она увидела, как Леша, не мигая, раскрыв широко глаза – глядел на Неволину.
- Генрих, - сказала вдруг она. – Я здесь, очнись! Хорошую собрала я информацию на этот раз?
И тогда четыре пары глаз в редакторском кабинете сошлись вместе.
Серые глаза Леши, черные Главного Трубочиста, карие Риты Неволиной и зеленые с синевой Машины. У них было разное выражение. Генрих (оказывается вот какое было имя у Главного) смотрел брезгливо, Леша - в изумлении,Рита - победительно, а Маша - в ожидании чего-то ужасного.
В воздухе мелькнула  довольно  большая  искра и раздался треск электрического разряда, когда все глаза пересеклись в верхней точке. В результате чего Леша, приподнявшийся на стуле, с шумом упал на него. Генрих, он же Главный Трубочист, дернулся в кресле так, как будто его ударили под коленки – и вместо того, чтобы встать, как он и хотел, он присел в кресло, а Маша отлетела к стенке, где стояла разлапистая вешалка, и запуталась в чьем-то плаще.
- Что это было? – удивленно, испуганно спросила она.
- Я думаю, - сказал осторожно Васьяныч, - встретились четыре разных взгляда на вопрос. Четыре разных мнения. И нужно будет решать, кто же ближе всего к истине. Наверное, - задумчиво продолжил он, - так и решаются самые острые проблемы.
- Человек слаб, но многогранен. В нем целый мир, - сказал, вставая, Генрих. - Не может человек быть только белым или черным. И можно многое простить человеку, но не все, - и он обошел Риту как вещь.
У двери он остановился и сделал всем прощальный поклон. Глаза же его -блестящие и черные- смотрели на Машу.