Выйдя в мае 2015 года на пенсию, Ольга Семеновна, еще статная моложавая женщина, решила, наконец , навести порядок в своих многочисленных коробках, стоящих на антресолях.
Прошел уже целый год, как она похоронила мужа Геннадия, с которым прожила в мире и согласии 34 года. Отгоревав по нему, отплакав горько в подушку, она принялась устраивать свой вдовий быт в двухкомнатной хрущевке.
Двое ее детей с внуками жили в другом городе, но она не захотела переезжать к ним, рассудив, что так будет лучше для всех. Соседям она честно объяснила свой отказ: « Что уж говорить, характер у меня не мед. Последние годы, работая главным бухгалтером в крупном ведомстве, привыкла все контролировать, постоянно рассчитывать, во все вникать; привыкла, что подчиненные беспрекословно выполняют все мои распоряжения , а начальство ценит и уважает за профессионализм и мудрость. А невестка и зять – не подчиненные. Разве им это по нутру придется?! В гости буду приезжать, помогать буду, а жить пока здесь останусь».
Проведя в квартире текущий ремонт, она решила избавиться от многочисленных безделушек и сувенирчиков, накопившихся за долгую жизнь. Уже вторую неделю она разбирала все эти милые сердцу и душе вещички, заново переживая нахлынувшие воспоминания.
Дошла очередь и до мужевых деревянных коробочек с рыболовными причиндалами, дробью, шурупами, гвоздиками, болтиками, отвертками, кнопками, обрывками бумаги с номерами телефонов и адресов родственников.
На самом дне одной из коробочек под картонкой лежало письмо. Нераспечатанное. На штампе почтового отделения стояла дата: 14 августа 1986 года. Письмо было адресовано ей. От ее бывшего жениха Сергея. И пришло оно, это письмо, почти 29 лет тому назад.
Они с мужем в тот год отмечали пятилетний юбилей совместной счастливой жизни. Их сыну Александру уже исполнилось четыре года. Родители помогли им купить на окраине города небольшой домик с огородом. Половину огорода муж засадил саженцами фруктовых деревьев, а на второй половине мирно уживались всевозможные овощи и пышно цвели многолетние цветы: розы, гладиолусы, лилии, тюльпаны, пионы, дельфиниум, флоксы и ромашки.
Соседи любили забегать к ним по вечерам, чтобы посидеть в беседке , стоящей посреди фруктовых деревьев и обсудить житейские новости. « У вас, как в раю, только райских птиц не хватает!» - шутили соседи. Хозяева подумали и завели десяток куриц с горластым петухом. Получился почти настоящий деревенский рай на земле.
С бывшим женихом Сергеем Тканевым Оля рассталась еще за год до свадьбы с Геннадием. Тогда ей было всего 19 лет, а ее возлюбленному уже 25. Это был известный в городе бард, высокий красавец с яркой цыганистой внешностью: черные пронзительные глаза с пышными длинными ресницами, густые брови, прямой нос, капризно-изогнутые пухлые губы, ямочки на щеках и подбородке, золотая серьга в левом ухе, золотой перстень на среднем пальце правой руки.
Когда Сергей небрежно прижимал ее к себе, ей казалось, что она слышит неземной хор ангелов, и видит, как миллионы радуг загораются на небе, превращая серые, промозглые осенние вечера в феерический калейдоскоп, чарующий ее дивной красотой и блаженством.
Она благоговейно взирала на него, словно малое дитя на диковинную игрушку, и ее невинные зеленоватые глаза излучали восторг и готовность следовать за ним хоть на край света.
« Глупышка ты моя ненаглядная! Наив! Наив!» - называл он ее в минуты нежности.Скоро ему прискучила ее детская простота и наивность и он стал избегать встреч с ней.
Она пыталась ревновать, устраивать ссоры с ним, какие-то разборки, даже
делала слабые попытки наставить его на путь истины. Все напрасно. Тончайшая нить любви уже оборвалась в их душах и связать ее снова узелком он не хотел, а она была слишком молода и неопытна.
Сергей отправился на гастроли по городам нашей необъятной страны, а ей пришлось только надеяться и ожидать его возвращения.
Друг Сергея Геннадий постоянно оказывался с ней рядом: утешал, помогал по дому, водил в кино и театр, дарил подарки и цветы, удивлял своими гипнотическими фокусами. Оказалось, что в этом некрасивом, нескладном, тихом пареньке с веснушчатым лицом и соломенным чубом, таился дар гипноза.
Однажды к ним в город приехал знаменитый гипнотизер Юрий Озеров . Вечером в театре он проводил со зрителями массовый сеанс гипноза: « Устраивайтесь поудобнее. Не торопитесь! Не волнуйтесь! Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов! Расслабьтесь! Успокойтесь! Вам хочется дремать! Вас клонит ко сну! Вы …»
Вдруг он прервал свое выступление и обратился прямо к Геннадию: « А Вас, молодой человек, я попрошу: или покинуть зал, или прекратить меня усыплять».
Начало сеанса было сорвано. Зал восторженно стал хлопать Геннадию. Ольга в изумлении глядела на юношу и поняла,что именно он и есть ее вторая половина.
После сеанса знаменитый гипнотизер долго беседовал о чем-то с Геннадием. Тот отказался учиться на гипнотизера, и , по-прежнему, продолжал свою работу Старшего Следователя по особо важным делам.
Говорят, что от начальства он получил выволочку за свое непродуманное, непрофессиональное поведение в театре. После того случая в театре в криминальной среде города о нем стали ходить настоящие легенды и байки.
Когда их сыну Александру исполнилось 11 лет, у Геннадия и Ольги Назаренко родилась долгожданная доченька Юленька, будущая любимица отца и брата.
Дети выросли. Выучились. Александр , как и отец, работает следователем. Юля – Главным бухгалтером в банке. Обзавелись семьями. Нарожали себе детей, а дедушке с бабушкой долгожданных внуков. И вдруг эта неожиданная смерть отца. Инсульт. Прямо на работе…
Был человек. И все. Нет его. И никакого ему дела нет больше : ни до работы, ни до семьи, ни до рыбалки, ни до друзей, ни до врагов. Мертвые сраму не имеют. Можете, что угодно говорить о нем. Хотя есть поверье, что о мертвом : или хорошо, или никак.
Сидит Ольга Семеновна с письмом бывшего жениха и не знает, что с ним делать. Решилась все-таки прочитать. Лучше поздно, чем никогда. Зачем то, ведь, написал его Сергей?!
« Здравствуй, любимая Оленька! Не знаю, ожидала ты моего письма или нет, но я все же считаю, что написать тебе можно. Не так ли? Да и что особенного в том, если кто-то кому-то пишет письмо. Вот так и я тебе пишу. Помнишь, когда-то ты говорила, что я не могу запретить тебе писать мне любовные записки, так вот и ты не в силах поставить пломбу на мою руку.
Прошло уже 6 лет, как мы неожиданно расстались. Слышал, что ты вышла замуж за моего бывшего одноклассника и друга Геннадия, что у вас растет сынишка. Рад за вас.
А я по-прежнему один. Фигурально так сказать. Поклонниц и любовниц тьма. Жены нет. Вот сижу в гостинице после концерта и размышляю. Уже 4 часа утра, а спать совсем не хочется. Все думаю о тебе. Появилось вдруг страшное желание поговорить с тобой о чем - нибудь.
Прошу тебя, не думай, что я пишу это письмо тебе ради забавы. Вовсе нет! Помнишь, как во время каждой нашей встречи, хотя их было не так уж и много, мы всегда о чем-то спорили, но никогда не приходили к общему знаменателю. Честное слово, и смешно сейчас и чуточку тоскливо.
Знаю, что ты все еще в обиде на меня, даже сердишься. А за что?! Что такого я сделал?! Что я могу поделать с собой, если есть во мне что-то такое невозможно- авантюрное, как ты однажды выразилась, что можно только смыть с души лишь железной мочалкой с большим количеством соды. Правда, ты не пояснила какой соды: пищевой или каустической.
Только не злись на меня за эти слова.Если бы ты могла заглянуть в мою душу, в мое сердце, в содержимое моей грудной клетки… Не знаю, как поточнее выразиться. Пишу безо всякой иронии. Не веришь?! Ну, честное, самое честное слово, какое я могу только сдержать.
Знаешь, мне порой очень хочется снова увидеть тебя, поговорить с тобой, как прежде, но только без тех резких дискуссий, в финале которых ты обычно начинала сердиться, а я слова твои воспринимал, как бык симфоническую музыку. Сейчас было бы все по- другому.
Я понимаю, что, наверное, поздно, что уже все ушло или прошло, но почему ты еще тогда не взяла «соду и мочалку» и не смыла эту, замеченную тобой, во мне накипь?! Почему?! Или ты предоставила это сделать кому-то другому?
Так вот знай, ни с кем я не разговаривал так, как разговаривал с тобой. Ни одну девчонку я не понимал так, как понимал тебя. Ото всех их пустых, жеманных слов становилось тошно.
А с тобой мне было интересно и совсем не скучно. А если начистоту, хорошо. Но ты, по-видимому, не испытывала этого. Скажи, так это, или не так?
А что, если бы мы неожиданно встретились? Как бы ты отреагировала на эту встречу? Только скажи честно. Скажи сначала себе, а потом мне напиши.
Хотела бы ты, чтобы мы снова встретились, ну, хотя бы, просто друзьями? Только напиши прямо, не бойся меня обидеть. Я все от тебя стерплю, лишь бы не сердилась ты.
Надо же нам все-таки установить причину нашей размолвки, ссоры, как бы это назвать поточнее. Вообщем, ты сама прекрасно понимаешь о чем я пишу.
У меня просто мозги заклинило думать об одном и том же дни и ночи напролет. Постоянно перебираю в памяти часы и минуты нашей последней встречи с тобой. Все было так чисто и нежно. Я не обидел тебя ни словом, ни жестом, да и не смог бы это сделать, даже если бы и хотел.
Я просто сходил с ума от взгляда твоих миндалевидных огромных зеленых глаз, от твоих длинных русых волос , пахнущих летним лугом и последождевой свежестью, от твоих родинок на левой щеке и мочке твоего крохотного правого уха.
Я мог дотронуться до тебя, я мог обнять тебя… Глупец! Не могу разумом принять, что не увижу больше тебя никогда. Я, все равно, найду тебя, где бы и с кем бы ты не была. Ничто на свете не помешает мне любить тебя».
Ольга Семеновна несколько раз прочитала это послание Сергея. Читала и плакала. На мужа обиды не было. Спрятав письмо, он уберег ее от будущих измен, лжи и потрясений. Уберег своего сына от возможности жить не с отцом, а с отчимом. Дал шанс дочери родиться именно в их семье.
Ольга Семеновна плакала и от жалости к Сергею, к его несостоявшейся любви и несбывшимся ожиданиям, к его одиночеству среди толпы фанатов и поклонниц.
Сквозь слезы она прошептала: « Господи! Прости моему мужу Геннадию это, спрятанное от меня, письмо, а я его уже простила , и даруй ему Царствие Небесное.
И еще прошу тебя, Господи, будь милостив к Сергею. Даруй ему возможность встретить женщину, которая сможет зажечь огонь любви в его отчаявшемся сердце и сделает его счастливым. Спасибо тебе, Господи, что выслушал мои просьбы и
исполняешь их».
Неожиданно на ум ей пришли слова, словно выплывшие откуда –то из глубин памяти: « Любовь – как река в половодье. Все сметает на своем пути. Затем, отбушевав, снова входит в свои берега жизни, плавно неся вдаль воды-чувства, постоянно пополняя их из неиссякаемого источника души. Бывает и так, что время высушит эти воды - чувства до последней капельки жалости, обнажив пересохшее, растрескавшееся дно-душу, замусоренную какими-то осколками,обрывками,щепками, скелетами некогда дорогих и ценных вещей, воспоминаний, отношений,людей. И только новой любви под силу оживить и очистить от грязи эту, истосковавшуюся по гармонии и свету, душу».