Стоять на краю оказалось совсем не страшно…
Дорога, чернеющая далеко-далеко внизу, лишь иногда озарялась светом фар проезжающих машин. Сегодня выдалась на редкость тихая и спокойная ночь.
В тёмном небе сияло множество звёзд, будто его посыпали мерцающей сахарной пудрой. Белая, похожая на огромный, глянцевый, идеально круглый камень, за миром наблюдала луна, на время сменившая солнце.
По крышам гулял Ветер, то и дело спускавшийся вниз, на тротуары, в поисках чего-то интересного. Но, ничего не найдя, возвращался ко мне и продолжал заниматься своим любимым делом – играть с распущенными волосами.
Тишину нарушил нежный шелест крыльев.
– Отойди от края – это опасно, – я услышала за спиной знакомый до боли и дрожи внутри голос. – Всё равно прыгать не собираешься…
– Как же я раньше не догадалась? – улыбаясь, произнесла и обернулась. – Почему ты ничего не говорил?
Он тоже улыбался и смотрел на меня, спрятав руки в карманы джинс. Любимая майка, любимый пиджак – все его любимые и привычные для меня вещи. Непривычно было только одно – белые, излучающие мягкий свет крылья за спиной.
– А нужно было? – поинтересовался ангел, подойдя ближе.
Я промолчала, не сводя с него глаз. Впервые я увидела его таким – по-настоящему серьёзным, немного грустным, даже нереальным… Но неизменно родным.
– Ты расстроена? – спросил юноша, внимательно глядя на меня.
– Я рада, – ответила я. – Рада, что это ты…
***
«У ангелов не всегда есть крылья…
Странно, правда? Это я сказал как-то своему другу, когда он попросил описать ту, кого я храню словно хрустальную статуэтку. Когда он увидел тебя, то согласился со мной. Когда он увидел тебя, мы стали врагами. Когда он увидел тебя, изменился наш мир – мой и твой.
У некоторых ангелов и правда, нет крыльев. Они не нужны им, потому что эти ангелы ходят по земле. Их называют Избранными.
У Избранных и ангелов есть одно очень большое различие – у земных ангелов есть хранители. Хранители оберегают их, а когда приходит время Избранным исполнять свой долг – хранители становятся для них хорошими советчиками. Ты уверена, что ангелы знают всё, что они не совершают ошибок и видят будущее. Ты не права. Иногда и они заблуждаются, за что платят огромную цену. Я ошибся и из-за этого чуть не лишился любимого человека.
Я пишу тебе это по двум причинам. Во-первых, сказать это в глаза мне не хватило бы смелости. Во-вторых, возможно, мне запретят с тобой видеться. Но ведь ты помнишь, что правила нужны для того, чтобы их нарушать?
Если ты больше не боишься темноты, то выгляни в окно…»
Я вскочила с кровати и, быстро смахивая слёзы, подбежала к окну и рванула в сторону штору. За стеклом я увидела знакомое лицо. Светлые волосы трепал легкий ветер, создаваемый то ли шутками поздней осени, то ли взмахами белоснежных крыльев. Глаза, похожие на аквамарин, горели. Или просто на невероятно бледном лице они казались ярче, чем обычно… Он улыбался и смотрел на меня. Заметив мокрые «ручейки» на моих щеках, ангел чуть усмехнулся и неодобрительно покачал головой.
Я мгновенно взобралась на подоконник, желая открыть окно, но как только взялась за ручку, ангел снова покачал головой. Я в растерянности уставилась на него, ожидая, что он сейчас влетит в комнату, как раньше делал Александр, но юноша грустно улыбнулся и, не отрывая от меня взгляда, медленно полетел назад. Вскоре он скрылся их вида, оставив после себя лишь пару светящихся пёрышек. Медленно и плавно, словно в замедленной съёмке, они опускались вниз, пока не превратились в две сияющие точки, упав на серый асфальт.
Я застыла на подоконнике, прислонившись щекой к холодному стеклу, и несколько минут молча смотрела на небо, где недавно видела ангела. Теперь от него осталось только призрачное свечение и какое-то странное чувство внутри. Осознание собственной глупости и недогадливости вместе с удивлением заставляли сердце биться с бешеной скоростью. Человек, о котором я знала всё с самого детства, оказался неразгаданной загадкой, написавший отгадку только сейчас. Я вздохнула, слезла с подоконника и снова взяла письмо в руки.
«…Если ты больше не боишься темноты, то выгляни в окно.
Ты ведь ещё любишь сидеть на крыше? А знаешь, ведь с самого детства, ещё до приезда твоей двоюродной сестры, когда ты тайком от родителей бегала туда, я сидел вместе с тобой, а ты этого не замечала. Я так боялся, что ты упадешь вниз… И, кажется, заразился от тебя этой привычкой. Теперь каждую ночь я прилетаю на крышу твоего дома, чтобы посмотреть на ночной город. Странная привычка для того, кто умеет летать, правда?
Думаю, ты поняла меня. Улыбайся чаще, ведь тебе это так идёт! Будь счастлива, Даша.
Дима,
твой ангел-хранитель.
P.S. Я люблю тебя»
Дочитав письмо, пропитанное теперь моими слезами, я сломя голову побежала на крышу…
***
– Мы с тобой родились в один день, и с самого детства я оберегал тебя, – сказал Димка, сидя рядом со мной и кидая вниз осколки штукатурки, непонятно откуда взявшейся здесь.
– Но разве ангелы не… рождаются после смерти?.. – спросила я, болтая свешанными с крыши ногами.
Я прочитала скрытое послание, спрятанное в двух словах из письма моего ангела. Когда я выбежала на крышу, его ещё не было. Досада едва ощутимо, словно тонкая игла, кольнула сердце, но, не смотря на это, я осталась стоять здесь, уверенная, что он придет. И я не ошиблась…
– … Александр говорил мне, что так погибшим людям дается вторая жизнь.
– Ангелы, как и люди, разные бывают, – усмехнулся Виноградов. – Ангелы-хранители рождаются в ту же секунду, что и их подопечные. Это не люди, и не ангелы, а что-то между. С младенчества я знал тебя и свой долг.
– Но у тебя же есть крылья… – заметила я.
– Я тебе больше скажу: я и на Небесах был, – сказал Димка.
– Как все сложно, – покачала головой я, пытаясь распутать сложный клубок мыслей в голове. – Но ты же человек?
– Человек. Просто умею летать и знаю больше, чем все остальные, а когда я раскрываю крылья, обычные люди меня не видят, вот и всё, – сказал ангел, забавно помахав в воздухе руками. – На самом деле всё просто, но тебе это знать совсем не обязательно.
Я, секунду подумав, спросила:
– Тогда почему, если ты мой хранитель, в тот вечер в студии был Александр? Почему ты написал, что нам запретят видеться? Почему… Почему вообще всё это произошло?
Дима вздохнул и посмотрел на меня.
– Тайна Небес? – предположила я. – Если тебе нельзя говорить, то и не надо…
– Даже если бы было нельзя, я бы сказал. Мне можно, но надо ли? Конечно, лучше, чтобы ты всё знала, иначе снова запутают, – сказал он. – Но, признаться, мне будет стыдно. И за себя, и за старого друга, и за Всевышнего, ведь мы трое заварили всю эту кашу…
– Всевышний? Это кто? Давай по порядку, иначе я совсем запутаюсь, – попросила я.
– Это Бог, – усмехнулся Димка, и я сразу смутилась. – Тот, кто создал этот мир, кто пытается его сохранить с нашей помощью. А ещё с помощью Избранных.
– Избранные – ангелы на земле? – вспомнила я фразу из его письма.
– Да, – кивнул Виноградов и, ещё раз вздохнув, начал рассказ. – Когда мне исполнилось десять лет, меня вызвали на Небеса. Там я и познакомился с Александром. Мы как-то быстро нашли общий язык, несмотря на то, что он был старше. В тот же день Всевышний рассказал мне, что моя подопечная, то есть ты – Избранная. Ты поругалась с родителями, замкнулась в себе, перестала испытывать какие-либо эмоции, считая, что так проще. Мне приказали «разбудить» их в тебе, вернуть тебя к нормальной жизни. Тогда я уже более или менее понимал, что нельзя делать это слишком быстро – ты бы просто-напросто не выдержала. Поэтому с помощью Серебрякова и остальных пытался «расшевелить» тебя. У меня это даже получалось, правда, почти сразу ты сводила все достижения к нулю. Потом приехала Кейт. Твоё желание подружиться с ней сильно мне помогло. Ты оживилась, переживала из-за того, что вы не можете найти общий язык, строила планы, а я старался незаметно помочь. И так мы потихоньку жили.
Но в сентябре меня снова вызвал Всевышний. Как сейчас помню его слова: "Ты больше не её ангел-хранитель". Я не сразу в это поверил. А потом стал замечать, что ты странно себя ведешь. Помнишь, однажды мы возвращались из художки, и тебе казалось, что за тобой кто-то следит?
– Ты читал мои мысли? – перебила я друга, вспомнив об этом иногда полезном, а иногда лишнем даре.
Димка улыбнулся. Я, нахмурившись, пихнула его плечом, и он засмеялся.
– А что мне ещё было делать? Ты же не сказала мне правду, – объяснил он. – И потом, это единственная способность, которую даровали мне свыше. Могу я хоть иногда ею пользоваться?
– Это не повод, – сказала я, поняв, что Виноградов мог узнать много чего лишнего.
– И как часто мы лезешь мне в голову?
– Почти никогда, – гордо ответил ангел. – По тебе и так все понятно. Уж чему-чему, а за пятнадцать лет я научился очень хорошо тебя понимать…
Я улыбнулась и обняла себя за плечи – холодный, проказливый ветер снова вернулся на крышу. Тихо и незаметно подкрался сзади, подслушал наш разговор, но сейчас, видимо, ему надоело это занятие, и он решил поиграть. Димка накинул мне на плечи свой пиджак, обнял и, чуть усмехнувшись, сказал:
– Ещё одно отличие ангелов-хранителей от небесных ангелов в том, что кроме крыльев нам ничего не дано.
– Ну и не надо, – сказала я и положила голову на его плечо. – Так даже лучше…
Дима промолчал. Я прикрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Глупо было бы сравнивать его с Александром – Димка другой, совсем другой. Рядом с ним по-особенному тепло, по-особенному спокойно и необыкновенно хорошо.
– Подожди! – встрепенулась я, резко выпрямляясь. – Ты ведь не закончил!
– А надо? – спросил ангел.
– У меня осталось слишком много вопросов, – кивнула я.
– Ладно… – и он продолжил. – Александр умело прятался, поэтому ты его не заметила. А я заметил. И после того, как проводил тебя, полетел в его комнату. Я застал друга за игрой в шахматы. Это его любимая игра. Мы крупно поссорились, и я ушел ни с чем – он не признался, что занял моё место. Потом я видел вас на крыше и снова пришел к нему. Александр сказал, что стал твоим хранителем, а я на него наорал. Тогда я просто сгорал от ревности… Идиот! Ведь ему ты сразу поверила, а мне не хватало смелости признаться, что я – ангел. Видимо, Небеса это заметили. Всевышний вызвал меня к себе. На мой вопрос он ответил просто: «Ждать больше нельзя».
– О чём он говорил? – поинтересовалась я, не поняв значения слов Бога.
– О том, что ты должна «проснуться» раньше. Видите ли, Избранная должна начать
исполнять свой долг, а не копаться в себе. Считая, что я не достаточно хорошо выполняю свою работу, твоим хранителем и назначили Александра. Мне разрешили с тобой видеться, да и как по-другому, если мы в одном классе учимся? Но вмешиваться в твоё «воспитание» я больше не мог. Я видел, что ты меняешь и поначалу даже обрадовался, но потом вспомнил о Шереметьеве…
– Ты знал, что мой отец был задержан? Подожди, не хочешь ли сказать, что это
действительно сделал мой папа? Но ведь Никита сказал, что преступника нашли!
– Потому что твой отец и не делал этого! Его задержали, это правда, но лишь потому, что он проходил мимо дома Князевых в ту злополучную ночь.
– Но Саша сказал, что видел, как папа вернулся домой и мама плакала.
– Тебе исполнилось полтора года, когда вернулся Кирилл Евгеньевич. Но вернулся он не из заключения, а из больницы. Тогда он попал в серьезную аварию, несколько дней пролежал в реанимации. Тебе не хотели говорить это, чтобы не волновать. У Александра не было полного доступа к твоей памяти, потому что он не был твоим хранителем с рождения. Он просто всё не так понял, и из-за его ошибки пострадала ты. Я много раз приходил к нему, предостерегал, но каждая наша встреча заканчивалась ссорой.
– Значит, во всем этом виноват он! – зло проговорила я.
– Нет, – грустно улыбнулся Дима. – Я тоже отчасти виновен. Если бы сказал тебе раньше, кто я, возможно, все было бы по-другому. Но я побоялся, что ты испугаешься, отстранишься… Просто трус!
– Нет, ты же герой, забыл? – с улыбкой сказала я и коснулась губами его щеки. – Ведь всё, что не делается, то к лучшему. Ко мне вернулись чувства, я снова стала собой.
Помолчав, спросила:
– Что стало с Александром? И что теперь будет с тобой, ведь ты нарушил приказ?
Глаза Виноградова как-то странно заблестели и сделались ещё ярче.
– Он стал человеком, ему подарили вторую жизнь. Возможно, мы больше никогда не увидимся… Но я рад за него. Он большего всего на свете хотел снова стать человеком. Наконец-то, его мечта исполнилась, – Дима вздохнул и, вновь приняв весёлый и беззаботный вид, добавил. – А я снова твой ангел. И, кстати, никаких приказов я не нарушал.
Он заговорщицки подмигнул мне.
– Теперь всё будет, как раньше? – спросила я, глядя на небо, усыпанное звёздной крошкой.
– Нет, как раньше уже никогда не будет, – ответил Виноградов.
– Почему?
– Ну, хотя бы, потому что теперь я не отойду от тебя ни на шаг, – улыбнувшись,
сказал ангел. – И потому что теперь ты знаешь, что я люблю тебя…
***
Глаза слепил яркий белый свет, отражающийся от лежащего сахарными сугробами снега. Невероятная, неземная «бриллиантовая пыльца» согрела замёрзшую от постоянных дождей землю в этом году очень рано, но это нисколько не огорчало. Даже наоборот – воздух невидимыми линиями пронизало волшебство. Сказочная атмосфера вернулась на землю вместе с «мандариновой лихорадкой», недавно залитым на катке льдом и мерцающими гирляндами инея на тонких ветках берёз. Глядя на безоблачное прозрачно-голубое небо трудно было поверить в то, что совсем недавно, ещё летом, оно было насыщенного лазурного цвета.
Холодный снежок попал мне прямо в щеку, которую я так «удачно» подставила Кейт.
– Будешь зевать – превратишься в снеговика! – предупредила, смеясь, она.
– Если уж превращаться, то вместе, – быстро очнувшись, я послала в сторону сестры подвернувшийся под руку «снаряд».
Но попала не в упавшую от хохота девушку, а в мужественно закрывшего её собой Мишку. Он, не удержав равновесие, свалился прямо рядом с Кейт, и она тут же кинулась ему на помощь. Серебряков не растерялся, как только девушка обеспокоенно склонилась над «раненым», «ожил» и, притянув обескураженную Кейт к себе, поцеловал. Эта парочка для общества стала временно потерянной.
– Метко: двоих одним ударом, – похвалил стоящий рядом Димка, но тут же вздрогнул.
Шапка с его головы слетела, а за спиной послышался смех. Быстро сориентировавшись, Виноградов развернулся и ответил неслышно подкравшимся Никите и Але порцией хорошо слепленных снежков. Началась холодная баталия между двумя командами. Прячась за выбранными своей «базой» ёлками, Шереметьев и Кленова благополучно спасались от наших «снарядов». Мы же, оставаясь на открытой местности, «собирали» каждый снежок и совсем скоро наши куртки и джинсы промокли насквозь, шапки остались лежать где-то в стороне, а под шарфы забиралась снежная «пыль», неприятно охлаждая разгоряченную от весёлого побоища шею. Но это ничуть не расстраивало, а только прибавляло боевого духа. Смеясь, мы пробирались все ближе к ёлочному «штабу», по колено проваливаясь в снег. Наконец, лепить снежки всем надоело, поэтому мгновенно было принято решение перейти к более разрушительному оружию. В противника летели целые волны из рассыпчатого зимнего «сахара», на несколько секунд скрывая недруга за непроглядным белым «туманом». Снежное поле превратилось в море из мельчайших мерцающих кристалликов.
– Наших бьют! – заголосил Мишка, видимо, вернувшись на поле боя, и в ту же секунду вместе с Кейт присоединился к нам с Димкой.
Четверо против двоих – бой неравный, недолгий, но, безусловно, очень весёлый. Уже через пару минут обессиленные «ёлочные» бойцы сдались, и бой «не на жизнь, а кто быстрее замерзнет» превратился в шумное валяние в снегу. Засыпая друг друга, мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Внутри была такая легкость, что, казалось, вместе мы можем сделать всё. Главное, что вместе. И пусть со стороны мы выглядели детьми! Скоро Новый год, так почему бы не устроить себе небольшое чудо? Ведь зима – это время волшебства и сказки…
Выбившиеся из сил, мы разлеглись на снегу, составив своеобразный, «длиннолепестковый» цветок на белом поле.
– В Америки нас бы уже на смех подняли, сняли бы на камеру и выложили в интернет, – сказала Кейт, но было видно, что она счастлива.
– Так то Америка! – многозначно протянул Мишка, поднимая с умным видом указательный палец вверх. – А у нас так каждую зиму.
– Ага. В шапках-ушанках и с медведями, – засмеялся Никита.
– Ну, медведь-то у нас есть, – Аля похлопала Серебрякова по плечу. – А шапки мы к следующему побоищу найдём!
Они продолжили строить планы на следующие весёлые прогулки, а я их не слушала, тихо переговариваясь с Димкой, лежавшим рядом. Он говорил о наступающих праздниках. Несмотря на то, что каждый из нас будет праздновать Новый год со своими семьями, мы все же хотели отметить его вместе: с друзьями и друг с другом. Уверенные в том, что взрослые будут спать после новогоднего веселья до вечера, мы решили встретиться утром первого января и погулять по городу.
– Новый год это такой праздник, который нужно праздновать с дорогими людьми, – заявил тоном знатока Димка. – Как гласит русская мудрость: с кем новый год встретишь, с тем его и проведешь. Я хочу провести его с тобой!
Вдруг он замолк, сел и огляделся.
– Ты что-то потерял? – спросила я обеспокоенно, тоже поднявшись.
Виноградов кивнул, взял валявшуюся неподалеку от нас свою шапку, стряхнул с неё снег, нахлобучил мне на голову и пригрозил:
– И только попробуй мне заболеть!
Я улыбнулась, пообещав: «не буду». Шапка насквозь промокла и совсем не грела, но
мне было приятно ощутить его заботу.
Он не лег на снег снова, а остался сидеть рядом, задумчиво глядя вперёд. В его волосах запутались снежинки, от чего они казались почти белыми.
– А что, если всей гурьбой совершить «налет» на каток? – пробормотал он. – Так и согреться легче будет, там и кафе, которое без праздников и выходных работает, есть…
– А ты сейчас не замерзнешь? – спросила я. – Без головного убора, все-таки, нельзя…
– У меня крепкий, устойчивый к болезням организм, – сказал Димка и весело подмигнул. – К тому же твоя шапка мне на голову не налезет!
И он откинулся назад, успев схватить меня за плечи и увлечь за собой. Снова оказавшись в сугробе и не чувствуя его холода, мы засмеялись.
– А согласитесь, мы сильнее вас! – донесся до нас голос Никиты. – Мы самые сухие остались.
– Оставались! До того момент, как сдались, – напомнил Мишка. – Проиграли-то все равно вы!
– Четверо против двоих – это нечестно! – воскликнула Аля.
– Мы просто уравновесили силы, – сказала Кейт. – Если бы вы не прятались все время за ёлками, то ещё неизвестно, как все закончилось.
– Природу во все времена можно было использовать в качестве прикрытия, – заявил Шереметьев. – И вообще, уж кто тут и проиграл, так это… – он осёкся. – Чего это вы молчите? А, Дашь?
– Я? – слушая его в пол уха, я никак не могла понять, что от меня нужно, и, умудрившись вылезти из сугроба, села на колени. – А что мы не так сделали?
Мишка засмеялся:
– Их можно не считать, они всё пропустили: и бой, и дружескую беседу после него, голубки!
И он препротивно засвистел, заставив меня смутиться. Я запустила в него снежок.
– Ах так? – оскорбленно и обиженно воскликнул Серебряков. – Я их от участи быть погребенными спасай, а мне за это снежком в глаз? Ну, Дашка, ты у меня сейчас получишь!
Я завизжала, когда Мишка оказался около меня с твердым намерением лично провести то самое погребение. Валяние в снегу возобновилось, но продолжалось оно недолго.
– Я замёрз! – заявил, поднявшись на ноги, Мишка, но тут же снова упал в снег, потому что Димка и Никита, объединив усилия, решили свергнуть прозванного Снежным Королем Серебрякова.
Мы с Алей и Кейт выбрались из снежной «каши» и со стороны наблюдали за мальчишками, которые никак не могли угомониться.
– Мужчины, как дети! – заявила Кейт, теперь называвшая Россию своим домом. – Или как у нас говорят?
– Так и говорят, – кивнула Аля.
– Я что-то не понял! – послышался возмущенное восклицание Серебрякова. – Что за неуважение к старшим? Ну-ка, быстро построились и нечего мне тут!..
В ноябре ему исполнилось шестнадцать лет, чем он страшно гордился. Мишка и правда, был самый старший в нашей компании. Кейт будет праздновать своё шестнадцатилетние только в феврале, Никита и Аля весной, а мы с Димкой – в августе.
Наконец, три героя объявили мир, а вместо белого флага подняли над собой белый шарф.
– А теперь все греться! – гордо подняв голову, повелевал Мишка, взяв на себя роль главнокомандующего. – Я впереди, со мной Кейт, за ней Дарья и Алина, Шереметьев и Виноградов замыкают строй. Шаго-о-ом марш!
И он чинно промаршировал до конца поля, не обращая внимания на то, что его приказу никто не внял.
– Я что-то не понял! – в последнее время эта фраза стала любимой у Серебрякова. – Это что? Бунт?
– Нет, ещё одного бунта мы просто не переживем: умрем от голода и холода, – усмехнулся Никита и, схватив за руку согласно кивающую Алю, пошел за Мишкой.
– Тогда я предлагаю идти к нам! Дядя Кирилл из командировки такие вкусные конфеты привез! – подала голос Кейт, стремясь поскорее догнать друзей.
Димка, было, направился за ними, но, пройдя несколько шагов, остановился и обернулся.
– Ты идёшь? – спросил он.
– Да, – кивнула я и вздохнула.
Я решила сделать то, на что не решалась уже неделю.
– Подержи, - попросила я, отдавая другу шарф, снятый с шеи.
Он недоуменно наблюдал за тем, как я достала из-под куртки серебряную цепочку и расстегнула замочек. Она упала на ладонь, подарив последние частички тепла, которое так долго хранила. Когда-то на ней висело хрустальное сердце…
– Я больше не буду жить прошлым, – сказала я, взглянула на друга и, улыбнувшись,
опустила руку.
Цепочка, прозвенев последнее пожелание, плавно и быстро, точно змейка, сползла с ладони в снег и исчезла под холодными кристалликами. Может быть, кто-то найдет её весной, когда земля проснется от долгого сна, растопит своё ледяное сердце и вновь расцветет.
- Идём? – спросила я, посмотрев на молчаливого друга.
Он улыбнулся и кивнул.
И мы вместе побежали вперёд, больше не оглядываясь и ни о чем не жалея. Впереди нас ждали друзья, которые помогут в любую минуту, всегда поддержат и развеселят. Впереди ждал тёплый чай, вкусные конфеты, уютная кухня и долгие разговоры. Нас ждала целая жизнь, полная радости, улыбок и тепла…
Примечания:
Итак, спустя 1 год, 1 неделю 1 час 3 минуты я ставлю в статусе "завершен", а внутри осталась приятная пустота и тоска. Так всегда бывает, когда прощаешься с чем-то или кем-то родным. Все это долгое время я жила вместе с Дашей и её друзьями, и это время, несомненно, было для меня счастливым. Надеюсь, и Вы жили вместе с ней, радовались и грустили, и поняли что-то новое и важное. Спасибо за то, что Вы были с нами...
Но говорить "Прощайте" я не буду ни Вам, ни так полюбившимся мне героям... Возможно, мы снова увидимся. Уже совсем скоро...