«И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божию.» Бытие гл.1 с.27
«Привет, братва. Зовут меня Лёха Смирнов, погоняло – Кувалда. Меня исподтишка замочили черножопые в перестрелке на четвёртой овощебазе в девяносто восьмом… Нет, что-то отстойно получается, попробую зайти с другого конца.
Здравствуйте, господа. Я – клон Смирнова Алексея Михайловича, погибшего от пулевого ранения в голову летом тысяча девятьсот девяносто восьмого года, выращенный из сохранившейся клетки скелета вчера – шестого июня две тысячи четыреста тридцать седьмого года. Официальненько. Дальше по простому. Я ещё не видел ни одного из наших потомков и немного побаиваюсь увидеть, честно сказать. Лежу в одноместной палате, и ухаживают за мной разнообразные роботы. Скорее не роботы, это копии людей, но с отрешенным взглядом, натянутой улыбкой, хотя приветливы, и постоянно спрашивают, есть ли у меня какие пожелания. Да, не это их выдаёт даже; на теле не видно ни единого волоска – ни шевелюры, ни бровей, ни усов. Я молчу, как в мусарне на допросе, делаю вид, что не в себе ещё после процедуры… как, блин, назвать-то её?! Что за технологии у них, если из одной маленькой клеточки выращен шкаф ростом сто девяносто два, весом под сто двадцать кило, да ещё со всеми воспоминаниями о двадцатом веке. Откуда я знаю про всю эту байду? Да у меня возле кровати прямо в воздухе висит прозрачный экранчик небольшой, на нём мой диагноз и прописан. Писали, видать, для меня, роботам оно без надобности, а мне к этой мысли надо ещё попривыкнуть и притом с катушек не соскочить. А я ничему не удивляюсь. Фантастика – мой конёк: Хайнлайн, Азимов, Желязны проштудированы от корки до корки. Вы, небось, подумали, что я быковатый, из качалки вовсе не вылезал. Ну, железа, конечно, немало отжато, но и на книжки время находилось. Технарь-то я всё-таки закончил.
Интересно, как они выглядят эти потомки? Может у них голова с арбуз или по четыре пальца на руках и ногах, да мало ли как за такой срок мог человек измениться. А вдруг они почкованьем размножаются? А мне бы сейчас какая-нибудь шмара совсем не помешала. За пятьсот лет у меня к женскому полу много вопросов накопилось. Это ещё мягко выражаясь. Стоп, вот зашел очередной робот. А, почему робот обязательно мужского рода? Что, если он – женщина? Шиза, ты снова посетила меня. Извините, прерываюсь, изображаю сон.
Вы не поверите, что оно со мной вытворило: каким-то приборчиком отсосало мочь мою. Ощущения? Зойке рыжей учиться и учиться. Впрочем, о покойных либо хорошо, либо ничего. Господи, они же все мертвы – люди, которых я знал, толпы, окружавшие меня каждый день. Все поголовно. Мама, сестрёнка Анька, братва. Так не годится, сейчас точно зареву. Надо срочно подумать о чём-то другом. Безжалостно, так сказать, расстаться с прошлым. Есть более насущные проблемы – будущие взаимоотношения с живыми. А вдруг я у них не один такой, может, есть ещё кто из нашего времени? Проехали, чувак, возьми себя в руки. Легко говорить, залезьте-ка в мою шкуру на минуту – дурка гарантирована.
Расспрашивать будут, а что я им расскажу? Как на рынке ар прессовали? Так они меня обратно по клеткам разберут. Как им объяснить, что такое совок, и с чем его едят? Детство описать? Отца, приползавшего со смены на бровях, маму, работавшую уборщицей на том же заводе и тащившую на себе всё наше незамысловатое хозяйство. У нас на районе все на этом гиганте советской индустрии горбатились. Бухали, дрались, чалились, потом туда же возвращались. Мой завод – моя гордость. Сестра Анька от соседа Серёги забрюхатела. Только он к тому времени уже в Афгане интернациональный долг выполнял. Письма писал, мол, вернусь, втроём будем жить, как положено. Домой его привезли с помпой, в красивом цинковом гробу. Хоронили с воинскими почестями. А Анька пыталась повеситься в ту же ночь в туалете. И себя бы сгубила, и дитё не родившееся. Насилу откачали. А там и племяш, Антоха, родился. Ладный пацанёнок получился, здоровый в смирновскую породу. И вдруг, в один миг, ракеты, которые производил наш завод, под сокращение попали по договору СНВ-2. В обкоме долго думали и решили, что такое количество оборудования и рабочей силы простаивать никак не должны, надо перепрофилироваться на производство холодильников. Но, поди ж ты, холодильники у наших заводчан никак не получались. Нарисуют конструктора новую модель, комиссия посмотрит – ракета, блин, а не рефрижератор. Стоп, опять этот киборг, а может уже другой. Интересно, что за процедура на сей раз?
Прикиньте, меня покормили. Точнее, положили под язык какие-то капсулы, а когда они рассосались, я почувствовал необыкновенную сытость и щемящую тоску по простому русскому шашлыку. После «обеда» я вздремнул. Представил себе, что вот, допустим, я откопал живого фараона Тутанхамона. Какие вопросы я буду ему задавать? Скажите, как вы дошли до жизни такой, что предали светлую память папашки - фараона Эхнатона и переметнулись в стан его злейших врагов? Бред. Любой нормальный человек спросит первым делом, ну, как вы жили-то там, в Древнем Египте, что знали, что умели, во что верили. Ну, во что они могли верить, кроме Амона-Ра? Эх, не было у них коммунистической партии, да и наша в неё вера последнее время сильно пошатнулась. Особенно после того, как водка стала по талонам. Да, это – прямой путь к революции. Нельзя у русского мужика пойло отнимать, не поймёт. Хоть перестройкой это назови, хоть концом света.
Я от всей этой чехарды спортом спасался. В бокс-то ещё в детстве пришёл, силу у нас на районе всегда уважали, а по юношам уже чемпионом области стал в полутяже. Я и армейку всю в спортроте отвоевал, с поварихами в основном. Вернулся, опять в зал пошел. Оттуда прямиком в бандюки и попал. После тренировки подходит Миха Яковлев. Не то, чтоб корефан, но знакомы давно. «Так и так,- говорит, собираем бригаду из спортсменов, отожмём у воров районный рынок, заживём по-человечески. «Папу» нашего ты знаешь – Петрович, каратист наш первый. Платить будет в иностранной валюте, инфляции не подверженной. Как мыслишь?» А мне семью кормить надо. Родаки, считай без работы сидят, да и самому погулять тоже ведь охота. Молодой ещё. Словом, подумал немного, да и согласился. И началась новая жизнь, сытая, да весёлая. Тёрки, разборки, да отбор денег у коммерсов. Вот только платить за неё приходилось кровью. Редко, когда сходняк без неё заканчивался. Петрович строго следил, чтобы семьи погибших не бросали, обеспечивали всем необходимым. Правильно, ведь завтра и твоя семья могла остаться без кормильца.
Странно, люди так и не появляются. Им, что совсем неинтересно на предка своего посмотреть? А вдруг реально было восстание машин, ну, как в «Терминаторе», только роботы в оконцовке победили. Жуткое дело. Но зачем меня, тогда, вырастили, для опытов, что ли? Нет, об этом и думать противно. А может человечество вымерло вследствие атомной войны, и они через меня пытаются его возродить. Но в таком случае мне просто необходима самочка, желательно рыжая. Я прямо чувствую, как необходима. При таком раскладе, уже любая сойдёт, а я не подведу. Теперь я собираюсь жить долго и счастливо.
Как я умер в первый раз? Мы заходили на овощебазу. Это была территория грузинских воров, синих, как океан в солнечный день. Если и были у них на организме не расписанные места, то я так глубоко не заглядывал. Никто не смел, покуситься на их собственность. Если разобраться, то с нашей стороны явный беспредел. Но Петрович придерживался твёрдого убеждения, что время законников давно прошло, и они просто обязаны отступать перед нами. Среди бела дня ворвались на территорию и стали крушить всё и вся. Фактор внезапности сработал, эти уроды поодиночке попрятались в контейнерах. Мы разбились на пары и занялись зачисткой. Сжимая волыну двумя руками, я бочком протиснулся в контейнер. Вы же знаете, что, когда попадаешь с яркого света в темноту, на мгновение слепнешь. Вот в эту секунду он и выстрелил. У меня в голове, будто граната разорвалась… Господи Боже, кажется боль возвращается".
Доктор Сергеев, лучший хирург больницы скорой помощи, терпеливо дождался, пока медсестра сотрёт салфеткой пот с его лба. Потом привычным движением сбросил с лица маску и снял перчатки.
- Всё, пулю я достал, можно зашивать. Похоже, жить будет.
Достал из кармана сигарету.
- Эти дебилы настойчиво пытаются поубивать друг друга, а мы должны их латать. Паноптикум какой-то.
Широким шагом он вышел из операционной, в сердцах громко хлопнув дверью.