Николай любил путешествия. Делал он это самозабвенно и часто. Если счастье улыбалось ему менее чем на пять-шесть поездок в год, он признавал эту улыбку кривой, а год потерянным. Аэрофлот считал Николая своим другом – он слал ему письма и всегда поздравлял с личными праздниками. Николай на письма не отвечал. Он путешествовал.
Европа была изъезжена вдоль и поперек. В городах Италии люди узнавали Николая на улице и желали ему хорошего дня. В Лондоне просто приподнимали шляпы.
Случай же, о котором я хочу рассказать, произошел на родине менее удачливого тезки старшего Симпсона - в Греции.
Презирая любой цивилизованный отдых, Николай не любил классические туристические места и маршруты. Его не прельщали пляжи и всё включенное счастье. Обычно он брал в аренду авто и отправлялся вглубь страны. В Чехии это было Брно, в России – Мордовия. Греция исключением не явилась. Оставив в стороне солнечное побережье и шумно обитаемые острова, Николай двинулся вглубь материка. Именно здесь, в предгорьях Балканских гор и затерялся небольшой семейный ресторанчик. Николай не нашел ни одной причины, почему бы ему не остановиться здесь для дневного приема пищи. Кроме «паки-паки» и «иже херувимы» по-гречески Николай не знал ни одного слова. Хозяин не говорил по-английски. Но такие мелочи еще никогда не мешали договориться голодному туристу и настоящему греческому ресторатору. Выбрав из несложного меню несколько аутентичных блюд, Николай занял уютный столик и приступил к неспешной трапезе.
Еда была прекрасна! Время было обеденным, и ресторанчик постепенно наполнялся. Местные фермеры не обращали особого внимания на странного туриста, так нехарактерного для этих мест – они были слишком ленивы. Стояла обычная греческая сиеста.
К сожалению, как и все в этом мире, трапеза Николая подходила к концу. Привычным жестом, принятым в Европе, он попросил счет. Хозяин, обслуживающий других гостей, буркнул через плечо «Икоше пенде!». Николай не знал греческого языка, но ругательства распознавал на уровне подсознания. Интуитивно и на любом языке. Понимая, что занятый хозяин мог сорваться случайно, Николай все-таки несколько расстроился. Выждав еще несколько минут, он повторил жест, намекающий на расчет. «ИКОШЕ ПЕНДЕ!» - повторил хозяин громче. Может быть, его оскорбило то, что с ним общаются жестами. Может, его выводила из себя нетерпеливость этого чужака – хозяин был занят, и это было очевидно. Николай не привык к такому обращению. Встречаемые им до этого хозяева ресторанов в большинстве своем были вежливы. Николай подошел к стойке и отдал служащему причтиающиеся по чеку 25 евро. Продолжать инцидент, и общаться с хозяином желания не было.
Путешествие было прекрасным, и досадный случай почти стерся из памяти Николая. Настало время покидать гостеприимную Элладу и возвращаться к березам. Как назло служащий на стойке регистрации был крайне нерасторопен. Вопросы он повторял по нескольку раз, ответы, казалось, не слушал. Периодически предлагал заполнить какую-то нелепую анкету. Время шло, вылет приближался. Утомившись от беспредметного разговора, Николай использовал последний козырь!
«Икоше пенде» в его устах прозвучало как гром среди ясного неба! В повисшей паузе можно было различить гул кондиционера, работавшего этажом выше. «ИКОШЕ ПЕНДЕ!» - повторил Николай, повысив голос. Он понимал, что назад дороги уже нет, и театрально усиливал эффект сдвижением бровей. То ли произнесенное ругательство было критически нецензурным, то ли в прибрежной части Греции оно имело другое значение, чем на материке, но гостиничные формальности были закончены молниеносно.
Уже в самолете Николай познакомился с соотечественником, обладающим базовыми знаниями в греческом. Сгорая от любопытства, Николай задал ему вопрос, мучивший его всю поездку. Сосед как-то буднично сказал, что «ИКОШЕ ПЕНДЕ» по-гречески значит «ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ».