Жизнь – это спираль. Изгибаясь, она делает новый виток за витком, со своими уклонами и виражами.
Все кружилось, вертелось в неугомонном водовороте. Говорили, бегали, мелькали. Ев ничего не видела и не слышала. Ее тело все еще ощущало холодный и тяжелый груз. Мелькнули рыжие волосы. «Это Вел. Да, это Вел!» - пронеслось в голове ее, с той же скоростью, что и сестра мимо нее. Шум нарастал и всасывал ее в себя, толкая со всех сторон. До черточки, до складочки знакомые руки перенесли из душной ванной в прохладное и свежее помещение и тут же исчезли. Темно, полумрак. Маленькая щелка, дающая полоску света ее ориентации в двигающемся времени, то и дело закрывала спина Евгения. Она не видела его, просто распознавала силуэт.
Вот поток света усилился, но тут же был оборван Владом. И тут сыграла ее интуиция, ибо восприятие еще сильно отставало от подсознания. Зачем-то рассердилась на него. Еще кто-то, не знакомый, дал ей свет и тут же забрал, но уже не оставив даже проммили, даже мельчайшего ядрышка. Закрыла глаза, а зачем смотреть, если ничего нет. Приложила к ним руки и стонала, принявшись раскачиваться. Дошла до точки ужаса, осознав свершившееся, и запрокинув голову, открыла глаза, собираясь кричать о своем горе на весь мир. Лицо мужа, беззвучно шевелило губами. Она, кивая, не внимала его словам, да и отводила взгляд туда, где опять маячил свет. Сосредоточилась на этом белом прямоугольнике, ища силы войти туда, не телом, а сознанием, найти маму и, чего бы этого не стоило, вернуть ее себе. Вернуть в жизнь. Только Дэн, ее любимый и надежный муж, внезапно оборвал тонкую связь, забрав пришедшую к ней связующую нить, выбив у нее почву из-под ног. Мозг отказывался определять тона, не говоря уже о полутонах и звуках все, что она могла осознавать – это маленькая, черная точка, двигающаяся параллельно двери, образуя прямую линию. «Математика, - подумала Ев, - точная наука, а параллельные не пересекаются, даже если сделают круг.» Повисшая тишина начала прогибать ее, опуская все ниже и ниже. Никому до нее не было дела, как и ей до всех, кроме...
- Надо вернуться туда, где все началось. – шептала она себе под нос. – Начать все сначала. Не допустить, избежать, не пустить, перепрыгнуть. – Соскользнула со стула, вернулась в ванную, села на холодный мраморный пол, зажала руками голову, зарыдала. Беззвучно, без слез. Так плачет только душа.
- Ев, помоги мне. – слова Вел ударялись о стену и падали рядом. – Пожалуйста! Приди в себя, это сейчас важнее. Ев, пожалуйста! Почему ты сдаешься! – к словам добавились прикосновения, руки сестры трясли ее, трясли и… устали. Ев открыла глаза, Валери сидела напротив, прозрачная, бледная.
- Ты похудела. – неожиданно произнесла Ев, совершенно спокойным голосом, без дрожи, заикания и всхлипов.
- Не пугай меня.
- Я все знаю…. Можно я тут тихонечко посижу, одна. Мне очень надо.
Вел замотала головой:
- Нет, я боюсь тебя оставить.
- Не бойся, я буду думать. Сидеть тихонечко и думать.
- Пойдем со мной, пожалуйста. Там девочки, одни, им страшно, им плохо.
- Нет! Мне надо побыть одной. Найти себя, разобраться.
- Ев! – страх, волнение, переживания и все остальное, стоявшее в этой цепочке, захватили Вел и держали на взводе, в пограничном состоянии, настолько, что она с трудом контролировала себя, боясь, что любая капля, упавшая в бездонный колодец тревоги, будет последней. А сестра ее не понимала и не хотела объединиться, чтобы поддержать друг друга.
- Верь мне, все неизбежное, рано или поздно, берет свое.
- Ев! – Вел дернула ее за руку, приложив немного силы и испугалась, с какой легкостью качнулась голова сестры. – Прости, прости! Только не уходи в себя. Пожалуйста, борись! Ты нужна нам. Ты нужна мне. Мы нужны всем. Ев! Очнись! Мы нужны маме!
- Дай….мне….побыть….одной! – пронзила своим взглядом и добралась туда, где еще ни разу не была, в самое сердце Вел. Кивнув головой, сестра, не проронив больше ни звука, вышла – разбитая, угнетенная и подавленная.
Устало упали руки. Практически не дыша, Ев опустила голову.
-Дай денежку! – обращение хлестнуло так, что разряд понесся по всем венам одновременно. Сознание Ев подключилось к зрению. ОНО стояло посреди комнаты, маленькое, непропорциональное и печальное. - Дай денежку, купи желание! Она давала…
- Денежку? У меня нет денежки…. - голос задрожал испугано, а руки заскользили по карманам. Лицо, стоявшего перед ней существа, и без того морщинистое, съежилось, как резиновое. В черных глазах–щелках мелькнула печаль.
- Дай денежку, купи желание. – почти зарыдало Оно. – Она давала! У тебя есть, есть, есть! – Его ноздри расширились, с шумом вдыхая воздух, обнюхивали ее. – Есть! Возле сердца! Дай! Купи!
Ев подняла руку, положила себе на грудь и почувствовала что-то горячее, в маленьком кармашке рубашки. Не отрывая взгляда от коротышки, взяла это, почувствовала, как от вещицы согреваются пальцы, и протянула вперед. Блестящая, золотая монетка, лежала у нее на ладони.
– Дашь денежку, купишь желание! – Огромная рука, морщинистая, как и его лицо, такого же серо-зеленого цвета, с отталкивающими ногтями повисла над ее ладонью.
- Бери и исполни! – Крикнула в ответ Ев. Его пальцы, холодные, шершавые, накрыли ладонь. Длинными, желтыми ногтями он зацепил монету и отдалился. Только сейчас Ев заметила и осознала, как далеко он стоит от нее. Ладонь хранила жар монетки и холод руки, что ее забрала, а монетка уже падала в горшок.
- Найти золото гнома и подчинить себе! – Пронеслось в голове Ев и она поддалась этому сигналу, собралась.
-Нет! – Погрозил он огромным пальцем и зажал горшок руками. Насупил брови, сморщил нос и
ковыляя короткими ножками, раскачиваясь как пингвин, ушел в темный угол. Ев подскочила на ноги и последовала за ним, низко склоняя голову, боясь не потерять его, упустить. Шаг, второй, третий. Они шли впереди нее, проходили сквозь нее и все, что было у них на пути. Обгоняя и спеша, косо смотря на нее. Ев видела гномов, совершенно реально, как видела в любимых сказках и мультфильмах, с маленькой разницей – они были здесь, заполнили собой дом и семенили в одном направлении. Ее обурило желание потрогать их, и она опустила руку, но ловила пустоту, а они озирались на нее, кривя свои морщинистые мордашки, оскаливали зубы.
- Сколько же вас? Семь?! Нет, вас больше, вас много, очень много!
Они толпились между дверью и Жаном, вытаптывающим свою параллель, и не замечающего их. Гномы шептались, кивали, передавали послание друг дружке. И только один, стоял в стороне, опустив голову и кусая ужасные ногти.
- Это ты, ты убил маму. – Догадалась Ев и уже не боясь, наклонилась к нему.
- Тьфу! – Сплюнул он так, как выплюнул бы попавшую на язык грязь. Мгновенно гномы окружили его и зашикали: «цыыы!!!!»
Ев подошла к Жану, взяла его за руку, и тот пошел за ней, оглядываясь на дверь, стараясь не потерять из виду.
- Жан! – Ев хотела сказать ему, но их бесцеремонно перебила горничная:
- Жан! – Инна отстранила Ев, став между ними. – Я убираю в вашей комнате.
- Сейчас не время. – Ев попыталась ее остановить, но девушка глянула на нее через плечо, наглыми, бездушными глазами, сбросила руку и закончила.
- Вот, это хозяйки, может понадобиться! – Ев видела, как ее рука легла на его локоть и нежно, заботливо поглаживала. А он, ничего не говорил и не отстранялся. Взял блокнот, зажал в руке и сделал шаг в сторону, возвращая внимание к двери, за которой была его жена.
- Отправь ее на выходные! – потребовала Ев. Но ее не слушали. Девушка, поджав губы, даже не удостоив Ев внимания, пошла веля бесстыдно бедрами. – Отправь! – требовательно повторила Ев.
- Постой! – Слова дочери, долетели к Жану, и он догнал девушку. – Не надо никаких уборок. У тебя отпуск, я все оплачу.
- Но! – горничная подняла к нему голову. – Я не могу тебя сейчас бросить. Оставить тебя сейчас? Нет, дорогой, не могу. Столько же надо сделать. Не переживай, я смогу! Я все смогу! Вам всем не до…
Ев раздражало в ней все. Подойдя к ним, схватила ее за руку, прерывая поглаживания Жана, и толкнула:
- У тебя – отпуск! И не маячь! Я вижу, ох как же я тебя вижу! – Силой довела ее до ступеней, но не спешила гнать дальше. Ее голоса и действий хватило, что бы Жан включился:
- Ключи! Дай мне, Инна, ключи от всех комнат и подожди пока, в своей комнате. Я скоро зайду. Девушка испугалась, нерешительно достала связку и тут же глаза ее сверкнули радостью. Она, улыбаясь, заглядывала ему в лицо, обещая:
- Я подожду! – легко побежала к себе, обернулась, даря ему еще одну улыбку.
А Ев уже увлекала свекра за собой.
- Дочь, я не понял, что-то не так?
- Да, да, есть нечто. Только это после. Есть нечто важнее. Пойдем в твой кабинет. – она тащила его за собой, Жан нехотя следовал, в руке трубочкой был свернут блокнот Виен, но ни он, ни Ев не придавали этому значения. – Мне надо тебе такое сказать!
- В кабинет. – Повторил Жан.
- Да! Там нам никто не помешает.
- Бедная моя девочка! – он так заботливо обнял ее, стараясь утешить. – Как же ты выдержала?
- Подожди, подожди! Садись! – Ев освободилась из его объятий и, держа за руку, присела на диван. Жан опустился рядом. – Я видела! – доверительно проговорила она.
- Конечно, ты видела. Если бы не ты, я вообще не знаю, что было бы. А так у нас есть надежда!
- Жан! Я видела гнома!
- Ев! – Жан испугался, бросил тетрадь на диван и двумя руками обхватил ее за щеки. – Господи!
- Думай, что хочешь. Шок, помешательство или все сразу. Но я видела их! Они здесь. А один… Он, как бы изгой, будто наказанный. Думаю, это он маму укусил. - Жан поцеловал ее в лоб, поднялся, развел руками. Ев пытливо следила за ним. Погладив ее по голове, взял тетрадку и сел за свой стол. Он искал слова утешения, слова поддержки, но ничего не находил. Он сам был на гране помешательства, спешил вернуться к двери и своим присутствием, пусть и из-за преграды, умолять жену вернуться. Но не мог переступить через дочь. Как не мог и выражать ей соболезнования, переубеждая в том, что она себе вообразила. На глаза попался ларец и это его всколыхнуло:
- Здесь действительно твориться нечто невообразимое и непонятное, но… Ев! Я люблю Виен, безмерно и нескончаемо. Не выгораживай маму, не надо. Мы все уже знаем причину ее видений.
- Да поверь же ты! Убери свое человеческое восприятие жизни. Убери эгоистическое видение мира! Есть мы, есть люди, есть хладные, есть оборотни! Ты же это не исключаешь?
- Нет.
- Тогда почему такое отношение к ГНОМАМ?!
- Они - сказка, вымысел. И уж если бы существовали подобные, то мне хотелось бы эльфов или фей.
- Жан, не будь таким…
- Недалеким? Милая, я не поверю, пока не увижу собственными глазами.
- А если я докажу?
- Попробуй. – Он начал вертеть в руках блокнот Виен, Ев лишь бросила на него взгляд, но метнулась к двери. Ударив рукой по добротному дереву, вернулась назад:
- У тебя есть мелочь?
- Да! Вот пяточки, Виен собирала, на удачу. – поставил стопочку на стол и смахнул слезу.
Ев взяла несколько штук в руку, приложила к груди и прислушалась, затем позвенела ими, зажав между ладоней.
- Сейчас! Это сработает. – не переставая ими звенеть, кивала головой. Приоткрыла дверь, уселась на пол.
- Дай денежку! – Услышал Жан просящее-требовательные слова. – Купи желание!
Ев протянула ладонь и, коротышка, размахивая руками, направился к ней. Осторожно зацепил ногтем монетку, бросил в горшок, потянулся за второй. Повернул голову к Жану. Тот не веря своим глазам, сидел не шевелясь.
– Дай, денежку, дай! – заныл гном, обращаясь к Жану.
- Жан! – умоляюще говорила Ев. – У нас одно желание, отдай ему пяточки!
Жан подвинул, оставшуюся кучку монет на край стола. Гном, даже шапочкой не достающий до столешницы, тянул к ним руки. Жан поднялся, обошел стол, взял пяточки и протянул коротышке:
- Ты настоящий!
- Я настоящий. Я богатый! Я не хотел.
- Значит, это ты укусил Вилен?
- Испугался! Тут был другой. Ох, и страшный!
- Другой? Либрекон? – Уточнила Ев.
- Нет. – Гном замотал головой, переводя внимание от Жана к ней и опять к Жану. – Человеческий детеныш! Плохо. Очень плохо. Я испугался. Прости. – склонил голову и его мохнатые брови нависли над глазами и они, как две пуговки, выглядывали из-под этих, мохнатых бровей. – Прости, ааа?
- Иди! – отпустил его Жан. – За тобой желание! – гном исчез. – Ничего не понимаю. Что твориться в мире? – Сев за стол, машинально принялся гладить зеленый камень ларца.
И они пришли. Заполнили собой все пространство комнаты. Вперед вышел один, показавшийся Ев старшим. И одет был лучше, и седые волосы кудряшками свисали из-под шапочки. Несколько гномиков подтащили стул к столу и тот, проворно забрался на него, пробежав по их спинам. Стал на ноги, прямо на стол, сравнялся с Жаном:
- Мы не хотели! Мы виноваты. Гнить ему в шахтах тысячу лет или собирать желания – тебе решать. Загладить вину нельзя, но надежду и веру лелеять надо. Найди других, открой нам дорогу домой! Увези ЕЕ, очистить душу. Найди других! – Прокричав последние слова, гном успокоился и старался уяснить, поняли его или нет.
- Я найду других! – заверил Жан.
Гном высыпал содержимое переданного ему горшка на стол:
- Желания исполнены, плата осталась. Бери. Убери куда надо.
Ряды гномов постепенно редели, а седой гном пытливо смотрел на Жана.
- Я прощаю вас! Более того, я верю вам. Я верю в вас! Живите в мире и дайте нам жить в покое. Давайте жить рядом.
- Дай денежку, купи желание! – Улыбнулся гном, как бы помолодев. Жан потянулся к горке. – Нет! – остановил его руку коротышка. – Возьми у себя, на сердце. – его пальчик-закорючка, указал на грудь. – На сердце! – Жан полез в нагрудный карман и достал, горячий, золотой. Гном потянул свой пустой горшочек. – Произнеси вслух!
- У меня одно желание, но сейчас… Сейчас я хочу, что бы все мы жили в мире. И мы, и вы! – Бросил монетку, и она засияла, освещая черное дно. Гном остался один, исчезли даже те, что задержались свидетельствуя их разговору. Он уселся на стол и молчаливо смотрел Жану в глаза, будто читая его жизнь, как книгу. Затем кивнул:
- Слушай! – скрежет пружин, щелчок и крышка ларца открылась. – Включите свет, я не приведение. – Ев выполнила просьбу и присела рядом. – Желания! Такие разные…
- Как эти монеты? – провела параллель Ев, перебирая горку пальцами.
- Да. – он вытащил самую большую, тяжелую. – Власть, сила, величие! – за ней положил три одинаковых, поглядел на Гаев и выкладывал ниже чуть поменьше: - Похоть, нажива. Обжорство! – Сверкнула еще одна монетка. – Вечность! Людишки эгоистично загадывают всегда одно и тоже. Но есть еще люди… - гном достал маленькие, копеечные монетки, сверкающие. – Любовь и благополучие близких, мудрость и радость! – отделил маленькую кучку. – Ах, как же обидно, что ОН не в ходу… Мир берегут другие…. Собери желание, сбереги МИР! - Гном стал растворяться.
- Пожалуйста, постой! – попросил Жан. – Поясни мне, почему гномы, почему зеленый ларец? – Гном присел на угол, свесил ножки, и опять им показалось, что он стал моложе.
– Желания! Это нескончаемый поток, падающий со всех сторон, без отдыха, без остановки. Они наслаиваются и наслаиваются, превращаясь в горы. Могут ли желания исполняться все? Подумай. И должны ли? Нет, нет и еще раз нет! Их надо просеивать. Мы стараемся. Без сна и отдыха, в постоянном движении пробираясь узкими щелками. Но не о нас же вы хотите слышать. Желания! Желание – это всегда плата, но не всегда монетами. Бывают приношения, иногда заклад, но чаще всего – ЖЕРТВА. Чем-то, или кем-то, жертвуют во имя желанного. Бездумно, безвозвратно. Захотел дом, большой, красивый – пожертвовал временем, вниманием к близкому, работал. Это хорошая жертва, во блага. А иногда хотят чужое – жертвуют и душой, и жизнью, не всегда своей, не задумываясь о последствиях. Это плохо? Плохо! Та, что вместо сердца дырка, тоже хотела чужое, все сразу – постель, богатство, дом и тебя. – Гном сузил глазки до щелок, иронично глядя на Жана. – Жертвовала бедной, чистой душой, убивала тело, жгла разум, вашей Вилены. Вилена потерялась, дверей много, все открытые, света нет. Тоже имела желание, но так и не смогла сказать. Гном маленький, не всегда успеет отсеять, отвести, надоумить. Но старается. Гном может бояться, но не должен. Гном обязан быть стойким! - вздохнул. – Давно не говорил с человеками. Уж лучше опять о желаниях. Вот подумай, Эд захотел ребенка, Вел платила болью. Как и ты! – он кивнул Ев. – Как и множество женщин. Другое дело, когда женщина тоже хочет дитя – боль делят пополам. Но ведь платят! А ты? Хотел любви - искал, метался, многое клал на весы. И ведь платил, платил буквально за все! И так все, буквально все. Ежесекундно, что-то да хотят. У весов, - он поднял две руки, ладонями вверх и закачался. – Цепи не выдержат. Да и баланс не соответствует. Тут опять приходим мы, маленькие, сильные, невзрачные и главное – неприхотливые! И прореживаем, просеиваем, помогаем! Никто не видит, даже не догадывается. Мы – тот самый баланс между вами и желаниями! Ну, а предания ты знаешь.
Жан сомкнул брови, он сейчас был не в том состоянии, чтобы помнить сказания, что-то смутное всплыло в его памяти, и он неуверенно кивнул головой. Гном усмехнулся, вздохнул и начал:
«Древние Боги, устав от однобокого общения друг с другом, от постоянного соревнования в совершенстве, решили расширить свое превосходство и создали подобных себе. Не задумываясь о конечном итоге этого предприятия, Боги восхищались созданным видом, повторяющим их образ, и нарекли его Человеком - существом живущим. Однако совсем скоро Боги стали замечать, что люди, не больше чем куклы в их руках, апатичные ко всему, бездушные, безразличные. Тогда они решили одарить людей дарами, вдохнуть в них Чувства. Сделать их жизнь полной, открыть возможности: Создавать и Пользоваться. Устроили праздник, именовали его Днем Рождения и преподнесли подарки.
Так как бог Мардук сотворил МИР, ему и была оказана честь первому, сделать свой дар. Он вдохнул в людей душу, занял свое место на большом, центральном троне и стал наблюдать, как душа, пробиваясь ростком, наполняет глаза Человека теплом, рисует на лице эмоции. Это понравилось Мардуку, восхитило и остальных. Оставшись довольным, он посмотрел на сородичей, широко развел руками, предоставляя им свободу действия.
Вторым был Один, бог Солнца, наполнивший сердца людей огнем, побежавшим по венам, согревая душу человеческую. Ожили люди, зашевелились, принялись ходить по кругу, не зная чем себя занять. И тогда Фрейя, богиня любви, сделала для людей неимоверный подарок, отдав часть своего богатства, одарив их ЛЮБОВЬЮ. Три сестры Грации не упустили момента и наполнили дар Фреи: УДОВОЛЬСТВИЕМ, ДОБРОДЕТЕЛЬЮ и ЖЕЛАНИЕМ.
Потекла жизнь людская в любви и тяге. А дарования продолжали на них сваливаться от: Баньши, Валкирий, Дриад и прочих помощников богов.
Полученное в дар так сильно поразило людей, что те не стали задумываться над сущностью, принялись разбрасываться, не думая о последствиях. Первой проявила себя ЛЮБОВЬ. Из хрупкого бутона чувств, взошла одержимость, за ней эгоизм, ревность... И сеяла Любовь уже не блаженство, а болезнь и изнеможение. Желания Познаний стали неудержимы, Счастье – ненасытным. Радость – горькой. Начался среди людей ХАОС.
Разозлились боги, хотели уничтожить весь род человеческий, но пересилил их Эмоции Божественный Разум. Наслали Боги на людей противовес: горе, болезни, невезение и смерть…. Чтобы прочувствовали люди всю гамму Чувств, дарованных им, преклонили колени, склонили головы, вынося на своих плечах всю тяжесть, посильную. Чтобы знали свое место в этом мире.
Сгорбленные спины недолго тешили самолюбие богов. Угрюмость, скрытность лиц и стоны отвлекали от божественных дел. Тогда разошлись Боги в разные стороны, разделились. Принялись тянуть людей в свои края, разрывая их в Вере и Выборе. Закрутилось все, завертелось в вихре ураганов и смерчей. Перемешалось все, срывая грани. И росла холодность отчуждения между ВЕЛИКИМИ. И наступили времена Холода. Пришел час распада. Уходит мир между Богами, пропадает благодать. Не смогли Высшие допустить подобного, собрались для решения и пришли к единому мнению - навести порядок во всей вселенной и поставить над людьми смотрителей, попечителей, Ангелов хранителей.
Собрали боги дары свои, вложили в камни, отдали Гномам, искусным каменщикам, кузнецам и ремесленникам, сохранять как благое, так и горестное, глубоко в земле. Отпуская на свет порциями.
Мы и сотворили ларцы, спрятали в них все доверенное нам, запечатали золотом, чтобы на земле воцарилось равенство, чтобы ЧЕЛОВЕК познал все в равной степени, чтобы шел дорогой жизни своей, полной мерой познав все краски Бытия...»
Повествуя, гном размахивал руками, морщил лоб, или горделиво вздергивал подбородок, а в конце даже склонил голову, прижав одну руку к своей груди. Выслушав все, Жан четко вспомнил эту былину и, соглашаясь, кивал. Одно его заинтересовало и как только гном умолк, не упустил момента спросить:
- Спасибо, тебе, друг! Я помню эту былину. И не раз задавался вопросом, почем ларцы идут к нам?
- Значит так надо! – просто ответил гном.
- Но у вас же тоже есть желания! – воскликнула Ев, не сдержав своего любопытства.
- У нас есть все! – гордо сказал гном. – А если кто откроет рот к ненасытности – в шахты! Искать удовлетворение. – поднялся, погладил ларец. – Бездонная штучка! Не дай Бог, попадет в чужие, злые руки, других! В ней все – сила, власть, сластолюбие, а главное – ВЕЧНОСТЬ! В ней и покой земли. – Растворился, оставляя их в размышлениях.
Горка денежек лежала на столе, а открытый ларец, как голодный лев, зиял своей пастью. Собрав все, Жан опустил в него все монетки, до одной, и крышка тут же закрылась.
- Жан! – разорвала Ев их обоюдное молчание. – А они не просто живут в царстве тьмы.
- Да, дочка, люди часто заблуждаются. Гномы, как, оказалось, хранят людские желания. Спрячу от похотливых глаз. Может и правда, очистимся…
- Я пойду к остальным.
- Спасибо тебе, котенок!
- Жан! – Они разошлись шагов на десять и Ев, оглянувшись, смотрела на него горящими глазами, покрытыми влагой. – Мама, не сумасшедшая!
- Это все знают. Я найду других, я найду ту, с дыркой в сердце, обещаю!