ГЛАВА XI
«Арлекино, Арлекино» - с одной стороны, «Кондуктор не спешит» - запели с другой, но всех перекрыли басы, исполняющие революционную песню о Матросе Железняке, «Он шел на Одессу, он вышел к Херсону».
Начало твориться что-то невообразимое – Женя первым, а за ним и женщины выглянули из своей загородки. Около центрального стола размахивал руками небольшого роста человек. Он, видимо, требовал, чтобы народ его поддержал и подпел.
- Катись! - кричали ему от стола.
- А как же он вышел к Херсону, если торопился в Одессу, какой же он моряк? – хохотал прокурор Николай Афанасьевич. – Вот представь себе, у моих друзей яхты, и они собираются плыть в Японию, а попадут в Стамбул?
- Яхты, Стамбул? – зарокотал маленький своим басом. - Награбили, наворовали! Напились кровушки.
- А ты знаешь с кем разговариваешь и кому хамишь? – побагровел прокурор.
К небольшому басистому подошел друг, но тот отпихнул его.
- А у нас равенство и демократия, и братство! – заорал он. - Или вы здесь равнее всех других?
Неволина приподнялась и сказала, показывая королевски рукой на выход:
- Выйдите прочь. Мы не желаем с вами ни разговаривать, ни петь.
- Смотри какая Шамаханская царица!
- А царица вдруг пропала, будто вовсе не бывала, - пропел его друг, дернул за ремень сумки, которую держала Рита. Та упала в кресло, а сумка раскрылась и знакомый Маше лист, с карандашным рисунком Бакста, вылетел на пол, в сумке же лежала пачка денег.
Из своего кабинета вышел хозяин ресторана и горько вздохнул.
Потом быстро махнул рукой старшему официанту.
- Что, Трифон Вильгельмович?
-Прибыла танцевальная группа? Беги, скажи-пусть выходят. А если с ними певцы – пусть цыганщину пустят под гитару. Как чувствовал я сегодня, очень разнородная публика собралась. Журналисты, прокуратура, милиция, депутаты и большевики, фу ты, черт, коммунисты. Снова мебель чинить, посуду покупать. Так вот и спускаем пары за все свои обиды! – он еще раз вздохнул и ушел.
На пол полетели тарелки, громыхали кресла.
Со сцены раздались переборы гитарных струн.
- Старинный цыганский романс «Найдите ее» - сказала волоокая женщина.
Низкий сильный голос зазвучал вначале не очень громко, но постепенно набирая мощь.
«Пойдете вы направо и
Прямо, а потом …».
Шум в зале начал утихать.
Николай Афанасьевич, обирая с лица куски отбивной и салат, с восторгом устремил глаза на сцену.
Маленький басистый мужик стирал с лица множеством бумажных салфеток мороженое с вишенками.
Рита Неволина уложила в сумку листок с рисунком и резко защелкнула ее.
- Надо было встречу организовать ближе к дому. Ты, Дед, как всегда.
- Здесь безопаснее всего. Кто же знал, что сегодня сюда явятся эти сумасшедшие коммунисты. Надо было подпеть им про матроса Железняка.
- Еще чего! – Рита осмотрелась.
"Все стадо, - подумала она о мужчинах, - балдеет от цыганщины".
- Наливайте, - сказала она Самохвалову, - выпьем за удачу общую. За ваши новые погоны.
Лина из ресторана выбежала первой и быстро завела машину, пока остальные две участницы вылазки попадали на заднее сиденье.
- Прощай, славный ресторан с редчайшим названием «Разойдемся красивыми». Конечно, не все уйдут такими, но что поделаешь? Вас предупредили.
"Значит, Бакст снова вернулся к прежнему хозяину, а он за что-то отдал его Неволиной, - думала Маша. - И делиться надо было не только с теми братками, а еще и с этими несытыми, жадными до удовольствий и денег".
Утром в коридоре у стенда приказов Мария увидела много людей.
Навстречу ей попался Женя. Над левой бровью у него был прикреплен кусок пластыря и слегка синеватым было ухо. Но, в общем, вид сносный.
Правда, лицо его выражало полную растерянность. Маша очень внимательно посмотрела на него.
- Что смотришь? – невесело спросил он.
- Ну, ты выбрался не совсем красивым после вчерашнего, но все же почти красивым, как и советовала вывеска. Почему же мрачен?
- Подойди и почитай новый приказ. А я посмотрю на твое лицо.
Маша подошла к доске и с удивлением прочитала, что главный редактор уходит на пенсию, исполнять его обязанности будет Маргарита Неволина.
Временно - было написано в скобках. "Ничего не бывает постояннее временного", - подумала Мария.
В этот день «Под шумок» почти не работал. Члены коллектива обсуждали и даже не «шептали новости», а говорили вслух о переменах.
- Дивлюсь делам твоим, Господи! – бормотал Женя, перебирая какие-то свежие фотографии.
Потом он подошел к Марии и показал ей снимки.
- Я уже практически без друга не хожу, - проинформировал он . – Куда бы ни пошел.
Другом он называл свою фотокамеру. Маша с интересом увидела на фотографиях щит у въезда, ресторанную вывеску. Группу людей за столом. Зеленую машину у небольшого соснового лесочка и спины людей, которые то ли что-то делили, то ли о чем-то договаривались.
Женя внимательно смотрел на Машу.
- На твоем лице я тоже вижу следы недоумения и даже мрачных раздумий.
- Очень красиво говоришь, - отметила Мария,- никаких раздумий и быть не может, надо уходить! А если говорить честно и красиво, как любишь ты, поскорее уносить ноги, переставляя их в нужном направлении.
- Не так страшен черт, как его малютки? – полувопросил фотограф очень старой фразой.
- Черт на месте, а малютки скоро появятся, ждать себя не заставят, - горько поведала Маша, вспоминая друзей Неволиной, Самохвалова, Николая Афанасьевича и примкнувших к ним соседей по дому – юриста- надомника и босяка - ботаника.
Чего только стоила одна эта история с лестничными ковриками!
Ее взгляд упал за окно. Машин на площадке не было. Говорят, здесь тоже будут что-то строить.
Глаза ее переместились на розовый дом по прозвищу «Марьин утес».
На втором этаже, почти как всегда, ярко светила лампа.
Марии казалось, что ее вообще никогда не выключали. Что там было? Чья-то квартира или офис?
Она убрала со стола бумаги в письменный стол и пошла домой.
Перед тем как вызвать лифт, она зашла к Аде Васильевне в ее стеклянный закуток. Та сейчас же отложила в сторону газеты.
- У нас сегодня собрание жильцов, кажется, с присутствием кого-то из мэрии, - сообщила она Маше.
- Снова собрание! Как у нас любят устраивать заседания, собрания, принимать резолюции! Цели всегда грандиозные. Борьба с негативными явлениями, спекуляцией или изготовлением ковров без лицензий. Устранение шума, мешающего гражданам спокойно спать. И помощь милиции в нахождении и оживлении трупов!
Ада Васильевна рассмеялась. А потом произнесла негромко:
- На этот раз речь идет о продаже чердака, - она посмотрела на побледневшее Машино лицо и отвернулась.
- Как это? Почему? – не выдержала Мария.
- Я слышала, что хозяин собирается продавать свою квартиру на чердаке, а жильцы боятся, чтобы это прекрасное помещение не купили под офис. Вот и затеяли собрание, чтобы здесь не было какой-то конторы. Жаль, конечно, что продается такое чудо. Даже вроде хозяин начал устраивать на крыше зимний сад.
Расстроенная Маша поднялась к себе на площадку двенадцатого этажа.
Народу было полно. Пришла Лина с мужем, Магдалена, конечно юрист, босяк и соседи даже со второго этажа. Никому не хотелось, чтобы на двенадцатом этаже был офис или какое-то жилищное управление. Не было только представителя мэрии или администрации, зато была тетка шестьдесят последнего размера из ЖЭУ.
- Господа! Давайте ближе к делу, - раздался рокочущий баритон юриста, старшего по дому. - Надо, в конце концов, решить, как мы будем действовать.
Начался негромкий многоголосый гул, господа обсуждали, пока между собой, какие можно принять меры.
Шептались женщины, и Маша услышала совершенно не подходящие к данному собранию имена и слова, дон Альмерио, сеньора Рудиальва. И поняла, что соседи обсуждают очередной сериал.
- Рудиальву увезли в монастырь, но она уже была беременна, - шептала соседка двум слушательницам, которые, видимо, пропустили очередную серию.
Маша не выдержала.
- Беременна она была не от этого сеньора, а от дона Хосе, которого полюбила Кармен, а потом разлюбила.
Женщины повернулись к ней.
- И Хосе убил ее, - закончила Маша.
- Умная выискалась! – громко закричала одна из дам.
- Где ты спишь, как тебя ночью не украли!
- Господа, тише! – попросил босяк-ботаник.
Разъяренные дамы продолжали наступать на Марию.
Но некий человек встал между ними и спросил:
- А вы так можете? – и раздался оглушительный тонкий вопль.
Маша обернулась и увидела Лешу-два свистка. Всё разом смолкло. Он как ни в чем не бывало улыбался ей.
- Ну что? Не сможете так? - спросил он еще раз разъяренных женщин. - Жабры коротки?
Наступившую тишину использовал юрист, старший по дому.
- Вопрос у нас на повестке единственный и очень серьезный. Не допустить, чтобы на нашем чердаке, который будет продан с аукциона, обосновалась чья-то контора. Чтобы наш дом не превратился в проходной! Я думаю, этого никто не хочет.
- Нет, нет, – раздались голоса.
- Ну так давайте решать скорее! Скоро начнется сериал, - взволновались женщины.
- Скоро футбол! - нетерпеливо зашумели мужчины.
- А чего решать-то? Пусть та же делегация, что ходила в прошлый раз в мэрию, снова туда пойдет и отнесет наше заявление. Они уже знают - с кем разговаривать, к кому обращаться, - рассудительно сказал любитель футбола.
- Правильно! – обрадовались любительницы сериалов, жгучих страстей и бразильско-мексиканских тайн.
На удивление быстро основная масса жильцов разбежались по квартирам.
Улыбающийся старший по дому обернулся к Маше и Магдалене.
- Ну вот, дамы, народ снова доверил нам заняться разрешением этой проблемы.
- Еще чего! – громко сказала Магдалена. – Нахамили, развопились и убежали смотреть своих донов недоделанных.
Жэушная дама- шестьдесят два заключила административным голосом:
- С этим не шутят! Народу нравятся сериалы о любви.
Леша захихикал. А Мария сказала, что если никто не хочет иметь в своем доме безобразие, терпеть шум и беспорядок – то нужно, конечно, не откладывая, пойти в администрацию. И пусть это будут серьезные, деловые люди. Имеющие какой-то вес в городском обществе.
- Или толстый кошелек, - снова влез Леша.
Дама из ЖЭУ завозмущалась.
Маша не обращала на нее внимания.
- Возможен и такой вариант, но я даже морально не имею права пойти.
Все с интересом посмотрели на нее.
- Это вы подписывали заявление о том, что в моей квартире производятся или скупаются ковры?
Старший по дому заволновался.
- Нам не так объяснили, мы не поняли.
- Мы не поняли, - слабым эхом вторил ему босяк-ботаник. - Нам плохо объяснили. Нас запутали.
- Как праздновали в «Разойдемся красивыми»? Красиво? – Маша брезгливо посмотрела на мужчин.
- Я пойду, - сказала одна из соседок. - У меня муж занимает солидное положение, должны прислушаться к нам.
- Белье наденьте самое-самое, - подсказала Магдалена.
- Причем здесь белье? – удивилась дама. – Там что, медицинский осмотр?
Ответа юриста не услышали. Леша и Магдалена вслед за Машей зашли к ней в квартиру.
Недоумевающему Леше-два свистка Магдалена коротко рассказала о визите в мэрию и о прочих деликатных вещах.
Леша очень веселился. А потом задумчиво протянул:
- Вот только одного не понимаю, почему Генрих решил продать свой чердак? Говорят, у него там здорово!
- И даже больше, - ответила Магдалена.
Мария пожала плечами.
- Ты не видела? – удивился Леша. – Как же это? А я думал.
- Ты слишком часто занимаешься несвойственным тебе делом! – бросила покрасневшая Мария.
- Нет, - ответил находчивый Леша. – Просто я почти всегда был участником ваших домовых собраний, хотя и незримым. Я ведь тогда жил на вашем чердаке и все слышал. Вот тогда и начал думать - какой интересной жизнью живет ваш дом. С тех пор и думаю.
На другое утро Маша постучала в двери редакторского кабинета.
- Подождите! – раздался повелительный голос Маргариты Неволиной.
Маша вернулась к себе в кабинет.
Через несколько минут к ней вошли Неволина и молодой лысоватый мужчина в дорогих очках.
- Здесь у нас отделы информации и культуры, - говорила Неволина.
Мужчина с любопытством посмотрел на Машу.
Ей показалось, что она где-то уже видела это лицо с блеклыми глазами и почти голым черепом.
Вскоре к ней забежал запыхавшийся Женя
- Ну что? – спросил он. - Видела нашего нового редактора, и как он тебе?
- Никак не могу вспомнить, где это я его видела. Он кажется мне очень знакомым или напоминает кого-то.
- Конечно напоминает! – Женя улыбался во весь рот. - Это же брат нашего старого знакомого Николая Афанасьевича, который, говорят, не совсем равнодушен к слабому полу и в частности к одной морально неустойчивой гражданке. Собственно братец младший этот тоже любитель женского общества и прочих прелестей.
Маша молча поднялась и снова подошла к двери редакторского кабинета. На этот раз ей было дозволено войти. Она молча подошла к письменному столу и положила заявление об уходе.
- По собственному желанию! – прочитала вслух Неволина. – А вы знаете, что должны отработать две недели после подачи заявления? – Карие глаза с насмешкой и открытой неприязнью смотрели в лицо Марии. - Правда, я могу вас уволить за профнепригодность. Но вам трудно будет найти себе новую работу.
Неволина снова склонилась над столом, где лежали свежие журналы и какая-то рукопись.
Маша вернулась в свой кабинет и посмотрела в окно.
В розовом доме на втором этаже как всегда ярко горела лампа.
- Женя, - спросила она,– ты не знаешь, что в розовом доме на втором этаже? Всегда что-то яркое горит и сверкает.
- Говорят, что там открывается издание нового журнала. Правда, это слухи. Точно я пока не знаю.
- Тогда, возможно, ты сможешь открыть мне тайну? – она вопросительно смотрела на фотографа. - Сегодня утром я увидела на внешней стене нашего здания надпись-указание красной эмалевой краской «Не шептать новости! А говорить во весь голос!». Я такое видела на щите при въезде в город, и у ресторана – «Свиное рыло». Кто эти люди?
- Это из компании Леши. Компьютерщики и ребята из «Сытого папы», где мы часто обедаем.