Предыдущая страница http://www.proza.ru/2015/07/21/1631
Завершив опасную работу по описанию мыса Горн, отряд Кинга перешёл для ремонта и отдыха экипажей в Вальпараизо. В конце июля Кинг в сопровождении одного из офицеров поехал в Сантьяго, чтобы не в письме, а лично объяснить чилийскому правительству причины пребывания своих кораблей в чилийских водах.
Визит капитана прошёл успешно, чилийцы не только не возражали, но и обещали всяческую поддержку, на которую Кинг особенно не полагался, важно, чтобы не мешали. Придя к заключению, что корабли и экипажи готовы к продолжению плавания, начальник экспедиции собрал у себя в каюте совещание, на котором каждый командир корабля получил своё задание.
Все отправились продолжать гидрографические исследования в проливе Магеллана. Потянулись дни и ночи, заполненные тяжёлым трудом, постоянными опасностями, в условиях корабельной жизни, которые ещё никому здоровье не поправили.
«Бигль» стал на якорь в бухте Пекетт. Капитан Фицрой отправил на берег людей, чтобы те разожгли костры для привлечения индейцев. Оказалось, что всё вокруг на берегу покрыто красными ягодами клюквы. Моряки нашли много дикого сельдерея, но не обнаружили никаких деревьев, которые можно было бы использовать для костра.
Для сбора клюквы и сельдерея Фицрой отрядил на берег семь матросов. Вскоре в бухте появилась «Аделаида», командир которой, лейтенант Гревз, выменял у индейцев несколько сот фунтов свежего мяса гуанако. Лейтенант привёз с собой ещё один «подарок» - трёх португальских матросов, которых год назад «забыл» на берегу капитан английской зверобойной шхуны.
Один из португальцев запросился назад, на берег. Его отпустили с обязательством договориться с индейцами о доставке свежего мяса. Двух других оформили сверхштатными матросами на «Аделаиде». Передав на «Бигль» две трети свежего мяса, командир «Аделаиды» направил свою шхуну в бухту Голодную, а «Бигль» перешёл в бухту Оэйзи.
В этой бухте едва не потеряли трёх человек: лейтенанта Кемпа, помощника хирурга мистера Байнай и мальчишку слугу. Они отправились на охоту и заблудились в густом тумане. Их обнаружили через двое суток поисковые партии, отправленные капитаном. Охотники едва могли идти, с трудом волокли ноги.
Шли холодные дожди, и чтобы не окоченеть, все эти двое суток им приходилось непрерывно двигаться. Разжечь костёр под проливным дождём они не смогли, никакого укрытия не было. Об опасности нападения индейцев они не думали, было уже не до них. История умалчивает, что им сказал Фицрой при возвращении на корабль.
13-го апреля встретили первых индейцев. Ничего нового к описанию внешности аборигенов Фицрой не добавил. Зато он высказался об их лицах: «…если физиономиям можно доверять, то они свидетельствовали о хитрости, лени, пассивности духа, недостатке интеллекта». Ну, может, ему просто попались такие, что их, мало среди других народов, хотя бы среди тех же англичан.
По поводу молодой индианки он написал в дневнике в том духе, что она, если её отскрести от грязи, хорошенько выкупать и причесать, была бы довольно милой. Чем дольше моряк находится на корабле в море, тем больше женщин на берегу кажутся ему миловидными.
Размеры текста вынуждают меня останавливаться только на отдельных эпизодах плавания, пропуская переходы от одного места к другому, шквалы, дурную погоду, наблюдения природы, растительного и животного миров.
Пытаясь избежать распространения цинги, капитан Фицрой приказывал коку делать перерывы в питании личного состава солониной, заменяя её свежим мясом, которое доставалось с большим трудом. Чтобы защитить людей от непрерывных дождей, когда позволял ветер, Роберт Физрой распоряжался натягивать над палубой тенты.
От сырости в корабельных помещения они не спасали, но, по крайней мере, люди не мокли под дождём. Так же, как и его предшественник, Стокс, капитан Фицрой сам на катере и на вельботе занимался производством описи, испытывая те же лишения, что и рядовые члены экспедиции.
Его сопровождал лейтенант Стокс, однофамилец, а не родственник, как вы могли подумать, совершившего самоубийство бывшего капитана «Бигля». Когда читаешь дневник Роберта Фицроя, в котором он очень сдержанно упоминает, какие трудности и лишения им пришлось пережить, то невозможно не восхищаться научным подвигом, совершённым английскими моряками.
Во время своего шлюпочного похода Фицрой снова встретился с индейцами. Его удивило, что они постоянно предлагали меняться на табак. Кто и когда научил их вредной привычке, неизвестно. Впрочем, рассказывать аборигенам о вреде курения никто не стал, потому что и сами англичане об этом тогда ещё не подозревали.
Присматривать за индейцами приходилось всё время, потому что они крали всё, что плохо лежало. Из-за украденной коробки с трутом, жизненно необходимой вещью для разжигания костра, едва не завязалась драка. К счастью, разошлись мирно.
Одну из бухт, где обнаружили небольшую пещеру, послужившую морякам вместо холодильника, назвали в честь своего соотечественника бухтой Брайана Донкина. Невозможно, пусть хотя бы скороговоркой, не сказать двух слов об этом удивительном человеке, а заодно объяснить, почему моряки относились к нему с таким пиететом.
Вспомним нашу родную народную песню: «Англичанин мудрец, чтоб в работе помочь, изобрёл за машиной машину, а наш русской мужик,
коль работать не вмочь, он затянет родную дубину». Так вот, Брайан Донкин был как раз из тех светлых английских голов, которые изобретали одну машину за другой.
Но я упомяну лишь об изобретении им консервирования продуктов в жестяных контейнерах. Этому изобретению не было цены. Первый большой заказ на изготовление консервов он получил в 1814 году для британского флота. Мы с вами, конечно, догадываемся о качестве тех консервов, но, видимо, у моряков были крепкие желудки.
Недаром в кают-компании шутили, что мичманский желудок может переварить даже гвозди. Фицрой и его товарищи смешивали консервированное мясо с диким сельдереем и мясом убитых птиц, получалось что-то съедобное. Но очень часто им приходилось обходиться без огня, и есть холодные консервы. Голод, как известно, не тётка.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/07/25/1017