Вот скажите мне, пожалуйста, зачем мы все время пытаемся кому-то в чем-то подражать? Мы, великий народ великой страны. Самой великой в земном мире. Никакая другая страна и близко не может сравниться с нами ни в чем. Разве что Америка все время пытается что-то там вякнуть насчет своего могущества и мирового лидерства. Так это же белыми нитками! Истории, как таковой, у Америки с гулькин нос (четыреста лет назад с легкой руки Колумба приехал разный сброд и поработил аборигенов). Экономическая стабильность и потенциал тоже вызывают, мягко говоря, большущие сомнения (весь мир знает о фантастическом долге Америки почти в двадцать триллионов! долларов). Так что Америке кроме своей нахрапистости и непомерных амбиций особо похвалиться и нечем.
Но я не об Америке сейчас. Я вообще. Я про нас. На кой фиг нас все время так и подмывает с кого-то что-то скопировать, под кого-то подстроиться. Да у нас самих всего с избытком, а уж традиций, истоков, корней – черпать, не перечерпать. Но нет, мы так и норовим где-нибудь что-нибудь подсмотреть и на себя примерить. А в последнее время все больше с востока пытаемся срисовать. Я ничего не имею против восточной мудрости, поймите меня правильно. Конечно, надо это знать, изучать. Но когда начинаем на себя примерять, то выходит иногда неловкость или анекдот.
А почему, собственно, меня вдруг обуял столь страстный патриотический приступ? А потому. Потому что и на меня тоже недавно накатило. Сразу скажу, что ничего хорошего из этого не вышло.
Было так.
У нас дома ожидались гости – дядя Валера, папин брат, его жена тетя Рита, бабушка Маша и дед Андрей. И мне пришла в голову мысль поприветствовать всех присутствующих нетрадиционно. Так сказать, не избито, а свежо. Дабы влить свежую струю. Надоели все эти: «поздравляем», «желаем», «здоровья и счастья в личной жизни». А мы в школе как раз на факультативе по литературе проходим хокку. Кто не в теме – это японские трехстишия с философским содержанием. Есть еще танка – пятистишия. Нам Ангелина Виссарионовна так интересно рассказывала о японской поэзии, читала хокку и танка – заслушаешься.
«Дрожат у коня на хвосте
Капли росы.
Утри свои слезы».
«На мокрой ветке
Птица сидит одиноко.
А ты видишь только дождь».
«Я соберу и спрячу жемчуг белый,
Что рассыпает шумный водопад:
В минуты грусти
В этом бренном мире
Заменит он потоки светлых слез!..»
«Я знаю слишком хорошо себя:
Тебя я не обижу и намеком,
Но вот рукав мой,
Вымокший от слез,
Немым упреком будет для тебя».
В общем, я решил порадовать наших гостей хокку – японскими трехстишиями без рифмы и с философским содержание, мне хокку как-то ближе по краткости и емкости мысли. На меня время от времени находит – то холодильник разрисую баллончиками с краской в стиле граффити, то так мебель в своей комнате переставлю, что окно оказывается закрыто шкафом, то еще что-нибудь эдакое выкину. Мама пугается моих порывов и просит предварительно согласовывать с ней мои новшества и эксперименты. Отец более снисходителен к моим выкрутасам и говорит маме, что я себя ищу. Мама вздыхает «скорее бы уж нашел», но потом опять пугается «а ну как не там найдет». А в этот раз меня прочно зациклило на хокку.
Я не спал всю ночь, выжимая из воспаленного сознания философские трехстишия. Не такое это простое дело оказалось, как представлялось мне поначалу. Я ведь как рассуждал: ни рифмы, ни размерности у этих коротышек нет, клепай, да клепай, как печет мама блинчики по субботам: ать-два – и целая гора. Фиг вам! Сами попробуйте, тогда убедитесь.
Так что попыхтеть мне пришлось порядком. Но кое-что я все же выдал. Утром перечел измаранные листки, что-то перечеркнул, что-то подправил, но в целом остался собою вполне доволен.
«Выпил сосед сакэ.
Падает мебель, разбито стекло.
Красива Фудзияма весною».
«Выпью я чаю,
Съем сырник, сосиску и рыбу.
Входит в меня разное, выходит одно».
«Грянул внезапный гром,
Вздрогнула птица на ветке.
Тяжелы мои трусы…»
«Замер я в позе орла
В который сегодня раз.
Не ешьте прокисший суп».
«В роще бамбука
Предам земле разбитый планшет.
Горько зарыдаю».
«На ценник взгляну,
Слезами умоюсь.
Как прекрасен на закате айфон!» (*)
Всего, как и было задумано, шесть хокку, как раз по числу человек на предстоящем застолье за исключением меня. Но, вспомнив мамино «согласовывай со мною свои эксперименты», решил показать ей мои творения. Мама одобрила наполовину: ей в принципе понравилось мое увлечение восточной поэзией и не очень понравились мои хокку. «Идея в целом прекрасна, - сказала мама, - но вот твои эти стишки… Как бы сказать… Они интересны исключительно для нашего семейного круга, но не спеши их обнародовать. Не все поймут. Или поймут не так».
- Да, местами есть шероховатости, - самокритично кивнул я, - Ладно, не буду читать их гостям. Но ты хотя бы не возражаешь, если я прочту классические японские хокку, которые накачаю из Интернета.
- Хорошо. Читай. Только приличные и с выражением.
И я уселся за комп. Покопался в Интернете и накопал. Как потом оказалось – на свою голову.
«В чарку с вином,
Ласточки, не уроните
Глины кусок».
Это адресовалось дяде Валере.
«Скелеты свои
Люди в шелка завернули.
Глядят на цветы».
Это уже для тети Риты, жены дяди Валеры.
«Ясная луна.
У пруда всю ночь напролет
Брожу, любуясь».
Столь поэтичное послание предназначалось бабушке Маше.
«Будда в вышине!
Вылетела ласточка
Из его ноздри».
Это отцу.
«Глянь-ка, монах
В поле справляет нужду,
Прикрываясь зонтом».
Для деда.
«Если гость забредет,
Поскорее прикинься лягушкой,
Спелая дыня»
Это маме.
Как я уже говорил, японские поэты меня подвели. Не произвели впечатление их творения на наших гостей. Вернее, произвели, но не то, на которое я рассчитывал.
- А при чем тут чарка? – вопрошал обиженным тоном насупившийся дядя Валера, - Я уже третий год в железной завязке! И какого хрена намек про кусок дерма, упавшего в чарку? Я суррогат отродясь не пил. Только акцизную водку! Из гастронома!
- Да, у меня случается бессонница. Но, чтобы я по ночам бродила у пруда – это враки! – возмутилась вслед баба Маша.
- Я не тощая! Тем более не костлявая. Я стройная и элегантная. Французский тип фигуры. И если по молодости лет некоторые не понимают женского шарма, то это их проблемы, - поджала губы тетя Рита.
- Молодо – зелено, - хмыкнул дед Андрей в мою сторону, - Я, когда был пацаном, бывало во время сенокоса или когда помогал пастуху стадо пасти, то случалось, что нужду в поле или в лесочке за кустиком справишь. А куды деваться? Этих, как их… биотуалетов для нас не ставили. Но это когда было. Ишь, припомнил. Вроде как в укор. «Зонтом прикрываясь…» Хорошо бы зонтом. Мы тогда знать не знали, ведать не ведали, что такое зонт есть и с чем его есть.
- Это хокку, - попытался меня защитить отец, - стихи такие японские. Иносказательная восточная поэзия. Они в школе как раз сейчас проходят. Бывают еще танка, рубаи.
- Хоккуист нашелся, - опять усмехнулся дед, неодобрительно качая головой, - нет, чтобы Пушкина или Лермонтова декламировать, Некрасова на худой конец.
- А почему Некрасова на худой конец, - обиделась теперь за русского классика баба Маша, - Чем он хуже? Он про нас, женщин, очень душевно писал. Душевно и правдиво. «В полном разгаре страда деревенская. Доля ты, русская долюшка женская. Вряд ли труднее сыскать!» Вот что надо читать и цитировать. А ты, Денис, про вылетающую из носа Будды ласточку. Нонсенс какой-то. Не обижайся на него, Сережа, у тебя нос вполне нормальных размеров. А ты, Леночка, всегда гостей очень радушно привечаешь. Вот и сегодня вон какой стол накрыла. И никакую лягушку из себя не изображаешь.
- Да вы кушайте, кушайте. Салатик этот попробуйте, по новому рецепту. Пироги, по-моему, тоже удались. Не обижайтесь на парня, он хотел как лучше, - улыбнулась мама с извинительной за проступок сына улыбкой, - А я вам обещаю, что впредь Денис не будет вам читать стихи восточных поэтов.
- Ни хуков, ни танков, ни рубки! – была категорична баба Маша.
В общем, более никаких экспериментов с моей стороны. Особенно, если связано с восточной мудростью. Восток – дело тонкое.
Лучше уж наше традиционное: «Поздравляем… желаем… здоровья и счастья в личной жизни». Да, банально и избито. И совсем не свежо. Но зато верняк.
25.07.2015г.
(*) Все шесть хокку - плод воспаленного ума автора рассказа.