Искусители. Пётр Вяземский и вдова Пушкина

    Наталья Николаевна Пушкина

ИСКУСИТЕЛИ.  ПЁТР ВЯЗЕМСКИЙ, НАТАЛЬЯ  ПУШКИНА И САМ ПУШКИН

        У старых грехов длинные тени
                Агата Кристи

    Предполагаю,  пушковедам было давно известно, что один из тех, кого Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837) называл другом, а именно Пётр Андреевич Вяземский (1792-1878),  после смерти поэта начал ухлёстывать (слово "ухаживать" не подходит) за Натальей Николаевной - его вдовой. 
   Для меня это стало открытием, когда прочитала книгу И.Ободовской и М.Дементьева  "После смерти Пушкина". А до этого  у меня были одни восторги: "Какой прекрасный друг был у Александра Пушкина - Пётр Вяземский!" А поводы для , если не восторга, то расположения к князю,   всё же есть.

   Авторы названной книги упоминают мужчин, которые начали ухаживать за Натальей Николаевной, едва она с детьми вернулась из Полотняного Завода в Петербург в начале ноября 1838 года, то есть примерно через полтора года после смерти мужа.  Намерения у поклонников были самые разные.
  Кому-то хотелось взять её - молодую красавицу - в жёны, но... без детей.  Кто-то решил на пике скандальной скорби о гибели её супруга сделать себе карьеру...
  И ничего нет удивительного в том, что после его смерти, даже близкие к поэту по родству или по литературным делам, люди  продолжали жить, а не укладывались штабелями в гробы.  Мир велик и разнообразен. У одного человека горе, а у другого - радостное событие. Кого-то хоронят, а где-то дают бал.
   Как болит чужая душа никому не дано знать.
   Не известно, как бы Наталья Николаевна, будучи одинокой,  повела себя после смерти мужа; может, ушла бы в монастырь. Но дети! Наталья Пушкина была замечательной матерью. Кстати, это тоже талант, по сю пору нигде не оценённый достойно.
   Для гармонии в мире хорошие матери не менее важны, чем литература гениев.

                НА ЧУЖОЙ РОТОК НЕ НАКИНЕШЬ ПЛАТОК

    Много было сплетен. Как говорят, на роду было написано Наталье Николаевне, то есть предопределено, жить среди сплетен, начиная с того времени, как она стала невестой, а затем - женой Александра Пушкина.
   Никаких тайн и загадок в этом нет. Красота не только - страшная сила, как выразилась героиня актрисы Фаины Раневской в фильме "Весна", но и предмет зависти. А зависть - это паутина; если кто-то обкручен ею, то трудно выпутаться, потому что в её центре сидят ядовитые пауки.

   Завистники утверждают: красивые, успешные, талантливые - всегда порочны. Если судят завистники  о женщинах, то  здесь многовековая  мания:  все красавицы - непременно чьи-то любовницы; как незамужние, так и замужние. Александру Пушкину всю его жизнь доставалось  "на орехи" не за красоту, а за талантливость.
    А сплетничали о них ещё и потому, что за женихом - Александром Пушкиным - уже тянулся флёр разных происшествий в его жизни; как настоящих, так и придуманных. На чужой роток не накинешь платок!

   Но как мог поддаться яду сплетен Александр Пушкин? Ко времени женитьбы он - много повидавший, много написавший, много переживший. Герои его стихов, поэм, прозаических произведений - мудрецы. А вот ему мудрости не хватило.
  Получается, что мужчина-поэт и мужчина-муж, отец, гражданин - это разные типы. И это давно известно. Но как это применить к великому поэту А. Пушкину? Не хочется, но приходится признать , что и великие могут делать ошибки и поступать легкомысленно.
   Если человек холост, если он не связан материальными обязательствами перед родителями, то может распоряжаться своей жизнь и своими доходами, как пожелает: питаться сухарями или  пить шампанское; спать на соломе или на перине.
   Но став отцом четверых детей,  мужчина не имеет права быть безответственным. А Пушкин в той ситуации был безответственным. Ещё в 1833 году он писал родному брату своей Мадонны - Дмитрию Николаевичу, что если он умрёт, то "жена окажется на улице, а дети в нищете".

   Из письма В.А.Жуковского, адресованного Николаю I в конце апреля 1837 года, узнаём, что "по сие время долга считалось в наличности на сумму 92 500 рублей". В книге "Последний год жизни Пушкина" приводится "Список кредиторов Пушкина, удовлетворённых в 1837 году" ( по повелению царя).
   Здесь долги портным, зеленщикам,  книгопродавцам, каретным мастерам, в Английский клуб, за квартиру, аптекарям, разным чиновникам и купцам; не выплаченные  деньги, взятые под расписку на  "самонужнейшие расходы"...

   Вовсе не надо было быть пророком, чтобы предположить, что "жена окажется на улице, а дети в нищете".
  Известно, что денег у поэта на приличную жизнь никогда не было. В противовес  Петру Вяземскому; этому  князю досталось от отца приличное состояние. К тому же он почти  всегда был на государственной службе, не оставляя литературного поприща.
  Одно время князь хорохорился, писал злые эпиграммы, критические статьи о правительстве, за что был отстранён от службы и даже взят под негласный надзор полиции. Но он быстро одумался, и к  тридцати годам   навсегда отказался от либеральных взглядов, стал ревностно служить  и получать разные чины.
  В 1832 году Вяземский - вице-директор департамента внешней торговли, затем - товарищ министра народного просвещения, камергер, член Государственного совета, обер-шенк высочайшего двора. Биографы  поэта, ссылаясь на мнение  его друга-москвича П.В.Нащокина,  утверждают, что Пушкин ценил Вяземского, как критика и полемиста, но  не любил князя, как человека.
 
   Вот почему  Петра Вяземского точнее называть  литературным другом Александра Пушкина. Хотя вполне можно утверждать, что Александр Сергеевич  на полную катушку  эксплуатировал  этого "нелюбимого" человека, поручая ему разные свои дела , большей частью, конечно, литературные. Без доверия и уважения подобное невозможно.
   Не знаю, есть ли подсчёт - кому больше всего А.Пушкин написал писем и от кого больше получил. Без подсчёта можно предположить, что это был Пётр Вяземский. Прослеживается их притяжение друг к другу.
   Эпистолярное наследие этих двух литераторов ХIХ века - роман о той эпохе. В их письмах  обсуждение политической и светской жизни в России и других странах; полемика о различных жанрах  литературы; похвальные и критические замечания о сочинениях, написанных ими;  о газетах и журналах, выходящих  в России и за рубежом; о сочинениях собратьев по перу... Немало и личного.

 С большой долей иронии написал Пушкин стихотворение "Из письма к Вяземскому":
   Любезный Вяземский, поэт и камергер...
   (Василья Львовича узнал ли ты манер?
   Так некогда письмо он начал к камергеру,
   Украшенну ключом за верность и за веру)
   Так солнце и на нас взглянуло из-за туч!
   На заднице твоей сияет тот же ключ.
   Ура! хвала и честь поэту-камергеру.
   Пожалуй, от меня поздравь княгиню Веру.

    Так Александр Сергеевич поздравил Петра Андреевича с получением им в 1831 году придворного звания камергера (немец. Kammerherr; чин старшего ранга). Знак этого звания - золотой ключ - прикреплялся на камергерском мундире сзади. Как известно, Пушкин тяготился  званием камер-юнкера (младший придворный чин), считая, что он для такого звания  уже стар.
    Но зато выше его чина, как поэта, в России не было и пока нет. Жаль, что Александр Сергеевич не мог абстрагироваться от разных уколов, которые ему делала власть, включая царей.

   По характеру эти друзья-литераторы были  не похожими:  Пётр Андреевич  из рода прижимистых, деньги на ветер не бросал, имение не закладывал. И он не был, как Александр Сергеевич, притчей во языцех (предметом общих разговоров). Хотя...И у него было рыльце в пушку. Об этом разговор позже.
   В холостое время Пушкин  деньги  не  накапливал; если что-то появлялось, то поэт мог их кому-то из друзей-знакомых пожертвовать, если в том была крайняя нужда, или  в карты проиграть. Материально он также поддерживал своего брата Льва.  В мае 1830 года поэт уже помолвлен с Натальей Гончаровой, а денег у него - ни копейки. Мало того, он должен некоему В.С.Огонь- Догановскому в Москве более 25 тысяч рублей. 
     В  марте-апреле 1829 года, то есть за  несколько месяцев до первой попытки сватовства  к Наталье,  поэт пишет И.А.Яковлеву покаянное письмо: просит подождать с долгом, сообщает, что и ему должны, и он весь в долгах; мало того, "а я (между нами) проиграл уже около 20 тысяч... В конце мая и в начале июня денег у меня будет кучка, но покамест я на мели и карабкаюсь". Все имения семейства Пушкиных были заложены-перезаложены.
   
                БОГ  ВЗАЙМЫ  НЕ ДАЁТ

    Известно, что  Наталья Ивановна Гончарова - матушка Натальи  - не давала согласие на брак дочери с  Пушкиным; к тому же, когда  первый раз поэт посватался, Наталья не была ещё совершеннолетней.  Но потом, смирившись, будущая тёща поставила условие жениху: приготовить приданое для невесты. Так как денег у поэта не было, пришлось ему залезть в долги. Свадьба состоялась лишь 18 февраля 1831 года. Следовательно, Пушкин ходил в женихах почти два года. Странно, что   поэт, веривший в приметы, согласился на помолвку с Натальей в мае. Помолвка, свадьба в мае - потом маяться всю оставшуюся жизнь. И родился он в мае. Вот такие совпадения.
   И всё это время он истово работал, но по разным причинам, денег от издаваемых сочинений или не было совсем, или было мало. Поэтому  почти  весь 1830 год поэт  отправляет письмо за письмом писателю и издателю М.П. Погодину с одной просьбой: пришлите денег.
   Вот одно из таких писем  в Москву (30 мая-6 июня 1830 г.):
   "Могу ли к вам заехать и когда? и будут ли деньги? у бога, конечно, всего много, но он взаймы не даёт, а дарит кому захочет, так я более на вас надеюсь, чем на него (прости господи моё прегрешение). А.П.".

   Финансовое положение семейства Гончаровых не лучше. А ведь были другие времена. Родовое калужское имение Гончаровых "Полотняный завод" долго славилось своей бумажной фабрикой. Выпускаемая там бумага считалась лучшей в Российской империи; а  под парусами, из изготовленного на  заводе   полотна, бороздили моря и океаны английские  суда.
  В письмах Пушкина, который уже считает себя членом этой семьи, будучи пока женихом, есть даже упоминание о том, чтобы заложить  заводы Гончаровых. Поэт переписывается с Афанасием Николаевичем Гончаровым (дед Натальи, её братьев и сестёр), тогда главой семейства; пытается получить для него у министерства финансов ссуду. Но ничего не вышло!
 
    В литературе можно найти упрёк деду молодых Гончаровых: дескать, растранжирил семейное богатство. В самом деле, он промотал огромное состояние, полученное от А.А.Гончарова, основателя Полотняного Завода, и оставил после себя полтора миллиона долга. Этот долг вынуждены были  выплачивать внуки. Вот почему  молодым  Гончаровым пришлось на всём экономить; даже на мыле.

  А  почему деды и отцы должны содержать  взрослых  (здоровых) детей и внуков?  Пусть сами заработают! Совершеннолетний  Пушкин, находясь в ссылке на юге, так жаловался на отца в  письме (25 августа 1823 г., из Одессы в Петербург) брату Льву:
   "Изъясни отцу моему, что я без его денег жить не могу. Жить пером мне невозможно при нынешней цензуре; ремеслу же столярному я не обучался; в учителя не могу идти; хоть я знаю закон божий и 4 первые правила - но служу и не по своей воле - и в отставку  идти невозможно. - Всё и все меня обманывают - на кого же, кажется, надеяться, если не на ближних и родных. На хлебах у Воронцова я не стану жить - не хочу и полно - крайность может довести до крайности - мне больно видеть равнодушие отца моего к моему состоянию, хоть письма его очень любезны...".
   Ничего себе запросы даже у гениальных людей!

   31 августа 1830 года поэт из Москвы едет в Нижегородское имение своего отца - Болдино. И пишет вот такое письмо другу П.А. Плетнёву (Пётр Александрович Плетнёв, русский поэт, критик, академик Петербургской АН;  в 1838-1846 гг. он редактор и издатель "Современника", истинный друг  А.Пушкина - Л.П.):
   "...Милый мой, расскажу тебе всё, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего хуже 30-ти лет жизни игрока. Дела будущей тёщи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день от дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о  прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и её матери - отселе размолвки, колкие обиняки, ненадёжные примирения - словом, если я и не несчастлив, по крайней мере не счастлив. Осень подходит. Это любимое моё время - здоровье моё обыкновенно крепнет - пора моих литературных трудов настаёт - а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем бог весь когда...
   Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Чорт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостию, которой обязан  был богу и тебе..."

   Поэт поехал в Болдино, чтобы там, вдали от суеты, поработать, затем опубликовать сочинения и получить деньги, необходимые для  приданого и свадьбы. Иных доходов у Пушкина не было. А в Москве, едва  скрылась его кибитка, пошли слухи, что он сбежал и бросил невесту. Пришлось потом ему оправдываться, объяснять всё друзьям, Наталье и её маменьке.

      Письмо П.А.Плетневу из Москвы в Петербург 9 декабря 1830 г.
   "Милый! я в Москве с 5 декабря. Нашёл тёщу озлобленную на меня, и насилу с нею сладил, но слава богу - сладил. Насилу прорвался я  и сквозь карантины (в Москве была эпидемия холеры - Л.П.)  - два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава  богу, сладил и тут.
   Пришли мне денег сколько можно более. Здесь ломбард закрыт, и я на мели. Что Годунов (в то время заканчивалось печатание трагедии "Борис  Годунов" - Л.П.)? Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал.
    Вот что я привёз сюда: 2 последние главы Онегина, 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme ( франц. анонимно). Несколько драматических сцен или маленьких трагедий, именно: Скупой Рыцарь, Моцарт и Салиери, Пир во время чумы и Дон Жуан.
   Сверх того написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Ещё не всё (весьма секретное)*. Написал я  прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся - и которые напечатаем также Anonyme.  Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает..."
   Поэт написал ещё несколько фраз о том, что Дельвиг должен оправдаться перед государем, доказать, что в его газете ничего не было против правительства. Заканчивается это письмо замечательной фразой: "Поговори с ним об этом. А то шпионы-литераторы заедят его как барана, а не как барона...".
   *В сноске - для тебя единого.

   ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. В этом письме А.Пушкина, а также во многих других письмах и разных документах, которые я здесь привожу, есть курсив и разные особенности написания текста.  Пишу об этом для тех, кому такие нюансы важны. Так что смотрите письма в собрании сочинений поэта.   

   А какие нежные письма на французском языке пишет поэт своей невесте! Можно позавидовать. "Целую кончики ваших крыльев, как говаривал Вольтер людям, которые вас  не стоили"; "Прощайте же, мой ангел" ( впрочем, а "милый ангел" - это его обращение к Анне Керн)
   Кстати,  дела его будущей тёщи не были расстроены; Наталья Ивановна была достаточно богатой помещицей. Она не считала нужным содержать своих взрослых детей, в том числе и Наталью. Мать подарила своим дочерям  ту тонкую талию, которой восхищались их современники. И будет им! Тонкая  талия  была не только у Натальи, но  также  у Александры и Екатерины; просто об их красоте и "осиных" талиях меньше говорили.

   М.П.Погодин 8 июня 1830 года записал в своём дневнике: "Собираю мозаически деньги Пушкину и набрал 2000 р. С торжеством послал".   
   Потом долги его только росли; отсюда и трезвое предположение Пушкина, что жена и дети без него будут жить в нищете. Зачем женился!  Довольствовался бы своей независимостью. Его   разногласия с властью, многочисленные влюблённости, к счастью, не сказывались на его творческом запале, не гасили его вдохновение.

   Некоторые из его близких знакомых  считали, что ему было противопоказано жениться. Да, есть и мужчины, и женщины,  которым не стоило бы заводить семью. У кого-то на жену (мужа) и детей аллергия; а кому-то очень хочется иметь семью, но чтобы она была как бы виртуальной: существовала, но его не тревожила, не мешала работать, не ломала стиль его жизни. Им бы уразуметь, что такое бывает лишь во сне. 
   " Правда ли, что Баратынский женится? боюсь за его ум ", -  написал А.Пушкин в мае 1826 году П.Вяземскому. -  Законная ...(здесь неприличное слово - Л.П.) - род тёплой шапки с ушами. Голова вся в неё уходит. Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет ещё 10 был  холостой.   Брак холостит душу".

                ДАНТЕС ИЛИ ПТИЦА КРУПНЕЕ?

   Дуэли и, связанной с ней трагедии,  не произошло, если бы поэт плюнул на все сплетни, на подмётные письма и  увёз свою семью в то же  любимое Михайловское, растил бы там детей вместе с супругой, и сочинял. Из каких-то своих соображений поэт этого не сделал.
   Я предполагаю, что вовсе не  французский щеголь Дантес был предметом ярости Пушкина, а более крупная (самая крупная в империи) птица. Но эту птицу нельзя было вызвать на дуэль, а француза - запросто. И тем самым хоть так показать, что Александр Пушкин обид не прощает (кстати, в России на ту пору дуэли были строжайше запрещены; за нарушение этого закона полагалась смертная  казнь).

   В разделе "От редакции" альманаха "Прометей"(№ 10 за 1974 год), полностью посвящённый  Александру Сергеевичу Пушкину, подчёркивается:
   "Кажется, что нового можно ещё сказать о самом знаменитом, самом любимом, самом изученном нашем поэте - о том, чей день рождения отмечается как народный праздник поэзии, о том, в честь которого поставлены памятники и названы города, кому посвящено множество книг, статей...

   Но самый известный писатель остался одним из самых таинственных. И только теперь, когда мы так много знаем о Пушкине, мы примерно представляем контуры того, чего не знаем о нём: только по названиям или случайным упоминаниям мы судим о нескольких сотнях ( слова -нескольких сотнях - набраны полужирным шрифтом - Л.П.) не дошедших до нас произведений и писем Пушкина; примерно половина пушкинских эпиграмм не разыскана, не знаем мы и полного текста VIII главы "Евгения Онегина", из которой  напечатаны только фрагменты - в виде "Путешествия Онегина";  зашифрованный отрывок Х главы "Онегина" так и не имеет продолжения; судьба "Автобиографических записок" и "Дневников" поэта - область загадок и дискуссий; важные обстоятельства в истории гибели Пушкина пока покрыты мраком..."

   Отмечу фразу: "Важные обстоятельства в истории гибели Пушкина пока покрыты мраком".
   Уж если Пётр Вяземский называл "тёмным" и "таинственным"  то дело, то есть причину дуэли, то, значит, было что-то эдакое, что Пушкин от всех скрыл!  И то были вовсе не анонимные письма и кокетство Дантеса с Натальей Николаевной.
   П.А.Вяземский  в письме к А.Я.Булгакову* 5 февраля 1837 года подробно рассказал, как умирал Пушкин ( эти подробности повторяются в воспоминаниях  тех, кто был рядом с поэтом в те трагические дни: Жуковского, Даля, Спасского и других).
 
   "Пушкин принадлежит не одним ближним и друзьям, но и отечеству, и истории, - написал П.Вяземский. - Надобно, чтобы память о нём сохранилась  в чистоте и целости истины. Но из сказанного здесь мною ты можешь видеть, в каких чувствах, в каком расположении ума и сердца своего кончил жизнь Пушкин.
    Дай Бог нам каждому подобную кончину! О том, что было причиною этой кровавой и страшной развязки - говорить много нечего. Многое осталось в этом деле тёмным и таинственным для нас самих. Довольно нам иметь твёрдое, задушевное убеждение, что жена Пушкина непорочна и что муж её жил и умер с этим убеждением, что любовь и ласковость к ней не изменилась в нём ни на минуту.
   Пушкина в гроб положили - и зарезали жену его городские сплетни, людская злоба, праздность и клевета петербургских салонов, безыменные письма. Пылкая, страстная душа его, африканская кровь не могли вытерпеть раздражения, произведённого сомнениями и подозрениями общества...".
    Вяземский называет историю с дуэлью "фаталитетом, который невозможно объяснить и невозможно было предупредить".

   Но нигде и следа нет, что друг Пушкина - князь Вяземский, узнав об обиде, нанесённой поэту,  хоть раз бросил бы перчатку в лицо обидчику, дал бы пощёчину, направил бы гневное письмо...
   * Александр Яковлевич Булгаков (1781-1863), приятель П.Вяземского. С 1832 года московский почтдиректор.

   А сам Пётр Андреевич вскоре забудет, что "уложило Пушкина в гроб и зарезало его жену",  начнёт ухаживать за Натальей Николаевной, и таким образом давать поводы  для новых сплетен.
   Поговорим о странностях любви
   (Другого я не смыслю разговора).
   В те дни, когда от огненного взора
   Мы чувствуем волнение в крови...
         А.Пушкин, "Гавриилиада"
               
   На все лады в последующие почти двести лет со дня гибели поэта,  в  разных материалах воспевают хвалу Пушкину: не мог поступить иначе, так как была задета честь жены. Честь, конечно, защищать надо, но ...Если на одну чашу весов  положена честь, а на другую - молоденькая неопытная женщина и четверо детей мал мала меньше,  и уверенность, что они непременно будут  без него жить в нищете ( а жена окажется на улице), то муж (зрелый мужчина) должен был выбрать защиту жены и детей, и отложить на потом защиту чести. Тем более, что  та роковая для него дуэль вовсе не очистила его Мадонну от грязных сплетен.
   Нет, в самом деле, есть в той дуэли тайна, мрак. И скрыто имя настоящего виновника ситуации, из-за которой А.Пушкин решил: только кровью можно смыть обиду. Дуэлью с Дантесом он решил отвлечь внимание от настоящего "ухажёра".

   Что-то мне подсказывает , что князь Вяземский знал того ухажёра. И этим (кроме, конечно, влюблённости в Наталью Николаевну как в очаровательную женщину) можно объяснить его ухаживания за вдовой друга, которые точнее назвать-  соблазнением её. Если он знал , что эта женщина принадлежала не только законному супругу, но и ещё кое-кому, то мог потом искушать её  со спокойной совестью: "А чем я хуже того!.." Имелся, конечно, в виду не ранг, а мужские достоинства.

   После смерти поэта в разных светских гостиных на все лады обсуждали Наталью Николаевну. Впечатление было такое, словно, за ней следили: куда ездила, что говорила, как выглядела. Чаще, чем где бы то ни было, судачили о ней в гостиной Софьи Николаевны Карамзиной, которую называли  сплетницей  и у которой, вероятно, была личная неприязнь к Наталье, или зависть к её красоте и к тому, что именно она стала женой поэта (глава семейства, историк Николай Михайлович Карамзин умер в 1826 году). В письмах  разным адресатам С.Н. Карамзина  утверждала, что вдова Пушкина "не будет неутешной, что эта женщина не способна глубоко переживать".
   Наталья Николаевна  после трагической гибели мужа редко, но бывала  в   литературном салоне Карамзиной. Не один раз она встречала там поэта  Михаила Лермонтова. Он избегал разговаривать с ней. Предполагается, что он верил сплетням, которые распространяли о ней ( прежде всего такую: она виновата в том, что произошла дуэль) и что именно Софья Карамзина могла говорить поэту "в недоброжелательных тонах о Наталье Николаевне".
 
   За стихи "Смерть поэта", написанные в 1837 году, Лермонтова отсылают в армию на Кавказ.  Накануне своего отъезда  они встретились всё в той же гостиной Софьи Карамзиной. Как только освободилось место возле Натальи Николаевны, Лермонтов сел рядом и  поразил её своей откровенностью; своеобразной исповедью о том, что  раньше относился к ней предвзято, верил разным толкам о ней. Корил себя за то, что  его беспощадные осуждения "отталкивали от него ни в чём перед ним не повинных людей".
   Наталья Николаевна, спустя годы, рассказала об этой встрече своей дочери от второго брака - Александре Араповой (по отцу - Ланская). Александра имела литературный дар, сочиняла. Она же написала о матери несколько статей под названием "Н.Н.Пушкина-Ланская. К семейной хронике жены А.С.Пушкина". Пушкинисты относятся к этим её рассказам о матери с настороженностью, находят разные неточности. Однако  и отмечают, что благодаря   записям дочери , стало  больше известно о Наталье Николаевне.

   В частности, вот так передаётся своеобразное извинение Михаила Лермонтова перед ней (из книги "После смерти Пушкина"):
    "  - Когда я только подумаю, как мы часто с вами здесь встречались!.. Сколько вечеров, проведённых здесь, в этой гостиной, но в разных углах! Я чуждался вас, малодушно поддаваясь враждебным влияниям. Я видел в вас только холодную, неприступную красавицу, готов был гордиться, что не подчиняюсь общему здешнему культу, и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть её обаяние искренности, которое не разбираешь, а признаёшь, чтобы унести с собою вечный упрёк в близорукости, бесплодное сожаление о даром утраченных часах...".
   А дальше поэт говорил о том, что  после возвращения  надеется  заслужить  прощение и стать её другом. Беседа их была долгой и задушевной, что вызвало явное недовольство хозяйки гостиной. Но, как известно, Лермонтов в Петербург не вернулся; он погиб на дуэли в Пятигорске в 1841 году.

   Играли со смертью и Пушкин, и Лермонтов - эти поэты-гиганты. При всех своих талантах  они не имели   главного таланта - любить жизнь и своих близких. И кому что доказали? Никому и ничего!  Люди сомкнули ряды, и жизнь на  планете Земля  пошла своим чередом.
   Мало того, что их молодые тела зарыли в землю и стали они перегноем, так ведь перегноем стал и их неизрасходованный мозг. А сколькими шедеврами  могли бы ещё порадовать современников и потомков! Да и сами бы могли вдоволь ещё порадоваться - ведь творчество украшает жизнь, поднимает её над повседневной суетой, расцвечивает радужными красками.

   Александр Сергеевич не скрывал радости, которые испытывал от своих произведений. Почему-то даже это не удержало его от рой роковой дуэли. Странные существа - люди!
   Многими своими сочинениями  поэт обогатил  на многие века репертуары  театров  различного направления не только в России, но и во многих других странах.
    Трагедию "Борис Годунов" поэт начал  писать и закончил в Михайловском (1824-1825 гг.; опубликована в декабре 1830 г. под наблюдением П.А.Плетнева), куда с юга был направлен для продолжения ссылки и где провёл почти два года. Почти два очень плодотворных года! Об этом произведении в разных его письмах есть, если можно так выразиться, следы.

   Из письма П.Вяземскому (13 июля 1825 г., из Михайловского в Царское Село):
   "...Покаместь, душа моя, я предпринял такой литературный подвиг, за который ты меня расцелуешь: романтическую трагедию! - смотри, молчи же: об этом знают весьма немногие...".
   Уже поставив дату - 13 июля,  Александр Сергеевич дописывает: "Передо мной моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтоб не выписать её заглавия: Комедия о настоящей беде Московскому государству, о  царе Борисе и о Гришке Отрепьеве писал раб божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище Ворониче (всё название трагедии здесь набрано курсивом - Л.П.). Каково?"

   И вот финал работы над  этим гениальным сочинением. В первых числах ноября 1825 года поэт пишет П.Вяземскому (из Михайловского в Москву):
   " ...Поздравляю тебя, моя радость, с романтической трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я прочёл её  вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!.. Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию - навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!.."
   О реакции царя-цензора на "Бориса Годунова" здесь также будет упомянуто.

                ЕГО ТРАВИЛИ КАК  ЗАЙЦА - ОХОТНИКИ
   
   Прав князь Вяземский, что "Пушкина в гроб положили - и зарезали жену его городские сплетни, людская злоба, праздность и клевета петербургских салонов..." Чем больше я читаю воспоминаний  современников об Александре Сергеевиче, тем становится понятнее, что его травили, как зайца на охоте. 
   Впрочем, охотники, выследив зайца или другую дичь, убивают их; иначе - скроются. Пожалуй, точнее сказать, что скучающий светский народ вёл себя с  поэтом, как кошка с мышью. Она ведь сначала играет: подбрасывает, даёт отбежать от себя, чуть придавливает лапами, но не убивает  и не ест сразу. А, наигравшись, может,  ест её живую?

   Из "Воспоминаний К.К.Данзаса в записи А.Аммосова" видно, что петербургское светское общество превратилось в рьяных охотников.  Желая развлечься (может, кто-то заключал и пари), образовалось две партии: одна была за Пушкина, другая - за Дантеса и Геккерна. "Партии эти, - рассказал  Данзас, - действуя враждебно друг против друга, одинаково преследовали поэта, не давая ему покоя".
   По его мнению, на стороне Геккерна и Дантеса был и граф Бенкендорф, "не любивший Пушкина".  Оказывается, полиция знала о предстоящей дуэли между Пушкиным и Дантесом, но из-за неприязни к поэту этого главного шефа жандармов, блюстители порядка  "по ошибке" были направлены  в Екатерингоф, а не к Чёрной речке, где  происходила  дуэль.

   Та партии светского общества, которая была за Пушкина, старалась всячески  опровергать оскорбительные слухи и делала всё возможное, чтобы поэт и его супруга не встречались с Дантесом и старым Геккерном. А противоположная партия, наоборот,  всё делала, чтобы где-нибудь их столкнуть и понаблюдать за ними. Для этого устраивались разные вечера, балы и приглашалась чета Пушкиных и Дантес. Француз сразу же начинал оказывать знаки внимания Наталье Николаевне. Супруг её негодовал ( в наше время в такой ситуации муж даёт в ухо ухажёру), а общество от души  потешалось и веселилось.
   В 1836 году, когда страсти накалились и Пушкин уже был вне себя, Наталья Николаевна предлагала мужу уехать всей семьёй на какое-то время из Петербурга. Но он выбрал иное: вызов на дуэль.

   По воспоминаниям К.К.Данзаса,  масла в огонь подлил и граф Г.А. Строганов.  Когда А.Пушкин написал письмо барону Геккерну письмо "в весьма сильных выражениях", то этот  старый  греховодник бросился за советом к Г.А.Строганову.  Граф, прочитав письмо, посоветовал "чтобы его сын, барон Дантес, вызвал Пушкина на дуэль, так как после подобной обиды, по мнению графа, дуэль была единственным исходом".
   Верить этому или нет? Г.А. Строганов - двоюродный брат Н.И.Гончаровой, матери Натальи Николаевны, а следовательно,  её дядя. Получается, что дядя хотел, чтобы его племянница стала вдовой. А когда это случилось, то именно Григорий Александрович был назначен председателем опеки над детьми и имуществом поэта.

   Знала или не знала  Наталья Николаевна о дуэли? Ранее в литературе мне не попадалась  информация, что знала. А вот по воспоминаниям супругов Вяземских, рассказанных П.И.Бартеневу,  получается, что знала:  "Пушкин не скрывал от жены, что будет драться. Он спрашивал её, по ком она будет плакать. "По том, - отвечала Наталья  Николаевна, - кто будет убит". Такой ответ бесил его: он требовал от неё страсти, а она не думала скрывать, что ей приятно видеть, как в неё влюблён красивый  и живой француз". И в то же время,  Вера Вяземская готова была "отдать голову на отсечение", доказывая, что Пушкина была невинна.
   Если Наталья Николаевна знала о дуэли, то почему, когда раненного супруга привезли домой, она в это время спокойно обедала с сестрой и братом? Одни вопросы!

   Наталья Николаевна была слишком молода, чтобы предвидеть последствия даже самых невинных ухаживаний за ней.  Могла бы, конечно, пресечь всякое волокитство  за ней и Дантеса, и кого бы то ни было другого. Женщины это умеют делать. Ибо замужней женщине неприлично принимать знаки внимания других мужчин,  и давать поводы для сплетен. На всех вечерах и балах она должна была быть рядом с мужем, в одном с ним углу. Не понимала этого или не любила мужа и ей было всё равно, что он чувствует?
   Княгиня Вяземская  рассказала ещё об одном случае. На каком-то вечере, как всегда,  Дантес сидел рядом с Натальей Пушкиной и "забавлял её собою". Вдруг во время разговора она вздрогнула. А Пушкин, наблюдавший за ними (О, небо! Нашёл чем заниматься!), увидел, что она вздрогнула. Они быстро уехали домой.

    Наталья Николаевна  рассказала мужу, что произошло. Дантес  к тому времени уже был женат на её сестре.  Кокетничая со свояченицей (наверняка, знал, что  Пушкин за ними следил),  француз рассказал молодой красавице, что у него был мозольный оператор, тот самый, который обрезывал мозоли и ей. И что тот оператор сказал Дантесу, что "мозоль ( или тело) госпожи Пушкиной гораздо красивее", чем у его жены Екатерины.
   Можно предположить, почему женщина вздрогнула, услышав этот  своеобразный намёк на  раздевание, этот зов  мужчины... И попридержала бы  язык! Придумала бы что-нибудь, чтобы объяснить, почему вздрогнула. Например, что озябла,  ей нездоровится  или о детях вспомнила. Этому  женщин тоже не надо учить - с колыбели знают, как притупить подозрительность мужчины.
   Получается, что травили А.Пушкина и друзья, и родные, и недруги. Кто-то осознанно, а кому-то ума не хватило.

   Современные психологи говорят, что недолюбленный в детстве ребёнок  потом становится неврастеником, то есть легко, по любому, даже  незначительному поводу, раздражается, вспыхивает, лезет в драку...  У Александра Сергеевича были сложные  отношения с родителями, особенно с отцом.
   В 11 лет он  был определён в Царскосельский лицей. Как я понимаю,  домой на каникулы лицеистов не отпускали. Окончил лицей в 1817 году. Следовательно, формировался, как личность, вне семьи. Можно ли назвать  поэта неврастеником, не знаю, но то, что он быстро вспыхивал, известно. Несколько десятков вызовов на дуэль - как можно это объяснить, если не легко раздражительным нравом? Плюс  флюиды (токи) творчества, которые в нём вспыхивали и бурлили и, наверное, в какой-то степени влияли на нереальное восприятие действительной жизни. Это что-то сродни эйфории.
   Все творческие  личности - как  спящие вулканы. Накопив энергию (замыслы, сюжеты), они взрываются.

   При всём моём уважении к А.Пушкину, не могу не  отметить, что он не был мудрым человеком, умеющим прогнозировать  последствия своих поступков. Что такое дуэль?  Покушение на убийство. Получается, что вызывая разных людей на дуэль, он хотел их смерти.  Что же он  о себе такое возомнил, что поверил: имеет право убивать!  И  сам мог быть убитым.
   Да, в литературе есть описание некоторых его дуэлей - розыгрышей, когда стреляли то ли вишнями, то ли чем-то ещё. Но это опасное ребячество. Ягодой можно было выбить глаз или нанести ещё какую-нибудь опасную травму.
   Врач Владимир Даль, описывая смерть А.Пушкина, подчеркнул, что "хладнокровие Пушкина к смерти было всем известно". И дальше рассказ о некоторых его дуэлях, о том, как он " стрелялся всегда через барьер", и  как "З раза оканчивал дело шуткой - заключал стихом".
   Такое поведение - не хладнокровие, а хулиганство. Вот он и дошутился!

   Возможно, раздражительность и язвительность поэта была связана с тем, что он находился в клетке. По-другому нельзя назвать то, что, выражаясь современным языком, он был невыездным - его не выпускали цари, при которых он жил, в другие страны. А это уже повод для того, чтобы чувствовать себя ущербным, незаслуженно обиженным и оскорблённым.  Я думаю, что если бы он, как другие россияне, мог выезжать за рубеж, то это бы рассеивало его мятежный дух, делало бы более терпимым к людям.
   Больше Александр Сергеевич прожил при Николае I. Вот это был матёрый кот, который играл с  поэтом, как играют кошачьи со своей добычей. Наигрался вдоволь; стал соглядатаем  убийцы поэта.

    Если бы царь ценил единственный и неповторимый  талант Пушкина - своего подданного и соотечественника, то он бы мог  совершенно спокойно отправить из Петербурга чужестранца Дантеса - или вовсе из страны, или в какую-нибудь губернию, где была армия. Кто такой для России Дантес? Ничем не примечательная личность, просто пришелец, каких была тьма. После смерти  А.Пушкина француз написал объяснительную (собирались  рапорты и объяснения для военно-судного дела):
   "Зовут меня Георгий барон Геккерн, от роду имею 25 лет, воспитан я в Французском королевском военном училище, в коем приготовлен военным наукам. Веры римско-католической, у святого причастия был 7-го января 1837 года. В службу Его императорского Величества вступил я  8-го февраля 1834 года..." Через два года из корнетов произведён в поручики.
   И все его заслуги!

  Мудрый правитель  отправил бы этого, ничем не выдающегося поручика,  куда подальше,  как только пошли слухи, что француз начал ухаживать за женой Пушкина и такая принародная наглость  оскорбляет поэта. Мудрый правитель сказал бы: " Кто оскорбляет русского поэта - тот оскорбляет меня!" И сдуло бы  с горизонта России Дантеса, как пушинку. Его и сдуло, да поздно!
   Но амурным делам и сам царь не был чужд; известно, что много лет во дворце (вместе с царской семьёй) жила и его любовница; императрица о ней знала, но "не замечала".
   "Раздавленный обстоятельствами" - эта современная  формула хорошо подходит А.Пушкину.   

                О ЧЁМ  МОЛИЛАСЬ?

   Кстати, красота Натальи Николаевны  - предмет зависти многих светских дам того времени, увяла быстрее, чем можно было предположить. Но она всю оставшуюся жизнь помнила о Пушкине, заботилась о том, чтобы не забывали отца их дети.
   По пятницам (Александр Сергеевич умер в пятницу 29 января 1837 года) она постилась и никуда не выезжала.  Из письма  Петра Плетнёва  от 30 января 1843 года: "...Остаток вечера я с Вяземским провёл у Н.Пушкиной. Это был канун смерти её мужа, почему она и не поехала на придворный бал".
   Наталья Николаевна начала курить;  печальным постоянно было её лицо.
 
   "...Несмотря на то, что я окружена заботами и привязанностью всей моей семьи, - писала она в 1849 году, - иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединённом уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое часто раньше принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца".

   Никто никогда не узнает, о чём она молилась.  Возможно,  каялась перед Богом о том грехе, который и был поводом для дуэли мужа.  Многие свои тайны люди уносят в мир иной.      
       Сколько на Земле будут помнить Александра Пушкина, столько будут гадать: изменяла Мадонна мужу или нет. Очень может быть, что откроются  новые письма участников и свидетелей той драмы; какие-то документы. В архивах ( и не только в России) - горы документов, которые ждут своих исследователей. Говорят, что дыма без огня не бывает.
 
   Став женой признанного в обществе литератора, молоденькая и наивная (на ту пору) Наталья сразу же оказалась на виду великосветского общества. Ей хотелось вырваться из родительского дома, избавиться от прессинга  матери,  недовольной жизнью, от скромного быта. Она была бесприданницей. Девушки на выданье  грезят о весёлой жизни, которую принесёт им замужество.  На самом деле, замужество - это лотерея:  или выигрыш, или проигрыш. Середины не бывает.
   К тому времени и вокруг Пушкина уже был ореол  сплетен,  ссылки,  его многочисленные вызовы на дуэль разных людей, включая друзей...Его любили и ненавидели; завидовали и при первой возможности спешили подложить свинью. Его травили, не выпускали из страны. Сам поэт  своими эпиграммами,  многими стихами  и резкими характеристиками  разным людям давал поводы для ненависти и сплетен.

   А кто из мужчин не будет злиться и мечтать отомстить, если во всеуслышание объявляют, выражаясь современным языком,  о его нетрадиционной сексуальной ориентации, или у него такой крошечный член, что его надо рассматривать в микроскоп? Да ещё и о каких мужчинах он судачил  - не последних в империи!
   В общем, Александр Сергеевич всю свою жизнь нарывался на неприятности, плодил врагов и недругов. Вот только зачем он это делал? Зачем растрачивал своё время на разные объяснения? А талант терпеливо его ждал. И многое из задуманного не дождалось своего часа. 
   Вопросы остались без ответа.

                ТАЛАНТ ВО ВРЕД

   Без произведений Александра Пушкина российская литература была бы гораздо беднее. Никто до сих пор не смог  закрыть брешь, появившуюся после его смерти.
   Щедро одарённый Богом талантом, А.С.Пушкин далеко не всегда использовал этот дар во благо. Его эпиграммы - это оскорбительные портреты разных людей. И почему Александр Сергеевич решил, что он имеет право оскорблять  людей? Может, он думал, что талант всё спишет? Непростительное самодурство.

   Сразу же говорю своим  возможным оппонентам: я считаю Александра Пушкина  великим поэтом, талантливым драматургом и критиком, историком (этот дар он не успел развить, а жаль).  Я ценю не сюжеты его произведений, а язык, которыми они написаны; кажущуюся лёгкость его сочинительства, диапазон слов, которые он применяет; неожиданные рифмы... Словом, это мой писатель.
  Но было в  характере и поведении А.Пушкина  такое, за что я его осуждаю, и что непростительно: унижение людей. 
   Сам он был грешен от макушки до пяток, но обвинял других в подобных грехах. Психологи могли бы, возможно, объяснить сочетание несочетаемого: блестящего литературного таланта и наплевательского отношения к чувствам других людей. Может, его рано начали хвалить и захвалили?

           Многие его эпиграммы ходили в списках, но все знали их героев. Например:
    Орлов с Истоминой в постеле
    В убогой наготе лежал.
    Не отличился в жарком деле
    Непостоянный генерал.
    Не думав милого обидеть,
    Взяла Лаиса микроскоп
    И говорит: "Позволь увидеть,
    Чем ты меня, мой милый..."

   Вместо последней фразы в собрании сочинений поэта точки. Но все неприличные слова, которые  когда-то не пропустила цензура, да и теперь не пропускает,  давно известны. И сейчас я не дописала последнее слово, хотя знаю его. Орлов - это генерал М.Ф. Орлов, уважаемый человек,  член литературного общества "Арзамас"; позднее вошёл в Союз благоденствия.  А.И.Истомина - балерина.
   Пушкин написал эту эпиграмму в 1817 году. Ему 18 лет, а Орлову  29. Юноша Александр ещё и пороха не нюхал. М.Ф.Орлова он знал, бывал в его доме. Вот так отблагодарил за гостеприимство. За подобное дают оплеуху.
 
   У Александра Сергеевича, не знаю, как правильно эту тягу определить,  была  своеобразная болезнь:  в своих сочинениях он нередко упоминал о мужских и женских гениталиях.
Известно такое  его стихосложение - "Сравнение":
   Не хочешь ли узнать, моя драгая,
Какая разница меж Буало и мной?
   У Депрео была лишь запятая,
   А у меня две точки с запятой.

       В собрании сочинений поэта вместо слова "запятая" стоит запятая; а вместо слов "две точки с запятой" - две точки и запятая. Поэт Буало был кастратом.
   Даже в письмах жене-Мадонне он пишет неприличные слова. Не понятно, зачем.

   Эпиграмма "На Аракчеева" (распространялась в списках, но  персонаж  был известен):
   Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он - друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто же он? Преданный без лести (здесь курсив)
......грошевой солдат.

   Не могу вместо точек поставить слово. Под "грошевым солдатом" подразумевается А.А.Аракчеев, российский государственный и военный деятель, депутат военных дел Государственного совета.  Там где точки, слово, которым поэт обозвал Настасью  Минкину - домоправительницу Аракчеева, и , наверное, любовницу.
   Какое было Пушкину дело до личной жизни этого графа? И кто дал ему право обозвать женщину неприличным словом? Была она любовницей графа или не была - это  её личное  дело. А если уж хочется написать об этом, то сначала надо доказать. А доказать можно лишь, если постоишь со свечой у их кровати.

   Предполагаю, что никто не подсчитал, скольким мужьям Александр Сергеевич "наставил рога". Здесь можно применить русскую пословицу: чья бы корова мычала, а чья  бы молчала (о сути её см. в "Словаре русского языка" С.И.Ожегова).
   "Преданный без лести" -  девиз на гербе графа  А.А.Аракчеева.
   Пушкин не имел права  написать: "Без ума, без чувств, без чести..."? Если Александр Сергеевич был недоволен Аракчеевым, как государственным чиновником, то написал бы  письмо царю, наполнив его доказательствами.  А получилось - словоблудие; повод - подать иск в суд за попрание человеческого достоинства. Граф на Пушкина в суд не подавал и на дуэль его не вызвал. И правильно сделал.

       В том же духе написана эпиграмма на Дондукова-Корсакова:
    В Академии наук
   Заседает князь Дундук.
   Говорят, не подобает
   Дундуку такая честь;
   Почему ж он заседает?
   Потому что есть чем сесть.
     А на самом деле,  последняя строчка такая: "Потому что ж..а  есть". Эта эпиграмма ходила в списках. Герой её - вице-президент Академии наук, председатель цензурного комитета М.А.Дондуков-Корсаков. Наукой он не занимался. Ходили слухи, что он поднимался по карьерной лестнице багодаря  протекции сильного покровителя -  министра  народного просвещения С.С.Уварова. В эпиграмме Пушкин намекает на нетрадиционные сексуальные отношения  этих мужчин.
   А Пушкину что за дело до жизни этих людей? Ради чего он стал сплетником? А говорить так, не имея доказательств, не наблюдая самому  их отношения - это сплетня. Для серьёзного поэта  подобные вирши - непростительная гнустность. А вот в официальных письмах к тому же  Дондукову-Корсакову поэт - сама любезность.

   Не щадит Александр Сергеевич  и  женщин, в том числе и тех, в которых был влюблён. Не удержался он от нескромных стихов об Анне Вульф, к которой одно время питал нежные чувства,  и о  других дамах.
 
   Из всех  эпиграмм Пушкина самая омерзительная на М.С. Воронцова, новороссийского генерал-губернатора; Пушкин служил в его ведомстве в Одессе, когда был там в ссылке.
   Полумилорд, полукупец,
   Полумудрец, полуневежда,
   Полуподлец, но есть надежда,
   Что будет полным наконец.

   Омерзительность в том, что Александр Сергеевич написал это, будучи любовником жены М.С.Воронцова - Елизаветы. Вся Одесса и далеко от неё   знали об этой связи. Да Пушкин никогда и не делал секрета из  того, за кем он ухаживал и чем заканчивались те ухаживания. Все тонкости его любовных побед были в его стихах.  И таким путём он разглашал секреты своих любовных побед.
   О себе - пожалуйста, хоть всему свету! А зачем выставлять на показ женщин?
   М. С. Воронцов верой и правдой служил России, был человеком, заслуживающим уважения своими делами.

   В Одессе до Елизаветы Воронцовой Пушкин был увлечён красавицей Амалией Ризнич, женой итальянского коммерсанта. Это о ней поэт написал стихотворение "Ночь" (26 октября 1823 г.). Потом эти стихи стали  романсом:
   Мой голос для тебя и ласковый и томный
   Тревожит поздное молчанье ночи тёмной.
   Близ ложа моего печальная свеча
   Горит; мои стихи, сливаясь и журча...

       Затем случилось то, ради чего он ухаживал за Амалией. И поэт тут же делится интимным событием со всем светом:

   Когда любовию и счастьем утомлённый,
   Я на тебя гляжу коленопреклонённый,
   И ты главу мою обнимешь и нежна...
       Это стихотворение  потом было переписано. О своих чувствах к Амалии поэт написал несколько прекрасных стихов;  "Простишь ли мне ревнивые мечты " (1823 г.) - это короткий роман в стихах - поэтический шедевр.

   Когда Елизавета Воронцова узнала об эпиграмме поэта на её супруга, у них разладились отношения. Ещё бы! Одесса смеялась и шушукалась. Он, как и прежде, бывает в доме Воронцовых, но там к нему относятся сухо. Летом это семейство с большой толпой гостей уезжает на отдых в Крым; Пушкина не приглашают.
     М.С. Воронцов 24 июля 1824 года из Симферополя  отправляет предписание  Одесскому градоначальнику Гурьеву: уведомить Пушкина, что он уволен из списка чиновников Коллегии иностранных дел и, по высочайшему повелению, отправляется для продолжения ссылки в Псковскую губернию - в имение матери.
 
    Был такой нюанс: если  поэт даёт обещание, что он последует из Одессы к месту назначения без остановки, то поедет один; в противном случае -  под надзором чиновника. Пушкин покорно подписывает все бумажки-обязательства; получает деньги на дорогу - 389 рублей и 4 копейки. 
   Ничего себе ссылка "узника": все годы, что поэт был на юге, он получал зарплату, так как имел  там должность; и деньги на дорогу домой ещё дали!  Спустя годы будет на  казённом коште в Восточной Сибири   ещё один  ссыльный - Владимир  Ульянов, тогда ещё не  Ленин.
   А говорили, что цари такие-сякие!  По крайней мере, к  этим узникам императоры были лояльны. А также к их родным.
   Этим бы узникам изведать, что такое концлагеря в Магадане и других местах. По-другому бы запели.

   Но  А.Пушкин  хотел остаться в Одессе и жить, как свободный художник. Однако в предписании было написано: "Выехать немедленно!"
   Поэт решил бежать из России -  морем из Одессы.  В Одессе в то время находилась с детьми жена Петра Вяземского - Вера Фёдоровна. Они дружили. Она, и, предполагают, что также   Елизавета Воронцова, решили  помочь "шалуну-поэту" (так его назвал граф Воронцов) бежать.
    Но не тут-то было. Бегство не удалось. Воспоминания о нём остались в стихотворении "К морю".  Поэт  выехал из Одессы   31 июля  1824 года. Он увозил с собой три первые главы   романа в стихах "Евгений Онегин".

   Известно, что Елизавета Ксаверьевна  подарила возлюбленному перстень с вырезанными на камне таинственными  словами (позже - переведёнными). Александр Сергеевич назвал его талисманом.  И стихотворение также называется.
   Храни меня, мой талисман,
   Храни меня во дни гоненья,
   Во дни раскаянья, волненья:
   Ты в день печали был мне дан...
 
      Поэт носил этот перстень постоянно. На дуэль отправился с ним. И угасал с ним. Уже с мёртвой руки поэта снял его В.А.Жуковский. Потом этот перстень был у врача -литератора В.И.Даля. Могу ошибаться, но где-то мне попадалась информация, что "талисман", вроде бы, был даже у французской певицы -  музы русского писателя И.С.Тургенева - Полины Виардо.   

                КАК МАЛОЕ ДИТЯ
   
     Можно предположить: чтобы отомстить Пушкину за его  гениальность, за злой язык, нашлись умельцы совратить его молоденькую жену. И пошло-поехало:  восхищение красотой, кокетство, ухаживания, лесть (сам царь и сама царица приглашают во дворец, рады видеть на балах)... А попутно доставалось и поэту:  за ним наблюдали с пристрастием, отмечали, что  мрачен, посмеивались, шушукались, обсуждали их жизнь  в салонах.
   Если бы у меня спросили: "Была ли Мадонна верной женой Пушкину?", я бы ответила, что не была.   То  был короткий роман, но не с Дантесом. Он был подставной уткой, флюгером - готов был поворачиваться в разные стороны ради чинов и денег.  Уверена, что Пушкин об этом знал. Современные историки сознательно многое не публикуют.  И правильно делают. У всех есть грехи.

   Мне не жалко ни Александра Сергеевича, ни  Наталью Николаевну. Они взрослые люди; сами совершали поступки, сами же за них и отвечали. 
   После смерти поэта, его родные, друзья и соратники по перу долго ещё обсуждали  такую тему: можно ли было предотвратить дуэль с Дантесом, кто мог бы это сделать? Говорили, что если бы был тогда в Петербурге  его друг С.А.Соболевский, то он смог бы примирить противников. Упрекали  К.К. Данзаса, лицейского товарища Пушкина, его  секунданта  - узнав от поэта  о дуэли, он должен был доложить начальству и  тем самым "прекратить таковую дуэль"; чего он не исполнил. Выказывали уверенность, что отговорить Пушкина от дуэли мог его задушевный друг Павел Воинович Нащокин; но он жил в Москве и узнал о ранении Пушкина, когда был в Английском клубе.

  Детский лепет! На счету Пушкина было много дуэлей: и состоявшихся, и не состоявшихся. Всякий раз, узнав о предстоящей дуэли, на помощь бросались родные, друзья, товарищи поэта, тётки-дядьки. Зачем? Может, и не надо было так опекать  великовозрастного поэта?  Уговаривали его, как маленького: "Не  стреляйся, а то будет бо-бо!" Как будто он сам этого не знал.

   Возможно, из всех писем-прошений о Пушкине его соратников по перу и друзей перед царями Александром I и Николаем I,   и разными чиновниками, можно составить отдельный том. Кто только не просил  его помиловать, простить и так далее!
   Среди них были и те, кого называли цветом нации: Н.М.Карамзин, В.А.Жуковский, П.Я.Чаадаев...
   Много хлопотал о Пушкине перед Николаем I   Василий Жуковский (1783-1852).  Василий Андреевич - поэт-мэтр, переводчик произведений Гомера, Шиллера, Байрона, один из создателей русского романтизма, родоначальник  русской классической лирики; к царскому трону приближен с 1817 года, был  наставником  царя-наследника  Александра II.
 
   Да, В.Жуковский  по жизни - сибарит; он правил (смягчал)  произведения Пушкина, когда готовилось  к публикации собрание сочинений после его смерти;  он говорил  Николаю I о поэте только хорошее, а Пушкину о царе - тоже только хорошее.
   Двуличность? Вовсе нет. Более зрелые товарищи  по перу  берегли Александра Пушкина, как национальное сокровище. Но  понимали, что он - сокровище, далеко не все.
   Современники редко оценивают талант тех, кто живёт с ними рядом.

   "Именитейшие писатели Александровского века, - написал М.В.Шевляков (первые издания его книг, названных ниже в списке литературы, вышли в 1899 г. - Л.П.), - приняли молодого человека в свой кружок, как равную им знаменитость, то были: Н.М.Карамзин, В.А.Жуковский, И.А.Крылов, Н.И.Гнедич, А.И.Тургенев, А.Н. Оленин, Ф.Н.Глинка, Н.Н.Раевский. Члены литературного общества "Арзамас" включили Пушкина  в число своих избранников, дав ему прозвище "Сверчок".
 
  Великий русский  поэт поступил как рыцарь: подставив себя под пулю, защитил  честь жены.  По крайней мере, такая была легенда для  светского общества. Или это была  своеобразная  месть тому, кто сделал его рогоносцем. И что тут скажешь!  Это был его выбор.
   Мне бы хотелось совершенно другого  конца   повести о жизни Александра Пушкина. Нечто подобное тому, что в романе Льва Толстого "Война и мир". Юная и красивая Наташа Ростова мечтает о любви, о прекрасном принце и о сказочной жизни по всем параметрам. Потом она из выси опускается на землю, выходит замуж за склонного к полноте, не от мира сего, богатого Пьера Безухова, рожает детей. И пошли разговоры, образно говоря, о пелёнках, распашонках,  коликах в  животе... И оба они были счастливы: фантазёрка Наташа и приземлённый Пьер. И никакой ревности, никаких вызовов  на дуэль.
   Жизнь гораздо проще, чем люди себе представляют.

   Александру Пушкину, раз уж ему так захотелось жениться в уже далеко не юном возрасте, надо было бы выбрать в супруги  женщину симпатичную, но не красавицу,  не умную, но и не дурочку, не такую молодую, а ближе к своему возрасту (допустим, как Елизавета Воронцова), уже что-то понявшую в жизни. Такая бы не пропадала ночами на балах, а занималась бы хозяйством, рожала детей, помогала бы мужу в его литературных делах, а главное - остужала бы его горячую голову своей лаской и преданностью, пресекая ухаживания  кого бы то ни было, включая царя. 

   Ещё долго после смерти А.Пушкина знавшие его люди обсуждали случившееся несчастье. Разные подробности есть в переписке семейства Карамзиных, П.А.Вяземского, А.И.Тургенева, членов императорской семьи...Есть и описание состояния вдовы поэта. Рефрен такой: быстро успокоилась.
   Из письма Екатерины Андреевны Карамзиной (вдовы историка Н.М.Карамзина), отправленное сыну А.Н.Карамзину 3 марта 1837 года из Петербурга в Рим:
   " Я не сомневалась, что, узнав о трагической гибели Пушкина, ты будешь поражён до глубины сердца. Ты справедливо подумал, что я не оставлю госпожу Пушкину своими попечениями, я бывала у неё почти ежедневно, и первые дни - с чувством глубокого сострадания к  этому великому горю, но потом, увы! с убеждением, что если сейчас она и убита горем, то это не будет ни длительно, ни глубоко. Больно сказать, но это правда: великому и доброму Пушкину следовало иметь жену, способную лучше понять его и более подходящую к его уровню. Пусть их рассудит бог, но эта катастрофа ужасна и до сих пор темна; он внёс в неё свою долю непостижимого безумия..."

   Лучше бы он выбрал кого-то из женщин, подобно героине романа И.А. Гончарова "Обломов" - Агафье Матвеевне Пшеницыной. Илья Ильич Обломов поселился в её доме. И вот роман:
  "Он сближался с Агафьей Матвеевной - как будто подвигался к огню, от которого становится всё теплее и теплее, но которого любить нельзя...Он охотно останавливал глаза на её полной шее и круглых локтях, когда отворялась дверь к ней в комнату, и даже, когда она долго не отворялась, он потихоньку ногой отворял её сам и шутил с ней..."
   А Пушкин сидел бы за своим письменным столом, дверь в гостиную или в комнату жены была бы открыта, и он бы смотрел на неё и любовался нежным изгибом её шеи, тонкой талией...
   Поэт  выбрал красоту, молодость и свежесть.

  Нет повода жалеть и Наталью Николаевну. После смерти  первого мужа  она прожила ещё 26 лет (умерла 26 ноября 1863 года),  вышла замуж, ещё  родила детей; хоть и постилась по пятницам, но  все эти годы жила и вкушала  имеющиеся  прелести земной жизни. Возобновила она также свои посещения балов и разных вечеров в царском дворце.
 
                ЦАРИ И ПОЭТ

   После смерти  царя  Александра I  (1777-1825) в наследство его брату Николаю I досталась не только страна Россия, но и... поэт Александр Пушкин.
    Именно по повелению Александра I (его прозывали Благословенным) поэта отправили в ссылку на юг, где он провёл 1820-1824 годы: Екатеринослав, Кавказ, Крым, Кишинёв, Одесса... Н.М.Карамзин, В.А.Жуковский, А.И.Тургенев, П.Я.Чаадаев и другие почитатели его таланта пытались заступиться за Пушкина, ходатайствовали перед Александром I. Не получилось!

   Хотите верьте, хотите нет, но  в книге "Пушкин в анекдотах" уже упомянутого  М.В.Шевлякова написано, что высылку  поэта на юг России можно назвать "милостию", ибо ему уготовано было более суровое наказание. И дальше о его жизни в Бессарабии:
   "Вино, картёжная игра, волокитство за кокетливыми и весьма уступчивыми молдаванками, гречанками, итальянками, еврейками и цыганками; задорные столкновения с шулерами и бретерами; кочеванье с цыганским табором, наконец, две дуэли, благополучно, впрочем, окончившиеся - таковы были проявления широкой размашистой натуры молодого  изгнанника, доставлявшие немало хлопот ближайшему его начальнику Инзову".
   Но  весёлая жизнь не помешала А.Пушкину на юге закончить поэму "Кавказский пленник", написать "Бахчисарайский фонтан", "Братья-разбойники"; в Бессарабии поэт начал писать "Евгения Онегина".  Другие главы этого поэтического романа затем он сочинял в Одессе( позже - в Михайловском и в Москве).   

   И на что Александр Пушкин  надеялся, опубликовав в 1817 году оду "Вольность".  На то, что  царь Александр I  его похвалит и погладит по голове?
   Из "Вольности":
   Тираны мира! трепещите!
   А вы, мужайтесь и внемлите,
   Восстаньте, падшие рабы!..
   
    Самовластительный злодей!
    Тебя, твой трон я ненавижу,
    Твою погибель, смерть детей
    С жестокой радостию вижу.
    Читают на твоём  челе
    Печать проклятия народы,
    Ты ужас мира, стыд природы,
    Упрёк ты богу на земле.
            
      Александра Сергеевича изредка заносит вдохновение (или - негодование) не туда. В вышеприведённой части оды  такие строчки: "Твою погибель, смерть детей//С жестокой радостию вижу...". Погибель царя - пусть; хотя никто не имеет права желать кому бы то ни было смерти. А дети тут причём?

    А стихотворение "Сказки" (Noёl)!  Здесь такое, за что дают пощёчину.
    Ура! в Россию скачет
   Кочующий десп`от.
   Спаситель горько плачет,
   За ним  и весь народ.
Мария в хлопотах Спасителя стращает:
    "Не плачь, дитя, на плачь, суд`арь:
    Вот бука, бука - русский царь!"
           Царь входит и вещает:

    "Узнай, народ российский,
    Что знает целый мир:
    И прусский и австрийский
    Я сшил себе мундир.
О радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;
   Меня газетчик прославлял;
   Я пил, и ел, и обещал -
         И делом не замучен...

    В "Примечаниях" об этом стихотворении написано: "...Речь Александра I  на открытии первого сейма Царства Польского, в которой он обещал даровать всей России конституцию, Пушкин назвал "сказками", а самого автора - кочующим деспотом за его постоянные разъезды по Западной Европе и России".
   В конце концов, поэт доигрался: 6 мая 1820 года он был сослан на юг.

   Из статьи М.Меликьян "Невежда" (альманах "Прометей):
   "Официальным поводом к высылке Пушкина послужили ода "Вольность" и другие  его "возмутительные" стихи. Среди них было несколько метящих в самого императора. До нас дошли лишь лицейская эпиграмма "Двум Александрам Павловичам", ноэль 1818 года "Сказки" ("Ура! в Россию скачет...") и стихотворение 1820 года "Ты и я". В других стихах поэт мечтал о свержении самовластья, освобождении крестьян, воспевал свободу, призывал к  борьбе за неё. Всего этого было достаточно, чтобы у царя возникло желание отправить беспокойного поэта подальше от столицы.
   Но свидетельства современников заставляют предполагать, что инициатором дела о ссылке Пушкина был Аракчеев, который втайне желал разделаться с поэтом за эпиграммы, направленные лично против него (например, "В столице он капрал...", "Всей России притеснитель..." 
   
   В январе-начале февраля 1824 года из Одессы поэт пишет брату Льву Сергеевичу: "... Ты знаешь, что я дважды просил Ивана Ивановича (так он называет царя Александра I - Л.П.) о своём отпуске чрез его министров - и два раза воспоследовал всемилостивейший отказ. Осталось одно - писать прямо на его имя - такому-то, в Зимнем дворце, что против Петропавловской крепости, не то взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь. Святая Русь мне становится невтерпёж. Ubi bene ibi patria (лат. Где хорошо, там и отечество)..."   

     Почему Александру Пушкину не разрешали выезжать за рубеж? Конечно, это напрямую зависело от  упомянутых царей. В разные страны все , кому ни лень, выезжали и подолгу где-то жили, кто-то и вовсе не возвращался. И от этого России было ни жарко, ни холодно.
   Допустим, тот же Николай I (1796-1855) выпустил в 1847 году из страны литератора - "революционера" А.И.Герцена (1812-1870). Этот участвовал в разных студенческих волнениях, был арестован, сослан, критиковал вовсю крепостное право и царский режим.
 
   Ездил туда-сюда  и Александр Иванович Тургенев (1784-1845), родной брат "декабриста" Николая Ивановича Тургенева ( уехал за границу в 1824 году;  после восстания в декабре 1825 года был заочно приговорён к смертной казни, заменённой на  пожизненное заключение; но этого избежал, так как в Россию не вернулся).  Зарубежный паспорт А.И.Тургеневу выдали по распоряжению царя.
   О  дружеских отношениях А.И.Тургенева и А.С.Пушкина в названном альманахе "Прометей" опубликована обстоятельная и доброжелательная статья М.Максимова "По страницам дневников и писем А.И.Тургенева". Именно Александр Иванович, сын  директора  Московского университета  И.П.Тургенева, способствовал тому, чтобы  в 1811 году отрока Александра Пушкина приняли в Царскосельский лицей; и он же сопровождал  в 1837 году гроб с телом поэта к месту захоронения - в Святогорский монастырь.

   Вот такие парадоксы: одним всё сходило с рук, а вот Пушкину - нет.Но им-то, царям, зачем надо было держать на привязи этого поэта, дворянина с многовековой дворянской родословной? Николай I был уверен: если поэт уедет за рубеж, то обратно он не вернётся. И что, и  пусть бы жил в другой стране.
   Писал бы пасквили на царя и его правление? Александр Герцен, живя за рубежом,  "по стенке размазывал  царя": за  крепостное право, за тотальную слежку за людьми Третьим отделением, возглавляемым графом А.Ф.Бенкендорфом, призывал к  бунтам...
   По поручению царя этот граф   рецензировал сочинения А.Пушкина; впрочем, и сам Николай I не отказывал себе в таком удовольствии. Ни при жизни Пушкина, ни после. А грузин Иосиф Джугашвили-Сталин рецензировал и редактировал произведения   русского писателя Михаила Булгакова.
    Эти рецензенты умерли, как известно, не от скромности.

   Или Николай I боялся из России выпустить Пушкина, как свидетеля какой-то тайны?
   Было от чего в разное время нашим сочинителям раздражаться и мечтать о жизни в других странах. А из других стран их сочинители бежали по той же причине - из-за несхожести взглядов, разногласий  с правителями.
   Так что  суть известного выражения: "Нет пророка в своём отечестве"  Александр Сергеевич напрасно применял только к России.
   И всё-таки осталось тайной: почему царь  не разрешал поэту выезжать  за рубеж? И почему  поэт (до женитьбы) не попытался тайно выскользнуть из страны?

   Из Пскова 27 мая 1826 года  поэт написал Петру Вяземскому интересное письмо - о наболевшем. На коронацию Николая I в 1826 году в Россию  был приглашён Ансело Ж. (Lancelot), французский поэт, член Академии.  А.Пушкин, наверное, в газете, прочитал, что для  него "30 словесников давали ему обед". Рассуждает с раздражением о подобострастии перед иностранцами. И дальше:

   "Я, конечно,  презираю отечество моё  с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне свободу, то я месяца не останусь.
   Мы живём в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и...... -  то моё глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне Онегина я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтёшь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нём дарование приметно - услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится - ай-да умница...
   Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет. Незабавно умереть в Опоческом уезде".
   Там, где точки - слово "бордели"; весьма безобидное, по сравнению с другими неприличными словами, которые нравилось вставлять поэту в стихи и письма.
   О своём заболевании - аневризме (варикозное расширение вен на ногах) - А.Пушкин упоминает много раз в разных письмах; даже в письме к Николаю I.

   Когда опекуны решили издать собрание сочинений А.Пушкина, чтобы  материально поддержать вдову и детей, требовалось разрешение царя. За разрешением к нему обратился В.А.Жуковский. В его письме подробное содержание томов; стоимость подписки и кто будет вести надзор за изданием.
   На письме Василия Андреевича такая резолюция императора: "Согласен, но с условием выпустить всё что неприлично из читанного мной в Борисе Годунове, и строжайшего разбора ещё неизвестных сочинений".

    Александр Сергеевич какое-то время идеализировал Николая I. В январе 1828 года поэт опубликовал "Стансы" (" В надежде  славы и добра"). И сразу же  Пушкина  начали упрекать в том, что он подлаживается к царю.  Ответом было стихотворение "Друзьям":
   Нет, я не льстец, когда царю
   Хвалу свободную слагаю:
   Я смело чувства выражаю,
   Языком сердца говорю.
         Его я просто полюбил:
         Он бодро, честно правит нами;
         Россию вдруг он оживил
         Войной, надеждами, трудами.
   О нет, хоть юность в нём кипит,
   Но не жесток в нём дух державный:
   Тому, кого карает явно,
   Он втайне милости творит.
         Текла в изгнаньи жизнь  моя,
         Влачил я с милыми разлуку,
         Но он мне царственную руку
         Простёр - и с вами снова я.
   Во мне почтил он вдохновенье,
   Освободил он мысль мою,
   И я ль, в сердечном умиленьи,
   Ему хвалы не воспою?...

   Царь почтил его вдохновение и освободил его мысль? Вся дальнейшая их "дружба" это не подтверждает. Но для творческого человека важна и маленькая передышка.
     Вероятно,  в 1828 году поэт  ещё мог  в сердечном  умиленьи воспевать хвалу Николаю I . Разочарование  придёт  позже. Кстати,  "Друзьям" царь запретил публиковать. Ещё бы!  Отдав должное тому, кто "втайне милости творит", поэт так заканчивает это стихотворение:
   Беда стране, где раб и льстец
   Одни приближены к престолу,
   А небом  избранный певец
   Молчит, потупя очи долу.

 Интересную информацию я вычитала в письме Софьи Карамзиной ( в книге "Последний год жизни Пушкина"). Она пишет брату, что гроб с телом А.Пушкина хотел сопровождать Данзас, но ему не разрешили, так как шло судебное разбирательство дуэли. И тогда царь "назначил для того, чтобы отдать этот  последний долг Пушкину, господина Тургенева как единственного из его друзей, который ничем не занят. Тургенев уезжает с телом сегодня вечером, он немного раздосадован этим и не может этого скрыть. Вяземский хотел тоже поехать, и я сказала Тургеневу: "Почему бы ему не поехать с вами? - "Помилуйте, со мной! - он не умер!"
   Известно, что после смерти поэта князь Вяземский долго болел.

                ПОКЛЯЛСЯ НЕ ПРОТИВУРЕЧИТЬ 

    Вполне возможно, что поэт "просто полюбил" царя, как правителя, монарха. Николай I был начальником над всеми. А кто к начальнику (во все времена) не питает искреннего или притворного почтения? Александр Сергеевич, как все творческие люди, был эмоциональным человеком; легко влюблялся в людей.  Сомнительное восхищение царём, который "Россию вдруг он оживил// Войной...".
   Или была другая причина: побывав в ссылке (достаточно почитать  его письма за те годы, чтобы понять, как трудно ему было жить вдали от дома, от друзей, от издателей; как страдала его гордость от  службы чиновником), поэт решил не давать больше повода для недовольства царя. Или... ему льстило внимание царя к его персоне? Они достаточно часто встречались:  как царь-рецензент и автор. А, кроме В.А.Жуковского, из литераторов никто не был так приближен к императору.

   Одно из писем Николаю I, отправленное из Михайловского в Петербург 11 мая (или - первая половина июня 1826 г.):
                "Всемилостивейший государь!
   В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного императора легкомысленным суждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был  выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.
   Ныне с надеждой на великодушие Вашего императорского величества, с  истинным раскаянием и с твёрдым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку ( в чём и готов обязаться подпискою и честным словом) решился я прибегнуть к Вашему императорскому величеству со всеподданнейшею моею просьбою.
   Здоровье моё, расстроенное  в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чем и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи.
                Всемилостивейший государь,
                Вашего императорского величества
                верноподданный
                Александр Пушкин

                (на отдельном листе:)
     Я нижеподписавшийся обязуюсь впредь ни к каким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них.   
                10-го класса Александр  Пушкин
        11 мая 1826".

    Чтобы вызволить его из Михайловского, где продолжалась ссылка, перед царём  хлопотали его друзья. Почему сам не писал императору? Боялся отказа? Трепетал перед правителем? Трудно сказать. На вышеприведённое послание  поэт решился  по совету П.А.Катенина (офицер в Преображенском полку, писал стихи). Это прошение А.Пушкин направил псковскому губернатору, а тот - дальше по инстанциям.

   В "Примечаниях" к тому 8 собрания сочинений поэта такое пояснение: "На прошении Пушкина к Николаю I последний наложил 28 августа резолюцию, записанную начальником главного штаба Дибичем: "Высочайше повелено Пушкина призвать сюда. Для сопровождения его командировать фельдъегеря. Пушкину позволяется ехать в своём экипаже свободно, под надзором фельдъегеря, не в виде арестанта. Пушкину прибыть прямо ко мне. Писать о сём псковскому губернатору".

   4 сентября 1826 года поэт с фельдъегерем выехал из Пскова, а 8 сентября был в Москве.  Без надзирателей  - никак. Бедный Пушкин! В данном случае с ним царь поступил, как поступали помещики с крепостными.
    О дальнейших событиях Александр Сергеевич рассказал  в письме (от 16 сентября 1826 г.) своей соседке по имению - П.А.Осиповой, владелице Тригорского. Суть письма: государь его принял "самым любезным образом"; Москва шумит и готовится к  празднествам по случаю коронации Николая I (состоялась 22 августа); на Девичьем  Поле на три версты расставлено столов;  будет много пирогов, "фонтаны вина"...

    В день приезда в Москву поэт был представлен  императору. Подробности их встречи не известны.  Николай I объявил, что ссылка прекращена. И также сообщил, что сам будет цензором поэта,  "все произведения Пушкина отныне должны были поступать на разрешение Николаю I, посредником должен был быть шеф жандармов А.Х.Бенкендорф".
   Осчастливил!  Ничего не смыслящие  в литературе император и шеф жандармов должны были читать шедевры-сочинения Александра Пушкина, оставлять на страницах рукописей свои пометки и отпечатки пальцев! От подобных цензоров желчь могла разлиться и у менее одарённых литераторов.

   Вспомним, сколько шедевров написал Александр Сергеевич только в Болдине  за несколько месяцев в 1830 году. И такого мастера,  по повелению Николая I,  сторожит какой-то фельдъегерь!  Мог бы и свою карету послать в Михайловское  для   Александра Пушкина. Не хватило ума императору, чтобы защитить доставшийся  России клад, более ценный, чем золотой  - литературный  дар А.С.Пушкина и его самого.
   Вспоминают этого русского царя чаще из-за того, что он был современником А.Пушкина. Кому интересно, тот может найти в литературе информацию,  что  написал Николай I умирающему Пушкину, как целовал эту записку поэт и просил положить её в его гроб, если он умрёт ( царь истребовал записку назад); как ночами  император не спал, ожидая доклада лейб-медика Арендта о состоянии  Пушкина... Есть  в этих описаниях свидетелей нечто театральное.

   Хорошо, что Александр Сергеевич не узнал содержания одного из писем царя - оно было написано в Германию 4 февраля 1837 года Марии Павловне, великой герцогине Саксен-Веймарской:
   "... Здесь нет ничего такого любопытного, о чём бы я мог тебе сообщить. Событием дня является трагическая смерть пресловутого (trop fameux) Пушкина, убитого на дуэли неким, чья вина была в том, что он, в числе многих других, находил жену Пушкина прекрасной, притом что она не была решительно ни в чём виновата.
   Пушкин был другого мнения и оскорбил своего противника столь недостойным образом, что никакой иной исход дела был невозможен. По крайней мере он умер христианином. Эта история наделала много шума, а так как люди всегда люди, истина, с которой ты не будешь спорить, размышление весьма глубокое, то болтали много; а я слушал - занятие, идущее впрок тому, кто умеет слушать. Вот единственное примечательное происшествие".
   Кстати, царь обращался к А.Пушкину на "ты". Дворянин к дворянину! Странно.

   Когда  поэт умирал, 28 января 1837 года, императрица Александра Фёдоровна  записала в своём дневнике:
   "Плохо спала, разговор с Бенкендорфом, полностью за Дантеса, который, мне кажется, вёл себя как бедный рыцарь, Пушкин, по словам Загряжской, как грубиян".

   Предполагаю, что в каких-то чертогах Бога или Её Величества Природы разыгрывают лотерею:  в какую часть Земли отправить экстраталантливого сочинителя, инженера, певца, агронома, учёного, художника... Большая удача для страны, если выбор падает на неё. Но не берегут таланты! По сей час оправдывает себя поговорка: что имеем - не храним; потерявши - плачем.   

                ЧИСТЕЙШЕЙ ПРЕЛЕСТИ ЧИСТЕЙШИЙ ОБРАЗЕЦ

   Не будем забывать, что у Александра Сергеевича был большой опыт любовных отношений с женщинами.  А.И.Тургенев нередко "корил поэта за "площадное волокитство" и нерадение о своём таланте. Пушкин ответил ему дружеским посланием; оно кончалось  гедонистическим афоризмом:
   Поэма никогда не стоит
   Улыбки сладострастных уст.

   Вряд ли ревность к какому бы то ни было мужчине  была причиной вызова на дуэль Дантеса. Пушкин отлично знал, что такое адюльтер. Достаточно вспомнить, как он соблазнил (на глазах мужа и всего света!) в Одессе графиню Елизавету Воронцову - жену генерал-губернатора Новороссийского края М.С.Воронцова. О любви поэта к этой  молодой женщине,  посвящённых ей стихах и их совместной дочери Софье, написано немало. Но самое обстоятельное и нежное исследование их любви, пожалуй, сделала   Т.Г. Цявловская - эта её прозаическая ода "Храни меня, мой талисман..." напечатана в альманахе "Прометей".

   В этом же альманахе есть материалы об отношениях Александра Пушкина и Александра Раевского (его называли демоном  А.Пушкина; он старший сын генерала Н.Н.Раевского; с этой семьёй поэт дружил), и о сомнениях:  Софья - дочь ли Пушкина? Поэт был уверен, что  это его дочь (есть письмо к нему Е.Воронцовой с намёком о беременности). Его переживания и восхищение ребёнком в  большом стихотворении "Младенцу".
   Наталья Николаевна знала, что у её супруга есть дочь от Е.Воронцовой. Александр Сергеевич сам  рассказал жене о ребёнке. Это стало известно позже. Наталья Николаевна сказала об этом их старшему сыну Александру (1833-1914).

   Но, возможно,  Софья -  дочь А.Раевского.  Княжна Вера Вяземская, супруга Петра Вяземского, была уверена, что Елизавета Воронцова была любовницей и А.Пушкина, и А.Раевского.  Кто видел эту девочку, отмечал её смуглую кожу. И сразу приписывали отцовство Пушкину, унаследовавшему от предка-арапа (  со стороны матери) тёмную кожу. Но и А.Раевский был смугл - этот цвет кожи ему подарила мать-гречанка. На фото Софья - премиленькая девушка, тёмноволосая, но  в чертах лица никаких  признаков арапской крови.

   Чиновник  Вигель, хорошо знавший Елизавету Ксаверьевну, так её описал: "В ней не было того, что называют красотою; но быстрый, нежный взгляд её миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка её уст, которой подобной я не видал, казалось, так и призывает поцелуи".
   Есть мнение, что человек может любить только один раз. Остальное - мультипликация;  привычка, уважение, долг, "пришло время жениться (замуж выйти)"... Наверное, и Пушкин любил лишь раз, и это была Елизавета Воронцова. Чужая жена. И дочь не стала его дочерью. Прошло время, поэту захотелось иметь детей. Можно предположить, что хотел он именно детей, а от кого - второстепенно.

   Не торопитесь бросать в меня камни. Я не отрицаю, что Александр Сергеевич любил жену: Наталью-девственницу. К тому же, у поэта была слабость к  женской  красоте. Ему, как  потенциальному жениху и мужу, не везло. Он влюблялся в самых красивых девушек, делал им предложения руки и сердца, но увы!  Получал отказы. Ещё в октябре 1826 года он сватался к  Софье Фёдоровне Пушкиной (однофамилица - Л.П.), но, видно, он ей не приглянулся как муж. Позже эта дева вышла замуж за  В.А.Панина.
   Если бы он не получал отказы, то мог бы быть женат несколько раз.

   Александр Сергеевич не мог не влюбиться в Наталью Гончарову. Первый раз он увидел её на балу в Москве в 1828 году.  Девушке-красавице было шестнадцать лет. Вот одно из его признаний ей в любви - "Мадонна":
   Исполнились мои желания. Творец
   Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
   Чистейшей прелести чистейший образец.

   Никто никогда не узнает всех тонкостей чувств ни одного человека.
   Когда Александр Сергеевич влюблялся, он, как петух, распускал все свои прекрасные... не перья, а таланты: писал стихи в альбом (модное в то время увлечение), мадригалы, страстные письма.
   Вот что он пишет сам о себе в письме (написано по-французски; в Петербурге) к Елизавете Михайловне Хитрово (любимая  дочь русского  полководца, князя М.И.Кутузова) в августе 1828 года. Она была влюблена в поэта; "обожала  Пушкина до поклонения".
    Женщина упрекает поэта, что он её не навещает. Он пишет, что очень занят. И дальше:
   "Хотите, я буду совершенно откровенен? Может быть, я изящен и благовоспитан в моих писаниях, но сердце моё совершенно вульгарно, и наклонности у меня вполне мещанские. Я по горло сыт интригами, чувствами, перепиской и т. д. и т. д. Я имею несчастье состоять в связи с остроумной, болезненной и страстной особой, которая доводит меня до бешенства,  хоть я и люблю её всем сердцем. Всего этого слишком достаточно для моих забот, а главное - для моего темперамента". 
   Кто эта страстная особа, не знаю.  Может, так он называет Елизавету Михайловну? В тот период Пушкин был влюблён в двадцатилетнюю девушку - А.А.Оленину. Хотел на ней жениться. Не получилось. Её папенька ему отказал.   
   
   Или  вот такое темпераментное послание, написанное (по-французски) поэтом 25 июля 1825 года в Михайловском:
   "Снова берусь за перо, ибо умираю с тоски и могу думать только о вас. Надеюсь, вы прочтёте это письмо тайком - спрячете ли вы его у себя на груди? ответите ли мне длинным посланием? пишите мне обо всём, что придёт вам в голову - заклинаю вас...Если выражения ваши будут столь же нежны, как ваши взгляды, увы! - я постараюсь поверить им или же обмануть себя, что одно и то же..."

   Догадались, кто в тот момент был предметом увлечения Александра Сергеевича? Да, это Анна Керн, племянница П.А.Осиповой, владелицы имения Тригорское. Летом 1825 года она приезжала погостить к тёте. А Пушкин находился  в ссылке в Михайловском.  Впервые поэт встретил её в Петербурге в 1819 году. Это ей посвящены прелестные стихи (1825 г.):
   Я помню чудное мгновенье:
   Передо мной явилась ты,
   Как мимолётное виденье
   Как гений чистой красоты...
 
 Надо надеяться на то, что Анна Петровна не дожила до того времени, когда были опубликованы письма  поэта, в частности, его письмо к другу С.А.Соболевскому ( отправлено из Петербурга в Москву в феврале 1828 года). В нём отвратительное признание об интимных отношениях с ней. Письмо это есть в собрании сочинений поэта; конечно, с точками в конце фразы "которую  с помощию божией я на днях...".
   Вульгарное сердце у вульгарного мужчины.

   Но пора возвращаться к Наталье Гончаровой - "чистейшей прелести чистейший образец".  Пушкин мог испытывать гордость оттого, что сумел, наконец-то,  взять в жёны признанную в Москве красавицу. К тому же, Наталья не была глупой девушкой, как пытались её представить и знавшие её, а затем и некоторые  "пушкинисты". Она и её сёстры  получили хорошее домашнее образование, знали иностранные языки (если бы она не знала французский, то как бы она разговаривала с Дантесом, который не изъяснялся по-русски?); современники отмечали, что она была остроумной, умела поддерживать беседу, писала стихи.
 
   Как известно, после смерти мужа её письма к нему были изъяты вместе с разными документами поэта. По её просьбе письма были ей возвращены. Накануне своей смерти Наталья Николаевна попросила  сжечь эти письма и следила, чтобы они были сожжены. Вот почему есть письма Александра Сергеевича к жене, но нет её писем к нему. Однако, кто знает, возможно, существуют  черновики писем и они ждут своего часа.
   Даже по письмам её к братьям и разным другим людям, можно судить, что она имела хороший литературный язык; у неё была разумная, последовательная логика. Ах, какие отповеди давала она Петру Вяземскому, воспылавшему к ней чувствами! Об этом чуть позднее.

   Александр и Наталья венчались 18 февраля 1831 года в Москве (тот величественный православный Храм Большого Вознесения на улице  Большая Никитская, к счастью, сохранился); в конце апреля (в других источниках - в мае) молодожёны уехали в Петербург.  На улице Старый Арбат в Москве есть Дом-музей А.С.Пушкина; здесь они и жили несколько месяцев.
    У  этой супружеской пары сразу же началась сложная жизнь. Не было, прежде всего базы, на основе которой можно было вить гнездо. Будь у Пушкина, как у Вяземского, большое, не обременённое долгами, имение, и хороший постоянный доход, то жизнь у  молодой четы сложилась бы по-другому. К материальной базе всё остальное просто бы прилагалось. И сплетни были бы тише или их вовсе не было бы.  "Щипали" Пушкиных и из-за их бедности. У поэта своей собственности никогда не было.

    Литературный труд не мог прокормить разрастающуюся семью. Вместо того, чтобы заниматься сочинительством, поэт вынужден был ломать  себе голову вопросом: "Где добыть денег?". Об этом в свете знали и, конечно, судачили. Гордость поэта страдала. Нужен был постоянный доход,  и  он начал хлопотать о службе. По повелению царя, поэт  был "зачислен 14-го ноября 1831 года по ведомству государственной коллегии иностранных дел,  с жалованием по пяти тысяч рублей ассигнациями в год".
   Как всем творческим  личностям, поэту со временем хочется уже большего, чем писать стихи, поэмы, повести. В 1836 году он добивается разрешения издавать литературный журнал "Современник". И здесь его ждёт много трудностей:  "разборки" с цензурой, недостача денег на  его издание, малое число подписчиков... "Современник", можно сказать, вконец его разорил.
   Столкнулись  его усталость, в общем, от жизни и от испепеляющего литературного творчества (достаточно посмотреть, сколько поэт  написал и сколько оставил разных "заготовок" для будущих исторических монографий, поэм, повестей, пьес), и  её неопытность.

    Наталья  была слишком молода, чтобы  сразу же, став женой, отказаться от удовольствий светской жизни. Если к тебе благосклонен сам император и вся  царская семья, если оказывают такую честь - приглашают на балы, то у кого бы не закружилась голова!  Мужу - поэту  надо было сопровождать жену и ему не нравилось то светское общество, его самолюбие страдало оттого, что принимают его на всех светских раутах не как поэта, а как мужа красавицы Натальи. И его мрачный вид на великосветских раутах только добавлял насмешек, сплетен и язвительных замечаний.

    Можно, конечно, допустить, что поэт не  мог предвидеть такой крутой "карьеры" своей жены. Возможно, он предполагал, что Наталья будет рожать детей, заниматься хозяйством, лето проводить в деревне,  переписывать его сочинения,  принимать его друзей и степенно разливать чай. А получилось многое совсем не так. Были балы и разные другие светские тусовки, от которых чете Пушкиных нельзя было отказаться, ухаживания за ней, сплетни, его  ревность...
    А между ними - отсутствие средств для нормального существования. И получилось у Пушкина то, что называют " обременён семьёй". Что ещё больше  увеличило его усталость.

   Надо ещё отметить, что он мог страдать от одиночества , так как круг его "одноклассников" и друзей сужался с каждым годом. Были высланы в Сибирь  его товарищи по лицею, "декабристы" Иван Пущин и Вильгельм Кюхельбекер. Больше А.Пушкин их не видел. Иван Иванович (" Мой первый друг, мой друг бесценный!") выдержал 30-летнюю ссылку, вернулся, но тяжело больным, и вскоре умер. А Вильгельм Карлович ("Да сохранит тебя твой добрый гений") умер в ссылке.  Всего лишь 33 года прожил Антон Дельвиг (умер в 1831 году)...
   
   Для Пушкина это были большие потери. Они были душевно близки. Но  самое главное: занимаясь одним и тем же делом - сочинительством, они никогда не были антагонистами; это были соратники.  Они принимали друг друга такими, какими они были; ценили искренность в отношениях, не перебегали друг другу  дорогу в творчестве, не завидовали.
   А с кем-то из друзей Пушкин, как говорят, разошёлся во взглядах.
   Почему мы, взрослея,  так стремимся сохранить дружбу с теми, кого знали с детства и отрочества? Потому что есть, что вместе вспоминать. Новые знакомства, как правило, не бывают так душевно комфортными.

   Александр Тургенев писал о "цензурных мытарствах" Пушкина; в одном из писем  Петру Вяземскому в 1833 году он  написал о поэте, как  об одном из остроумнейших авторов и "по жизни своей старого (это слово выделено - Л.П.) Александра Пушкина...". Получается, что поэт смертельно устал. Словом, укатали сивку крутые горки.
  Может, для него  дуэль была своеобразным самоубийством.
   Впечатление о том, что Пушкин искал смерти, создаётся, когда читаешь, как он жил последний год. Лишь в 1836 году, ещё до "разборок" с Дантесом, поэт умудрился вызвать на дуэль трёх человек. Противников удалось помирить.
   
                ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ

   Когда и как познакомились Александр и Пётр? Их родители дружили домами. В тот  век - без кино, радио, телевидения, Интернета, то есть того, что потом начало разъединять людей - ходили  часто в гости, просто так - ради беседы.  Как написал Александр Слонимский( из сборника "Светлое имя Пушкин"): " Дом Пушкиных дышал стихами. О стихах говорили, стихи читали, стихи сочиняли. Стихи были необходимы, как светский остроумный разговор".
   Не забудем, что отец Александра Сергей Львович  и дядя - Василий Львович писали стихи и басни, даже нередко говорили в рифму, отличались способностью каламбурить по разным поводам и без повода.
 
    В такой возвышенной поэтической остановке ребёнок просто не мог не писать стихи. Александр рано начал сочинять и "конечно, по-французски, как отец". Как оценивали стихи  Сергея Львовича и Василия Львовича в обществе, их совсем не волновало. Главное - они были в восторге  от своих сочинений, дышали этим творчеством. И эти весёлые братья, сибариты, были желанными гостями в близком - по социальному положению и родовитости клана -  для них обществе.

   Две строчки из стихотворения- поздравления Василия Львовича племяннику Александру можно назвать пророческими. Как известно, Александр Пушкин родился в Москве. 26 мая (по старому стилю) 1811 года ему исполнилось 12 лет. Было приглашено много  гостей. Василий Львович прибыл в мажоре - он  приготовил для племянника сюрприз. С загадочным видом дядя развязал ленточку, которая  была на свёрнутом листе бумаги, и начал читать поздравительный мадригал. Как ни странно, но он  не советовал Александру писать стихи. И заключил  своё поздравление мудрыми словами:
   Поверь же дяде - тот спасётся лишь от бед,
   Кто в тишине живёт, кого не знает свет.
 
    В доме Пушкиных  бывали поэты  Василий Андреевич Жуковский, Иван Иванович Дмитриев, Константин Николаевич Батюшков... В кабинете Сергея Львовича главы из  своего грандиозного трактата -  "История государства Российского"  читал Николай Михайлович Карамзин.
   Семья князей Вяземских была значительно богаче семьи Пушкиных. Но и глава семейства Пушкиных был также не из бедных, но хозяйничать не умел. Зато Пушкины (по крайней мере, Александр - точно) гордились тем, что дворянство их клана насчитывало более 600 лет.

   Отец Петра Вяземского,  "просвещённый вельможа екатерининского царствования", интересовался литературой и собрал за свою жизнь библиотеку, в которой насчитывалось пять тысяч книг. В его  имении Остафьево подолгу гостили и читали свои сочинения поэты Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий (его стихи ценил Александр Сергеевич), И.И. Дмитриев, историк и писатель Н.М.Карамзин. Мало того, Николай Михайлович в начале 1804 породнился с Вяземскими: он женился на Екатерине Андреевне Колывановой, внебрачной дочери старшего Вяземского. А потому в Остафьево писал свой фундаментальный труд "История государства Российского".
   В этом же имении Пётр Вяземский, обладающий литературным даром (в какой степени  могут оценить лишь критики), надо думать, жадно слушал сочинения  В.Жуковского, К.Батюшкова, Дениса Давыдова, Вильгельма Кюхельбекера, Адама  Мицкевича, А.И.Тургенева и других представителей "золотого века русской литературы".
   Бывали здесь Василий Львович и Сергей Львович Пушкины, а позже - и Александр Пушкин.

   Я нашла первое упоминание о Петре Вяземском. В апреле 1810 года у Сергея Львовича были гости: В.Жуковский, граф Ксавье де Местр (рисовал портрет Василия Андреевича), молодой поэт Константин Батюшков. Всё внимание были обращено на него, так как поэт вернулся из Финляндии и его попросили рассказать о своём впечатлении. Он  смущался, теребил в руках свою шляпу.
   А молодой князь Вяземский, увидев смущение поэта и что его шляпе грозит быть измятой, взял у него шляпу.
   Как написал А.Слонимский: "Князь Вяземский носит очки и кажется старше, чем он на самом деле. Ему всего восемнадцать лет, но на вид это вполне зрелый человек. На Батюшкова он смотрит, как взрослый на ребёнка".

   Получается, что Вяземский пришёл в гости к Сергею Львовичу. С Александром пока никакой дружбы, поскольку на тот момент Петру 18 лет, а Александру 11 лет. Разница в семь лет весьма существенна. И занятия у них  разные. Пока в кабинете отца  взрослые вели серьёзные разговоры о жизни и обсуждали стихи знакомых поэтов, Александр вскопал клумбу; потом, весь перепачканный землёй, вскочил на подоконник. Хотел спрыгнуть в комнату, но ему это запретил Сергей Львович. Мальчик сидел на подоконнике,  слушал разговоры гостей и заразительно, по-детски, смеялся.
   Дети Пушкиных сначала учились дома, для чего приглашались разные наставники, включая французов. Но вот в Москве пронёсся слух, что по повелению императора в Царском Селе будет открыт лицей для детей дворян. И он был открыт 19 октября  1811 года. Александру 12 лет; по всем параметрам он подходил для поступления в это закрытое учебное заведение. Считается, что этому хорошо посодействовал и Василий Львович, у которого в Петербурге были широкие знакомства.

   Мне так понравилось у Александра Слонимского описание сборов и сама поездка дяди и племянника, что хочу порадовать и других:
   "Сергей Львович сам собирался отвезти Александра в Петербург. Был заказан уже новый светло-синий костюм у француза-портного на Кузнецком мосту, а от сапожника принесены были сделанные на заказ сапоги с  кисточками. Но Сергей Львович не мог ехать, так как не было денег, и отвезти Александра взялся Василий Львович, который отправлялся в Петербург по своим литературным делам. Он писал какую-то шутливую поэму, отрывки которой читал под строжайшим секретом только Сергею Львовичу и самым близким друзьям. В этой поэме был стих, который, как говорил Василий Львович, должен был убить всех "славян" наповал.
   -Quos ego (Я вас!)! - говорил он, потирая руки в предвкушении своего торжества". 
    Они уезжали из Москвы в, уже повидавшей виды коляске, которую дядя привёз из Парижа и которой очень гордился. Были взяты в дорогу пироги, холодная телятина и вино. Александр ехал с  маленьким сундучком.

   И ещё о том, как провожали путешественников:
   " С бабушкой и няней Александр простился дома. Они оставались с Лёвушкой, который ещё спал. Бабушка молча прижала его к груди, а няня перекрестила на дорогу и сказала:
   - С богом, голубчик. А я уж не пойду провожать. Дальние проводы - лишние слёзы.
   Александр с Оленькой, Сергеем Львовичем и Надеждой Осиповной в наёмном экипаже (свой был в починке) отправились на Новую Басманную, где нашли уже тётушку Анну Львовну. Она вручила Александру две беленькие пятидесятирублёвые ассигнации и сказала, прищурившись:
   - Это тебе на орехи...
   На прощание Василий Львович велел откупорить бутылку вина. Перед отъездом, как водится, присели.
   - Ну, с богом, - проговорил Сергей Львович.
   Благословив Александра и целуя его в курчавую голову, он прослезился. Мать тоже благословила Александра. Оленька с плачем обнимала его".
                БЛАЖЕН, КТО С ДОБРЫМИ ДРУЗЬЯМИ...

   "Из письма к кн.П.А.Вяземскому":

   Блажен, кто в шуме городском
   Мечтает об уединеньи,
   Кто видит только в отдаленьи
   Пустыню, садик, сельский дом,
   Холмы с безмолвными лесами,
   Долину с резвым ручейком
   И даже...стадо с пастухом!
   Блажен, кто с добрыми друзьями
   Сидит до ночи за столом,
   И над славенскими глупцами
   Смеётся русскими стихами;
   Блажен, кто шумную Москву
   Для хижинки не покидает...
   И не во сне, а наяву
   Свою любовницу ласкает!..

   Это стихотворение Александр Пушкин написал в 1816 году. Он ещё учится в Царскосельском лицее, ему  неполных 17 лет. Ничего себе: в  таком юном возрасте выдать  стихи: "И не во сне, а наяву//Свою любовницу ласкает"! В  "Примечаниях" по поводу этого творения  написано: "Стихотворение явилось как бы продолжением той беседы, которая состоялась между Пушкиным и Вяземским при первом их знакомстве в Лицее в конце марта 1816 года".
  При первом их знакомстве в Лицее?  Кому же верить: А.Слонимскому, который описал их встречи в доме Пушкиных в Москве, или тем, кто готовил "Примечания"? Наверное, где-то есть правильный ответ. Мне важно проследить развитие их знакомства и дружбы. Во время встречи в Лицее в 1816 году Петру Вяземскому уже 23 года. Он  совершеннолетний гражданин, а Александр - нет. И что это князю вздумалось рассказывать отроку о своей любовнице? Если бы не рассказывал, то и строк таких в сочинении Александра не было.
   Странно всё это, очень странно!

   Из статьи В.Э.Вацуро и М.И. Гиллельсон "Из пушкинских маргиналий" ("Прометей"):
      "Первые шаги Пушкина на литературном поприще приводят его к знакомству с Петром Андреевичем Вяземским. 19 сентября 1815 года Жуковский писал Вяземскому: "Я сделал ещё приятное знакомство! С нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Сарском селе. Милое, живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности. Боюсь только, чтобы он, вообразив себя зрелым, не помешал себе созреть! Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастёт".
         
   Через полгода после того письма, в конце марта 1816 года в Царскосельском  лицее побывали  В.Жуковский, Н.Карамзин, А.И.Тургенев, С.Л. и В.Л.Пушкины. С ними был и Пётр Вяземский. Не важно, первый раз именно тогда Александр и Пётр  встретились, или они были знакомы и раньше. Главное - они быстро подружились, перешли на "ты". И дружили все годы, до трагической гибели Александра Сергеевича.
   Не знаю, настораживало ли  исследователей творчества и  биографов что-нибудь в их отношениях позже, когда Пушкин стал известным поэтом. Что-то в их отношениях было неискреннее. Мне это чудится в стихах А.Пушкина.
 
   Поэт  написал немало стихотворений своим друзьям, родным и знакомым. В них столько  любви, нежности, дружеской щедрости. Например, вот "К Пущину" (4 мая; 1815 г.):

   Любезный именинник,
   О Пущин дорогой! ..
      Дай бог, чтоб я, с друзьями
   Встречая сотый май,
   Покрытый сединами,
   Сказал тебе стихами:
   Вот кубок; наливай!
   Веселье! будь до гроба
   Сопутник верный наш,
   И пусть умрём мы оба
   При стуке полных чаш!
 
               И ещё - известное:  "И.И.Пущину":
   Мой первый друг, мой друг бесценный!
   И я судьбу благословил,
   Когда мой двор уединённый,
   Печальным снегом занесённый,
   Твой колокольчик огласил...
 
    "Скажи, о сердцу друг бесценный", - так Пушкин пишет товарищу по лицею  П.М.Юдину ("Послание к Юдину"); 
   "Благослови, поэт!.. В тиши Парнасской сени//Я с трепетом склонил пред музами колени,// Опасною тропой с надеждой полетел,//Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел" ("К Жуковскому");
    "Забудь, любезный мой Каверин,//Минутной резвости нескромные стихи.//Люблю я первый, будь уверен,//Твои счастливые грехи" ("К Каверину");
    "Пока свободою горим,//Пока сердца для чести живы,// Мой друг, отчизне посвятим// Души прекрасные порывы!" ("К Чаадаеву");
   "Друг Дельвиг, мой парнасский брат,//Твоей я прозой был утешен,//Но признаюсь, барон, я грешен://Стихам я больше был бы рад" ("Дельвигу");
   "Брат милый, отроком расстался ты со мной -//В разлуке протекли медлительные годы;//Теперь ты юноша - и полною душой//Цветёшь для радостей, для света, для свободы" ("Л.Пушкину");
   "Здравствуй, Вульф, приятель мой!//Приезжай сюда зимой,//Да Языкова поэта//Затащи ко мне с собой" ("Из письма к Вульфу");
   Из письма брату Л.С.Пушкину (Из Кишинёва в 1823 г.): "Прощай, душа моя! Если увидимся, то-то зацелую, заговорю и зачитаю. Я ведь тебе писал, что кюхельбекерно мне на чужой стороне. А где Кюхельбекер?"
   "Кюхельбекеру": "Да сохранит тебя твой добрый гений//Под бурями и в тишине".

                Язвительный поэт, остряк замысловатый
 
   Щедрым А.Пушкин  был и по отношению к князю Вяземскому.
   "К потрету Вяземского":

   Судьба свои дары явить желала в нём,
   В счастливом баловне соединив ошибкой
   Богатство, знатный род - с возвышенным умом
   И простодушие с язвительной улыбкой.

    "Вяземскому":
   Язвительный поэт, остряк замысловатый,
   И блеском колких слов, и шутками богатый,
   Счастливый Вяземский, завидую тебе.
   Ты право получил, благодаря судьбе,
   Смеяться весело над злобою ревнивой,
   Невежество разить анафемой игривой.

        "Из письма к Вяземскому":
   Сатирик и поэт любовный,
   Наш Аристип и Асмодей,
   Ты не племянник Анны Львовны,
   Покойной тётушки моей.
   Писатель нежный, тонкий, острый,
   Мой дядюшка - не дядя твой,
   Но, милый, - музы наши сёстры,
   Итак, ты всё же братец мой.
   
   А что же князь Вяземский? А у него была своя жизнь. Он служил и много трудился, как критик, поэт, драматург... Жена у него была одна - Вера. Письма не врут. Если судить по их письмам друг другу, это были муж и жена - соратники. У них рождались и умирали дети.
   Однажды  Петра Андреевича уличили... в развратном поведении. И кто бы вы думали? Шеф жандармов Бенкендорф.
   Из письма А.Пушкина, написанному  П.Вяземскому  около  25 января 1829 года  - из Петербурга в Пензу, несколько проливается свет на  события.  Поэт сообщает Петру Андреевичу, что В.А.Жуковский сразу же было бросился на его выручку: "Был я у Жуковского. Он принимает в тебе живое, горячее участие. Арзамасское - не придворное. Он было хотел, получив первое известие от тебя, прямо отнестися письмом к государю, но раздумал и, кажется, прав..."
   По всей видимости, арзамассцы решили, что то дело не стоит и выеденного яйца, а значит, не следует беспокоить царя.  Вот жизнь была: чуть что - апелляция к царю! Чихнуть не могли без его  разрешения.

    И дальше  в этом же письме А.Пушкина:
   "Жуковский со смехом говорил, что, говорят, будто  ты пьяный был у девок, и утверждает, что наша поездка к бабочке-Филимонову, в неблагопристойную Коломну, подала повод этому упрёку. Филимонов, конечно,......".
    В этом Пушкинском послании много точек. Но понятно, что Петра Вяземского кто-то "застукал"  в борделе.

    И грех этот долго лежал на нём.  Об этом можно судить по следующему письму  А.Пушкина (от 14 марта 1830 года) князю в Петербург:
    "Третьего дня приехал я в Москву и прямо из кибитки попал в концерт, где находилась вся Москва. Первые лица, попавшиеся мне навстречу, были Н.Гончарова и княгиня Вера; а вслед за ними братья Полевые. Приезд государев сделал большое впечатление..."
   Дальше поэт сообщает, что были оправданы арестованные, о чём сообщил им Бенкендорф. Речь шла о происшествии в частном театре  Карцевой: один из  помощников антрепренерши ударил по лицу актрису  Альфред. Несколько человек арестовали, провели расследование. В конце концов,  обвинения были сняты.

    Вера Вяземская воспользовалась мирным исходом того случая. По свидетельству Пушкина: "Княгиня Вера  очень мило и очень умно говорила о тебе Бенкендорфу". Она сказала графу: "Раз уж мы стали откровенничать, позвольте, генерал, повторить вам просьбу графини Потёмкиной: восстановить доброе имя моего мужа". Доброе имя князя Вяземского в тот же вечер в театре или позже было  восстановлено. Об этом можно судить по тому, как он восходил дальше по служебной лестнице.
   Надо отметить, что современники называли княгину Веру Вяземскую умной женщиной. Она была, к тому же, красива.  Александр Сергеевич одно время был ею увлечён, но, по её признанию, без взаимности. А супруг-князь об этом знал и иногда подшучивал над женой.

    Здесь я останавливаю свой критический пыл. Пусть  Александр Пушкин не так нежно обращался к Петру Вяземскому  в стихах, чем к товарищам-одногодкам, но именно поэт и критик Вяземский занимался литературными делами Пушкина, когда он находился в первой ссылке на юге, и позже.  Свидетельства тому - их письма. Его можно назвать поверенным в литературных делах  поэта.  И это был тяжкий труд; не все бы согласились заниматься  делами ссыльного поэта, имея немало и своих дел.
   В письме от 14 октября 1823 года А.Пушкин  просит  Петра Андреевича заняться переизданием его произведений "Руслан и Людмила" и "Кавказский пленник".  Он называет разные ошибки и опечатки, которые следует исправить в рукописях. Следовательно,  Вяземскому предстояла большая работа. И он от неё не отказался. Мало того, он потом в разных печатных изданиях того времени писал рецензии на  произведения Пушкина, затевал полемику с теми, кто несправедливо судил о сочинениях поэта. Из некоторых писем Пушкина видно, что на издания его сочинений Вяземский тратил немало своих денег, то есть он не восполнял свои траты после их продажи.

   В ноябре 1823 года  из Одессы он отправляет Петру Андреевичу поэму "Бахчисарайский фонтан" с просьбой напечатать: "Кроме тебя у меня там нет покровителей; ещё просьба: припиши к Бахчисараю предисловие или послесловие... Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах - дьявольская разница. Вроде Дон-Жуана - о печати и думать нечего; пишу спустя рукава...".
   Роман в стихах - это  "Евгений Онегин", начатый в Кишинёве  9 мая 1823 года.
 
    Можно ещё много приводить примеров, как князь Вяземский помогал в разное время в издательских (и не только) делах А.Пушкину. Кому это интересно, могут найти информацию  в литературе. Известен случай, когда  поэт обратился к Петру Андреевичу с одной деликатной просьбой.
   Поэт ещё не прощён царём, он в Михайловском. И оттуда в мае 1826 года  пишет Вяземскому в Москву:
   "...Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твоё человеколюбие и дружбу. Приюти её в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи)...

   "Папочку" волнует судьба будущего младенца. Ему не хочется, чтобы, если то будет мальчик, его отправили в Воспитательный дом.  А потому просит отдать ребёнка в Остафьево (подмосковное имение  Вяземского).  "Милая и добрая девушка" - крестьянка Ольга Калашникова. Ответное письмо Петра Андреевича мне не известно. Где-то мне попадалась информация, что отец девушки требовал "компенсации" от барина. Пушкину посоветовали от него откупиться, что поэт и сделал. Вроде бы, девушку потом  выдали замуж, а те деньги использовали  как приданое.  О судьбе ребёнка, кто это был - мальчик или девочка,  наверняка, есть где-то сведения.
   Интереснее, что, кроме законнорождённых чад, Александр Сергеевич имел и незаконнорождённых. Всё успевал.

    В статье В.Э.Вацуро, М.И.Гиллельсон "Из пушкинских маргиналий" ("Прометей") речь идёт о том, как в архиве была найдена рукопись книги П.А.Вяземского "Биографические и литературные записки о Денисе Ивановиче Фонвизине". На страницах этой рукописи было много пометок Пушкина. Авторы статьи  пишут:
   "Начавшаяся в годы лицея дружба Вяземского с Пушкиным продолжалась вплоть до гибели последнего, ни длительная разлука (переезд Вяземского на службу в Варшаву, ссылка Пушкина на юг, а затем в Михайловское), ни горячие споры по литературным вопросам не поколебали их дружеских отношений. В годы странствий между Пушкиным и Вяземским не прекращалась оживлённая переписка. До нас дошло более 70 писем Пушкина к Вяземскому и около 50 писем Вяземского к Пушкину. Сохранилось не всё: часть переписки пропала, а может быть, была уничтожена Пушкиным в тревожные дни, наступившие после разгрома восстания декабристов.

   Пушкин ценил не только острые эпиграммы и лирические стихотворения Вяземского, но и его критические статьи. Среди наследия Вяземского-критика особое место занимает его труд о Фонвизине, явившийся, по сути дела, первой отечественной литературоведческой монографией. А отныне этот труд приобретает ещё большее значение в наших глазах: ведь именно на рукописи книги Вяземского о Фонвизине обнаружены неизвестные пометы Пушкина".

   Далее подробный рассказ, как была задумана Вяземским эта монография в начале 1820 года, написана "в основном" в 1830, а опубликована только в 1848 году. Как известно, в 1830 году поэт трудился в Болдино; из-за холеры в Москве везде были карантинные посты. Ему удалось прорваться через эти кордоны лишь в начале декабря. В Москве он пробыл недолго; 17 декабря  уехал в Остафьево  к Вяземскому.
   Вот там он и читал уже готовую рукопись книги. Получается, что Пушкин стал редактором монографии.  Это исследование Вяземского о жизни и творчестве Фонвизина поэт высоко оценил. И очень хотел потом  сам же книгу издать. Но не получилось.
   Названная выше статья обо всём этом читается как одокументированный роман. Пушкин дополнял рукопись рассказами своих родных: бабушки, отца. Например, его отец знал Дениса Фонвизина не только как автора комедий "Бригадир" и  "Недоросль", постановка которого наделала много шума, но и как коллекционера  картин; он покупал их в разных странах и был знатоком в этой сфере.
                СО ВСЕХ СТОРОН ТОЛЬКО НЕПРИЯТНОСТИ

       Когда погиб  А.Пушкин Наталье Николаевне было 24 года. Горе, долги и четверо маленьких детей: старшей дочери неполных пять лет, а  Наташе - восемь месяцев. С февраля 1837 года по ноябрь 1838 года вдова Пушкина с детьми провела в родовом имении Полотняный завод. В то время делами там управлял родной брат Натальи Николаевны - Дмитрий. 
    Из  книги "После смерти Пушкина": "Некогда  роскошное гончаровское поместье в начале ХIХ века уже начало приходить в упадок. На заводах и фабриках лежали огромные долги, оставленные в наследство потомкам расточительным дедом Афанасием Николаевичем. Дмитрий Николаевич, человек совершенно некоммерческого склада, стоявший теперь во главе майората, тщетно старался привести в порядок предприятия; ему удавалось только выплачивать огромные проценты по долговым обязательствам и с трудом содержать большую гончаровскую семью - братьев и сестёр. В 1836 году он женился, и это ещё больше осложнило их финансовое положение. В доме, очевидно, царила строгая экономия: в конторских книгах скрупулёзно записывались все расходы; так, например, мы узнаём, что по субботам хозяину и его супруге "выдавалось" по полфунта мыла на баню!"

   Наталья Николаевна с детьми жила в так называемом Красном доме, который называли "пушкинским", так как поэт, навещая жену в 1834 году, прожил в нём около двух недель. В Полотняном заводе к Наталье и детям все относились нежно, старались всячески смягчить её горе. С голоду, конечно, Наталья Николаевна и дети не умерли. Мать её некоторое время  давала ей в год 3 тысячи рублей. Хорошо помогала (и морально, и материально) тётушка Екатерина Ивановна Загряжская.
   Но материальное положение Натальи Николаевны было тяжёлым и, после возвращения в Петербург, во всех её письмах к брату Дмитрию "просьбы о деньгах проходят красной нитью". Да, ей сочувствовали, многие  приходили её навестить и  "точили лясы" (так писала сестра Александра Николаевна). Но разговорами не накормишь детей, не заплатишь за квартиру...

   Три сестры Гончаровых имели право на определённую часть дохоров с гончаровских заводов, но доходов было мало. Дмитрий Николаевич крутился как белка в колесе, и иногда его усталость  и раздражительность оборачивалась упрёками сестре.
   "Послушай, дорогой  Дмитрий, - написала  Наталья Николаевна в июне-июле 1839 года, - больше всего я не люблю ссориться с тем, кто мне особенно близок и кого я люблю всей душой. Давай немного поговорим. Скажи, разве это разумно так сильно на меня сердиться и говорить мне такие неприятные вещи из-за отказа, который даже нельзя назвать таковым, принимая во внимание, что не имея ничего, я ничего и не могу дать, не правда ли? На нет и суда нет, ты это знаешь.
   Должна признаться, что эта несчастная седьмая часть приносит мне большое огорчение: с одной стороны семья моего мужа сердится, что я не использую эти деньги на покупку псковского поместья, а с другой - ты меня упрекаешь в разорении всей семьи за то, что я их тебе не дала. Словом, со всех сторон только неприятности и огорчения из-за ничтожной суммы, которой я в действительности ещё не имею и о которой даже больше не слышу и разговоров..."

   Опека над детьми Пушкина была утверждена в составе Г.А.Строганова, В.А.Жуковского, М.Ю. Виельгорского и Н.И.Отрешкова. Дети  получали государственную годовую пенсию - по 1500 рублей (сыновьям - до совершеннолетия, а дочерям - до выхода замуж), а вдова - 5000 рублей. В  литературе можно найти общий подсчёт денег, которые имела в год осиротевшая семья Пушкина. А также о деньгах, выделенных царём сразу после смерти поэта.
   Но тогдашняя жизнь была дорогой, и  вдове поэта "приходилось бороться с бедностью". Опекуны добросовестно занимались делами поэта; им удалось издать его собрание сочинений.  Полученные от этого издания 50 тысяч рублей Наталья Николаевна положила в банк; они, по её мнению, принадлежали детям. Первое время тратились лишь проценты.

  Известно, что сестра Александра осталась с семьей  Натальи Николаевны и всячески ей помогала. Она  видела бедственное положение Таши, как называли Наталью Николаевну. В одном из писем брату Дмитрию (после того, как мать перестала давать овдовевшей дочери 3000 рублей)  Александра  написала: "Ради бога, дорогой брат, войди в её положение и будь так добр и великодушен - приди ей на помощь. Ты не поверишь, в каком состоянии она находится, на неё больно смотреть. Пойми, что такое для неё потерять 3000 рублей. С этими деньгами она ещё как-то может просуществовать с семьёй. Невозможно быть более разумной и экономной, чем она, и всё же она вынуждена делать долги... Я боюсь за неё. Со всеми её горестями и неприятностями, она ещё должна бороться с нищетой. Силы ей изменяют, она теряет остатки мужества, бывают дни, когда она совершенно падает духом".

   Пушкина берёт в долг деньги у кого только можно. Но ведь долги надо отдавать! Из её письма (30 июля 1841 г.) брату Дмитрию видно, что она брала взаймы и у Вяземского: "При отъезде, как я уже тебе раньше писала, я заняла 1000 рублей у Вяземского без процентов, без какого-либо документа. Срок возврата был 1 июля. Я знаю, что он в стеснённых обстоятельствах, и мне было очень тяжело не иметь возможности с ним расплатиться".
   Брат  от доходов фабрики должен выплачивать сёстрам каждый месяц определённую сумму. Но прошли август, сентябрь, октябрь , а денег нет .  Вот тогда она обратилась к свёкру.  Сергей Львович одолжил невестке 2000 рублей, но с обязательной отдачей; а чтобы было вернее - потребовал, чтобы опекунский совет вычел эти деньги из её пенсии. А в то время он не был в "стеснённых обстоятельствах".
   У Вяземского (что видно из писем брату) Наталья Николаевна брала деньги в долг не один раз. Но что-то нет информации о том, что он "прощал" эти долги вдове друга Пушкина.
   Берёт взаймы и Александра Николаевна: 375 рублей у П. И.Носова, коммерсанта, с которым вёл дела Дмитрий  Гончаров;  у П.А.Плетнева - 1000 рублей.

   Лето и осень 1841 года  Пушкина с детьми и сестрой Александрой жила в Михайловском. Летом там было терпимо,  с приходом осени семейство стало мёрзнуть, а выехать домой они долго не могли - не было денег на лошадей и повозки.
   В Михайловское приезжали гости. Судя по всему,  рассчитывали пожить "на всём готовом". В сентябре в гости пожаловал князь Вяземский, к тому времени уже сильно влюблённый в Пушкину. Она пишет брату: "...Я совершенно не знаю, что делать, ты меня оставляешь в жестокой неизвестности. Я нахожусь здесь в обветшалом доме, далеко от всякой помощи, с многочисленным семейством и буквально без гроша, чтобы существовать. Дошло до того, что сегодня у нас не было ни чаю, ни свечей, и нам не на что было их купить. Чтобы скрыть мою бедность перед князем Вяземским, который приехал погостить к нам на несколько дней, я была вынуждена идти просить милостыню у дверей моей соседки, г-жи Осиповой. Ей спасибо, она по крайней мере не отказала чайку и  несколько свечей..."

   Очень интересно: "Чтобы скрыть мою бедность перед князем Вяземским..."! Ах, он не знал! Кто же в это поверит?  Из существующей сейчас в книгах  информации о жизни семьи Пушкина после его смерти, видно, что никто из друзей поэта ей не помогал; хотя бы изредка. Если бы такое было, то Наталья Николаевна не писала бы такие отчаянные письма брату Дмитрию.
   Что же касается, влюблённого Вяземского, то его поведение было бы логичнее, если бы  князь приехал в Михайловское и привёз с собой повозку, наполненную доверху окороками, булками,  соленьями-вареньями,  сладостями, чаем, кофе... Для себя (гостил целую неделю) и для осиротевшей семьи Пушкина.
   По всей видимости, он приехал налегке. "Бродил по следам Пушкина и Онегина", несколько раз ходил к могиле поэта, вспоминал его и умилялся, что всякий раз встречал там "мужиков и простолюдинов с жёнами и детьми, толкующих о Пушкине".
   Основательно замёрзшее семейство выручил один из опекунов - Г.А.Строганов; прислал на дорогу деньги.
 
   Постоянно материально и морально  семью Натальи Пушкиной поддерживала лишь тётушка Екатерина Ивановна Загряжская. В Михайловское, где Наталья Николаевна с детьми и сестрой провела  лето и осень 1842 года, тётя прислала ей 10 писем: "Письма эти дышат заботой и любовью к милой Душке, как она её называла, и её детям". В августе 1842 года Екатерина Ивановна скончалась, и Пушкина, по её признанию: "В ней я теряю одну из самых твёрдых моих опор. Её бдительная дружба постоянно следила за благосостоянием моей семьи..."

   Тётушка Екатерина оставила любимой племяннице весь свой гардероб, драгоценности, меха, кружева, а ещё  мебель и серебро.  А также она завещала ей поместье в 500 душ. Но её родная сестра Софья Ивановна при жизни не исполнила этой воли Екатерины Ивановны. Всё своё имущество  Софья Ивановна (умерла в 1851 г.) завещала племяннику С.Г.Строганову, "обязав его исполнить волю Екатерины Ивановны", то есть передать её имение Наталье Николаевне. Сергей Строганов, сын одного из опекунов семьи Пушкина (Г.А.Строганова), троюродный брат Н.Пушкиной, потом потрепал ей немало нервов, требуя уплатить половину долгов, лежащих на всех имениях тётушек.
   В общем, нет мира под оливами.

  Наталья Николаевна вела  замкнутую жизнь.  Выезжала куда-то лишь, если нельзя было отказаться. До 1843 года она не бывала  на великосветских раутах.  Как-то императрица пожелала встретиться с  Натальей Николаевной. Встреча состоялась  накануне  нового - 1839 года -  в доме её  тёти,  фрейлины  Екатерины Ивановны Загряжской. Императрица была ласкова и с Натальей Николаевной и с её детьми.
   А в  апреле 1839 года императрица пригласила вдову Пушкина во дворец - хотела показать "и своих красивых детей".
   С императором Николаем I Наталья Николаевна встретилась случайно в английском магазине накануне Рождества в 1841 году.  Об этой встрече  так написал П.А.Плетнёв: " Его величество очень милостиво изволил разговаривать с Пушкиной. Это было в первый раз после ужасной катастрофы её мужа".
    Интересно, посмотрев друг на друга, что они вспоминали?

   Пётр Александрович Плетнёв, поэт, критик, журналист, профессор российской словесности, "человек большой души, в высшей степени порядочный",  истинный друг А.Пушкина; много помогал ему в  издательских делах. Сохранилась их обширная переписка.  Именно ему А.С.Пушкин посвятил прекрасную свою поэму "Евгений Онегин".
   К вдове Пушкина он  относился с  глубоким уважением, разговоры о её вине не поддерживал; часто бывал в её доме и  приглашал к себе. Об этом в одном из писем к Я.К.Гроту (историк литературы, один из первых биографов  Пушкина; они были знакомы) в  сентябре 1843 года: "...Зашёл к Пушкиной. Она в среду приедет ко мне со всем семейством своим (семь человек) на вечерний  чай".
   Кстати, чуть раньше (25 ноября 1842 года) тому же адресату он написал, что пил чай у Пушкиной, что она рассказала ему о своих идеях воспитания детей и что у неё мало денег, чтобы исполнить этот план  И такое интересное замечание: "Был там на минуту Вяземский, который как папа` (ударение на второе "а" - Л.П.) нежничает с обеими сёстрами".
                "ЦЕЛУЮ СЛЕД НОЖКИ ВАШЕЙ..."


   Из книги "После смерти Пушкина":
   "И всё-таки длительнее, настойчивее всех, до самого второго её замужества, навязчиво ухаживал за вдовою поэта именно Пётр Андреевич Вяземский  (Ещё П.В.Нащокин говорил, что Вяземский "волочился" за Н.Н.Пушкиной.  М.А.Цявловский (Мстислав Александрович Цявловский, виднейший пушкинист старшего поколения - Л.П.) пишет, что это сообщение Нащокина подтверждается письмами Вяземского к вдове поэта, как ему передавал это ещё в 1924 году Б.Л.Модзалевский, говоря о "сильном увлечении князя Вяземского Н.Н.Пушкиной")... Вряд ли Вяземскому можно приписать возвышенное и чисто платоническое поклонение этой необыкновенно красивой, обаятельной женщине. Цели его, мы полагаем, были совсем иные".
 
    Ничего себе друзья! Они же, не проявляя активности, чтобы спасти тяжело раненного А.С.Пушкина, с умилением наблюдали за его мучительным угасанием. А потом описали его агонию в стихах. Но поэту уже этого не надо было. Как хорошо написал Михаил Пришвин: "... памятник Пушкину ставится не самому Пушкину: какое дело Пушкину до своих памятников! Он ставится только для общества, как мера разлива души человеческой".
   Если бы А.Пушкин узнал, что Пётр Вяземский начал соблазнять его жену, возможно, он бы вызвал князя на дуэль.
 
   Здесь есть один нюанс.  Мужчина ухаживает за женщиной - дело житейское. Но князь был женат и не собирался разводиться со своей супругой Верой. Значит, предлагал адюльтер. Оскорбительный нюанс.  Получается, что Александр Сергеевич не в того стрелял.
   Но всё по-порядку.

      Как уже  выше  сказано, у  Натальи Николаевны были поклонники.  Князь Вяземский о них знает и  ревнует. Но он не может открыто проявлять ни свою влюблённость, ни ревность. Остаются только письма. Он забрасывает женщину горячими посланиями. Его чувства так завуалированны, что не понятно, кто их пишет: то ли отец, то ли брат, то ли тайный воздыхатель.

    Узнав из сплетен светских дам, что, возможно, Пушкина выйдет замуж за  некого иностранца,  Пётр Андреевич пишет пространное письмо (в 1842 г.): "Ваше положение печально и трудно. Вы ещё в таком возрасте, когда сердце нуждается в привязанности, в волнении, в будущем. Только одного прошлого ему недостаточно. Возраст ваших детей таков, что, не нарушая своего долга в отношении их, вы можете вступить в новый союз. Более того, подходящий разумный союз может быть даже в их интересах. Следовательно, вы совершенно свободны располагать вашим сердцем и его склонностью. Но при условии, что чувство, которому вы отдадитесь, что выбор, который вы сделаете, будет правильным и возможным...". Послание длинное; суть его автор  определяет  так: "если мой тревожный крик может вас предупредить об опасности"...
   В общем, наставления папочки.

    В последующих письмах Вяземский предостерегает  Наталью Николаевну  от посещения салона Софьи Карамзиной, дескать, там о ней сплетничают. "Это дом, который в конце концов принесёт вам несчастье, и я  предпочитаю, чтобы вы лучше посещали казармы. Шутки в сторону, меня это серьёзно тревожит"( в письме от 12 августа 1842 г.)
    "...Все ваши так называемые друзья, - пишет князь 13 декабря 1842 года, - с их советами, проектами и шутками - ваши самые жестокие и самые ярые враги. Я мог бы многое сказать вам по этому поводу, привести вам много доказательств и фактов, назвать многих лиц, чтобы убедить вас, что я не фантазёр, и не помеха веселью, или просто сказать собака, которая перед сеном лежит, сама не ест и другим не даёт. Но признаюсь вам, что любовь, которуя я к вам питаю, сурова, подозрительна, деспотична даже, по крайней мере пытается быть такой".

   Князь не фантазёр, однако, раз он пишет о судах-пересудах о ней   в доме Софьи Карамзиной, то и он  - тоже сплетник. Возможно, участвует в тех пересудах и получает, выражаясь  современным языком, кайф, то есть наслаждение. Интрига в том, что князь так худо говорит о своей  родственнице.  Как было сказано выше, в  1804 году историк Николай Михайлович Карамзин женился на  Екатерине Андреевне Колывановой, внебрачной дочери отца  Вяземского. Получается, что  Пётр Вяземский - дядя  Софьи Николаевны.
 
   Интересно, он хоть как-то  защищал вдову своего друга, когда слышал нелицеприятные разговоры о ней? Скорее, нет, иначе бы он написал об этом хоть в одном из своих длинных, страстных посланий - чтобы  стать  в её глазах рыцарем, ограждающем молодую красивую женщину от  недоброжелателей.
    Предостерегая Наталью Николаевну от компрометирующих пересудов, Вяземский сам давал к таковым повод.  Вспомним  письмо  П.А.Плетнёва: "Был там на минуту Вяземский, который как папА нежничает с обеими сёстрами".  Ни на минуту приезжал Пётр Андреевич к вдове Пушкина. Он долгое время, как падишах, без приглашения хозяйки каждый день являлся к обеду в её дом; не ел, ни пил; просто "сидел часа полтора"; заезжал и вечерком.

   Что-то нет информации о преподносимых им цветах, зато писем было вдоволь. В одном из них князь присылает стихотворение  поэта Юрия Нелединского - своеобразный намёк на свою любовь:
   О! если бы мог смертный льститься
   Особый дар с небес иметь:
   Хотел бы в мысль твою вселиться,
   Твои желанья все узреть;
   Для них пожертвовать собою,
   И тайну ту хранить в себе -
   Чтоб счастлива была ты мною,
   А благодарна лишь судьбе.
   Вот так  50-летний (с хвостиком) Пётр Андреевич предлагает себя, вопиет: "Возьми меня!" В самом деле, седина в бороду, а бес в ребро.

   Переписываю отрывки его  страстных признаний из книги "После смерти Пушкина":
    "Прошу верить тому, чему вы не верите, то есть тому, что я вам душевно предан" (1840). "Целую след ножки вашей на шелковой мураве, когда вы идёте считать гусей своих" (1841). "Вы моё солнце, мой воздух, моя музыка, моя поэзия". "Спешу, нет времени, а потому могу сказать только два слова, нет три: я вас обожаю! нет четыре: я вас обожаю по-прежнему!" (1842). "Любовь и преданность мои к вам неизменны и никогда во мне не угаснут, потому что они не зависят ни от обстоятельств, ни от вас" (1841)".
                СОГЛАСЕН БЫТЬ МЕБЕЛЬЮ

   Графиня Фикельмон утверждала, что князь Вяземский  считал себя неотразимым во всех отношениях, а потому  все женщины  непременно должны были в него влюбляться. Включая, конечно, Наталью Пушкину. Вкусы у женщин разные. Но вряд ли Пётр Андреевич был в её вкусе.
   Совсем не хочется смеяться над влюблённым князем. Не знал, что творил. Но ведь все видели, что он волочится за вдовой Пушкина; хихикали и пальцами, наверное, показывали на  Веру Фёдоровну, как жертву увлечения супруга.
 
   То ли любовь сделала его слепым, то ли он искренне верил, что имеет право соблазнять Наталью Пушкину. Есть мнение, что любовь делает человека глупее, чем он был до того. А может, князь развлекался, ухаживая за женой умершего друга? У него уже всё было к 50-ти годам: блестящая  карьера, высокий придворный чин (как написал  Пушкин, поздравляя его с  чином камергера:" На заднице твоей сияет тот же ключ"), много изданных сочинений, дети, любящая княгиня Вера... Приелось всё? Захотелось чего-то новенького?
   И пристал князь Вяземский к Наталье Пушкиной как банный лист.

  Следовательно, опять Наталья Николаевна оказалась персонажем сплетен. Ей это, в конце концов, надоело; она прекрасно понимала, чего от неё хочет этот женатый мужчина. И как-то она дала ему понять, что ведёт он себя неприлично и склоняет её к адюльтеру.
    Она написала ему письмо, в котором многие слова были подчёркнуты:
   "...Не понимаю, чем заслужила  такого о себе дурного мнения, я во всем, всегда, и на все хитрые вопросы с вами была откровена и не моя вина, если в голову вашу часто влезают неправдоподобные мысли, рождённые романтическим вашим воображением, но не имеющие никакой сущности. У страха глаза велики".

   Не понятно, к чему эта последняя фраза. Но смысл  ответа ясен: вы, дорогой князь, всё себе напридумали; я не давала вам повода надеяться на что-то большее, чем дружба.  Возможно, она как-то пыталась от него отцепиться, сухо с ним разговаривала. Словом, он обиделся.   И разразился таким  письмом (1842 г.):
   "Вы так плохо обходились со мною на последнем вечере вашей тётушки, что я с тех пор не осмеливаюсь появляться у вас и еду спрятать свои стыд и боль в уединение Царского Села. Но так как, однако, я люблю платить добром за зло, и так как к тому же я обожаю ручку, которая меня карает..." И так далее, и тому подобное.

   Уже вскоре его любовь развеется, как дым - когда Наталья Николаевна выйдет замуж за генерала Петра Петровича Ланского (свадьба состоялась 16 июля 1844 года). Но у князя ещё есть время для любовных посланий. Летом 1843 года Пушкина заболела и врач рекомендовал ей отправиться  в Ревель, чтобы принимать там морские ванны. Сёстры Наталья и Александра провели на этом модном курорте две недели и хорошо оздоровились.  Приезжали туда и Вяземские.

   Весьма любопытным письмом (1843 г.)  князя пришла пора закончить эту историю:
   "Чтобы не иметь более безрассудного вида, чем на самом деле, прошу вашего разрешения объяснить, почему я не пришёл к вам перед отъездом. Много раз я готов был сделать это, но всегда мне не хватало смелости. А знаете ли - какой смелости? - Боязнь показаться смешным перед вашими детьми и прислугой. Ваша сестра меня нисколько не смущает. Она разумна и добра, а следовательно, беспристрастна. Она должна понимать каждого, и если она меня осуждает в некоторых случаях, в других, я уверен, она отдаёт мне должное и понимает меня. А вы, вы меня смущаете ещё меньше, потому что, что бы вы ни говорили или ни делали, но в глубине вашего сердца, если оно у вас есть, в глубине вашей совести, если она у вас есть, - вы должны признать, что вы виноваты передо мною. Поймём друг друга: вы виноваты в эгоизме, доходящем до безразличия и до жестокости. Разрешите вас спросить: пожертвовали ли вы хоть когда-нибудь для меня малейшей своей прихотью, малейшим каким-нибудь желанием? Поколебались ли вы когда-нибудь хоть на один момент сделать то, что, вы знали, мне будет неприятно или огорчительно? Отвечаю за вас: никогда! тысячу раз никогда!
   Не будем говорить о том, что моя взыскательность всегда имела в виду ваши интересы, а не личный каприз с моей стороны, выгодный только для меня, но поймите, что не может быть никакой дружбы, искренней дружбы и привязанности, без взаимности, без взаимных уступок, а вы, вы никогда не хотели мне сделать никакой уступки, следственно, я был подле вас дураком, мебелью, я был для вас просто безразличной привычкой, и я хорошо сделал, что уехал..."

    Письмо длинное, маловразумительное. Обиделся  князь Вяземский; как не намекал: "Отдайся и мне", не пошла на уступки Наталья Николаевна.  Все его ухаживания за  вдовой Пушкина закончились ничем. Почему? С ним для неё  - никакой перспективы. Он женат, а любовник ей не нужен. Может, и нужен любовник, но не такой нудный  как князь Вяземский.

    И ещё одна версия: возможно, Наталья Николаевна больше не желала  "вариться" в  писательском обществе; ей хотелось более прагматичной, более уравновешенной жизни.  Так и получилось: второй муж -  Пётр  Ланской, офицер, женат не был, к литературе не имел никакого отношения. Вот его, возможно, Наталья Гончарова любила. С ним у неё было больше времени, чтобы его полюбить.
  И начала Наталья Николаевна  новую жизнь  с чистого листа.  А всё, что было с ней до этого, ушло в историю.
   
   P.S.
   В газете "ТЕЛЕК" (13 февраля 2014 г.) была опубликована такая информация:
   "При реконструкции дуэли Пушкина и Дантеса учёным удалось установить, что поэт получил смертельное ранение по вине секундантов. Они зарядили пистолеты меньшим количеством пороха в надежде, что так полученные ранения окажутся лёгкими. Если бы заряд пистолетов был обычным, то пуля, застрявшая в животе у Пушкина, прошла бы навылет, не причинив смертельного вреда. А вот ранение Дантеса от срикошетившей пули закончилось бы летальным исходом..."

 Опубликованная фотография взята из книги "После смерти Пушкина" И. Ободовской и М. Дементьева.

   ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
   Светлое имя Пушкин. Москва. Издательство "Правда", 1988.
   После смерти Пушкина. И.Ободовская, М.Дементьев. Москва. Издательство "Советская Россия", 1980.
   Прометей. Историко-биографический альманах серии "Жизнь замечательных людей". Том 10. Издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия". Москва, 1974.
   Последний год жизни Пушкина. Составитель В.В.Кунин. Москва. Издательство "Правда", 1990.
   Пушкин в анекдотах. Анекдоты из жизни Пушкина. М.В.Шевляков. Издательство "Эльзевир" (г.Орёл) и научно-художественный журнал "ZERO" (С.-Петербург), 1992.
   А.Пушкин.Полное собрание сочинений. Библиотека "Огонёк". Москва. Издательство "Правда", 1954.