Холодный сырой воздух заставил Хесске спрятать руки в карманах сразу после прыжка с подножки поезда. Станцию и прилегающую к ней пристань накрыл густой молочный туман. Вспомнив, лежавших в норвежской земле, товарищей солдат потянулся за сигаретой.
Всю дорогу ему не давало покоя странное видение, посетившее его в госпитале, куда Отто заскочил перед самым отъездом, проведать Фишера. Йорг держался молодцом и даже пытался шутить, хотя висевшая на растяжке рука при каждом резком движении заставляла его морщиться от боли. И когда, уходя, Отто похлопал товарища по не забинтованному плечу, перед его глазами неожиданно возникла странная картина. Дряхлый старик, похожий на его друга, только с лицом сморщенным как мороженая картофелина лежал на больничной кровати обвитый паутиной проводов, тянущихся к странным приборам. Отто много видел в лабораториях Лейпцигского университета, но такое... Линии, обычно выводимые самописцами на бумажных рулонах, сами бежали по тускло мерцающим экранам. На яркой стеклянной стенке белого, немного наклоненного ящичка сами собой строились разноцветные графики и диаграммы.
В коридоре за дверью нервно прохаживался седеющий мужчина в нелепых штанах, вроде тех, что носят ковбои в американских фильмах. В мясистой мочке правого уха торчала золотая серьга, а к другому он прижимал, как телефонную трубку, плоский предмет. Более того, мужчина разговаривал, эмоционально жестикулируя, но ни собеседников, ни телефонного кабеля возле него не было. Все закончилось, когда потух маленький значок в форме сердечка, и приборы выдали прямые линии.
Что это было?! Как могло появиться такое в его воображении?! Вначале Отто во всем винил изнурительные тренировки, а потом махнул рукой и постарался не думать об этой чертовщине.
С соседнего вагона сошла невысокая худая женщина. Приняв от проводника два тяжелых чемодана, она сразу поставила их на землю.
– Не повезло бедняге! – С грустью подумал Отто. – Разве сейчас она найдет носильщика?! Что сорвало её с родных мест?! Да! Из-за того, что приходится страдать невинным людям, я не люблю войну!
Сделав, всего несколько шагов, женщина остановилась. Тяжелая ноша решительно не подходила для такой хрупкой особы. Подходя к ней со спины, Отто словно слышал её тяжелое дыхание.
– Позвольте, вам помочь! – Едва поравнявшись с попутчицей, произнес он.
Испуганно вскрикнув, та отскочила в сторону. Кожаный чемодан с глухим хлопком повалился на бок. Попутчица оказалась совсем молодой девушкой. Из-под длинных пушистых ресниц на Хесске смотрели испуганные голубые глаза. Аккуратный рот слегка приоткрыт после крика. Острый носик слегка вздернут вверх.
– Простите, если я вас напугал! – Виновато произнес он, наклоняясь к упавшему багажу. – Черт! Как это будет по-норвежски…
– Я – немка! – Слегка дрожащим голосом ответила девушка. – И прекрасно вас понимаю! Буду, весьма признательна, если…
Отто поднял с земли чемодан, показавшийся ему более тяжелым. Поблагодарив, незнакомка пошла рядом, но даже изящный кожаный баул сильно оттягивал её тонкую руку.
– Я мог бы донести оба! – Отто кивнул на свой обвисший заплечный мешок.
– Право, не стоит! Там слишком дорогие для меня вещи!
– Как вы не боитесь путешествовать в одиночку?! – Спросил солдат после короткой паузы.
– Чего опасаться, если наш доблестный Вермахт всегда оказывается рядом!
– Люфтваффе, фройлен! Я служу в Люфтваффе! – Скромно заметил Хесске.
От молодого человека не ускользнул интерес, с которым девушка изучала его синюю военную форму.
– Вы – летчик?! – Удивленно вскинула брови она.
– Егерь-Парашютист! – Гордо ответил Отто.
– О! И вам доводилось воевать!?
– Немного…
– Да вы герой… – Восторженно воскликнула спутница.
Её перебил громкий, больно бьющий по ушам протяжный вой. Белея от ужаса, девушка повернулась в сторону фьорда. Неприятный звук не успел потонуть в тумане, как ему вторил другой, более отдаленный.
– Все в порядке! – Успокоил спутницу Хесске. – Поблизости стоят корабли. Так они переговариваются в тумане.
Каблуки женских туфель неровно выстукивали по брусчатке.
– Знаете, – продолжал солдат, – в этих местах мне тоже не по себе! Этот туман! В нем все кажется таким… Таким…
– Сказочным! Потусторонним! Верно?!
– Пожалуй… Послушайте, как вас зовут?! – Наконец осмелел солдат.
– Хайна! – Ответила девушка после короткой паузы. – Хайна Роос!
Неожиданно для себя, она чуть было не назвалась настоящим именем – Венди Виллоу.
– А вас?
– Рядовой Отто Хесске, фройлен!
Молодой человек говорил, а девушка, затаив дыхание, наблюдала, как из тумана с суровым величием проступает, знакомый по справочникам, хищный силуэт.
– Да ведь это эсминец тридцать седьмой серии… – Чуть не вырвалось у неё.
Работая на военно-морскую разведку Великобритании, она ни разу не видела вражеского корабля. Почему-то на память пришли лики богов, взирающих с картин в далеком Кильском кафе, и спина покрылась мурашками. Следовало отвлечься.
– Вы были в Польше?! – Обратилась Хайна к своему спутнику.
– Что вы! Наши части не участвовали в Данцингском походе!
– Тогда где?
Парашютист замялся.
– Здесь… Недалеко… – Словно нехотя, произнес он.
Уловив тон собеседника, девушка решила помолчать. К счастью, они приблизились к зданию вокзала. Над башенкой из темного камня, свисал немецкий флаг. Возле дверей, их остановил патруль, но, увидев предъявленные документы, молодой лейтенант изменился в лице и вежливо разрешил следовать дальше. Но Отто, вдруг, замер прикрыв глаза ладонью, словно отгораживаясь от дурного видения.
– Что с вами? – Насторожилась Хайна.
– Пустяки... – Отмахнулся Хесске.
Как он мог признаться, что увидел, как старик и двое мальчишек с белыми повязками на руках тащили по весенней, слякотной земле носилки с раненым. Его лицо не давала рассмотреть запекшаяся кровь, а мундир почернел от копоти и грязи, но Отто твердо знал, что это спросивший его документы лейтенант. Да и место показалось знакомым, если не смотревшие в небо стволы зенитных орудий, он принял бы его за берлинский зоопарк.
Оказавшись в пустынном помещении вокзала, где шаги отдавались многократным эхом, Хайна представила, как по праздникам здесь играл духовой оркестр, витрина буфета пестрела пряниками и леденцами, воздух, как в сказке "Тысячи и одной ночи" благоухал кофе и какао…
– Пожалуй, нам пора расстаться?! – Вернул её к действительности, голос попутчика.
– Наверное… – Неловко улыбнулась она.
– Надеюсь, впереди у вас не очень долгий путь?! – Вежливо поинтересовался солдат, все ещё крепко сжимая ручку чемодана.
– Только, прошу, вас, не беспокоиться! В восемь часов за мной приедет машина!
– Странно, за мной тоже… – Насторожился Отто.
– Тогда, если верить тем старинным часам, времени у нас совсем немного… Давайте подождем на улице! – Предложила девушка.
Её тяготила серая вокзальная пустота. Вместо ответа, Хесске галантно распахнул дверь. Ему было интересно знать, какие чувства испытывает случайной знакомой перед их расставанием. Но лицо Хайны ничего не выражало.
– Как в царстве гномов! – Горько улыбнулась девушка, окидывая взглядом пустынную площадь, где продолжал сеять свои чары поредевший туман, да тихо шуршали отклеившимися углами норвежские плакаты. – Дварги боятся солнечного света – он превращает их в камни!
– Но гномы сильны, Хайна! Очень сильны! – Приходя в себя после кошмарного видения, вздохнул Отто.
Со стороны узкой улочки донесся натужный тарахтящий звук, и к вокзалу подкатил древний автомобиль со спицами на узких колесах, угловатой, как обувная коробка кабиной, и большими круглыми фарами по бокам сильно суженного моторного отсека. При всей своей эрудиции, девушка не смогла определить завод с конвейера, которого сошло это чудо. Да и произошло это никак не раньше тридцатого года. Жалобно скрипнув тормозами, и изрыгнув сизое вонючее облако, машина остановилась как раз напротив парочки. С водительского места поднялся худой как палка молодой солдат с длинным носом, почти достававшим кончика козырька его форменной кепки.
– Я вроде как сюда! – Произнес он, как-то странно растягивая слова и забавно подавая голову вперед, как это делают при каждом шаге петухи.
– А с чего вы взяли… – Начала, было, Хайна.
– Много вас сошло с поезда, правда?!
Новый знакомый обнаружил ещё одну интересную особенность. Во время разговора, он смотрел куда угодно, но только не на собеседника.
– Никого кроме нас!
– А коли так, зачем умничать?! Господин Хольц мне четко приказал, встретить девушку и десантника рядового!
– Так мы едем вместе?! – С плохо скрываемой радостью воскликнул Отто.
– Что это за, господин Хольц?! – Прошептала себе под нос англичанка.
– Машины у нас имеются! Вот только погружены они уже, и начальство приказало доставить вас на этом!
Солдат одарил своё транспортное средство испепеляющим взглядом.
– А знаете, у кого мы его одолжили?! У пастора! Тьфу! По мне что попы, что евреи! Именно от них все беды арийцев!
Он со злобой ударил сапогом по заднему фонарю. Жалобно звякнув, осколки красного стекла упали на брусчатку.
– Своё барахлишко, можете класть под ноги! Места там полно! Вам фройлен, я так уж и быть помогу! А ты дружок закидывай свои вещички сам! Я тебе не нигер в паршивом нью-йоркском кабаре!
Отто нахмурился, но промолчал. Хайна поймала себя на мысли, что при желании он мог одной левой растереть эту тупиковую ветвь теории Дарвина.
– Ей! Лучше скажите, вам часом не попадался танк или самолет? – Показав двадцатилитровую канистру, неожиданно спросил водитель.
Хайна едва не рассмеялась от его глупого вида.
– Там, на углу здания дежурит связной бронеавтомобиль! – Стараясь сохранить невозмутимый вид, Отто ткнул пальцем в туман.
– Э! До чего отвратительна морда у их командира! – Изменившись в лице, солдат сдвинул кепку на глаза и задумчиво почесал затылок. – Точно не даст ни грамма! Вот только господин Хольц отвернет мне башку, если прискачу к нему без горючего! У кого с ним сейчас нет напряга, правда?!
Смачно плюнув на незасеянную клумбу, он напустил на себя свирепый вид и решительным шагом направился вверх по улице, где в молочной пелене блуждали сигаретные огоньки.
– Этот хорек не соврал! – Процедил Хесске сквозь зубы. – Места возле сидений предостаточно!
– Как и пыли! – Хайне пришлось зажмуриться, чтобы не чихнуть.
– Да! Видно, святой отец несколько лет не пользовался этой штукой! Я поставлю ваши чемоданы по ходу, чтобы в дороге не попадали!
– Буду весьма признательна! – Взявшись за протянутую руку, Хайна поднялась на подножку машины.
Уже в кабине, до молодых людей донеслись обрывки далекой ругани.
– Ты обратила внимание на его нашивки?! – Быстро шепнул Отто.
– Нет…
– Он эсесовец! Асфальтовый солдат!
– Это еще почему?!
– Хороши на параде, а вот для настоящего боя не годятся!
Наполнив салон одурманивающими бензиновыми парами, в двери появились руки, с трудом держащие канистру.
– Все-таки отлил у этой сволочары! – Торжествовал солдат. – Уже разместились?! Вот и чудненько! Значит поедем! До чего мерзкая страна! Сплошные горы да обрывы! Ни одного ровно места! На стадионы бы их взглянуть!
Давно мечтая побывать в Норвегии, Хайна, вглядываясь в подавленные лица редких прохожих, не испытывала радости. Её новый знакомый, отвернувшись от окна, думал о своем.
При выезде из города их остановил для проверки документов патруль, а дальше крутой дорожный серпантин увлек их высоко в горы. Оставив позади тяжкие мысли, девушка, затаив дыхание, прильнула к мутному от пыли стеклу.
Внизу, под обрывом неспешно проплывали едва начавшие зеленеть долины. Поблескивали свинцом ровная гладь фьорда с аккуратными домиками на берегу. За горами то и дело показывалось неприветливое море. По другой стороне дороги сердито высились голые скалы, а один раз промелькнул густой хвойный лес.
Отто, глядя на носки ботинок, думал о чем-то своем, а водитель, состроив недовольную мину, сердито крутил баранку и время от времени отпускал ругательства. Его эти красоты не радовали.
Потом Хайна устало поджала ноги, и задремала, машинально прижавшись к плечу своего нового знакомого.
* * *
Рихард Фогель замер возле окна в полумраке флигеля. Рука осторожно касалась посеревшей от пыли занавески.
– Она прибыла, Вили! – Покидая пост, вздохнул он.
Услышав его слова, с кровати медленно, как после глубокого сна, поднялся гигант под два метра росту, и казалось дом заходил ходуном от его шагов. Тусклый свет едва отражался от пуговиц и нашивок СС.
– Ну-ка. Ну-ка. – Бормотал он, аккуратно заглядывая во двор. – Тю! Ни задницы, ни грудей! Никогда не быть ей на агитке. Но на войне любая бабенка сгодится.
– Ты не забыл, что я тебе говорил? – Процедил сквозь зубы Фогель. – Ни один волос не должен упасть с её головы.
– А если не с головы? – Ухмыльнулся великан.
Его крупные, зубы хищно засияли в темноте.
– Ладно, Ладно! – Весело продолжил Вили. – Я про подмышки!
Плюхнувшись снова на кровать, он сдвинул на нос фуражку с серебряным черепом, и пружины жалобно завизжали под его весом.
– Сделаем все, как скажешь. Носить на руках – будем носить. Изрубить на куски – изволь.
– Накрути, как следует хвосты своим парням. Пусть забудут, о моем членстве в СС! Для всех я обычный ученный.
– Это ещё зачем? – Насторожился Вили.
– Неизвестно, как посмотрит на это наша дамочка. Долго пребывание в Швеции и Америке, с их гнилым либерализмом…
– Не одобряю! Как можно скрывать, что ты принадлежишь к избранным? Для любого человечишки работать под твоим началом великая честь. Где она жила раньше? Да какое нам дело? Если ты настоящая немка, то служи во славу и величие Рейха, а нет…
Великан взмахнул ладонями, больше смахивающими на ножи лопат.
– Помнишь ночь, когда убрали Рэма? – Перебил Фогель. – Мы, совсем юные, сражались бок о бок! И в члены братства нас посвятили вместе. Сейчас я прошу тебя только об одном – выслушать меня внимательно. Дело, за которое мы взялись, гораздо сложней чем, кажется. Возможно, даже я не осознаю до конца его масштаб… Игра стоит свеч! Но на кого я могу положиться? В Институте мы грыземся как крысы. К нам приставили полного идиота, на которого нельзя полагаться. Не забывай это, Вили! Я – голова, ты – кулаки. У нас давно так повелось, мой друг! Давай не будем и впредь изменять этому правилу…
– Складно у тебя получается. «Кулаки». Ловко завернуто… – Потерев сапог о постельное покрывало, громко рассмеялся Вильгельм. – Но мне никогда не понять тебя, Рихард. Кто это приехал с ней? Уж не тот ли солдатик – парашютист?
– Он! – Резко ответил Фогель.
– Любишь ты все усложнять. У тебя же есть его подробный рапорт.
– Пользы от которого, как правды в большевистских газетах. Парень ничего не помнит о том бое, но я же чувствую...
– По мне, так проще поднажать на землекопов! И спустя пару, тройку дней ты окажешься в своих подземельях, – поправляя фуражку, заметил Вильгельм.
– Эти подземелья не мои, Вили. Три года назад я обшарил там, каждый куст, каждую гранитную глыбу будь она не ладна! А этот парень…
– Твои – не твои… Что за дело до этого лопате?
Резко замолчав, великан указал пальцем на дверь, и, сделав широкий шаг, Фогель с силой рванул её на себя. За порогом притаился щуплый человечек с масляной улыбкой и блестящей лысиной.
– Где важный разговор, там вертится доктор Клаус Пик. – Ухмыльнулся Вильгельм.
– Профессор. – Поправил тот. – Снова путаете, господин Хольц. Но я не подслушиваю за дверью, а пришел обсудить детали нашей операции, "Песня хюльдры"... Мы поплывем к месту раскопок на пароходе, зафрахтованном в местной компании... Вот я и подумал, не подойдёт ли больше для этой цели эсминец?! Пушки, зенитные орудия, броня...
Переступая порог, он принёс с лестницы запах пыли и гниющей древесины.
– Пусть некоторые из норвежцев, наслушавшись английской пропаганды, и не сложили оружия, но они, германский народ, тоже арийцы! – Заметил Вильгельм.
– Даже, если у вице-адмирала Льютенса нашёлся бы лишний корабль, и он согласился дать его нам, вы бы первый взвыли, ступив на его палубу. Эсминец, это вам не прогулочная яхта. А господин Фогель пригласил для участия в операции дам.
– Тогда, отчего бы нам не попросить подлодку у Дёница? – Не унимался Пик. – Мы погрузились бы здесь, а всплыли...
– Не доверяете вы моим ребятам, господин бакалавр, или как вас там, и совершенно напрасно, они будут покрепче любой брони! Но раз вы так боитесь плыть, выбросим-ка мы вас с парашютом. Как того паренька из люфтваффе. Кстати, давно собираюсь спросить... Уже которое утро наблюдаю, как вы принимаете во дворе странные позы. Что это за корчи одолевают вас?
– Это руническая гимнастика, господин Хольц, и весьма печально, что вы со своими гантелями, брусьями, и английскими боксерскими перчатками не отдаёте должного замечательной, истинно арийской системе, по которой занимались Зигфрид, Эрманарих и другие древние герои!
Вильгельм прикусил губу.
– Вы сделали, что я просил? – Пришел на помощь другу Фогель.
– Разумеется. Вот фотографий надгробий. Познакомите меня с девушкой? Я хотел сказать с коллегой, – поправился Пик и засуетился, видя, как археолог запахивает плащ, – вы хотите дать эти фото ей? Зачем?
– Что бы она изучила их до отъезда, точнее сказать отплытия. – И подняв воротник, Фогель шагнул на лестницу.