Лора Вурэн – двадцатилетняя студентка факультета искусств ехала в машине с дачи в расстроенных чувствах. Её парень, негодяй Рикки Александрос, изменил ей сегодня ночью. А произошло всё следующим образом.
С рассветом, едва продрав глаза, после бурной вечеринки, устроенной с однокурсниками в честь сдачи очередного экзамена, проснувшись в одной из комнат загородного трёхэтажного дома, принадлежащего её отцу, она отправилась на кухню, чтобы выпить холодного лимонада, принять аспирин и активированный уголь. Жутко болела голова, в висках стучала кровь, а в затылке чувствовалась неописуемая тяжесть.
«Утро после бурного веселья, - проносилось в её голове, - кажется, нет ничего хуже на свете. Такое впечатление, что ты с трудом уцелела после того, как попала под асфальта-укладчик».
Поводов для вечеринок может быть много, особенно когда у тебя полно друзей и знакомых. И так как гулянок в её жизни насчитывалось достаточно Лора уже знала секреты для того, чтобы быстро привести себя в порядок. Она выпила чашку зелёного чая, приняла контрастный душ, намазалась сметаной, чтобы освежить и тонизировать кожу лица, через некоторое время умылась, сделала причёску, навела макияж и отправилась на поиски своего парня.
«Кажется вчера я вырубилась очень рано, - с трудом вспоминала она, - последнее, что я помню, так это развлечение с шаром предсказаний, когда каждый из присутствующих на празднике получил шуточную возможность узнать свою судьбу. Очень занятная штука!» Конечно, каждый решает сам, серьезно или с иронией относиться к предсказаниям. Лора в них не верила, но не могла не признать, что идея была интересная и захватывающая. Иногда хочется получить ответ из «ниоткуда» на волнующие жизненные вопросы. И в сущности, как всё просто. Нужно громко, так чтобы все слышали, спросить о чём-нибудь интересующем и важном, прокрутить шар, наполненный бумажками с ответами, и получить один из многочисленных вариантов.
С фантазией у девушки оказалось туговато, поэтому ей ничего иного не пришло в голову, как задать совершенно прозаический вопрос:
«Что ждёт меня завтра?».
И под всеобщий хохот получила такой же банальный ответ:
«Встретишь своего принца».
Потом она тоже смеялась такому каламбуру, потому что однокурсники частенько называли её в глаза и за глаза «наша принцесса», прижималась к своему парню и отшучивалась, говоря, что никакого принца ей не надо, потому что она уже встретила своего избранника – Рикки. И если даже какой-нибудь принц посмеет клеиться к ней, то она обязательно его отошьёт. К тому времени девушка оказалась уже сильно пьяна и всё представлялось ей в каком-то тумане. Потом, кажется, уже стемнело, и в небо стали запускать китайские фонарики. Зрелище взлетающих ввысь огней было неповторимым и завораживающим. Перед полётом на фонарике можно было написать заветное желание, потому что существовало поверье, что если запустить шарик с подобным посланием в небо, то оно непременно сбудется. Тогда она ещё, подумала, что всё-таки принца не плохо бы встретить, он бы ей совсем не помешал, но писать ничего не стала, чтобы не ссориться с Рикки… Потом уже не помнила ничего…
Комнаты, где проходила вечеринка, вчера были украшены разноцветными ленточками, флажками и воздушными шарами. А сегодня здесь творился жуткий беспорядок. Всё оказалось перевёрнуто вверх дном, а обрывки ленточек, флажков и лопнувших шаров в избытке валялись под ногами. Вокруг не наблюдалось ни одной живой души. То ли все ещё спали, а может гости разъехались ещё ночью… Хотя не все. По углам она кое-где обнаруживала пьяные тела своих однокурсников, которые в бесчувственных позах, полуголые валялись в самых странных и неестественных позах.
И лучше бы ей отправиться прогуляться. Тогда, возможно, не разыгралось бы драмы, и она бы ничего не узнала из того, что ей и не нужно знать. Но чёрт её всё-таки дёрнул заглянуть на втором этаже в спальню родителей. И там… она увидела своего обожаемого Рикки совершенно голым и спящим на огромной кровати в обнимку с двумя подружками – Альбиной и Мальвиной. После душераздирающей сцены, устроенной до предела возмущённой Лорой, он заявил, что между ними всё кончено. В истерике девушка села в отцовский мерседес и вся в слезах приказала шофёру вести её немедленно домой в город.
Лора была дочерью профессора Вурэна, и относила себя к привилегированной группе студентов факультета. Её однокурсники каждый день наблюдали за тем, как шофёр на роскошном авто подвозил её на занятия. И она выходила из машины в модных платьях и костюмах, иногда с эксклюзивной причёской и укладкой, иногда просто с распущенными шикарными рыжими волосами, со свежим маникюром, вся такая гламурная и, следуя гордо, не с кем не здороваясь, шла в университетскую аудиторию.
Лора гордилась не без причины. Профессор искусствоведения Вурэн был личностью весьма известной в широких кругах учёных, а его работы нашли признание на самом высоком уровне. И в прошлом году, в апреле, он с семьёй был даже приглашён на королевский приём в Хризолитовый дворец. Король уделил ему время, а его сын наследный принц Антос-Эмануэль беседовал с ними около получаса о развитии науки и искусства в современном обществе, а также о культуре малых народностей мира, а ещё демонстрировал редкий альбом Тайской живописи. В память об этом событии в квартире профессора висела фотография в золотой рамке, где он был запечатлён вместе со своей дочерью и наследником престола.
… Лора рвала и метала, плакала и успокаивалась, наблюдая, как за окном автомобиля проносятся картины пейзажей. Там мелькали машины, на обочине – деревья, заросли скумпии и можжевельника. И вот наконец показались пригородные постройки, вдалеке виднелся океан и порт, а рядом с ним портовый посёлок. От самой воды вверх по возвышенности сплошь пестрели маленькие домики рыбаков, матросов и простых поселян. Немного в отдалении виднелись стены гордого и величественного особняка королей Грандескки.
Лора закрыла лицо руками. «Изменю ему с первым встречным», - подумав она, решив прибегнуть к самому распространённому и древнему способу мщения, к которому только прибегали женщины со времён каменного века.
- Останови машину! – крикнула она шофёру.
Открыв дверцу и прихватив с собой изящную сумочку из крокодиловой кожи, в которой находились деньги, кредитная карта, косметика и всякие прочие нужные мелочи, она ринулась в дорогих босоножках через непаханое поле по сорнякам.
- Вас дожидаться, мисс? – с удивлением прокричал шофёр ей вслед, на что она махнула рукой, подумав при этом, что в случае чего вызовет такси.
«Вот сейчас с первым мужчиной, который только подвернётся мне под руку, я ему и изменю, - продолжала думать девушка в истерике, и от обиды кусала наманикюренные ногти на руках. - Да, с самым первым встречным, будь он хоть грузчик, хоть матрос, хоть оборванец, хоть пьяница, хоть урод… Лучше бы, конечно, если не урод. Впрочем, всё равно, какая разница!»
В этой местности, когда начинается подъём в гору, то для случайного путника совершенно оказывалось поначалу непонятно, что ожидает тебя наверху: возможно ярко светящее солнце, а может быть промозглый ветер. Стоял октябрь, и уже не было такой испепеляющей жары, как летом, а с утра даже было немного прохладно. Благоухали травы и дикие цветы, желтели бутоны адонисов и кое-где виднелись островки примулы, пели птицы, стрекотали цикады, кругом не было ни души.
Лора даже и не думала, что до ближайшего жилья придётся идти так долго. Нет, кое-где какие-то рыбацкие хижины всё-таки попадались, но в поле её зрения мужчин не наблюдалось, лишь только рядом с одним из покосившихся сараев жевал траву бородатый козёл.
- Ну, и глухомань! – пробормотала она, с брезгливостью оглядывая деревянные домики, крытые потрескавшимся шифером, с торчащими вверх, допотопными телевизионными антеннами и сделанные из кривых досок заборы, - Как люди вообще могут жить в такой нищете и мерзости, абсолютно ни к чему не стремясь? Если бы захотели, то нашли бы способ выбраться отсюда и устроиться по-человечески, получить хорошее образование, найти высокооплачиваемую работу. Да они, наверное, даже не знают: что такое интернет!»… Вдруг она ойкнула и еле успела отскочить в сторону, потому что из одного окна какая-то женщина, выливая ушат помоев, чуть не окатила её.
- Поосторожнее! – огрызнулась Лора, вытирая носовым платком запачканные брендовые босоножки, - Тут вообще-то люди ходят!
- Сама виновата, глазищи вылупила и не видишь куда идёшь, - со смехом сказала женщина, - не нравится так катись на центральный проспект, принцесса!
Лора чуть не взвыла он обиды, которую совсем не считала нужным терпеть от какой-то грязной поселянки, поэтому хотела ответить и высказать нахалке всё, что о ней думает, но немного поразмыслив, всё-таки промолчала, надув губки, пробормотав только:
- Да, я Принцесса, меня все так зовут.
Дальше она совсем забрела в какую-то глушь и вовсе не знала куда идти дальше. И хотя направление и маршрут, конечно, были известны, хорошо просматривался столичный порт и портовые постройки, но даже ничего похожего на какую-нибудь тропинку не было, а вокруг только бурелом и ухабы, по которым, наверное, много лет не ступала нога человека. И снова кругом ни души. А она всё брела по бездорожью и грязи, стаптывая новые босоножки. Но вскоре идти стало легче, потому что ландшафт стал гораздо более ровным, а трава ниже и мягче, напоминая ту, которую высаживают на футбольном поле.
Вдруг перед ней, как ни откуда выросла высокая кирпичная стена.
«Предприятие, наверное, какое-то», - пронеслось у неё в голове. Она совсем не знала этой местности и даже предположить не могла: что это такое? Она пошла вдоль массивного заграждения, в надежде обогнуть его, но стена всё не кончалась. А Лора всё шла и шла. В одном месте ограда оказалась проломленной и поэтому имела высоту совсем не более двух-трёх метров. А кирпич, из которого она была сделана, кое-где выбился и имел шероховатости, такие, что вполне можно было через неё перелезть. Но девушка в дорогой одежде и обуви, конечно, не стала этого делать и пошла дальше.
На пути ей встретилось большое стадо свиней. Они паслись в траве и валялись в лужах, появившихся после недавнего дождя, грея свои брюшки на солнышке.
«А вот и первый встречный, подумала она, глядя на пастуха, который находился при стаде, - свинопас, значит? Прекрасно!»
Издалека трудно было разглядеть как он выглядел и во что был одет, а также возраст и прочие приметы. Он стоял в одной позе, не сдвигаясь со своего места. Рядом с ним находился какой-то непонятный, ни на что не похожий, предмет. Пастух чем-то был занят, но чем именно, понять было сложно.
Лора поспешила подойти поближе.
«Хоть бы он, всё-таки оказался не урод, - молилась она, тогда хотя бы не будет так противно». Однако, в таком состоянии, в котором находилась сейчас, она могла бы безропотно отдаться даже чёрту с рогами и копытами. Да что там, даже тому самому встречному бородатому козлу, лишь бы он был мужского пола.
Пастух был не урод… кажется. Хотя лица его Лора не видела, только затылок с золотистыми кудряшками, но судя по фигуре, ему было никак не больше двадцати пяти. Одет он был в чистую белую кружевную рубашку с длинными засученными рукавами, в чёрные штаны с огромными карманами, измазанными в краске, и какие-то спортивные тапочки.
«Никогда не думала, что так выглядят свинопасы», - пронеслось у неё в голове. Впрочем, она, конечно же, совсем не знала: как выглядят свинопасы, потому что сроду никогда их не видела. И если бывала на природе, то только на даче. А туда её всегда возил шофёр.
Подойдя совсем близко, Лора, наконец, поняла, чем он занимается. Первый встречный мужчина коротал время, рисуя на мольберте маслеными красками. И так был увлечён этим занятием, что не обращал внимания ни на что на свете.
«Детский сад какой-то! – подумала она, - Небось вообразил себя художником, если свинопас вообще в состоянии что-то там воображать».
Лора достала из сумочки маленькое зеркальце и осмотрела придирчиво свой внешний вид. Какой бы не был мужчина, он все-таки мужчина, а она – женщина.
- Привет, хорошая погодка, - сказала девушка, обращаясь к свинопасу, чтобы как-то начать разговор.
«Надеюсь, это не фанатка, - подумал парень, услышав за спиной женский голос, оборачиваясь и подозрительно глядя на девицу, - как бы не хотелось именно сегодня иметь с ними дело. В кое-то веки выдалось свободное утро, и хотелось спокойно порисовать».
- Хорошая погодка, - повторила она, брезгливо присаживаясь рядом на клочок сена.
- Да, ничего, - ответил он недовольно, отодвигаясь от неё на несколько метров и продолжил заниматься своим делом.
«Почему у меня такое впечатление, что я где-то его видела? Да, он действительно далеко не урод, - продолжала свои размышления Лора, - хорошо сложён и вполне миловиден, если его хорошенько приодеть, то…»
Впрочем, на это у неё совсем не было времени. Да и желания, а в голове вертелась только мысль о том, чтобы всё ЭТО поскорее произошло и кончилось. Но для того, чтобы кончилось, надо чтобы началось, а свинопас и не думал обращать на неё внимание.
«Стесняется, наверное, - пронеслось у неё в голове, - конечно, таких женщин, как я, он сроду никогда не видел. Надо бы его приободрить».
«Ну, конечно, она сумасшедшая фанатка, - думал в это время он, - кого ещё заставишь тащиться сюда через пустыри и бурелом. Разве что она местная и знает потайные тропы. Но она точно не местная, местных я всех знаю. Или же она перелезла через стену из парка, как я, а этого она сделать уж точно не могла, потому что откуда там ей взяться… Хотя, может быть она приехала погостить к кому-нибудь из обслуги особняка? Из провинции, наверное, какая-нибудь бедная родственница. Хотя одета вроде ничего, безвкусно правда… Нет, она точно к кому-то из обслуги приехала. Как дорвалась до столичной жизни, так и накупила себе шмотья, лишь бы подороже. А что к чему и разбираться не стала».
- В такие дни, - продолжала она, подсаживаясь ближе к пастуху и пытаясь завязать разговор, - я очень жалею, что не пастушка, и не пасу свиней вдали от городской суеты.
Свинопас с удивлением посмотрел на неё, смерив с ног до головы внимательным взглядом своих чёрных глаз, девица же продолжала:
- А вы хорошо рисуете. Стиль у вас такой оригинальный. Вы где-нибудь учились?
«Хотя, где он мог учиться?» - подумала она, поэтому не удивилась услышав в ответ односложное «нет».
- А почему? – продолжала она приставать с расспросами.
- Да не знаю, - до некоторой степени разговорился он, когда тема беседы коснулась того, что ему интересно, - как-то не было времени. В моей семье всегда считали эту мазню достаточно легкомысленным занятием. У меня в детстве были дела и поважней, сами понимаете какого рода.
«Ну, конечно, понимаю, - не без скептицизма подумала она, - хозяйство, свиньи, работа по дому, один свинарник чистить сколько нужно времени с утра до вечера и с вечера до утра. Как всё-таки однобоко мыслят эти жалкие люди! А из него, возможно, что-то бы и получилось, смотри как уверенно наносит мазки и какие рисует чёткие линии. Мог бы работать в городе оформителем, если бы его родители оказались более предусмотрительны, и дали возможность ему учиться. Я слышала художники такого рода неплохо зарабатывают».
«Конечно бы, по-хорошему, намекнуть бы ей, чтобы катилась отсюда, - думал в это время он, - но как-то не хотелось бы ей хамить. Жалко всё-таки, вернётся в свою тьму-таракань, хоть будет о чём с подружками посудачить».
Поэтому он счёл за благо, обращая на незнакомку как можно меньше внимания, продолжать заниматься своим делом, давая ей возможно лицезреть этот процесс, несмотря на то, что её присутствие его несколько раздражало, в надежде, что в скором времени ей и самой надоест это занятие, и она уберётся отсюда.
- Послушай, это даже не вежливо! – вдруг вспылила она, - С тобой разговаривает приличная девушка. Можно сказать, даже дама из высшего общества, а ты не удосуживаешься вежливо отвечать!
«Вот это номер, - со смехом подумал он, смерив её взглядом, - ничего себе бедная родственница! Даже не знаешь, что на это и ответить. Нет, она точно не здешняя и просто, видимо не понимает, где находится и с кем разговаривает. Иначе бы давно прикусила свой язык. Но каким ветром её вообще сюда занесло? Если она заблудилась, то почему не спрашивает дорогу?... Впрочем, что на неё и обращать внимание, хотя, конечно, любопытно бы было знать: что в голове у такого создания, как она».
Он посмотрел на неё с досадой.
«И что у него в голове? – в это время думала она, - Разве разберёшь, о чём такие вот создания вообще могут размышлять?»
Но Лору вдруг начало заводить такое равнодушие. Самолюбие её, уже пострадавшее сегодня один раз, снова было уязвлено. Поэтому она решила сменить гнев на милость.
- Мне кажется, что сегодня жарковато, - с томным видом произнесла она, - ты не будешь против, если я позагораю?
Она разделась, оставив на себе лишь купальник, и улеглась в эффектной позе. Он даже не взглянул на неё и, слегка зевнув, продолжал свою работу.
«Ну, это уже откровенное хамство! – в сердцах подумала она, - А если бы я и вовсе разделась голой, он бы тоже продолжал стоять, как пень?»
- Послушайте, мисс, - наконец удостоил он её разговором, - вы не могли бы пойти загорать в другое место? Я бы и сам ушёл отсюда, но так я изменю ракурс. А мне давно хотелось нарисовать этой пейзаж.
«Ишь ты! Ракурс он не хочет менять», - изумилась про себя Лора, и сделала вид, что обиделась и собирается уходить. Она наклонялась в разные сексуальные позы, поднимая якобы случайно выпавшие из сумочки предметы, и капалась очень долго. За это время он взглянул на неё лишь искоса, и лишь для того, чтобы убедиться: убралась ли она, наконец.
- А вы не пробовали рисовать с натуры? – сделала она ещё одну попытку обратить на себя его внимание.
- А что я, по-вашему, делаю?
- Нет, вы не пробовали рисовать живых людей? Натурщица вам не нужна случайно? – просила девушка, про себя подумав: «Интересно, а он хоть знает: что это такое?
- Послушай, что тебе надо? – не выдержав, схамил он.
- Я хочу, чтобы ты нарисовал мой портрет. Я тебе заплачу. Хочешь 100, 200… 300 лиоров?
- Меня не интересуют деньги.
- Конечно, конечно, как истинный художник ты творишь ради собственного удовольствия. Понимаю. Но разве для вдохновения тебе не нужен стимул? Я имею ввиду… короче, раз не хочешь деньгами, возьми натурой, Лора продемонстрировала себя, встав в эффектную позу.
- Ну вы и шутница, мисс, - рассмеялся он.
- А я и не шучу, - пошла она ва-банк, потому что быть отвергнутой сегодня ещё и свинопасом была просто не в состоянии.
- Чего? – предложение Лоры, видимо, вывело его из себя, - А ну-ка катись отсюда!
- Что ты сказал? – возмутилась она, - Жалкий оборванец! Ничтожество!
- Катись-катись, шалава подзаборная! – кричал он на неё, толкая и кидая за ней шмотки.
Это был удар-ударов. Это было даже хуже, чем утром. Так её ещё никто на оскорблял. В какой-то грязной канаве она уселась и плакала, натягивая свою одежду. И здесь она поклялась, что отомстит страшно и жестоко этому свинопасу. Он будет бегать за ней, валяться у неё в ногах, умолять, но она окажется непреклонна. Пока же пастух, вернее тот, кого она принимала за пастуха, был крайне раздосадован, снова услышав у себя за спиной её голос.
- Простите меня, пожалуйста, мне так стыдно. Вы, наверное, подумали обо мне, бог знает, что. Но я так давно, так безнадёжно влюблена в вас. Вас, наверное, это удивляет?
Его это не удивило. И это снова вывело Лору из себя, но она выдавила на своём лице прелестную улыбку.
«Ну, конечно, она фанатка, - думал он, - нужно было сразу догадаться. Вот народ! На какие только не идут приёмчики, чтобы обратить на себя внимание. Впрочем, у большинства из них совершенно не в порядке с головой. Да и конечно не в порядке, когда выкалывают моё имя у себя на самых неподходящих местах».
- Я поклонница вашего таланта, вашей незаурядности и неповторимости, - несла она невпопад какую-то околесицу.
- Ладно. Не надо эпитетов, - очень мало растроганный такой тирадой, произнёс он.
«Что он о себе воображает?» - возмутилась про себя она.
- Тебе автограф что ли? Давай так. Я дам его тебе, а ты отлипнешь от меня окончательно. Только без выкрутас, чикса.
«Ну, это конец света! Невероятная наглость! Я призналась ему в любви, он же ведёт себя так, как будто делает мне одолжение», - думала Лора.
- Где расписываться-то? На груди или на пупке? – спросил он, доставая маркер.
«Если ей на груди не распишешься, она не успокоится. Я этих фанаток знаю. А так может и уберётся восвояси, а я ещё успею дорисовать пейзаж», - думал он.
- Чего? – только и смогла вымолвить она, но под его взглядом почему-то как-то неожиданно для себя сняла лифчик купальника.
Он же возился со своим маркером, который неожиданно потёк, при этом смотрел на её грудь так, как будто это приспособление для втыкания прищепок. Она уже перестала удивляться, соображая про себя:
«Нет, где-то я его всё-таки видела».
- Мне очень-очень нравятся ваши картины, - говорила она в растерянности.
- Картины? – удивился он, - Это что-то новенькое. Так тебе мои картины нравятся?
- Да. Очень-очень нравятся. Я студентка факультета искусств. Я выискиваю таланты, новые имена, которые внесли бы свежую волну в наше отечественное искусство. Мне кажется, что ваша живопись свежая, очень свежая волна.
- Да, тогда тебе может лучше на картине автограф поставить? – спросил он в надежде на то, что если она помешана на живописи, то может и не придётся вытворять всякие пошлые непотребства.
- Да. Поставьте мне автограф на картине. Я сама хотела вам сказать, чтобы вы на картине мне автограф поставили, - лепетала она, - поэтому и просила покорнейше, чтобы вы нарисовали мой портрет.
«Нарисовать что ли её, иначе она не отлипнет, - соображал в это время он в задумчивости, глядя на не в меру навязчивую девушку, - вообще-то жалко на такую, как она, время тратить. Типаж, собственно, так себе: глаза пустоватые, внешность кукольная, манеры вымученные, позы заученные, похоже, сто раз отрепетированные перед зеркалом. Нет в ней ни естественности, ни дара подать себя, ни характера. Ну, в общем, того, что бы цепляло… Но ведь не сделаю того, что эта сумасбродка хочет, она точно не отлипнет».
- Вообще-то я не рисую рыжеволосых девушек, - разоткровенничался он, покусывая карандаш, который держал в руке, - это не приносит мне счастья.
- Какая-то романтическая история? Юношеская любовь? – попыталась разговорить незнакомца Лора, деланно застенчиво поправляя свои локоны.
Тут надо заметить, что девушка проявляла иногда завидную сообразительность, когда ей это было выгодно. И знала подход к мужчинам, с большим искусством пользуясь их слабостями и умело расставляя ловушки, применяя маленькие женские хитрости, известные с незапамятных времён. Где надо она улыбалась, когда ей хотелось плакать, и смеялась, где было совсем не смешно, а где и пускала слезу без всякой грусти, потому что актриса была отменная. Поначалу Лора была слишком расстроена и взялась за дело без особых тонкостей, слишком уверенная в успехе. Но теперь поняв, что «орешек», оказавшийся перед ней не так-то легко очистить от скорлупы и съесть с потрохами, не собиралась отступаться от своих планов. Но раз она поставила себе цель соблазнить «свинопаса», потешав ущемлённое самолюбие, то стремилась её достигнуть всеми способами, в неистовой ненависти и обиде дав эту клятву, и она была бы не она, если бы не исполнила задуманного. И коль решила, что он будет валяться у неё в ногах, то уж для этого, будьте уверены, использует все хитрости и уловки для своего торжества над ним. И пусть даже цель казалась ей слишком низменной, но тем сильнее чувствовалось нанесённое оскорбление. И он должен поплатиться за свою наглость.
- Это было давно, - задумчиво пробормотал он, с простодушием отвечая на вопрос, заданный собеседницей отнюдь не случайно, не чувствуя опасности и как бы говоря с самим собой, - когда мне было лет семнадцать, я имел неосторожность нарисовать портрет дочери хозяина цветочной лавки. Её звали Жануша. И как только я это сделал, то влюбился безответно, то ли в неё саму, то ли в свою картину.
Другая бы пропустила эту глупую, по всех видимости до боли сентиментальную историю мимо ушей, но Лора обладала звериной интуицией. И как-то сразу почувствовала в этом рассказе нечто большее, чем просто романтическую неудачу юности. К тому же, услышанное позволило ей сделать целых два вывода. Во-первых, парень, несмотря на свою внешнюю резкость, обладал ранимой и чувствительной душой. А во-вторых… во-вторых… Лора ещё не знала точно: что было во-вторых, но что-то явно «во-вторых» было, в этом она готова была поклясться.
- Значит ты хочешь, чтобы я нарисовал тебя? – заговорил он немного устало, но в голосе его уже не чувствовалось прежней неприязни, - Ну, хорошо, присядь вон туда, немного влево, так лучше падает свет.
Лора попыталась принять удачную позу, распустила свои роскошные рыжие волосы и помотала головой, чтобы они лучше легли. И солнце заиграло в них, а ветер подхватил волнистые пряди и закружил в чарующем танце… Заметив его пристальный заинтересованный взгляд, Лора поняла, что маленькая уловка удалась. Вообще-то девушка привыкла к тому, что все парни не отводили восторженных глаз, любуясь её локонами. Но она снова готова была поклясться, что во взгляде этого парня было что-то большее. И это подтверждало то, что «во-вторых» всё-таки существует.
Он присел на корточки и, положив себе на колени папку с рисунками, начал делать на чистом листе карандашом первые наброски, а потом на время оставил свою работу и с вниманием воззрился на девушку. И Лора не могла понять, был ли в его взгляде лишь интерес художника к своей работе или нечто большее… Он подсел поближе, всё также не сводя с неё пристального взгляда, а потом спросил почти нежно:
- Ты знаешь, что у тебя разные глаза? Один глаз зелёный, а другой синий?
- Я в детстве болела гриппом. Осложнение, - пробормотала она, пытаясь уловить нить его размышлений. «Интересно, к чему он клонит?» - крутилось у неё в голове, а любопытство её всё возрастало.
- Понятно, - еле слышно прошептал он и снова занялся рисованием.
- Тебя это смущает? – спросила она, разыгрывая трогательную застенчивость.
- Что? – переспросил он рассеянно, не отвлекаясь от своего рисунка.
- Мой дефект? – пояснила она, давя на жалость.
- Ничуть… Впрочем, до некоторой степени, - сознался он, а потом добавил улыбаясь, - в народе говорят, что разные глаза могут быть только у ведьмы.
- И ты веришь в это?
- Не знаю. Просто ещё до моего рождения мне было предсказано, что рыжеволосая девушка с разными глазами разрушит мою жизнь и принесёт много несчастий моей семье.
- Цыганка нагадала?
- Что? – снова переспросил он рассеянно, видимо, увлёкшись рисунком, теряя нить разговора.
- Любопытная вещь эти гадания, - снова продолжила она болтовню на эту тему, внимательно следя за его выражением лица. Вчера на вечеринке шар предсказаний напророчил мне, что я встречу своего принца.
- Забавно, - сказал он, улыбаясь и уже совершенно без неприязни.
- А почему она тебя отшила?
- Кто? – переспросил он, покусывая карандаш.
- Ну, та девушка, с рисунка, - пояснила Лора, разыгрывая сочувствие и дружелюбную заинтересованность, и потом сама же добавила, потому что он молчал, - дай угадаю. Наверное, сказала, что раз у тебя нет денег, то ей с тобой не по пути?
- Так ты знаешь эту историю? – рассмеялся он, совсем не обидевшись, - Ну, да. Так и было. Я бы мог, конечно, поговорить с ней и объяснить её заблуждение. Но потом подумал: раз девушке нужны от меня только деньги, зачем мне и интересоваться такой девушкой… Так откуда ты знаешь эту историю, и кто тебе об этом рассказал?
Лора не знала, и тем более никто ей об этом не мог рассказать, просто чего тут и думать-то, она бы сама отшила нищего свинопаса… при других обстоятельствах. Но она, конечно, была слишком хитра, чтобы об этом распространяться, поэтому девушка сделала наивные глаза и прошептала трогательно, еле слышно:
- Когда любишь мужчину, то хочешь знать о нём всё.
Он посмотрел на неё с интересом и снова заулыбался обворожительной наивной улыбкой с ямочками на щеках.
«Ну, где я всё-таки видела эту улыбку? – снова пронеслось в голове у Лоры, - Разносчик пиццы? Нет… Почтальон? Нет… Таксист? Нет… Рекламный агент? А вот это уже, кажется, ближе… Во всяком случае вызывает какие-то смутные ассоциации».
Далее он молчал, она тоже уже больше не стремилась продолжить разговор после столь трогательного признания, произнесённого как бы по чистоте сердца, она сочла за благо держать паузу, сидела в скромной позе лишь только изредка опуская и поднимая ресницы и делая наивные глаза.
Он продолжал рисовать. Отрывался, смотрел на неё и снова рисовал. И каждый раз в его взгляде что-то менялось. Сначала в нём читалось любопытство, затем симпатия. И под конец глаза его выражали уже искреннее восхищение. Было впечатление, что рисуя с каждым штрихом, околдовывается своей работой и самой девушкой.
«Удивительный случай! – думала Лора, подмечая всё это, - Может он прав. И ему нельзя рисовать рыжеволосых женщин? Уж не знаю: психология ли это, или магия, но может, в самом деле, злая колдунья при рождении наложила на него какое-то заклятье, как бывает в сказках?»
Дело, начавшееся столь плачевно, обещало оказаться весьма удачным.
«Жалко я не могу снять с него скальп для своей коллекции без памяти влюблённых в меня придурков», - продолжала Лора свои размышления, подмечая каждую мелочь, пытаясь скрыть торжествующую улыбку.
Она была тщеславно, самолюбива, а главное, злопамятна. И считала без лишних сантиментов, что власть над людьми, мужчинами в особенности, штука приятная.
- Тебе нравится? – спросил он, окончив работу и подходя к ней.
- Миленько, - объявила она без особых восторгов, потому что, видя его интерес, уже наполовину потеряла свой.
- Ты красивая, очень красивая, обворожительная, таинственная, чарующая незнакомка, - сказал он шёпотом, гладя её по волосам. Глаза его горели. Во всём теле чувствовалось крайнее возбуждение, он попытался её поцеловать.
- Ты это что себе позволяешь?! – возмущённо крикнула она, отталкивая его.
- Прости, я что-то не так сделал? – смущённо спросил он.
- Руки ты распустил не так! – продолжала она в гневе, - Да ты вообще кто такой? Ты соображаешь: кто ты, а кто я? Как ты смеешь до меня дотрагиваться?!
- Прости, но разве ты не этого хотела? – изумился он, - Ты же сама сказала, что влюблена, вешалась на меня, отвлекала от дела! Я ничего не понимаю.
- А что тут понимать? Ты – грязный и вонючий свинопас. И паси своих свиней! И забирай свой дурацкий рисунок! – парировала она, бросив листок ему под ноги, - Счастливо оставаться!
Лора уходила весьма довольная собой. Она достигла своей цели. Теперь объект ей был неинтересен. Он же, глядя ей вслед, недоумённо пожал плечами, но портрет таинственной девушки с загадочной улыбкой и необыкновенно красивыми волнистыми локонами всё-таки подобрал, стряхнул с него пыль и бережно положил в свою папку.
- И какого чёрта ей было надо? – пробормотал он себе под нос, - А я даже не спросил, как её зовут…
Ещё не пройдя даже половины пути обратно до шоссе, Лора впала, мягко говоря, в депрессию. Она отомстила наглому свинопасу, негодяй же Рикки Александрос продолжал торжествовать. А сегодня в элитном клубе «Фобус» их однокурсники снова собирают вечеринку. И, конечно же, там будет и Рикки, а ей придётся идти одной, в то время как этот подонок будет попеременно обниматься с Мальвиной и целоваться с Альбиной ей на показ, или успеет подцепить ещё какую-нибудь шлюху. И при этом станет нагло и ехидно ухмыляться ей в глаза. Нет, этого не в коем случае нельзя допустить!
Конечно, можно было бы обратиться в какое-то агентство и снять мускулистого «жеребца» с внешностью плейбоя и повадками стриптизёра, но это же будет всем заметно, а друзья и подруги сразу раскусят её… Это не выход. Но для таких вот случаев как раз и существуют «карманные» парни, ни на что не претендующие поклонники, которые срываются и едут среди ночи и дня хоть на другой конец города, для того лишь только, чтобы исполнить прихоти «своей принцессы», когда это ей взбредёт в голову. И у предусмотрительной Лоры на форс-мажорные случаи такого вот рода были припасены штук пяток подобных экземплярчиков.
Девушка тут же схватилась за мобильный телефон. Но как на грех кто-то из её «дрессированных пёсиков» был недоступен, кто-то уехал, а у одного вообще через неделю, оказывается, намечалась свадьба (вот подлец!). Нет, положительно у Лоры сегодня был крайне неудачный день!
- Ну, если даже Муса – толстомордый азиат в полтора метра ростом, который в эту зиму на холоде проторчал у её балкона три ночи под мокрым снегом, дождём и шквалистым ветром, а, простудившись, провалялся после этого в больнице три месяца, сейчас, взяв трубку, лениво и что-то жуя, сообщил ей: «Принцесса, я сейчас слишком занят, чтобы с тобой беседовать, позвони, пожалуйста, позже», то это уже была глобальная катастрофа всемирного масштаба в её маленькой нелепой жизни.
«Может я уже старею и теряю форму?! – восклицала она, с удивлением глядясь в маленькое зеркальце, - Ну, почему меня бросают даже «карманные парни» и динамят свинячьи пастухи? Может уже появились первые морщины, целлюлит?... Вроде бы ещё рано»
- Да, что там «карманные» парни, зачем они мне? Не хотят приезжать, так и не надо, - заключила она, немного придя в себя от постигшего сегодня её очередного удара, - в конце концов всех их знает Рикки и сразу догадается, что это лишь жалкая попытка с моей стороны реабилитировать себя… Эх, рано я отшила этого миленького свинопасика! Если взглянуть на вещи реально, он ничего, и у него такая подкупающая улыбка с очаровательными ямочками на щеках. Да я ведь так сразу и подумала, когда его увидела, что, если его приодеть немного, никто и не подумает, что он пастух. Зато уж, будьте уверены, этот будет вести себя с непосредственной естественностью.
«Конечно, манеры у него…, - продолжала соображать про себя Лора, - но если он не станет особенно размахивать руками, сочтёт за благо молчать побольше, то и вполне сойдёт за третий сорт. А это во всяком случае лучше, чем ничего. Но самое главное, есть у него неоспоримое достоинство и преимущество перед всеми кандидатами на роль «лопоухого кавалера»: если его хорошенечко обнадёжить и завести, «приготовить на нужном огне», как тушёную рыбу (Лора в этом месте хихикнула), то ни самодовольный тупарь из агентства, ни примитивный до крайности в своих половых проявлениях Муса, не будут смотреть на меня такими же влюблёнными глазами, как это было полчаса назад с этим наивным до трогательности художником, рисовавшим мой портрет. Потому что никакая актёрская игра не заменит искренних порывов и чувств. А если его немного подзадорить, да и столкнуть нос к носу с мерзавцем Рикки, то может получиться (при мыслях об этой интриге у девушки даже загорелись глаза) … то может получится, - мысленно продолжала она, - премиленький скандальчик. В любом случае, этот изменник Александрос получит по заслугам! Хорошо бы вышла драка! Да!!! Самое главное, чтобы он набил этому пижону морду, а потом пусть катится ко всем чертям, наглый свинопас!»
В общем, не прошло и часа, как упомянутый «свинопас» вновь услышал за спиной её голос.
- Я пришла извиниться, - проговорила она шёпотом, трогательно и нежно.
Он всё в той же позе, в какой девушка его увидела в первый раз, стоял у мольберта, рисуя масляными красками с таким увлечением, что даже иногда слегка высовывал кончик языка, когда наносил свои чёткие линии на картину. И, видимо, совершенно не вспоминал о том недоразумении с рыжеволосой незнакомкой, которое произошло совсем, казалось бы, недавно. Ну, вот! А Лора-то воображала, что унизила его до крайности!
«Значит сердце его отнюдь не было разбито? - пронеслось у неё в голове, - А я уж было подумала…»
Лора явно была разочарована, но при этом её интерес к этому парню вспыхнул с новой силой, обратно пропорционально его равнодушию.
- Опять ты? – спросил он, повернувшись к ней и вытирая тряпкой, намоченной в каком-то растворителе, испачканные в краске руки.
- Ты должен меня понять, дорогой…
- Какие фамильярности!
- Да, ты должен меня понять, - пролепетала она, плача, - ты очень обидел меня, обозвав шалавой.
«Клянусь, ей богу, это натуральные слёзы, - думал он, - если это и игра, то достаточно искусная, снимаю шляпу. Я и сам актёр, вроде как, с большим стажем, и могу расплакаться в любой момент так естественно, что окружающие начнут плакать вместе со мной, но таких актрис встречал в жизни мало. Даже Лайза Манули – иностранная кинозвезда, с которой я несколько раз обедал, не смогла бы плакать более естественно, хоть и профи и сыграла в двадцати мелодрамах и вышибала слезу у зрителей по счёту раз. А посетители кинотеатров, когда выходят после сеансов фильмов с ней на экране, рыдают в массовом порядке… Или это не игра? Нет, ей богу настоящие слёзы!»
- Ну, прости, прости, я же не знал… я не знал, что ты не шалава, - пробормотал он, обнимая её и утирая слёзы губами.
«Вот зачем я опять произнёс это слово, - про себя досадовал он, - вот я дурак, веду себя, как пятнадцатилетний мальчишка, ей богу!»
- Как тебя зовут? Я вдруг вспомнил, что даже не спросил твоего имени, - поинтересовался он.
- Лора, - ответила она еле слышным шёпотом, продолжая плакать, - а тебя?
- Смешно! – рассмеялся он, прижав её к груди, хотя она совершенно не понимала, что тут может быть смешного.
«Может она чья-нибудь шпионка, - думал в это время он, - вполне правдоподобная версия. Надо бы с ней быть поосторожней. Вполне может быть, очень удачная возможность познакомиться со мной в этом безлюдном месте, тем более не так уж и трудно узнать от прислуги особняка, что я здесь часто бываю».
- Ты забыла свой портрет, - вслух сказал он.
- Спасибо, - произнесла она трогательно, моргая глазами, с накрашенными до предела тушью, ресницами. Эту тушь ей привёз отец из Парижа, она увеличивала ресницы раза в полтора, от чего они казались неимоверно длинными, но немного театральными, как у кукольных принцесс на сцене марионеток.
«Я даже не знаю, что бы я делала, если бы оставила по неосторожности у тебя этот рисунок!» - хотела добавить она и снова пустить слезу. Но решила, что это уже будет перебор, и в любой игре нужно знать меру, поэтому просто взяла портрет и с деланной застенчивостью посмотрела ему в глаза.
- Погоди, я сейчас тебе сделаю памятную надпись, - остановил её он, взяв в руки шариковую ручку, - что писать?
Почувствовав снова свою власть над ним, Лора неожиданно приободрилась и несколько расслабилась. К ней опять возвратился её обычный апломб и поэтому она сказала небрежно:
- Не надо сентиментальных до глупости надписей, они раздражают. Напиши просто: «Лоре Вурэн в память о нашей встрече». Ну, и распишись, как там тебя зовут.
Он сначала рассмеялся. И поставив надпись торопливым, до крайности ровным каллиграфическим, подчерком, отдал ей рисунок, который она небрежно положила в свою сумочку. А потом, глядя на неё внимательно и о чём-то своём напряжённо соображая, произнёс:
- Мисс Вурэн, а как по-вашему меня зовут?
- Что? – рассеянно спросила она, не чувствуя зловещего предзнаменования в этом вопросе.
- Ты сказала: «поставь свою подпись, как там тебя зовут», значит ты не знаешь?
Лора не поняла, что совершила какую-то оплошность, и совсем не собиралась вникать к чему эти глупые вопросы и о чём вообще разговор.
- А почему я должна вообще знать, как зовут какого-то оборванца? – хмыкнула она, даже с некоторым раздражении от поднятой темы.
«Значит она не фанатка? – думал он, - И даже не шпионка, если не знает: кто я такой. Если это опять не игра… Так какого же чёрта ей надо?»
Он снова рассмеялся и сказал, как несколько ранее в подобной ситуации:
- Смешно! - но совсем уже по-другому, буравя её пронизывающим взглядом своих чёрных глаз, и добавил, - А если я оборванец, так зачем ты сюда припёрлась?
Лора, наконец, поняла, что сделала что-то не так, но не поняла, что именно, но от последней его фразы у неё почему-то мороз пробежал по коже… Ну, где же она всё-таки видела этого парня? – проносилось у неё в голове.
И вдруг её как током ударило – в полицейской хронике. Вчера или позавчера утром её отец читал за завтраком газету и случайно оставил её на столе. «Разыскивается опасный преступник», так было написано рядом с его фотографией.
- Нет, не может быть, - пробормотала она.
И действительно, этого быть просто не могло! Пастух казался таким безобидным и с такой подкупающей простоватой улыбкой… Но ведь из-за этой простоватой улыбки она его и запомнила в уголовной хронике. Выражение его сияющих глаз на фотографии выглядело настолько комично, насколько комично смотрится портрет покойника на могильном монументе с жизнерадостной счастливой улыбкой. Этот контраст-то и бросился ей в глаза, и тогда она ещё подумала: «Где они вообще откопали эту фотографию? Издевательство даже клеить такое в газете. У людей преступные элементы должны вызывать по крайней мере если не отвращение, то хотя бы сочувствие. Какая-то насмешка над правосудием!»
Лора не знала, что злополучная фотография эта была сделана в полицейском участке во время очередного задержания особо опасного преступника за хулиганские действия при отягчающих вину обстоятельствах.
- Послушай, олух, ты можешь улыбаться не так широко? – прикрикнул на него оперуполномоченный Звездульчук.
- Не могу, гражданин начальник, - отрапортовал правонарушитель, - ибо для меня торжество правосудия - всегда праздник!
Сделав это открытие, Лора вздрогнула от неожиданности и стремительно побежала в неизвестном направлении, куда глаза глядят, скорее не от здравого смысла, а повинуюсь инстинкту самосохранения, будучи не в состоянии ничего соображать после такого ошеломляющего шока. Но тщетно, он бегал быстрее, и ринувшись за ней с быстротой молнии, в один момент догнав её. Он схватил её сзади сильными руками, завернул руки за спину и потянул за волосы так, что она взвыла от боли, не в силах сопротивляться и двинуть головой в целях самообороны, в его цепких лапах.
- Постой, красавица, ты куда? Мы с тобой ещё не договорили. Терпеть не могу, когда мне морочат голову, - сквозь зубы констатировал он леденящим душу голосом.
«Убьёт или изнасилует? – в истерике думала она, - Нет, скорее всего и то, и другое».
Она закричала, но голос её прозвучал жалко и надрывно. Да и был ли смысл кричать, если вокруг километра на два не было ни души, и всё равно бы никто не услышал?
Девушка ждала и приготовилась к самому страшному… но ничего не происходило, а он только продолжал сжимать её своими крепкими кулачищами, скручивая ей руки и абсолютно не давая возможности ни вздохнуть, ни продохнуть.
- Ты меня изнасилуешь? – спросила она сдавленным голосом, ещё пытаясь трепыхаться, но совершенно теряя всякую надежу освободиться от его крепкой хватки.
Он расхохотался.
- Размечталась! Слишком много чести для такой размалёванной куклы, как ты.
- Тогда чего ты хочешь? – спросила она, задыхаясь.
- Поболтать по душам, леди, - пояснил он, деланно любезно, с издёвкой, потешаясь над ней, - а то вы собирались смыться по-английски, не попрощавшись, а я не мог позволить вам уйти, не обсудив светские новости.
- Клянусь, я никому не скажу о том, что видела вас и где вы скрываетесь, - молила Лора из последней силы, а её сердце готово было выпрыгнуть из груди от страха и осознания собственной глупости. Всё утренние неприятности перед тем, что с ней происходило в данную минуту, показались ей смешными и нелепыми. И в голове её вообще не помещалось: как это она могла влипнуть в такую историю.
- Это ты о чём? – поинтересовался он всё так же насмешливо.
«Я ничего не понимаю, - проносились в голове у девушки, хотя она совсем не могла сосредоточиться, цепляясь за обрывки мыслей и находясь в практически полуобморочном состоянии, - если он преступник и скрывается от полиции, то рассвирепел от того, что я его узнала… Это естественно и понятно. Но ведь он начал о чём-то подозревать гораздо раньше. И было всё как раз наоборот, он разозлился, а тогда я его и узнала… Нет, или произошло всё совсем не так? Клянусь, я всё-таки ничего не понимаю».
Меж тем тот, чьей жертвой нападения она являлась, был не так уж и разозлён, и внутренне потешался над её наивной глупостью.
«Кто бы она там не была, а припугнуть её, как следует, пожалуй, что не помешает, да и вытрясти из неё информацию о том: кто она и зачем сюда явилась ломать комедию, - думал он, - да что я, в конце концов завожусь, быть может история проста до банальности. К примеру, поссорилась со своим парнем, и пришла ко мне сюда морочить голову, только потому, что я ей подвернулся под руку. А я гадаю: шпионка, не шпионка… Ну, всё вполне логично выстраивается: выехали на природу, на пикничёк, да она сама упоминала, кажется, что у них была вечеринка. Потом рванула с дуру от посёлка через бурелом со своими капризами… Впрочем, есть ещё одна версия, может она… Нет, она не журналистка, уж их-то повадки я хорошо знаю».
- Я гляжу, леди, сумочка у вас хорошая, из крокодиловой кожи, телефончик мобильный, там, наверное, имеется дорогой с большими прибамбасами, - зашептал он зловещим тоном, продолжая свою игру, - подозреваю, что золотишко. Кошелёчек, опять же, далеко не пустой…
- Да забирайте, мне не жалко, - прохрипела Лора, трепыхаясь в его могучих лапах и плача уже по-настоящему, - на такси мне только, если можно оставьте, чтобы не топать пешком…
- На такси, значит, любишь разъезжать? – скептически заметил он, - До дома с комфортом под бочок к мамочке. Простота необыкновенная. А зачем мне лишние свидетели? Метров двадцать от сюда пройти – крутой обрывчик к океану. Высота метров двести, а то и больше. Со скалы тебя сброшу, пойдёшь на корм рыбам, никто и не подумает тебя здесь искать. А даже если и водолазы выловят труп твой случайно, так на меня никто и не подумает, а все решат, что сама ты с горя утопилась… Так вот слушай, кукла размалёванная, если мне сейчас же не расскажешь, какого чёрта ты здесь делаешь, то попрощаешься и с жизнью, и с такси, и с мамочкой на веки вечные. Так что колись, рассказывай свою версию. А мы послушаем и оценим. Только говори чётко, быстро, желательно правдоподобно.
- Я же сказала. Я – Лора Вурэн, студентка факультета искусств, - завизжала она, умирая со страха, - я выискиваю новые таланты, никому неизвестные имена…
- Значит, моё имя тебе показалось неизвестным? – залился он гомерическим хохотом, - Очень правдоподобная версия. Дальше.
- А дальше всё, - настаивала она на своём, - иду, гляжу бедный художник, дай думаю помогу с протекцией, с деньгами. А ты мне руки выкручиваешь. Зачем? Я ради тебя хоть на край света, на всё готовая.
- Значит, ты решила, что мне нужна протекция?
- Ну, разумеется, талант у тебя, вроде бы есть, - лепетала она, - А вот протекции… Да не подумай, у меня большие связи в мире искусств. Мой отец – известный профессор искусствоведения. И денег у него много, не то что у меня в сумочке. Со скалы меня сбросишь, больше потеряешь.
- А! – воскликнул он саркастически, - Ну, тогда другое дело. Я и не думал, что ты у нас такая важная персона!
- А разве по мне не видно? – искренне изумилась девушка, хотя и была очень напугана.
- Мало ли что и по кому видно. Значит, тебе понравились мои картины? Когда и где ты их видела? Ты же сказала, что давно влюблена в меня.
- А тут такая долгая история, - говорила Лора нарочно затягивая разговор, чтобы выиграть для себя время и подумать, что соврать, - у меня есть родственница… далёкая. Вы ей подарили свой рисунок… Вы ведь дарили ей свой рисунок?
- Я что, помню: когда и кому чего дарил? – разозлился он, видя в её попытке навести тень на плетень очередную уловку.
- Значит дарили… Ой, отпустите, мне больно! – из последних сил пытаясь давить на жалось и женскую беспомощность, воскликнула она.
- Так значит, ты видела мой рисунок у родственницы? – не давал он ей времени для раздумий и передышек на фантазии, - Он тебе понравился? И что тебе сказала родственница? Кто нарисовал рисунок?
- Парень такой белобрысый.
- Без имени?
«Далось ему это имя?» - проклинала всё на свете Лора.
- Не запомнила она имени, запамятовала, - пояснила она, виляя.
- Ну, конечно, конечно, моё имя не трудно забыть. Очень такое неброское имя, неприметное. А дальше?
- Дальше я ходила и у всех спрашивала рисунки…
- … которые нарисовал белобрысый парень без имени. И никто не помнил: как его зовут. Удивительный случай! - продолжал потешаться он.
- Как зовут, как зовут… Антито Лангрен тебя зовут, - прокричала, почти задыхаясь Лора.
Эта спасительная мысль пришла в голову девушке совершенно случайно, в крайней истерике мозг её работал, как компьютер. Ну, да, точно, она же видела его имя, оно было написано на папке с рисунками.
- Антито Лангрен? – переспросил он в крайнем удивлении, абсолютно не ожидая такого ответа.
- Антито Лангрен, - повторила она, - ведь это же твоё имя?
«Надеюсь, что его, а то мне конец», - подумала она, видя его непонятное колебание.
- Ну да, это моё имя, - растерянно пробормотал он, ослабив свою хватку и сразу сменив гнев на милость, про себя размышляя, пытаясь свести концы с концами в этой истории, - так ты в посёлке, наверное, видела мои рисунки? – предположил наконец он.
- В посёлке, в посёлке, - подтвердила Лора, потирая вывихнутую руку, выдавливая на своём лице улыбку и радуясь тому, что ей удалось высвободиться.
- И что, тебе настолько понравились мои работы, что ты тут же меня разыскала, разделась и решила мне отдаться? – спросил он, поражённый всей простотой и нелепостью этой версии, потому что мысли его даже и не шли в эту сторону.
- Да, - брякнула уверенно Лора.
- Гениальная история, - пробормотал он, - и очень правдоподобная… Но я сделаю вид, что тебе поверил.
«И почему я ей верю, ведь вижу же, что врёт, - недоумевал про себя он, - И что в этой девке такого, что абсолютно вышибает мне все мозги?»
- Так ты и в самом деле в меня влюблена? – спросил он, ловя её взгляд.
- Конечно, - заверила она его, наивно моргая глазами и строя из себя святую невинность.
- Да врёшь ты всё. Сознайся, ведь всё выдумала? – пожал он плечами.
- Нисколечко, - разыгрывая праведную обиду заявила она.
«Какой-то он странный. То его не удивляет, что я его люблю, то вдруг не верит», - недоумевала Лора, впрочем, она уже привыкла к его странностям.
«Ну, да всё сходится, - поражался про себя он, - абсолютно логичная версия, и не к чему придраться».
- Значит, говоришь, студентка факультета искусств? А кто такой Джефф Кунс? – задал он ей вопрос на засыпку, в надежде её в чём-то уличить.
- Один из самых популярных художников современности, - бойко ответила она, - американец, творит в стиле «китц», президент собственной Корпорации Jeff Koons, создающей необычные скульптуры.
- Верно. Так ты и в самом деле выискиваешь новые имена в живописи?
- Это цель моей дипломной работы…
«Ну да, ну да, - размышлял он, - дай бог памяти – апрель прошлого года, Хризолитовый дворец, королевский приём в честь открытия международной художественной выставки… теперь я её вспомнил. Это она. И про дипломную работу свою, она кажется рассказывала. С такой наивной простотой вещала о необходимости продвигать вперёд отечественное искусство».
- Так ты дочь профессора Вурэна?
- Да, я же об этом и говорю.
- И что, вот ты так смогла бы влюбиться в бедного художника? – уточнил всё-таки он.
- Я такая чувствительная, - ответила она уклончиво, хлопая ресницами, - от того и страдаю постоянно.
«Так она и в самом деле приняла меня за бедного художника, - думал он, - нет, само по себе это меня, конечно, не удивляет. Удивляет, что она, похоже, абсолютно искренна. В конце концов в её версии совершенно не где вбить клин. И не понятен совсем повод зачем ей врать? Если она меня не узнала, то и причины нет, чтобы морочить мне голову. А если бы она меня узнала, то никогда не придумала такой неправдоподобный предлог, чтобы продолжить знакомство».
продолжение следует