Третьи сутки Ев жила у Вел с Эдгаром, в их съемной квартире, в чужом городе, где они, в очередной раз обучались, все больше и больше уединяясь. С сестрой был некий холодок не договоренности, Вел никак не могла принять то, что Ев ей не договаривала, а сама Ев не могла признаться, как бы они не были близки, в минутной слабости к незнакомому мужчине, да еще... Эд, пожалуй, единственный, кто два раза в день настойчиво проявлял к ней внимание, бросаясь милыми комплиментами и ни одного лишнего вопроса, ни одного назойливого совета. И Ев, пусть не радовалась, а всего лишь с теплом принимала их беседы.
Она не выпускала мобильный из рук, но звонки делала только маме. Ни дочь, ни племянниц не тревожила, не было настроения для праздных разговоров. Дэн упорно держал паузу, на что она все больше бросала «темных бусин» в стакан «обид». Сама же, упрямо ему не звонила.
Телефон зазвонил так неожиданно, что Ев от испуга упустила его и смотрела на экран, не спеша ответить. Вдруг схватила трубку, прижала к груди, оглянулась на дверь:
- Слушаю! – выпалила на одном дыхание.
«Как дела, Гения?» - голос прозвучал так же проникновенно, как и в те часы, когда Он был рядом, и внутри Ев все похолодело:
- Ты?
«Сомневалась…, или ждала?»
Ев молчала, смотрела на дверь, боясь, что войдет сестра и тут уж ей не отвертеться, а больше всего – хотела слушать, слушать и слушать его голос. Вилен, с небольшим сарказмом, сделав секундную паузу, продолжил:
«Где твое: «здравствуй, друг»?! Ты вообще знаешь, что с людьми надо здороваться?»
- Привет!
«Не привет, а именно - ЗДРАВСТВУЙ! Только оно очистит твою голову от мусора и доставит любовь космоса. – Замолчал, вслушиваясь в ее дыхание, ожидая взрыва той неудержимости, что привлекла его в первую минуту, как он ее увидел, но Ев просто онемела и Вилен продолжил: - Как дела, Ев?»
- Нормально. – произнесла она пересохшим языком, прозвучало как-то лениво, она это поняла, но исправлять ничего не хотела.
- «В этом слове вмещается твоя бурная жизнь?»
- Прости, новостей просто нет.
«Новости, они всегда есть, только мы их таковыми не принимаем. Ладно, слышу не рада. Живи спокойно, я надоедать не буду.»
- Постой! – Ев испугалась, что вот так просто и быстро его потеряет, что вот сейчас он отключится и оборвет ту маленькую связь, ту крохотную, другую ее жизнь, что могла бы вместиться в рассказ из десяти слов, но была ей столь же дорога, как и многолетняя жизнь с мужем. Она торопилась, затараторила: - Вилен, ты-то сам как?
«Отлично. Знаешь, я ведь давно живу по принципу: Есть цветы – радуйся им, нет цветов – радуйся бутонам! Прощай, Гения, прощай!»
- Вилен, мне надо тебе сказать одну вещь.
- Говори, я слушать умею.
- Я очень люблю своего мужа.
«Любишь. – согласно произнес он и даже кивнул, Ев этого не видела, но прочувствовала, от чего стояла, прижимая трубку к уху, вслушиваясь в дыхание, за которым последовали его слова: - Мне об этом говоришь зачем? Аааа! Кажется, я понял – у тебя были сомнения!»
- Нет, у меня не было сомнений, у меня было помутнение. Не бери, мое поведение в лачуге, за основу моей жизни, я совсем другая.
«Евгения! Ты такая, какая есть – живая, импульсивная, пытливая. Сколько бы тебе не было лет, ты всегда будешь свежим водопадом, а не застоялым прудом. Так что живи, ни о чем не жалея. И помни об обещанном!»
- Значит, позвонишь?! – она обрадовалась и не скрывала этого.
«Позвоню, когда устану. Ты мой телефон удали, не дай Бог, муж найдет…, когда помиритесь.»
Ев засмеялась:
- Мы не ссорились, у нас творческий отпуск. Ви, я не удалю твой номер.
«Удалишь! Он все равно временный».
- Зачем? – испугалась она. – А вдруг мне твоя помощь понадобится! Неужели откажешь?
«Ты что, опять собралась скатиться комом? Ладно, разберемся, Гения. Прощай!
Затих, Ев никак не могла убрать трубочку от уха, в надежде еще услышать хоть слово, но Вилена на связи не было. Она дала обратный звонок, зачем и сама не знала, но такого номера не существовало, уже не существовало. Ей стало ужасно больно, настолько, что села на пол и разревелась. Так прошел вечер – в слезах, в жалости к себе. Перед ужином она решила поговорить с сестрой, но вместо этого зашла к Эду в кабинет.
- Ты чего такая грустная, воительница? – встретил ее Эдгар, сидя за своим столом в кабинете, прячась за кипой бумаг.
- Жизнь в бутоне…, распустится ли…. Эд, я решила от вас съехать. – Эд поднялся, намереваясь поговорить по душам, но Ев остановила его, выставив ладонь вперед. - Мне надо, надо в себе разобраться, не чувствуя вашей опоры. И, прежде чем ты меня отвезешь меня, могу просить об одолжении? Да знаю, что могу! Эд, погуляй меня по магазинам.
- А что, вещи Вел не подходят? Я тут стал надеяться, что нечаянно, попутаю и попробую на себе русскую поговорку…
- Эд, тебе это не идет.
- Что, Гения?
- Как ттты меня назвал? – Ев испугалась, побледнела, взяла себя в руки, обхватив собственные плечи.
- Евгения. Ты совсем не воспринимаешь свое полное имя? Давай погуляем, когда хочешь?
- Хотела бы прямо сейчас, но дождусь завтра.
- Значит, договорились, я в десять тебя жду.
- Спасибо, Эд!
- Да, пожалуйста! Идем ужинать, Вел, наверное, уже ревнует. Тебе ничего, а мне всю ночь объясняться.
****
Как Эд не уговаривал, как она сама не любила шопинг, а потратила его деньги по «скромному», купив самое необходимое. Уселись в кафе, выпить чашечку «Мокко».
- Значит, собралась от нас сбежать? – вздохнул Эдгар.
- Собралась. Поработаешь водителем?
- Ев, я отвезу, но на правах не чужого тебе человека, позволь спросить, почему не звонишь балбесу? Что у вас произошло?
- Ни-че-го! Правда – ничего! Эд, все гладко, все мирно, все по любви. И люблю его не меньше. И знаю, что он любит. Только… - она замотала головой и сменила тему: - Ты-то сам, как держишься? Помнится Мирке ты за меньшее устраивал террор.
- Мирке я был нужен. – слова Эдгара прозвучали так удрученно, что Ев испугалась и воскликнула:
- Стоп! Ты сам понял, что сказал?
- Сказал, что есть. Влада сама так решила, сама уехала, сама строит свою жизнь! Давай не будем.
- Будем! Она ребенок! Взрослый, но по сравнению с тобой – сущий ребенок. Так что же ты с ней становишься на один уровень.
- Не точное определение. Я не сдвинулся со своей прямой ни в одну из сторон. Я лишь выполняю то, что меня неоднократно просили – не пристаю со своей заботой и вниманием! Ей не хватало свободы? Вот теперь пусть ею наслаждается. Мы все люди – человеки, со своими взбрыками, со своими тараканами, желаниями и хотениями. Но когда на голову постоянно капают и капают, то поневоле начинаешь отмахиваться! Я не стал другим, я просто стал таким, как им хотелось!
- Им?
- Да. Я учусь быть безразличным, не навязчивым, не задавать лишних вопросов, а помогать когда просят. Не звонить просто потому, что хочется услышать голос. Стараюсь полюбить смски и даже смайлики. В общем, список большой, дня на два мелким шрифтом. Ев, да кому нужна эта любовь? Отцовская ли, материнская… Мне иногда кажется, что и Вел любовь в тягость, так, живем по привычке.
- Загнул!
- Загнул, согласен. С женой мне просто повезло. Хочешь, открою секрет. Я, когда мы только поженились, думал, ее хватит на пятилетку. Потом дал себе расслабиться и прибавил еще пяток. А оно вон как получилось – «нежданчик» просто.
- Ты улыбнулся! Эд, ты, наконец, улыбнулся! Давай выпьем.
- Кофе на брудершафт? Давай, и перейдем на «ты».
- Да ну тебя! – чуть не подавилась Ев. – Мы и так близки.
- Что слов не надо... – тихо пропел Эд своим бархатным голосом старую, милую песенку, гладя ее руку, лежавшую на том конце стола. Ев не возражала, ей, сейчас, очень нужна была забота и понимание. Ей сейчас так необходимо было отвлечься от…, с близким, по духу и родству, человеком. Не с женщиной, чтобы слезы вырвались, а именно с мужчиной, чтобы устыдиться и забыть. Забыть Вилена, мимолетное влечение к нему, свое предательство и обиду на мужа – пустую, надуманную. Эд чувствовал ее, так же, как много-много лет назад, когда она ждала ребенка и он, преувеличив свою любовь, заботился о ней, нежнее, чем баламут братец. И сейчас он ее любил и восхищался ею. Не как сестрой, а как красивой, недоступной женщиной. Как восхищаются певицей, актрисой. Как его обожаемая жена восхищалась, с молодости до сегодняшнего дня, всю их совместную жизнь, Патом. Которого он ненавидел, затем привык и даже сроднился, приняв как факт. Он любил Ев, не скрывая, не ожидая близости и не предавая, даже в мыслях, свою жену. Это была Ев, ее нельзя не любить! Пропел и махнув рукой, сказал: - Со мной-то все ясно, я древнейший баклан. Ты-то в кого влюбилась?
- Почему сразу я? И почему сразу влюбилась?
- Хочешь сказать, что мой братишка закрутил шуры-муры? Не поверю! Да, он может покупаться во внимании. Он, как любой мужик, должен чувствовать, что все еще притягателен. Ев! Но ведь это только для того, чтобы не терять форму и тебе нравиться!
- И ты тоже?
- Что, я тоже?
- Держишь форму.
- А чем я ущербней? Когда молодые барышни засматриваются, окрыляюсь и лечу домой, этаким фазанчиком, и отдаюсь в руки единственной и неповторимой. Но с какой самооценкой! У Вел, после такого и сомнений не возникает, что я уже, ну, никому не нужен.
- Дразните, значит, как котят.
- Ев, это правила влечения. Пока ты нужен на стороне, ты нужен дома!
- И женщине можно?
- Женщине? Нужно! Я ни в коем случае не говорю об изменах, ни моральных, ни физических. Взгляды, безобидные комплименты и ни каких намеков, или повода на нечто большее. Я признался, теперь ты.
- Мне не в чем признаваться. Просто зря согласилась на горную прогулку. Просто эта поездка вообще была не вовремя. Просто трудно было видеть его самоутверждение и переносить косые взгляды в свой адрес. Все просто.
- А финал настолько сложен, что ты позволяешь себе, не узнать где живет муж и что с ним.
- Он свободный человек. Да, как мужчина он занят, но в любой момент, если захочет, сможет сбросить и этот груз. Эд, ты все бьешь на мою совесть, а ее у меня с рождения нет. Ну а он, почему так ни разу не позвонил?
- Потому, что ты от него сбежала! Вы же с ним, оба, упертые, как белые, кучерявые, пушистики.
- То есть - бараны.
- Я не переходил на личности. У вас подобные характеры. Если я всегда иду на уступки Вел, делая ее сильнее, то Дэн не будет этого делать, он старается быть подстать тебе. Старается быть твоей опорой, иначе ты его разлюбишь. Ев, в нашем мире просто необходимо быть кем-то. Ну, так намного легче - изображать из себя кого-то, подражать. Вы же с ним, а в особенности ты – такие, какие есть. Со своими промахами, ошибками, забубонами. А если учесть мужское эго, то поверь, Дэн не будет прогибаться, подстилаться, зная, что прав и уважая твою правду.
- Наверное, ты прав. Я подумаю. Он в доме?
- Нет, насколько я знаю, там его нет.
- Как учеба? – снова сменила она тему, лишь потому, что полученная информация требовала размышления.
- Да шла бы она, мимо. Но Вел упивается, посещением лекций. Пусть балуется, все, какое ни есть, а разнообразие. Я бы, уже давно переступил отцовскую «распальцованность», наплевал на приказ, в кавычках, Жана, вернулся в родной город и окунулся бы в новый проект. Как отец не понимает, что наши морды, никому не мешают?
- Все он понимает, так вышло. Поедем, а то увидят тебя сокурсницы, поползут слухи, - Эд не прокомментировал ее реплику, она продолжила: - Сестренка моя уже задумывается, где это мы так долго.
- Ты ей говорила, когда вернемся?
- Нет, я ей вообще ничего не сказал.
- Я тоже… Ев, я же думал она в курсе. – Эд выпустил короткий смешок, но Ев заметила, что смутился от непреднамеренного вранья жене. Потер подбородок, как делал в минуты сомнений или неловкости, всю свою жизнь и снова засмеялся.
- Убьет! – произнесла Ев.
- Пожалеет, она у меня добрая.
- Это ты о моей сестре? – Ев смеялась. Отлегло, отболело, ушло. Так, маленькое приключеньице, совсем безобидное, пошло в копилку будущих воспоминаний.
Так она думала в данный момент.
****
Родной дом был тихим, пустым, от чего казался не жилым. Она сидела и смотрела в окно машины, в ожидании сдачи. Могла не брать, просто хотелось со стороны, прощупать, понять, угадать атмосферу ее милого дома.
Приземлившись в аэропорту, Ев нарочно взяла такси, в надежде, что Дэн уже вернулся. Ей безумно хотелось, что бы сестра, или Эд, ему сообщили, что бы он, встречал ее у трапа, ну на крайний случай, у центрального выхода. Чтобы случайно заметить его в окно и делать вид, что не видит. Что бы он держал в руках одинокий, как он сам, желтый тюльпан и возник за спиной, когда она достанет мобилку, вызвать такси. А потом, возьмет ее под локоток, не проронив ни одного слова, усадит в машину. Обязательно на заднее сидение, где окажется целая корзина, желтых, закрыты, слегка проклюнувшихся к созреванию, тюльпанов. Но его не было. Она знала, что этого не будет, просто мечтала. Сев в такси, ее головушка пробудила новую версию встречи. Муж дома, все те же цветы, а он сидит на ступеньках, грустный, с полными слез и мольбы глазами. Тихо играет музыка, пусть даже классика и не в их комнате, главное, что такая же удрученная, как и он. Но не все можется, что хочется. Ее встретил Сергей, выбежал, увидев такси:
- Ев! С приездом! – обрадовался искренне и тут же глянул на маленькую сумочку в руках, взял, спрашивая. – А багаж?
- Налегке я, налегке!
- Чего не позвонила, я бы встретил!
Пожала плечами, пошла в дом. А дом был нем. Еще и к себе не поднялась, а уже забегали, засуетились незнакомые лица. Совсем молодая женщина, догнала у двери, ойкнула, рассматривая, поздоровалась.
- А обеда нет. – проговорила тихо, сообщая: - Хозяева будут завтра.
- Курица! – грубо заметил Сергей. – Это и есть хозяйка.
Глаза девушки еще больше расширились.
- Я приготовлю!
- Пожалуйста, через час. А сейчас, чашечку горячего чая. – Ев улыбнулась изучающей ее девушке и, войдя в комнату, где не была больше года, замерла у двери, прислонившись к ней головой. – Дом, родной мой дом, приветик! Как же я скучала за всем этим! Походила по комнатам, потрогала любимые вещички и поправила их так, как они, по ее мнению, должны стоять, открыла шкаф, взяла свой «старенький», любименький, желтенький халатик, набрала ванную, хотя больше предпочитала душ. И только опустившись в воду, вздохнула и призналась сама себе: - Вот кто меня умной назовет?! Примчалась, без копейки денег, без карточек и даже вещей! Не носить же устаревшее. Ох, неужели у дочери придется просить пару платьев. Дурында, я дурында! Мужа наказываю, а сама страдаю! Вот же и в офис не поедешь, взять денег. – опустилась в воду с головой, вынырнула уже более спокойной. – Разберемся, и с этим разберемся! – прикрыла глаза и принялась отмокать от всех моральных проблем. Минута и в ее голове зашевелились, заструились потоки воспоминаний. Маленькая, практически хрустальная слезка капнула в воду, пробежав по ее щеке, за ней скатилась вторая. Парующая вода, образовывая многочисленную мыльную пену, напомнила первую ванную, которую для нее сделал Дэн, с заботой, любовью, без напористой похоти, с горящими желанием глазами к ней, страстного, многообещающего. Вспомнила то, как он впервые помог ей вымыть голову, водой с букетом луговых трав и заваренной в них черноплодной рябины, чтобы волосы ее, черные как смоль, еще больше заструились, засияли жизнью. Вспомнила венчание, клятвы, и книгу судеб, открывшую им страницу их жизни, нарисовав ровную, долгую дорогу. – Ровную… - проговорила Ев в голос. – Вот только ровной она не была ни дня! – в голосе прозвучала обида и Ев попыталась отогнать воспоминания, а они, как назло, тащили ее все дальше и дальше. Ев уже не могла сдерживать себя, не рыдала, но и не удерживала слез, срывающихся с каждым новым витком памяти. Ей так захотелось еще раз окунуться в те первые дни, когда она утопала в страсти Дэна, в его пылкости и неугомонной фантазии, в постоянном желании осыпать ее подарками и сюрпризами. Тот нежный, невинный первый поцелуй и первое «люблю», сорвавшееся с пробегающим ветерком, в самой высокой точке их маяка. Открыла глаза, перевела взгляд на картину, ту самую, что они нарисовали вдвоем, впервые дни их знакомства и связавшую их на веки. В ней они соединились видением мира, поэтому и повесили ее в ванную, как символ интима, подальше от множества глаз…
В дверь постучали:
- Простите, я чай принесла! – проговорила горничная, слегка приоткрыв дверь.
- Спасибо! – крикнула Ев в ответ. – Поставь, пожалуйста, на столик. – Подняла руку, взяла полотенце, замотала волосы. Выйдя из ванной, уселась в огромное кресло у окна, подтянула коленки и закутала их халатиком. Взяла чай, погрев руки, пила в полной тишине. Ни музыки, ни телевизора не включала. – Как же хорошо дома! – Выпив ровно на половину, определила чашку на столик и взяла телефон: - Муличка, приветики! Ты как там?
«Я? Отлично. Ты-то как, беглянка?»
- Дома. Я уже дома. Тут такая тишина, что и не верится. Лица все новые.
«Дома… - Виен на миг задумалась. – Так ты в городе! – догадалась, присвистнула. – Как жаль, мы вчера только смылись на побережье. Может, присоединишься?»
- Обязательно! Днями.
Они поболтали немного, затем Ев высушила голову, облачилась в одеженку купленную пару лет назад, глотнула еще немного остывший чай и ожила, забегала, засуетилась.