Мой муж признался мне в грехе. Давно совершённом, но на совесть, сказал, давит. Устоять перед этим грехом не было никакой возможности, никаких мужских сил. Я выслушала с широко открытыми от возмущения глазами, но грех ему простила и "отпустила". Тихо, по-домашнему. Руку на голову ему положила, сказала, чтобы шёл себе спокойно пылесосить, всё ему простится, только нужно отпущение отработать. Согласился. Очень продолжительное давление на совесть повлияло или радость освобождения...
Было это очень давно. Тогда ещё детей отправляли в булочную за хлебом. Воспитывали в нас ответственность. "Наши дети - наша старость". В то время только появились магазины самообслуживания, и в булочных выставляли открытые торты. Всевозможные розочки на них моего мужа, тогда шестилетнего, не привлекали, но кусочки шоколада и разноцветные цукаты просто сводили его с ума. А ещё никому и дела не было до мальчишки с мелочью в руке. Никто не замечал ни мальчишку, ни то, что после его ухода торты теряли свою прелесть. Не окончательно, конечно, розочки на них оставались. Они и украшали, как могли, побледневшие торты.
Спросила у мужа, не помнит ли ещё какого совершённого греха. На всякий случай "отпустила" все, и те, что не помнил... Отрабатывал он их ещё несколько дней.